Амбивалентность

      Очередное бессмысленное серое утро. Все те же плакаты рок-групп на стенах, все тот же потолок, с которого сыпется штукатурка и все тот же разбитый экран телефона, на часах которого светилось 7:06. Рыжий еле как продрал глаза под натиском экранного света и первое, что ему захотелось сделать этим очередным бессмысленным серым утром — выкурить сигаретку. Впрочем, за последние три года не было еще ни дня, чтобы его не посещало это желание.       Потянувшись к тумбочке, он нащупал пачку и достал одну белую тонкую, которая слилась с его бледными худыми пальцами. Высунувшись в приоткрытое окно, Шань зажег сигаретку и протяжно, с особым удовольствием и смаком, затянулся. Горький дым дешевых сигарет продрал горло и легкие, как бы тем самым говоря: «С добрым утром, еще один ебанный день твоей ебанной жизни!».       Шань скользил прищуренным взглядом по улице и наблюдал, как тянется серая река из рубашечек и галстучков, все они спешили на работу в офисы, и Шань рад бы позлорадствовать, что вот он, в теплой постельке, да только нихрена подобного — через полчаса самому плестись в школу: слушать болтовню учителей, которую на самом деле, он вовсе и не слушал никогда.       И утро было бы еще «прекраснее», если бы не Юи, которая по счастливой случайности проспала и опаздывала на утренний автобус. — Ша-а-ань, сыно-о-ок!       Нет. Нет. Только не это. — Ша-а-ань, — повторила она и ее голос начал приближаться, а шаги слышаться отчетливее. — Ша-ань! Не делай вид, что ты меня не слышишь! Шань! — вдруг ворвалась она в комнату без стука. — Фу, Шань! — Мам, харе меня называть по имени, меня уже воротит, — с легким раздражением произнес он. — Ты оборзел?! Почему надо каждый раз об этом говорить с тобой?! Вся комната провоняла сигаретами! — выставила Юи руки в боки. — Я уже почти докурил, — он обернулся и показал между пальцев без пяти минут окурок. — Так, на этот автобус я все равно уже не успею, — пробормотала она под нос, быстро глянув на наручные часы. — Я тебе уже по-моему говорила, что я запрещаю тебе курить! — повысила она тон. — Ага, — Шань все так же флегматично кинул ей в ответ. — Запрещаешь мне курить, я понял, — еще раз показательно затянулся Рыжий. — Нет, ну это ни в какие рамки!       Недовольная Юи подлетела к Шаню, отобрала сигарету и кинула ее в имитированную пепельницу из-под банки консервированной кукурузы, которая была почти переполнена вот такими без пяти минут окурками. И хотя Юи действительно не нравилась пагубная привычка своего сына, но по большей части из-за того, что вся квартира потом пахла куревом. Она понимала, что вряд ли сможет повлиять на своего сына так, как это сделал бы его отец — призрачный образ отца для Шаня всегда был авторитетом. Ну и, к тому же, Юи сама иногда бывало покуривала, будучи подростком, и от Шаня это не скрывала — вот и результат. Миссис Мо была благодарна сыну хотя бы за то, что он не скрывал, и он позволял ей делать вид, что она хоть как-то контролировала эту его привычку. В общем, всех все устраивало. — Полегчало? — спросил Мо. — Ты меня расстраиваешь, сынок, правда, — ее лицо покрылось показательной печалью. — Я волнуюсь за твое здоровье, ты же знаешь. — А ты меня расстраиваешь, я вот не докурил и день будет еще хреновее, — тепло улыбнулся он, ласково погладив Юи по щеке. — Харе париться обо мне, у тебя и так есть чем заняться. — Это правда, но заботу о собственном сыне никто не отменял. Ты поможешь мне сегодня с ужином? — Мы с пацанами сегодня хотели в баскет поиграть, а че, чето важное? — Да-а, — промурлыкала Юи и печали и след простыл, — сегодня у нас будут гости. — Гости? — нахмурился Шань. — Я позвала к нам одного моего знакомого. Он очень хороший мужчина, интересный, интеллигентный. — А почему именно к нам? — с легким вызовом спросил Мо, имея ввиду, что было бы лучше, будь встреча на нейтральной территории.       Шань тяжело воспринимал такие заявления. И не потому что в его голове стоял светлый образ отца, который был горой за семью, который бы целый мир свернул только ради того, чтобы все было хорошо у его Шаня и Юи, отца, которого по несправедливости упекли в тюрьму. Нет, разумеется, поэтому тоже, но… Мо прекрасно понимал, что прошло столько лет и Юи действительно хочется простого женского счастья, а не дом-работа-отбитыйсынок-работа. Сейчас, видя впервые ее за столько лет цветущую, видя ее искрящиеся буквально бенгальским огнем глаза, Мо понимал, что у него нет права ее подвести.       Кто бы это ни был, главное — счастье Юи, а Шань уж как-нибудь потерпит. — Потому что я хочу познакомить тебя с ним и хочу услышать твое мнение, — улыбнулась она. — Мне, конечно, это приятно, мам, но мужиков я оценивать не привык, — усмехнулся Шань. — Гуа-ань! — Ладно-ладно, обещаю, что все будет хорошо. Для меня же главное, чтобы ты была рада. — Правда? Не будешь ничего выкидывать? — настороженным взглядом просканировала Юи сына. — Обещаю. — Ты ж мой рыжик любимый! — Мам! Ты вроде опаздывала?!       Юи робко чмокнула Шаня в лоб, попутно еще раз одарив его благодарной улыбкой, она уже собиралась было уйти, как вдруг что-то вспомнила и остановилась на пороге. — Кстати, он придет с сыном, он твоего возраста. Надеюсь, вы поладите!       Огорошив еще одним заявлением, Юи быстро закрыла двери и убежала, Шань даже ничего возразить не успел. Юи будто знала, что вот этот факт его совсем не обрадует. Он продолжал облокачиваться на подоконник и глупо хлопать глазами вслед закрытой двери. Если на какого-то там мужика ему еще было все равно, он мог стерпеть, то на сына. «Блять», — ругнулся Шань, усердно потирая переносицу.       Мо в принципе не любил общаться с кем-то, ему это давалось тяжело, в том числе из-за скверного характера, поэтому друзей у него по пальцам одной руки пересчитать. Если вообще имеющихся двух педиков можно назвать друзьями. А ведь это же придется как-то искать темы для разговора, как-то выставить себя не в ублюдочном свете, да еще и свое врожденное хамство засунуть куда поглубже. Этакий псевдо пай-мальчик. И все ради чего?..       Мо, натянув первые попавшиеся штаны и вчерашнюю черную кофту, поверх которой он накинул белую рубашку, отправился сначала в ванную, а затем на кухню. Удивительно, этим утром Юи даже кофе не приготовила, что уж говорить о завтраке. Сам Шань не был настроен на готовку, поэтому, закинувшись бутербродом, сделанным на скорую руку, он поспешил покинуть стены дома.       Музыка в наушниках играла в такт шагам, сегодня ему хотелось послушать чего потяжелее, поэтому мощные барабаны Джои Джординсона разрывали перепонки, а крик Кори Тейлора особенно точно выражал нынешнее состояние Рыжего. В такие моменты Шань чувствовал себя как ебанный герой американского фильма, который уверенно шел взрывать чертову школу. И как бы было кстати, если бы это оказалось правдой, но правда была только в том, что это скорее Шаню взорвут сегодня мозги учителя, потому что из домашки у него только условие и то, написанное корявым почерком.       Пересекая ворота школы, Шань недобрым взглядом осмотрел столпившиеся кучки школьников, все такие радостные, приторные, общительные, аж противно. Как можно было вообще умудряться оставаться в хорошем настроении в такую рань?! Нет, текущее [хуевое] положение дел должно быть точно сглажено еще одной выкуренной сигареткой за школой.       Приметив для себя самый темный угол, Мо судорожно рыскал по карманам, попутно выкрикивая себе под нос маты, точно прожженная портовая шлюшка. Не обнаружив ни в левом, ни в правом кармане блок, у Шаня выступила холодная испарина на лбу. «Сука, ебанный твою мать!», — продолжал бухтеть в пустоту он, не имея ни малейшего понимания как теперь прожить этот день. Усугубила ситуацию какая-то мелкая школьница, которая запуталась под ногами у Мо. — Куда ты прешь, дура? — дернул головой Рыжий. — И-извини, я торопилась, не уви… — Свалила, — грубо опрокинул Шань.       И та свалила, буквально за секунду испарилась, только в воздухе оставила эфемерный след выражения лица, переходящего в истерическое.       Совершенно привычное состояние Мо — агрессия, плещущая без разбора во все стороны, такая же горячая и злая, как магма из вулкана. Шаня вообще мало волновали окружающие люди и их проблемы, ему абсолютно плевать — он нагрубил и на следующий день даже не вспомнит кому. Эгоист? Скорее всего. Но парадокс в том, что он иногда от этого сам же и страдал. И вот это его уже волновало. И как бы Шань не пытался сдерживаться, а попытки, к слову, были, от этого становилось только хуже и реакции выходили ярче. Холерик в чистом виде.       Вновь переключаясь на животное желание выкурить сигарету, Шань заприметил черноволосого парня, которого облепили школьницы со всех сторон, точно мухи. Шань видел его иногда, он с параллельного класса, вроде, все разы с ним обязательно кто-то был, поразительно, что тот до сих пор не заебался вот так. «Как его там… Хэ Тянь, кажется?», — ворошил закрома своей памяти Мо. Меньше всего ему хотелось подходить именно к нему, но вокруг больше никого не было, все рассосались по классам в преддверии урока.       Ну, делать нечего. Набрав в легкие побольше воздуха и резко выдохнув, Мо направился прямиком к Хэ. Чем ближе Шань подходил, тем сильнее начинало пестрить приторностью и лощенностью, для Рыжего это было сродни удушению, отравлению воздуха. Он терпеть не мог всяких богатеньких попсовых мальчиков и это вовсе не зависть, просто для него они такие искусственные и пластиковые.       Подойдя почти вплотную, еле растолкав рой из розовых соплей, Шань столкнулся с заинтересованным черным взглядом, помимо приковав к себе еще четыре девичьих пары глаз. Вблизи Тянь выглядел как литая статуя, такой же идеальный: одет с иголочки, привлекательная внешность без изъянов. Легкие тени скул и прямой нос будто были высечены из камня самым умелым скульптором. Приятная, но чертовски холодная внешность и взгляд, он такой… Замышляющий что-то? Пустой, пробирающий до мурашек и заставляющий дрожать. — Слышь, сигаретки не найдется? — подал голос Мо, в ответ получив усмешку и приподнятую бровь. — Найдется, если попросишь повежливее. — Повежливее? А ты че, сахарный?       Едкая усмешка с лица Тяня не сошла, он потянулся к карману и достал плоскую, черную упаковку с лаконично выссеченной надписью «Nat Sherman Black and Gold». Упаковка открывалась в точности как портсигар, внутри была подложка цвета слоновой кости, на которой красовались еще надписи. Но вишенкой всего этого были, конечно же, сами сигареты, черные, длинные, красивые, с золотым фильтром. Утонченнее любой балерины и красивее любой модели, заявляющие о своем статусе с первого касания.       Шань замер на секунду, он таких сигарет еще никогда не видел. Даже притрагиваться было страшно, но Тянь протянул их еще ближе к Шаню, тем самым говоря: «Ну же, бери, мне не жалко». И Мо взял, зажал между губ и попытался поджечь сигарету дешевой цветной пластиковой зажигалкой, которая только и делала, что выдавала искры. Любому на месте Шаня стало бы не то что неловко, а скорее кощунственно доставать зажигалку себестоимостью юаня в два, но он держался уверенно и усердно пытался до тех пор, пока Тянь не достал свою — металлическую, с выгравированным причудливым орнаментом, по всей видимости коллекционную.       И, по и так прожженному горлу, в миг бархатной порцией пронесся дым, а легкие будто загорелись костром наслаждения. Сигареты были крепкие, с приятной горечью и такие честные, что ноги оттого словно в вату превратились, Мо давно такого не чувствовал. — А ты забавный, — произнес Хэ и в его глазах проскользнул игривый огонек. — Хуявный, спасибо за сигу, — дернулся Мо.       Школьницы вокруг все еще молчали, их смущала атмосфера, исходящая от Шаня, но тот и не горел желанием оставаться, и, спустя пару затяжек, когда ноги «затвердели», поспешил ретироваться. Тянь хмыкнул и выкинул окурок в ближайшую мусорку, а затем окрикнул: — Как тебя зовут? — Че? — обернулся Мо. — Че-че. Как тебя зовут? Я забыл. — Какая нахуй разница? — Да нет, никакой. Просто уточнить хотел, это же твоя фамилия в списке худших? — нахально облокотился Хэ об стенку.       Да, черт возьми, это было так. И Мо дьявольски ненавидел, когда ему об этом напоминали. Да, он худший ученик в этой школе, да, посещение хромает, да, оценки херовые. Но как бы все не было плохо, больше всего он ненавидел, когда ему тыкали этим. Не то, чтобы ему было за это стыдно, но он и без всяких там расфуфыренных Тяней знал о том, что шаг вправо, шаг влево — исключение моментальное. Единственное, что его волновало, так это то, что Юи расстроится.       Шань закусил губу, и его рот искривился в нечитаемой эмоции. Агрессия всполыхнула в груди, и даже дым сигарет не мог ее блокировать. Он прикусил щеку, а после, затянувшись еще разок, сплюнул на землю. Бомба замедленного действия активировалась. Главное сейчас не взорваться, потом как-нибудь. — Ну и? — ответил Мо вопросом на вопрос. — Моя. А тебя ебет? — Строишь из себя плохиша, Рыжик? Или ты реально… Тупой? — Тянь особенно четко проговорил последнее слово, отчего у Шаня сжались кулаки. — Сорри, я не ебанная интеллигенция как ты, зато мне не приходится из себя никого строить. Поэтому отъебись и не нарывайся. — А то что? Ударишь меня? — усмехнулся Хэ.       Мо глубоко вдохнул и выдохнул, легкие сжались максимально, сигарета почти испепелилась, как и нервы Шаня. Еще немного и он точно всечет по породистому личику, оставляя отнюдь не вежливые следы. Мо хотел ответить что-то в духе «А ты хочешь проверить?» или «А тебе прошлого раза было мало?». И в голове отразились воспоминания окровавленных костяшек и боли в собственной скуле.       Тянь хороший провокатор и удар у него сильный, но быть ведомым в этот раз Шаню не хотелось. А если учитывать гнилой характер директора, то Шаня выставят виноватым в любом случае, грозя Юи исключением, впрочем как и всегда. И только походу херов ангел-хранитель спасал Шаня каждый раз от пинка под зад из школы. — Госпожа Мо, я прекрасно знаю характер Вашего сына и поверьте мне, искать виноватых, при всей очевидности ситуации, не стоит. Мне и так все понятно, — на морщинистое лицо налезла желтая улыбка. — Сдался ты мне, — будто самому себе утвердил Шань. — Пошел на хуй вообще. — А ты мне нравишься, — все с той же приторностью сказал Тянь.       Мо выплюнул сигарету, и они обменялись взаимными приветствиями средних пальцев. Когда Шань зашел в школу, его оглушил звонок, но в класс он особо не торопился. «А ты забавный… А ты мне нравишься» отозвалось в голове и желваки оттого напряглись. Мо искренне не понимал как Тянь, будучи таким конченным придурком, умудрялся быть лучшим из лучших: красивые девки табуном ходили, оценки отличные, даже мордой вышел, сука, смазливый.       Все еще пребывая в полном негодовании, Мо подошел к двери класса. Сквозь прозрачное стекло он увидел учительницу по этике, сейчас будет очередной мозговынос из-за опоздания. Шань тяжело вздохнул, постучал видимости ради и распахнул дверь. — Я войду? — Гуань Шань, опять опаздываете? Где Вы пропадали? — Проспал, — ничего лучше не нашел сказать Мо. — Так, может, Вы дальше пойдете спать? Вы не сказали здравствуйте, не извинились.       Шань еще раз раздраженно вздохнул, закрыл дверь и открыл ее снова. Многие с настороженностью обернулись на Шаня. — Здравствуйте. Извините. Войду? — Шань, с Вашей стороны очень не этично опаздывать на урок этики. — Я знаю, я неэтичный. Спасибо, я войду.       Мо беспардонно захлопнул за собой дверь и уселся за свою родную предпоследнюю парту, нагло бросив рюкзак возле. Он запрокинул голову и прикрыл глаза на мгновение, а потом минуту медитации прервала все та же учительница, которая решила вдогонку постучать указкой по парте. — Гуань Шань, Вы очень зря мне хамите. — Я? Хамлю? — перевел он на нее взгляд. — А что за перфоманс, по Вашему, Вы устроили? — Я постучался, поздоровался, извинился и вошел. В чем перфоманс? — приподнял бровь он. — В Вашем отношении к уроку и в принципе к учебе. Вас не смущает, что у Вас по предмету стоит оценка D? — Уже не F и хорошо, — пожал плечами Мо и нахально посмотрел ей прямо в глаза. — Вы так самоуверены, мне не составит трудности превратить D в F, — улыбнулась она. — И Вы же мне в этом поспособствуете. Полагаю, что Ваших знаний недостаточно… — Госпожа Хуан, — перебил ее Мо, — Вы, как учитель этики, похоже забыли о всех своих нормах и правилах, что преподаете. Чето как-то не этично манипулировать оценками и морально давить. — Что, простите? — выпучила глаза Хуан, явно не ожидая такого дерзкого ответа. — Я же подросток, у меня психика хрупкая, — облокотился Мо на руку.       Вдруг чья-то нога слегка пнула стул Шаня, он мельком обернулся и нахмурился. Это был Цзянь И. Бледный мальчик с бледными волосами, по совместительству один из тех «пидоров», с которыми Шань иногда гонял в баскетбол. Цзянь, по всей видимости, хотел предостеречь друга от пинка под зад из класса и попросил таким способом умерить свой пыл. — Знаете, Гуань Шань, я все-таки не приемлю такого отношения к своему предмету и буду вынуждена сообщить директору о Вашем поведении, а там уж разберутся — что и куда, — она сверкнула очками и отошла к доске, попутно поправляя прическу. — Рыжик, рыжик, прием, — шепотом позвал Цзянь. — Рыжик! — Че? — пододвинулся Шань поближе к его парте. — Ты совсем с катушек съехал? Терминатор же реально накатает на тебя жалобу. — Да мне похуй, пусть че хочет делает. — Пойдешь сегодня в баскет играть? — Не-а. — Почему-у-у? — грустно протянул Цзянь. — Мы с Чжанем потом собирались в антикафе в приставку рубиться. — Ну вот вдвоем с ним порубишься, тебе же в кайф. — А-а-а, я понял, у тебя типа опять плохое настроение? — Я типа не могу, вот и все. — И, я Вас такими темпами пересажу. А вы, Гуань Шань, прекратите отвлекать И. — Без проблем, — усмехнулся Мо.       Кто бы сомневался в том, что везде и во всем всегда винили Шаня. Очевидно, что если носить репутацию плохого парня, то тебя везде будут считать зачинщиком всех бед. Удивительно, но Мо к этому совершенно привык и ему даже это в какой-то степени нравилось. Нравилось наблюдать за тем, насколько порой взрослые недалекие и ограниченные. Для них всегда все «очевидно» и разбираться в корне ситуации они не хотели.       Неожиданно телефон в кармане штанов завибрировал. Чжань в классе бездумно смотрел в окно, Цзянь тоже херней страдал сзади, а мама на работе, единственный адресат, которому мог понадобиться Мо сейчас — это либо рассылка акций в супермаркете, либо Шэ Ли. И, на самом деле, Шаню совсем не хотелось видеть, что сообщение от последнего. Но, увы, на экране светилось предательское «Змей». Шань глубоко вздохнул и нехотя зашел в диалоговое окно. Змей: «Дело есть» Змей: «Сегодня вечером»       Только не это. Черт. Вы: «Не могу, сорри» Змей: «Меня не волнует» Змей: «Сегодня в десять» Вы: «Блять» Вы: «Сказал же» Вы: «Не могу» Змей: «Ты знаешь где»       Желваки вновь напряглись, если бы у Шаня был выбор, он бы предпочел не иметь никаких общих дел с Шэ ли. Но у Шаня этого выбора не было. Отца он не видел уже лет десять, а долги за ним все еще плелись черными нитями. Гуаню был прекрасно знаком стук коллекторов, его никогда ни с чем не спутаешь: жесткий, настырный, громкий. И всегда становилось страшно до дрожи в коленках. За все время, зарплаты Юи хватило только чтобы покрыть половину долга.       Когда Шань понял, что он может помогать ей, то тут же устроился в продуктовый магазинчик неподалеку от дома, в свободные дни всегда подрабатывал там. А в другие свободные… Был занят делами, которые предоставлял ему Шэ Ли. Если раньше это были простые мордобойки, то сейчас дела обстояли куда серьезнее и неприятнее. Приходилось делать настолько грязную работу, что, казалось, потом даже душ не мог смыть эту аморальность.       Весь остаток дня Шань провел в некой прострации, успел забежать в магазинчик на пару часов после школы, а затем отправился домой. Наушники давно сели и это вгоняло в еще больший депресняк, спина чертовски болела после дюжины перетасканных коробок с фруктами и мытья полов в полусогнутом состоянии. Необходимо было хотя бы на минутку расслабиться.       Мо достал из кармана законно отжатую пачку сигарет у своего коллеги по работе. Если можно, конечно, считать тупейший спор — законным. Шань даже уже забыл из-за чего именно был спор — настолько он был загружен и настолько ему казалось это бессмысленным. Шань поджег сигарету и с превеликим удовольствием затянулся, но желаемого он так и не получил. — А ты забавный. — А ты мне нравишься.       Приторным выстрелом снесло в голове мысли. Какого-то черта вновь всплыл диалог с тем попсовым пацаном. Шаню порой казалось, что он [Шань] невыносим, что он свихнутый напрочь, невменяемый, бешеный и чокнутый. И еще куча, куча синонимов можно было перечислять. Но иначе, как объяснить то, что его на ровном месте взбесил какой-то там ебанный… Хэ Тянь? «Хэ, ебанный, Тянь. А че, звучит», — усмехнулся про себя Гуань Шань.       — А ты забавный.       За-бав-ный.       — А ты мне нравишься.       Нра-вишь-ся.       Как по оси крутился волчок. Как назойливая муха. Повторились мысли. Мо сейчас точно блеванет от такого минутного передоза.       Его черный бездонный взгляд перманентным пятном отпечатался в голове, а ехидная усмешка снова пробудила ту утреннюю агрессию. А еще, те волшебные, ни с чем несравнимые сигареты. И вправду отменные, что аж до сих пор чувствовался далекий привкус приятной, честной горечи.       И только мысль о том, что сейчас придется кашеварить, перебивала абсурдные мысли о сегодняшнем утре и, на удивление, приободряла Шаня. Готовить он любил и получалось у него это отменно. У семьи Мо это, наверно, в крови. — Мам, я дома, — сбросил кеды Шань. В воздухе уже веяло таким знакомым и любимым сладким соусом. — Дуй сюда! — крикнула Юи. — Уже бегу!       Шань отправился на притягательный запах, он слышал звон ложек-поварежек, зайдя на кухню, его встретил полнейший хаос. Запачканные ножи и тарелки горой лежали в раковине, а Юи, счастливая и уставшая, в запятнанном фартуке обкладывала противень с уткой овощами. — Утку запекать собралась? — Да-а, вот только соус к ней доготовила. — Я смотрю, ты решила на целую ораву приготовить? — Ну так у меня событие, аж целых три штуки мужчин в доме! — восторженно воскликнула Юи. — Может все-таки не стоит? — Что не стоит? — Ну блин, типа меня знакомить? — Шань, ты о чем вообще? — Я не очень хочу все эти формальности, ужины. Плюс у меня дела сегодня вечером. — Шань, какие еще дела? — мгновенно ее взгляд лишился теплоты. — Мы с тобой договорились еще утром. Ты мне пообещал. Он хороший человек, я думаю, вы найдете общий язык и тем более у него сын твоего возраста. — Если у него сын мой ровесник, это еще ниче не значит, — закатил глаза Мо. — Так. А ну-ка цыц, мне вообще сегодня из школы звонили и жаловались на тебя. — Дай-ка угадаю, училка по этике настучала на меня? — хитро прищурил глаза Шань. — Э-эм, ну вообще-то нет, физрук. Жаловался на то, что ты не хочешь участвовать в спортивных соревнованиях. — А, твою ж… — Погоди, что? А что у тебя с этикой не так?! — слегка театрально возмутилась Юи. — Все, забей, давай готовить, — переключился Шань.       Все последующие расспросы Юи он либо игнорировал, либо переводил в шутку. Белая рубашка была брошена на рядом стоящий стул, а черная водолазка чуть позже была запачкана в еще каком-то диковинном соусе, рецепт которого Юи самолично придумала, самолично продиктовала и предельно внимательно проконтролировала процесс приготовления. — Шань, нет! Куда ты столько сыпешь?! — Мам, я знаю как, давай не будем! — Давай-ка курицу яйцо учить не будет? Ок?!       Мо не любил, когда его контролировали. Особенно при готовке. Особенно, когда это была Юи. Их взгляды на кухню не сходились ни в какой точке X, все совершенно параллельно. При этом они оба прекрасно готовили. И от этого же становилось комично, забавно и весело, а порой и кровопролитно. — Ай, с-с-сука, — поднес к губам Мо порезанный палец и на языке замельтешил вкус железа. — Вырастила хабальника… — с наигранным недовольством прошептала Юи. — На себя посмотри, — усмехнулся Шань. — Сейчас доиграешься, — взмахнула она ножом. — Иди вон, бинтуй свои конечности быстро.       Еще пару часов семейной магии Мо на кухне и ужин был готов, стол ломился от яств, некогда скудную на запахи комнату, наполнили ароматы пряностей и специй. Руки Юи еще помнили как нужно сервировать стол, поэтому все было предельно четко, как у перфекционистов: ложечка к вилочке, вилочка к ножичку. Ни одного лишнего сантиметра. И всех наборов по четыре. Как-то даже непривычно, как-то даже в голове у Шаня не укладывалось, что за столько лет, порог их дома пересечет кто-то еще, кроме доставщика пиццы.       Упрямство Юи все не унималось, она хотела провести этот вечер идеально, по этой причине она заставила Шаня даже переодеться. Из заляпанной черной водолазки в бело-желтую футболку с сатанинским рисунком. — Ну да, это-то по взрослому, — цыкнул Мо, глядя на свое отражение в зеркале. — По крайней мере, это чистое. Когда ты последний раз стирал свои вещи? — Лан, харе, постираю. Без нотаций. — Ну вот, — погладила по плечу она сына и улыбнулась его отражению.       Неожиданно идилию и душевный покой Шаня пошатнул звонок в дверь. «Ой, бля…», — выдохнул Рыжий. Вот и пришел конец его спокойной жизни. А Юи в момент изменилась в лице, эмоции на ее лице заиграли между восторгом, детским ожиданием чуда и немножко страхом. Она контрольно-предупредительно шепнула Шаню, чтобы тот старался вести себя поприличнее и полетела на крыльях влюбленной, что ни на есть, девчонки, открывать дверь. Сюр, просто сюр.       Послышались мужские голоса. Один — взрослый, самодостаточный, уверенный. Второй — молодой, шелковый, с легкой хрипотцой. Шань собрался с мыслями, попытался договориться со своим внутренним «Я» и лениво поплелся в коридор, шоркая носками с марихуаной по кристально чистому полу.       Прежде, чем у Шаня внутри все рухнуло, разбилось на мелкие осколки и тот самый кристально чистый пол ушел из-под ног, он увидел шикарнейший букет розовых пионов у Юи в руках, а потом… Замер, потеряв дар речи окончательно. И, похоже, не только он один.       В черных глазах прочиталось неподдельное изумление, а черные волосы на макушке от ужаса, казалось, дыбом встали. Сверление взглядом продолжалось словно вечность, ибо ни один из них не верил в подлинность происходящего. — Парни, ну вы чего встали? — врезался откуда-то издалека голос Юи. — Пожмите хоть друг другу руки. — Я… Тянь, — натянул он улыбку, протянув костлявую руку. — Шань, — с трудом попытался сделать Мо тоже самое.       И в голове, как волчок, снова.       За-бав-ный.       Нра-вишь-ся.