Амбивалентность

      Шань когда-то слышал от Юи, что самыми жуткими звуками для нее считаются вой иерихонской трубы Юнкерсов и воздушной сирены, ну, которая должна предупреждать обычно о херовых вещах. Так вот, нихрена подобного. Трубы он, конечно, ставить не пробовал, как-то слишком, а вот сирена уже полгода стояла на будильнике и никакого пугающего эффекта не наблюдалось. Только чистое раздражение.       «Ебанный пиздец, заткнись нахуй», — зло пробубнил Шань в подушку, пытаясь нащупать телефон на тумбе, чтобы отключить эти адские звуки будильника. Добравшись до телефона рукой, он скинул его на пол, попутно сказав в пустоту: «Иди на хуй». Удивительно на самом деле то, что экран был разбит не из-за утренних пробуждений Шаня, а вообще по другой тупой причине. И хотя все эти действия были совершенно бессмысленны, ибо Мо пришлось подняться с постели спустя пять минут, иногда он не мог начать день без этого агрессивного ритуала утром.       7:10. В пачке, выигранной в споре, было еще четыре сигареты, плюс где-то завалялся блок сигарет, который Шань вчера забыл. Бесподобно, этот день обещал быть не таким дерьмовым, как вчера. Осталось лишь только найти свой ценный Лаки Страйк, ибо Юи наверняка при вчерашней уборке куда-то его спрятала.       Мо, зажав губами оранжевый фильтр, попутно умудряясь при этом курить, налил себе кофе из турки. Затем, перехватив сигарету пальцами, он сделал пару горьких глотков холодного кофе. Холодный кофе, кажется, потерял все свои качества и казался мерзким на вкус до тошноты, поэтому остатки некогда бодрящего напитка удостоились окурка.       Выдохнув остатки дыма, Мо открыл форточку. Удивительно, но Шань заметил, что в раковине было пусто, похоже окрыленная Юи окончательно рехнулась, что решила на ночь глядя вымыть всю посуду, хотя Мо ведь ей говорил, что сделает это за нее. Когда Мо открыл холодильник, он увидел такую любимую, но такую блядскую утку в сладком соусе. На самом деле, Шань предпочел стереть бы начисто из своей памяти тот максимально неловкий ужин и больше не вспоминать никогда, но каждая блядская мелочь так и спешила погрузить Шаня во вчера. — Юи, утка отменная, — проговорил довольным голосом отец Тяня. — Тебе правда нравится, Вэй? — кокетливо улыбнулась она. — Очень. Знаешь, вот прям как надо, в меру сочная и мягкая. А соус, просто пальчики оближешь, — с восторгом проговаривал каждое слово Хэ старший. — Я очень рада, что тебе нравится, — ее голос будто повысился на пару тонов выше и стал похож на птичье пение.       Пока эти древние ворковали между собой, Шань, будучи совершенно недовольным ситуацией, отчаянно пытался скрыть свое подавленное состояние, а именно — молча сидел и уже несколько минут насиловал вилкой несчастный красный перец. Аппетита не было от слова совсем. Лишь периодически, Мо ради вида запихивал в себя овощи, и, то ли из интереса, то ли хрен знает из-за чего, поглядывал украдкой на перед ним сидящего Тяня. Каждое его движение так и пестрило педантичностью, то, как он предельно аккуратно орудовал ножом почему-то пробуждало в Шане какую-то нечеловеческую дикость. В своих фантазиях Мо уже давно встал, бросил вилку на стол и перевернул стол к чертовой матери, гордо уходя в свою комнату иссекать тяжелой музыкой настигшую его тоску и скуку. Но увы-увы, его предел сейчас — молчать в тряпочку и терпеть.       В какой-то момент воркования этих двоих перешли в стадию разговоров о Тяне и чуть ли не его восхвалению, это еще больше добавляло масла в и не без того яркий, неистовый костер Шаня, который уже, кажется, граничил с пожаром. — И как, тебе легко это удается? — спросила Юи, разговор шел об оценках. — Когда как, но в основном я не вижу никаких сложностей, школьная программа — проще простого. Я хочу поступить в универ потом на медика, думаю там посложнее будет, — усмехнулся Тянь, обнажая белые зубы. — Да ты что. А в какой универ ты хочешь? — с нескрываемым восхищением задала вопрос Юи. — Вариантов много, по экзаменам буду смотреть.       Краем глаза Мо заметил, как поменялось в этот момент выражение лица Вэя, что-то в его эмоциях читалось такое отторжающее, как будто ему эта тема и выбор Тяня вообще не нравился. Казалось, что его даже чуть седая щетина поникла вместе с ним, а черные глаза стали еще чернее. — А Шань у тебя как учится? — внезапно задал вопрос Хэ старший так, как будто Мо бок о бок с ним и не сидел. — Шань? Неплохо. Вернее, он старается и…       «Вернее выходит отвратительно», — мысленно продолжил реплику Юи Шань. В этот момент откровенного и очевидного для Шаня и Тяня вранья, они встретились на секунду взглядами. И вдруг оба поняли друг друга, оба поняли, что они ловят стыд со всего происходящего и не прочь бы вообще здесь не сидеть, не давиться едой и не строить из себя идеальных. Они понимали, что весь этот семейный ужин, по крайней мере для них двоих — фикция и формальность. — Тянь, а тебе как? Нравится кухня? — обратился к нему Вэй. — Да, Юи, Вы прекрасно готовите, мне особенно понравился вон тот салат, — учтиво в воздухе тыкнул Тянь вилкой. — Тянь, можно на ты, я не из старомодных, — улыбнулась она. — Мне, конечно, очень приятно, но хвалить стоит Шаня, это он готовил.       «Боже, мама, ну нахуя?» — трепещал в своей голове Шань, он до последнего не хотел, чтобы на него обращали внимание. А теперь, все эти трое уставились на него и почему-то щеки и уши Мо в миг приобрели розовый оттенок. По сверлящему черному взгляду стало понятно, что чему-то в этот вечер Тянь все-таки изумился. — Шань умеет готовить? — неподдельно удивился Вэй. — Из всего, что здесь стоит, половину приготовил Шань. — Я в восторге, видимо, у вас это семейное. Да, Шань? Сидишь загруженный такой, молчишь. У тебя все хорошо? — У меня все зашибись, — выдавил пропитанную агрессией улыбку Мо. — Скажи, тебя моя прекрасная Юи научила всему? — перевел Вэй на нее взгляд, а потом опять на Рыжего.       Моя. Прекрасная. Юи. С этого момента котелок Шаня двинулся, он больше не мог выносить этих сладких речей и если вдруг рядом оказался бы тазик, он непременно бы наполнил его полупереварившимися овощами. Здесь и сейчас, сидел какой-то полудедок, полусреднихлетмужик и, не стесняясь, флиртовал с его матерью, а та и не против, еще и сынка своего дебильного в придачу притащил. Какого черта вообще?! Какого. Черта. Шань сидел и терпел это?! На настенных часах было уже почти десять и он вообще не должен был здесь находиться. — Нет. — Ты сам научился? — продолжал расспросы Вэй, отчего Мо только переполнился раздражением окончательно. — Ну вообще-то у меня когда-то был отец, вообще-то он, вроде как, где-то и есть, и у нас был ресторан. Наверно, если бы Юи Вам рассказывала, Вы бы не задавали таких… Вопросов, — холодно отчеканил Мо и в воздухе повисла неловкая пауза.       Юи медленно перевела взгляд на сына, затем повернула слегка корпус и в ее взгляде прочиталась обидная нота, кричавшая о том, что ты же обещал, сынок, что же ты делаешь? Было ощущение, что из-за спины она сейчас достанет нож и хладнокровно порешает Шаня на месте. И, честно говоря, Шань редко, но все же понимал иногда, что он умеет перебарщивать и вот сейчас тот самый момент. Он переборщил. Следовало бы извиниться и заткнуться на весь оставшийся вечер, но язык никак не поворачивался на ось слова «извините». — Шань, — улыбнулась Юи. — А не хочешь ли ты показать свою комнату Тяню?       Грязный прием и эта коварная женщина прекрасно знала, что он сработает, что именно этого больше всего не хотел ее сын, но отказаться сейчас не мог. Этакая утонченная месть. — Без проблем. Пошли, — дернул рыжей головой в сторону.       Выкрутасы в виде «А этому ебанному Тяню это надо?» Мо оставил при себе и засунул куда поглубже. Испортить Юи вечер окончательно не его задача, все что он мог сделать, уже сделал. И очень зря. Видя ее поникшие глаза, внутри что-то предательски сжалось.       Тяня, видно, произошедшая ситуация только раззадорила, его улыбка, которую он пытался сдержать, слепила похлеще, чем софиты. Он поблагодарил Юи за ужин и тихими шагами направился за Шанем. С кухни слышались отрывки реплик. — Он не хотел, Вэй… — Все нормально, Юи, не переживай, это же подро…       Дверь захлопнулась, и перед Тянем предстала достаточно светлая комната, все было в природных тонах: светло-бежевый, много элементов из дерева. Честно признать, он даже не ожидал, что здесь будет так уютно, при этом минималистично. Местами, конечно, было не прибрано, стул был увешан одеждой, но это не делало комнату хуже и в глаза не бросалось. Одна из стен выделялась, она полностью была увешана плакатами рок-групп, а еще Тянь заметил ту самую банку кукурузы, которая на самом деле носила почетное звание пепельницы. — Убежище нищего рокера? — еще раз оглядел комнату Тянь, кивнув на осыпавшуюся штукатурку с потолка. — Завались, я тебя вообще сюда не звал, — Шань сел на подоконник, скрестив руки. — Как будто я напрашивался, — Тянь облокотился об стену, сунув руки в карманы.       Шань нервно закусил губу, повисла неловкая тишина. Эти двое на кухне еще бог знает сколько времени будут наслаждаться обществом друг друга, а Мо придется терпеть этого… В своей комнате. И сидеть молча было как-то весьма стремно. Нервы были натянуты, как струны, предательски хотелось курить, но если Юи почувствует запах, то расстроится еще больше. При этом Шань отчетливо понимал, что если сейчас не покурит, то он сдохнет прямо здесь. В конце концов, желание победило, а разум подсказал побрызгать вокруг дезодорантом, он у него ядерный — мятный.       Достав без какого-либо стеснения свои дешевенькие сигареты, Мо вставил одну в рот и поджег. Он вдохнул в себя как можно больше дыма и задержал на секунду дыхание, попутно вертя пластиковую зажигалку в руке. Вдруг к нему рядом подсел Тянь на краешек подоконника. — Закурить дашь? — спросил он. — Богатенькие мальчики не брезгают дешевым дерьмом? — Когда приспичит — нет. В конце концов, ты мне должен. — С хуя ли? — выгнул бровь Шань. — Потому что я так сказал.       Тянь бесцеремонно отобрал у Шаня блок сигарет, а тот даже и пискнуть не успел. Зажав губами сигарету, Тянь нахально схватил Шаня за запястье, что тот аж дернулся от неожиданности, и Хэ подкурился с руки. На запястье остались красные следы от паучьих пальцев, которые тут же исчезли. — Больно, блять, — шикнул Мо, потирая руку. — Хули ты делаешь? — А ты не выебывайся, — игриво сказал Хэ, склонив голову набок.       Комната опять зависла в молчании, только слышно было выдохи. Дым растворялся в вечернем воздухе и оставлял после себя только горьковатый привкус. С кухни послышался заливистый смех Юи, и Шань тяжело вздохнул. — Бесишься? — спросил Тянь. — Ага. Особенно, блять, со слов твоего бати «моя прекрасная Юи». Че-е, блять, вообще? У вас все такие в семье дотошно приторные? — А кто еще приторный? — Хэ с интересом заглянул в глаза Мо, отчего по какой-то причине Рыжему стало отвратительно неловко, ведь он только что попался на том, что у него есть мысли на этот счет. — На меня думаешь? — растянулся в усмешке Тянь. — Какой же ты доебистый, — отвернулся Шань, бросая окурок в банку. — У-уф, а ты такой неженка, оказывается. Смущаешься, чуть что. Вон как покраснел, когда тебя похвалили на кухне. — Ниче я не краснел. — Ага, да, в школе расскажешь.       Тянь бросил бычок в ту же железяку, что и Шань. Вечерняя прохлада забиралась в черные волосы и будто нежно массировала их невидимыми тонкими пальчиками. На удивление, Тяню было спокойно и уютно. Обычно долгие паузы молчания даже его заставляли съеживаться, но в этот раз как будто так и надо было. Хэ прижал к себе ногу и ненароком поглядывал на Рыжего, у него первый раз выпал шанс разглядеть этого агрессивного гопника. Пусть освещение было не самое лучшее, но тени филигранно подчеркивали скулы и тонкий, прямой нос с легкой горбинкой. И ежик на голове такой самодостаточный — дотронешься и непременно уколешься. И в какой-то момент уколоться захотелось, испытать интерес, действительно ли рыжие иголки такие острые, какими кажутся на первый взгляд, но Тянь сдержался. — Интересно, сколько еще этот ебанный цирк будет продолжаться, — выплюнул Шань. — Прошло всего ничего, а я уже заебался с тобой тут сидеть, — Мо осветил себя экраном телефона, было уже больше десяти часов. Что ж, Шэ Ли будет весьма недоволен данным обстоятельством, но гнев Юи, по правде, страшнее любых Шэ Ли. — Рыжик куда-то торопится? — Не твое дело. И вообще, не смей меня так называть. — Разве ты не хочешь, чтобы твоя мамка была счастлива? У тебя вон хата разваливается на глазах, телефон разъебан, похоже вы не слишком хорошо живете. А у моего отца хотя бы деньги есть. — А, ну да, сорри, как же я забыл, у нас не королевские хоромы и сральник у меня не из золота. — У меня тоже туалет не из золота. Не будь занозой в заднице, я просто констатировал факт, Ры-жик, — расплылся в ехидной улыбке Хэ.       Рыжик. Ры-жик. Рыжик, блять. Челюсть сводило от этого тупого прозвища, от Тяня оно звучало особенно ебано, как настоящая издевка и стеб. Он еще и тянул это слово специально уродливо, чтобы у Шаня вообще походу башню сносило. От этого в жилах кровь закипала и хотелось еще сильнее врезать по бледной, лощенной роже. В тени она даже поблескивала, как будто матовый воск, тронешь и пальцы утонут в нежности. — Рыжик! — вновь ударило по ушам. — Рыжи-и-ик, алло! — перед глазами защелкали пальцами. — Щас въебу, — зло выдавил Шань. — Шань, ты чего? Я же просто в баскет хотел позвать играть, — обидчиво сказал Цзянь, лицо его сделалось настолько театральным, что казалось еще чуть-чуть и он выдавит из себя слезы.       Шань оглянулся вокруг, состояние было очень странным, он как будто таял под испепеляющими лучами солнца. То ли он не выспался, то ли все еще «вчера» оказало на него такое угнетающее впечатление. Но грузился мыслями о вчера он сегодня целый день, на протяжении каждого урока смотрел в окно и прокручивал, по какой-то неведомой ему самому причине, диалоги. И раздражался. Проще сказать — занимался самоуничтожением и, похоже, ему это доставляло некое неосознанное удовольствие, ибо повторял он это раз за разом.       Эта хитрая ухмылка ядовитым осадком плавила голову, и Шань был невероятно рад тому, что сегодня все уроки уже кончились. Потому что если бы он столкнулся с черноволосым нечто еще и сегодня, то Шань бы не выдержал и рассыпался на месте на груду маленьких разъяренных Шаней.       Мо действительно хотел, чтобы Юи была счастлива, но он никогда не думал, что это счастье может помешать ему самому. Он искренне надеялся на то, что больше вот таких вот ужинов не повторится, и вообще Юи не угораздит сотворить нечто подобное типичным семейным развлечениям, которые должны быть интересны всем, но на самом деле неинтересны никому. — Оставь его, — подошел Чжэнси, похлопав по плечу И. — Сейчас пойдем, вдвоем поиграем. — А-ах, — раздраженно выдохнул И, — вдвоем скучно. Опять вы что-то скрываете, — подозрительно прищурился Цзянь и отошел в сторону отбивать мяч. — Ты в порядке? — спросил Чжэнси, присаживаясь на корточки и заглядывая в янтарные глаза. — День был вчера херовый, до сих пор аж тошно, — потер переносицу Мо. — Что-то серьезное? — Не особо. Но пока рассказывать не хочу, потом как-нибудь. — Ну, сам смотри, мы рядом… А, кстати, этот парень случайно не тебя ищет? — Чжэнси кивнул в сторону сетки.       За сеткой находился высокий, с выраженными мускулами парень, при этом он не казался громилой. Его ядовито желтые глаза напоминали кислоту, которая вот-вот прожжет железные переплеты перед собой. Волосы из-за падающих лучей напоминали алебастр, спадающие белоснежные локоны на лицо особенно ярко оттесняли смуглый цвет кожи. Со стороны он действительно напоминал ужа: вытянутый, с диким юрким взглядом.       Когда Шань посмотрел в сторону и увидел Шэ Ли, он понял, что дела плохи. Сердце замерло и животный страх загулял под кожей, издевательски впиваясь маленькими иголочками. Солнечные лучи будто стали горячее, и оттого Шань начал плавиться сильнее. Ли запустил пальцы в сетку и дернул ее пару раз на себя, а затем поманил Шаня пальцем. — Кто это? — спросил Чжань и стал еще более серьезным. — Не спрашивай лучше. Я сейчас вернусь. — Тебе нужна помощь? — Пока нет. Я ща вернусь.       Шань нехотя встал на ноги, тело стало вдруг таким тяжелым и кости ног были готовы переломиться, словно спички. Мо шел не спеша, засунув руки в карманы и часто дыша. Страх колючими шипами сковал грудь, и сердце то билось, то останавливалось. Лихорадочно. Подойдя вплотную к сетке, Мо увидел на себе тяжелый взгляд, сродни взгляду василиска, взгляд поедающий твою плоть заживо и наслаждаясь каждой упавшей капле крови, и каждому истошному воплю. — Здорова, — буркнул Шань, попытавшись спрятать за этим «здорова» свой страх. — Друзья твои? — Ли начал разговор непринужденно, кивнув в сторону двоих парней, гоняющих мяч. — Ага. — Неплохо, Шань, выглядят не маргинально, — усмехнулся он. — Ладно, к черту треп, мы похоже вчера друг друга не поняли? — Я тебе уже говорил, что я не мог, — начал оправдываться Мо. — Шань, сладкий мой, ты стал слишком своевольным. Так нельзя, ты же знаешь, — Шэ Ли проговаривал слова медленно, натягивая каждое слово до предела, как струну. — Я не псинка, которая будет нестись по твоему первому зову, — нахмурился Шань. — Да ты что? — сыграл удивление Ли. — А когда тебе нужны деньги, то кто ты?.. А ну-ка выйди сюда, — оскалил он острые зубы. — Нахуя? — Выйди, я не сделаю ничего плохого. Не бойся.       Шань осторожно приоткрыл калитку и вышел, Чжэнси вдалеке продолжил дриблинг, но насторожился, высматривая Шаня боковым зрением, как и Цзянь. — Это друг Рыжего? — спросил И, очерчивая взглядом смуглый силуэт. — Не знаю, думаю нет, — ответил ему Чжань. — Не видел его раньше.       Шань встал напротив, Змей был выше его на голову точно. Он как черная тень, не нависал, но наводил жуткий страх, будто невидимыми щупальцами касался со всех сторон и давил, выжимая все соки. Шэ Ли попросил подойти Шаня еще ближе.       Тем временем неподалеку проходил Тянь, сегодня он задержался, ибо милейшая девочка староста попросила у него помощи, а он, как истинный джентльмен, отказать не смог. В наушниках у него играла приятная джазовая музыка и бархатный голос Нины Симон вызывал волны бурных мурашек. Случайно повернув голову в сторону, при этом продолжая наращивать шаг, он заметил два знакомых силуэта. Он прищурился и увидел Рыжего, а рядом с ним… «А он что тут делает?» — подумал про себя Тянь.       Хэ знал Шэ Ли как бывшего выпускника их школы, удивительно, но ему даже удалось поговорить с ним пару раз, когда ему [Тяню] нужна была хорошая травка. И травка ведь реально была хорошая. Но сейчас, видеть этих двоих рядом, Тяню показалось это странным. Откуда Рыжий-то знал его? В следующую секунду увиденное заставило Тяня резко остановиться и буквально прирасти к месту, а глаза расширились до боли.       Шань резко схватился за ребра, дыхание сбилось, а из глаз полетели искры, которые ежесекундно разбились о землю и резко потемнело вокруг от настигнувшего круговорота. Мо схватился за сетку, жадно хватая ртом воздух, но горло как будто сжималось только сильнее, не давая сделать вдох. Удар под дых был произведен очень точно и метко, по Шэ Лиевски. Шаню уже так прилетало и каждый раз создавалось впечатление, будто боль была сильнее. Невыносимая боль пульсировала по нервным каналам и нарастала с каждым мигом, собираясь в комок. Змей что-то быстро достал из рядом стоящего рюкзака и сунул Шаню во внутренний карман олимпийки. — Ч-че э-это? — еле как выговорил Мо, сглотнув. — То, что ты должен был забрать у меня вчера. Я тебе все напишу подробно в мессенджере. — Эй, Рыжик! — крикнул издалека Цзянь, он уже несся со скоростью света на своих двоих. — Рыжик, как мило, — проговорил Шэ Ли, прихлопывая согнутого Мо по спине. — Не раскисай, Рыжуля. Я надеюсь, мы друг друга поняли, а то твое ушко уже давным давно зажило, кажется, — Змей проговорил это сладким шепотом, нагнувшись к проколотому уху Шаня.       Он ушел, оставляя за собой шлейф из кислотного запаха. Змей будто все пометил своим ядом вокруг, ибо на секунду Шаню показалось, что окружающее вокруг приобрело неоново-зеленый оттенок. Резкая тошнота подступила к горлу, и Мо скатился вниз по сетке, закрыв глаза и прижав к себе колени. — Шань! — крикнул И, в его голосе слышался панический испуг. — Шань, ты как?! — начал дергать Цзянь Рыжего за плечи. — Может скорую? — подоспел Чжань. — Забейте, — все так же тяжело дыша, пытался говорить Мо. — Ща пройдет. — Ты уверен? — нахмурил густые брови Чжань. — Прилетело тебе нехило. — Кто это был, Шань? — обеспокоенно спрашивал Цзянь. — Ты что-то сделал? — Неважно, хер один, у нас с ним свои счеты.       Боль постепенно утихала, и Мо смог встать на ноги. Обычно, Шань дрался очень хорошо, потому что делал это уже много раз, но в случае с Шэ Ли больше работал эффект неожиданности, тот любил подоспеть внезапно, укусить как змея, чтобы оппонент не успел ничего сделать, а яд уже действовал во всю. Если бы Змей не использовал грязные приемчики, то драка была бы скорее всего даже в пользу Шаня. Кулаки помнили как надо.       Держась за сетку, Шань сделал пару глубоких вдохов и резких выдохов, вроде бы, стало лучше. Даже тошнота пропала, а глаза могли фокусироваться на предметах как раньше. — Походу в баскет вы сегодня будете играть все-таки вдвоем, — сказал Мо. — Я домой повалил. — Тебя проводить? Или сам? — уточнил Чжэнси. — Сам справлюсь. — Хорошо, — понимающе кивнул Чжэнси. — Шань, может ты отпишешься потом, как дойдешь? — все с той же волнительной нотой продолжал И. — Бля, да забей хуй, меня же не заточкой порешали тут. Все заебись, — Мо отдал салют Цзяню.       В принципе, Шань и вправду мог идти как обычно и какой-то первой помощи ему не требовалось. Да, болело место удара немного, скорее всего потом будет синяк, но не критично. Мо попадал и в ситуации похуже, когда костяшки разбивались в кровь, десны окрашивались алой нитью, а из носа тянулась красная струя, и кровь безостановочно капала на землю, разбиваясь на мелкие брызги. Когда скулы болели от ударов, когда ребра, казалось, что сломались, когда был слышен хруст костей и тело выворачивало на изнанку от боли, но адреналин ее заглушал. …а то твое ушко уже давным давно зажило, кажется.       Тоном, полным желчи, проигралась фраза в голове. Шэ Ли знал, как надавить на больное. Тема с проколом для Шаня была жестокой и неприятной, постыдной. Он считал это главным моментом своей слабости и оттого мечтал забыть тот день. Ему просто в очередной раз дали понять, что он никто и унизили самым отвратительным способом. — Я спас тебя, уже забыл?.. Кнопка недостаточно острая…       Ту острую боль Шань мог воспроизвести в своей памяти до сих пор, то ощущение страха и дрожи в ногах. То липкое прикосновение и натиск Шэ Ли. Такое не забывается и, кажется, именно с того момента вся жизнь пошла наперекос. Одиночество, такое саднящее в сердце, одиночество, окутывающее холодной вуалью. И беспомощность, совершенное незнание, что делать.       Шань пытался сглотнуть подступивший комок к горлу, но не получалось. Главное сейчас тут на улице не зарыдать, как девчонка. Еще этого не хватало. Он наполнил воздухом грудь, даже курить сейчас не хотелось, просто дышать постепенно вечереющим воздухом.       Он увидел, что в окнах горел свет, значит мама уже дома. Главная задача Шаня сейчас — поздороваться как ни в чем не бывало и поскорее свалить к себе в комнату. Юи обязательно что-то заподозрит, но Мо просто закроет дверь на замок и никуда до завтра не выйдет. Пусть Юи будет стучаться, это будет бесполезно. — Я дома, привет! — крикнул Мо, снимая кеды и кидая их в дальний угол. — Рано ты! Кушать будешь, я приготовила кунг пао! — Не, не хочу. — В смысле?! — По дороге купил перекусить. — Шань, блин, это вредно!       Да-да, очередные нотации о здоровье и о том, как Мо его стремительно гробил. Впрочем, здоровья у Мо никакого и не было вовсе: побитый как собака, перебинтовано было уже все, что только можно, дымил каждый день как паровоз, еще и периодически пьянствовал в одиночку сладким пивом или в компании Цзяня и Чжаня. Истиная маргинальщина и дело даже не в пагубных привычках…       Шань плотно закрыл дверь, замок щелкнул, и он завалился на кровать, сгибаясь в позу эмбриона. Хотелось просто уснуть, но закатный свет не давал, он играл розовыми тенями на стенах и создавал какую-то по истине волшебную атмосферу. Краем глаза Мо зацепился за подоконник и опять вчерашние воспоминания его накрыли. Их спонтанное общение с Тянем прекратилось так же спонтанно. — Ты ебанутый, я с ебанутыми не разговариваю. — А я с тупыми, но, как видишь, мы еще почему-то говорим, — усмехнулся Тянь, а Шань в ответ показал средний палец. — Сейчас палец сломаю, — привстал Тянь.       Выглядел он действительно угрожающе, и Шань даже вжался в стену, но внезапно в комнату постучались, рыжая голова Юи аккуратно просунулась в проем, ее опьяневший голос еле-еле собрал слова в единую смысловую цепочку: — Парни, ну в общем, все. Домой, — улыбнулась она. — Нет, если хочешь, то… В принципе, оставайся, — повела плечом Юи. — Че, мам? У нас места нет, — влез Шань. — Спасибо за предложение, Юи, но мне нужно домой, — вежливо улыбнулся Тянь. — Ну… Как хотите, — закрыла она дверь.       Пьяная Юи — это что-то, цитадель доброты и нежности. Готова душу продать, лишь бы другим было хорошо, последний кусок хлеба отдаст. Шань всегда ей твердил, что она не умеет пить и ей нужно быть с этим поаккуратнее, но кто бы говорил… Похоже, как и готовка, неконтролируемое состояние в пьянстве — у них было семейным. Это правда. — Неужели ты сваливаешь, — облегченно вздохнул Мо. — Поверь, я не меньше этому рад. Ты вообще не гостеприимный, кстати. — И не обязан им быть, — фыркнул Шань.       Тянь отряхнулся от невидимой пыли и медленно направился к двери. Его высокая фигура, облепленная тенями со всех сторон, казалась еще более зловещей. Волосы из макушки так торчали, что напоминали рога дьявола, только вот хвоста и трезубца не хватало. Хэ остановился возле двери, обернулся на Мо. Шань ожидал, что сейчас будет что-то едкое и ироничное, но вместо этого: — Готовишь ты и вправду отменно.       И после дверь закрылась. Шань остался один на подоконнике и, хлопая глазами, пялил в дверь. И что это было?.. Как на это реагировать?.. У него биполярка? Сначала издевался, а потом комплименты делал.       Шаня вывел из дум телефон, завибрировавший в кармане. Он открыл глаза, опять та же комната, только в закатных лучах, никаких сумерек, никакого Тяня. Пыль и фантазия. И слава богу. Мо достал телефон и открыл диалоговое окно. Шэ Ли. Очень оперативно. Змей: «Вот адреса. Не забудь фотоотчет, даю два дня»       Шань сдвинул брови, а потом в голове пронеслось: «Блять, точно». Из-за настигшей боли Мо совершенно забыл о том, что во внутреннем кармане олимпийки у него лежало задание от Шэ Ли. Он достал из кармана пакетик, наполненный синими свертками, которые были перемотаны изолентой. От увиденного у Шаня глаза на лоб полезли… Кладменом он становиться не планировал.       «Сука, Шэ Ли», — последнее, что выпалил Шань прежде, чем спрятал под матрац нелегальное.