Амбивалентность

      Тянь стоял во дворике, опираясь на балюстраду и тайком выкуривал сигарету. Обычную сигарету с самым обычным табаком. Это было до того момента, когда он сделал себе косяк и расслабленно лежал на своей кровати. Вернее спина была на кровати, а ноги опирались на стену. И рядом был Рыжий. Тоже обкуренный, не совсем вменяемый и даже немного веселый. Как так вышло? Совершенно случайно. Но Тянь был рад этой случайности.       Но пока, не ведая о том, что будет вскоре, во дворике, горы острыми тенями вырисовывались вдали, а солнце уже давно спряталось за их пиками. Легкий мороз делал кожу гусиной, а тысячи серебристых звезд сияли над головой. Тихо и спокойно. Сигарета приятным жжением проходилась по горлу, еле видимый дым растворялся в чистейшем воздухе. И чувство, словно мурашки пробрались даже внутрь, будоража едва ощутимой щекоткой косточки.       Но покой нарушил шорох за спиной, и Тянь быстро затушил сигарету, пряча ее в блок к остальным и ладонью развеивая едкий запах вокруг себя. Он принял прежнюю позу и сделал вид, как будто просто любовался окружающим. — А для меня не найдется? — очутилась сбоку Юи и улыбнулась Тяню. — Чего не найдется? — непонимающе взглянул на нее Хэ. — Сигаретки, чего же еще? — А я не курю. — Да ну? А чем это пахнет? — Может, костер кто-то жжет? — пожал плечами он. — Тя-я-янь, ну только мне сказки не рассказывай, — с легкой ноткой веселья протянула она, склонив голову. — У меня Шань уже года два точно курит и я чувствую этот запах за версту. От меня ты можешь не прятаться, не волнуйся, твоему отцу я не расскажу.       Хэ зыркнул на нее, сделал самый невозмутимый вид и, сдерживая лыбу, достал блок, протягивая его миссис Мо, а та в свою очередь с озорной искоркой подхватила одну белую и длинную подружку, вставляя в рот и подкуриваясь с руки Тяня. — Красивая зажигалка, — вдохнув полной грудью, сказала она. — Спасибо. Не знал, что Вы курите. — А я не курю, — хихикнула она. — Так, редко бывает, когда выпью немного вина. На меня находит внезапная ностальгия по подростковым временам и хочется почувствовать себя пятнадцатилетней девочкой. — Тоже так от родителей прятались? — И не такое бывало. Один раз меня даже чуть учитель по математике не поймал и не отвел к директору, но мы с ним сошлись на том, что это был мой первый и последний раз. — Вижу, слово Вы сдержали, — саркастично пошутил Тянь. — Ну я же тайком, так что это не считается. Хорошие сигареты куришь, кстати. Давно ты так? — Давненько, один раз попробовал и понеслось. — А это у всех так. Попробовал и понеслось, я вот для крутости курить начала, а потом втянулась, а потом бросить было тяжело. Шаня до сих пор гоняю, он тоже сначала скрывал, но я то все-е-е чую, — хитро прищурилась она. — Хах, Шань еще тот оторва, — ухмыльнулся Тянь. — А то, весь в мать, неугомонный мальчишка. Пусть лучше на виду, чем тайком прятаться будет. — Мне кажется если бы мой отец увидел, что я курю, он бы меня на месяц лишил карманных денег точно. — С одной стороны это ведь правильно, он твой отец и заботится о тебе. — Это вряд ли, — повел плечом Тянь. — Почему ты так думаешь? — выдохнула дым она и внимательно взглянула на Тяня, а тот лишь промолчал. — Он как-то говорил, что у вас непростые отношения. — Так и есть. Я делаю иногда вещи, чтобы позлить его специально, он это знает. Но все равно не люблю лишний раз скандалить с ним. А Вы бы с Шанем так поступили? — Как? — спросила она, но не дала Хэ сказать. — Начнем с того, что я Шаню карманных денег почти и не даю, он сам зарабатывает. Мне нечем его контролировать. — А если бы давали? — Он слишком самодостаточный, да и я все равно не такая. Не умею манипулировать и не хочу, я ему не только мать, но и друг. — Он, наверно, Вам помогает? — аккуратно подкрался Тянь с вопросом. — Да, помогает. Он у меня трудолюбивый мальчик и совсем не похож на своего отца, но очень хочет, — как-то очень хмуро и недовольно произнесла Юи последнее. — В смысле? — Тот оставил слишком много проблем и долгов после своего ухода. — И Шань помогает Вам с их оплатой? — вопросительно посмотрел Тянь на Юи и подпер подбородок рукой. — Помогал, пока Вэй полностью их не оплатил, — скромно улыбнулась она, задумчиво провожая взглядом синие облака. — Шаню пока не говорила, мне кажется он воспримет это в штыки. — Почему? Это же помощь. — Помощь, но ты попробуй ему это объясни. Для него тогда оборвется единственная ниточка с отцом, ведь тогда он поймет, что у меня теперь действительно будет другой мужчина и это не шутка. — Почему он его так любит, если он поступил с вами так? Бросил с долгами. — Его посадили. Но по воспоминаниям Шаня это был лучший человек на свете — детская наивность, понимаешь? Мне иногда кажется, — ухмыльнулась она, затягиваясь в последний раз и туша сигарету, — что он любит его образ больше, чем меня настоящую. — Не правда, — отрицательно закивал головой Хэ. — Не знаю. В детстве, мы Шаня часто называли ласково малыш Мо, а когда его отец оставил нас, то Шань запретил мне называть его так. — Малыш Мо? Никогда бы не подумал, — усмехнулся Тянь. — Это сейчас он на малыша мало похож, еще этот возраст переходный, — махнула рукой Юи. — А раньше щупленький маленький мальчик, который бежал ко мне за помощью всякий раз, когда к нему в комнату залетал комар. — Он мне, конечно, говорил, что боится насекомых, но чтоб настолько. — А то, еще он любил встречать меня из магазина и копаться в пакетах в поисках сэндвичей с курицей. Такой непоседа был. Он, кстати их до сих пор любит, только теперь сам делает, еще вкуснее, чем покупные.       Тянь спокойно слушал и не перебивал. Юи было интересно слушать, но еще интереснее было ее слушать потому, что она рассказывала о Рыжем. Кто, как не его мама могла с легкостью рассказать о его привычках и вкусах, о его детстве? Из Шаня тисками информацию не вытянешь, а тут все как на ладони и даже стараться не пришлось. Юи с таким превеликим удовольствием рассказывала о своем сыне, что у Тяня в голове отчетливо вырисовывались сценки.       Но попутно его не покидала мысль о том, что семья Мо была в долгах. Если Шань связан как-то с такой мутной фигурой, как Шэ Ли, может, это и была причина? Может, он работал на него? Хотя это не вязалось с той историей, когда Тянь нашел его на постели под кайфом. Шань не был похож на наркомана, но и не был похож на приличного мальчика. — У меня еще где-то на телефоне его фотки были детские, у нас дома альбомы лежат, но я на всякий перефотографировала на телефон. Хочешь покажу? — Давайте, — охотно согласился Хэ. — Тебе правда интересно? — неподдельно удивилась Юи. — Мы же теперь, можно сказать, семья, — улыбнулся ей Тянь.       Юи с блеском в глазах открыла галерею телефона и пролистала до какого-то альбома. Он был наполнен детскими фотографиями Шаня. И вправду, щупленький маленький мальчик, но с улыбкой на лице. Почти на всех фотографиях он светился и был настолько милым, что Тянь очаровался его детской непосредственностью. На одной фотографии Шань был в фартучке, испачканном в муке, и с поварешкой. На другой он сидел в песочнице и что-то выкапывал лопаткой. Смотреть можно было бесконечно и Тяню не надоедали реплики Юи. Голова Шаня была большой по сравнению с телом, а глаза широкие, красивые и огненные, и щеки румяные-румяные. Он как маленький язык пламени, не то, что сейчас.       Но занимательный просмотр детских фотографий Шаня прервал сам Шань, как будто чувствуя, что происходило что-то неладное. — Ужин готов, — сказал он. — Уже? — обернулась Юи. — Да, мясо в духовке допеклось… А вы че делаете? — подозрительно спросил Мо. — Да так, о жизни болтаем, — сказала Юи. — М-м. — Пойду пока тогда вина открою, — махнула рукой Юи и, огибая Шаня, прошла внутрь дома.       Тянь же остался стоять, дыша свежим воздухом. А Шань в ожидании его, встал в проеме, скрестив руки. — Кому-то особое приглашение нужно? — А ты можешь организовать? — обернулся Тянь на Шаня с легкой ухмылкой. — Ну как хочешь, ща все съедят без тебя, — развернулся Шань, не найдя едкой ответки. — Подожди. Постой со мной. — Нахуя? — А ты реально хочешь сидеть с предками, смотреть какой-то старперский фильм и наблюдать за их любовной идиллией? — Не очень. — Вот и я не особо. Мне от этого так же противно, как и тебе, на самом деле.       Шань выглянул из-за двери, Вэй и Юи уже удобно устроились на диванчике в обнимку, о чем-то мило переговариваясь. И вправду, зрелище не самое приятное. Все эти «лобызания» между взрослыми всегда кажутся отвратительными подросткам, особенно когда это твои родственники. Рвотный рефлекс вызывало даже то, когда они за ручку держались, не говоря уже о чем-то большем. И хотя Шань прекрасно понимал, что это нормально, что любви все возрасты покорны, но так воротило, что просто пиздец.       Встав рядом с Тянем, Шань сполна вдохнул горный воздух с легкой примесью чего-то елового. Такой свежий и чистый запах, который бил по легким после грязного и пыльного гуанчжоуского воздуха. — И че ты предлагаешь? Бортануть их? — Ну да, скажем, что хотим другой фильм и пойдем смотреть его ко мне в комнату. — А на самом деле? — На самом деле пойдем смотреть другой фильм ко мне в комнату, — чуть претенциозно заявил Тянь. — Мое мнение опять не учитывается? — Да, — коротко отчеканил Хэ. — Сейчас бы каждый слушал твои «не хочу». Нет, если тебе очень надо, то можем сидеть с ними.       Тянь указал в сторону, и Шань опять обернулся, лицезрея картину обнимок и поцелуев. Серьезно, это как в каком-то приторном сериале про кризис среднего возраста, где герой после мучительных ментальных скитаний снова обретает смысл жизни в виде новой любовницы. Фу. — Бля, а почему я просто не могу пойти к себе в комнату? — Ты хочешь, чтобы мы посидели у тебя? У тебя нет телевизора. Или ты хочешь заняться чем-то другим? — приторно хохотнул Тянь, прикусывая губу и приподнимая бровь. — Блять, ты можешь хотя бы на вечер перестать шутить свои тупые шутки? — в отчаянии запрокинул голову Шань. — А кто сказал, что я шучу? Сделай своей маме приятно, хотя бы подыграй, что мы подружились. А то она та-а-ак пытается, — уныло протянул Хэ.       Шань с тяжестью выдохнул и нехотя согласился на предложение Тяня. Все-таки он был прав. Сказав Юи и Вэю о том, что они идут наверх вместе смотреть фильм, те даже, кажется, ничуть не расстроились, а наоборот. Ну да, конфетно-букетный период, все дела. Им так даже лучше. И Шаню с Тянем тоже.       Юи наверняка подумала о том, что Шань слушается ее и пытается вести себя хорошо. А Вэй наверняка подумал о том, что Тянь слушается его и пытается вести себя хорошо, отвлекая Рыжего бездаря — как Вэй любит выражаться. Но от реального «наверняка» это очень далеко. Если бы Юи и Вэй знали реальную причину, что их сыновьям попросту тошно, вряд ли они бы так возрадовались.       Прихватив с собой тарелки с ужином, они удобно устроились у Тяня в комнате. А после, после было то, что было. И фильм они так и не посмотрели.       Сегодня был не самый лучший день, чтобы жить. Это и следовало точкой отправления в травяной трип с Рыжим. Еще утром Вэй заявил, что завтра Тянь встретится со своей невестой — и это было то, чего Тянь не хотел всем сердцем. Когда тебя заставляли делать что-то, что очень круто меняет и влияет на твою жизнь, но это совершенно не соответствовало твоим мироощущениям — это очень и очень хуево. Это лежит мертвым грузом на душе, потому что ты никак не можешь на это повлиять или мало-мальски возразить. В такие моменты Тянь ощущал себя не человеком, а псиной на золотой цепи. Его не спрашивали, не спрашивают и не будут спрашивать. — Охуенная трава, где ты взял? — вдруг спросил Шань. — Там, где берут охуенную траву. — И часто мажорчики балуются таким? — Не чаще, чем такие гопники, как ты.       А к тому же сегодня Тянь был еще той язвой. Еще хуже, чем обычно. Настроение было такое, чтобы нарываться на проблемы и… И что-нибудь еще. Они лежали так с Шанем может час? Может полтора? Хэ уже давно потерял счет времени. Он чувствовал плечом тепло Шаня и оттого иногда мурашки проступали. Тянь не помнил о чем они говорили пять минут назад, но точно помнил, что это было обо всем и ни о чем. Увлекательно.       С Рыжим было просто и одновременно нет. В нем не было напыщенности, присущей многим «друзьям» Тяня, можно было спокойно разговаривать о всякой хуйне и Шань не осудил бы его. Но чуть задень Шаня за живое или отпусти издевку, то в нем тут же просыпалась вся его гиперчувствительность. И вправду, как кот. В руки давался, но мог зашипеть, если против шерстки.       А еще, Тянь впервые лежал с кем-то вот так рядом и болтал. И, черт возьми, была в этом своя романтика что ли? Абсолютно домашняя атмосфера, Хэ наконец-то почувствовал себя собой и на своем месте. И никуда не хотелось рыпаться, он бы пролежал так еще с десяток лет. И с каждой такой минутой в нем прорастало корнями странное чувство, которое, на самом деле, начинало пугать.       Он головой понимал, что завтра ему встречаться с невестой, но если бы ему дали выбор: пролежать так с этим агрессивным котом или устроить свою жизнь — он бы пометался для виду, но скорее всего выбрал бы первое. Еще ни одна девушка не давала Тяню столько эмоций, как этот комок злости и ни с одной девушкой еще не было так интересно, и не было этого ощущения как будто всю жизнь знакомы. — О чем ты думаешь? — спросил Тянь, нарушив повисшую тишину. — В голову ко мне хочешь залезть? — Хочу. Интересно о чем думают такие психи, как ты, — усмехнулся Хэ. — С хера ли это я псих?       Мо фыркнул, зажимая косяк между губ и делая очередную затяжку, во рту появился приятный землистый вкус с нотками шоколада и орехов, вкус был долгоиграющий и пробуждал в Шане настоящую социализацию, ему хотелось болтать и активничать. Никак, конечно, как при том разе, когда он заглотнул таблетку, но что-то похожее вырисовывалось. Никакого головняка, никаких галлюнов, только легкие грезы наяву и расслабление в чистом виде. А потом он передал обратно самокрутку Тяню. — Часто дерешься, истеришь, обзываешься, не псих разве? — сделал глубокий вдох он, блаженно прикрывая глаза и тело так обмякло, словно каша вместо мышц. — Че, я не вписываюсь в твои привычные рамки, да? — Так сказал, как будто хотел бы этого. — Еще чего, — в очередной раз укололся Мо. — Не заебало еще все переворачивать в свою пользу? — Нет. Мне кажется ты вообще ни в какие рамки не вписываешься. Не злись, я же не говорю, что это плохо. Мне с тобой интересно и я явно сам не здоров, раз это так. — …Бред. Тут так травой пасет, а если нас спалят? — резко перевел тему Рыжий. — Скажу, что мое. — А то, что у меня белки глаз красные, это типа че, просто так? — Тц… Ну скажу, что я тебя заставил выкурить, еще вопросы? — с легким раздражением сказал Хэ и Мо, поежившись, отвернул голову. — Не хочешь Юи расстраивать? — Конечно не хочу. — Уверен, она в молодости занималась тем же. — Курила с каким-то придурком в кровати? Не думаю. — В таком случае у твоей матери больше мозгов, чем у тебя, — сдавленно похихикал Тянь и его настиг внезапный приступ кашля.       Шань промолчал, но мысли на этот счет уже плавили мозг. «Скажу, что мое» — почему-то эта фраза задела Шаня, прямо как тогда у директора. Взял бы всю вину на себя, когда виноваты оба. Это привычка что ли такая у Тяня, выебываться и геройствовать, чтобы показаться не мудаком, а человеком? Или это и вправду человечность в нем просыпалась?       Мо не заметил, как поплыл, а от вновь всплывшей в голове сценки в кабинете, он почему-то заулыбался, а после взглянул на кашляющего Тяня и это вызвало неконтролируемый приступ смеха. Травка была что надо. — Накрыло? — приподнял бровь Тянь, а Шань смотрел на него сквозь выступившую пелену слез и остановиться не мог, голосовые связки сдавило и отрывки слов, что он пытался сказать, больше походили на звуки кряхтения. — Бля-я-я, — выдохнул Шань, когда, наконец, смог взять себя в руки и подавить внезапный приступ веселья. — Это все-таки сатива? Да? Чувствую себя слишком активным. — Ну, как видишь, ты очень хочешь общаться, поэтому да. Не смыслишь ты в травке, — толкнул Тянь рукой его плечо. — Потому что редко курю.       «Редко куришь, потому что другой наркотой балуешься?» — хотел бы спросить Тянь, но не хотел спугнуть Рыжего резким вопросом, а то непременно снова зашипит и оскалит клыки, выпуская острые когти. Тянь решил действовать по-другому, умнее. — Ты куда? — задался вопросом Рыжий. — Подожди.       Он перевернулся и встал с кровати, подходя к полке, на которой красовалась коллекция пластинок. Нет, это была не его коллекция, но у хозяина дома был прекрасный вкус в музыке и как-то они с ним даже разговорились на этот счет, тот охотно поддержал тему, потому что был таким же фанатом музыки, как и Тянь. С тех пор перед каждым приездом хозяин дома делал что-то вроде сюрприза для Тяня, заменял одни пластинки на другие, а в конце поездки Хэ всегда делился мнением через записку или лично.       Он пальцами пересчитал пластинки и выбрал самую непримечательную. Тянь слышал раннее об этом исполнителе, но никогда не слушал. Не хотелось выбирать то, в чем был абсолютно уверен, хотелось неожиданности и новых ощущений. В последнее время подобного хотелось чаще и больше. Постороннее влияние?..       Бережно проводя ладонью по черно-белому изображению двух обезличенных тел, он как будто касанием изучал сфотографированное. Вынув из конверта виниловую пластинку, блестящую и черную, словно сделанную из лакрицы, он аккуратно определил ее на патефон и поставил иглу на дорожку.       Звук сквозняка из щели окна сменился спокойным звучанием с джазовыми нотками. Приятный бит насытил стены этой комнаты, а манящий голос солиста так и пестрил сексуальностью, хрипотца в голосе особенно подчеркивала это. Под такую музыку обычно танцуют пьяными, причем неважно от чего конкретно: алкоголя или наркотиков. Под такую музыку обычно разговоры становятся более откровенными, а поцелуи более жаркими и сухими. А еще такую музыку обычно включают фоном, чтобы трахаться, как в фильмах. Но увы, Тянь не в фильме, а Рыжий не телка. И хотя Тяня возможно данный факт смущал бы меньше, чем Шаня, непокладистый характер второго не позволил бы подобного. К сожалению или счастью? Хэ пока не понял. — У нас типа дискотека? — Типа. Я хотел предложить тебе сыграть в игру. — Я не настроен ща в игры играть, — небрежно бросил Шань, тем самым давая понять насколько ему лень. — Да ну? А по-моему ты слишком разговорчивый, брось, в этом же нет ничего такого. — Ой, бля, — закатил глаза Шань, скрещивая руки. Уговаривать долго не пришлось, на удивление. — Ладно, дай еще раз курнуть и я сыграю. Ты ведь не отъебешься? — Ты абсолютно прав: не отъебусь.       Тянь подошел к Рыжему и присел рядом с кроватью на пол. Присел так, что Рыжий видел его лицо перевернутым к своему. Хэ улыбнулся, а черные полурваные пряди свесились, он крепко сжал между пальцев косяк и показал его Рыжему, когда тот потянулся, чтобы взять самокрутку, то Тянь резко убрал руку. — Наберись терпения. Правда или действие? — Ты стебешься? Мы в это будем играть? — Да, а что? — Косяк почти истлел, дай сюда. — Правда или действие? — вновь убрал руку. — Блять, действие, — неожиданно сказал Шань, Тянь даже слегка удивился, обычно все сначала выбирали правду. — Действие? А ты азартный. — Косяк тлеет, алло, — раздраженно оскалился Шань. — Я знаю, сделаем паровозик? — Че, нахуй? Я тебя ща с балкона выкину. — Шучу. Успокойся и расслабься.       Шань нахмурился, но расслабил плечи, рот его был чуть приоткрыт, отчего виднелись края верхних белых зубов и острых клыков. Он злым взглядом пронзал Тяня, который все жалил и жалил своей усмешкой. Тянь аккуратно поднес пальцы с самокруткой к губам Рыжего и вставил косяк тому в рот, придерживая. Шаню стало жуть как неловко, но он полной грудью вдохнул дым в себя, задерживая его в легких и тело стало в момент таким тяжелым и неподъемным, будто вместо кожи титановая оболочка. Успокоился и сердце как будто стало биться ровнее и не так часто. И мышцы словно парализовались, сложно было делать вообще какие-либо движения. И перед глазами чуть поплыло, как будто акварель в воде развели, а бледное лицо продолжало нависать над лицом Шаня. — Очень крипово смотришься, — сказал Шань. — И тем не менее, ты не просишь меня отойти. — Я слишком накурен, но будь я потрезвее, я бы тебе вмазал. Уберись. — Кстати, а ты в курсе, что это был не прямой поцелуй? — повертел в руках косяк.       Шань посмотрел со всем скептицизмом на Тяня. — Ой, да иди на хуй, — хмыкнул Мо. — Я тебе не девка, чтобы мне такими приколами в уши ссать. — Твоя очередь, — пропустил мимо ушей реплику Шаня. — Правда или действие? — Правда, — не прерывая зрительную нить с Рыжим, ответил Тянь. — Хотел у тебя давно спросить, — чуть замялся Шань и отвел взгляд, а легкий румянец подступил к щекам. — Ты помнишь, как мы познакомились? — Это и есть твой вопрос? Конечно помню, — с недоумением выразился Хэ. — Нет, я хочу спросить о другом. — А это уже не по правилам, я тебе ответил. Правда или действие? — Мудак. Правда. — Что тебя бесит больше всего? — Как понять? — Ну, что тебе не нравится больше всего, когда люди делают? По отношению к тебе. — …Когда касаются без спросу, — не задумываясь, ответил Мо.       Брови Тяня стремительно поползли вверх. Неожиданно и оттого вполне ожидаемо. Тянь и раньше замечал, что Рыжий еще тот недотрога, но он думал, что это только потому, что Хэ сам его доставал и такое отношение только к нему, но оказывается нет. Оказывается Тянь не особенный. А жаль, лицо Хэ даже после такого ответа потускнело. — Этому есть причина? — А это уже не по правилам. — Правила созданы, чтобы их нарушать. Отвечай. — Нихуя, тогда сначала ты ответь на мои вопросы. — Окей, задавай. — Почему ты тогда в кабинете защитил меня? Разве не лучше, если бы меня исключили?       Смело. Тянь даже призадумался, опираясь на руку и многозначительно вздыхая. Забавно, что Шань это вспомнил, его это так волновало? События полугодичной давности. Хэ нашел даже это милым, выходит, Рыжий не раз прокручивал этот вопрос в голове? Выходит, Рыжий не раз думал о Тяне?       Привстав и положив остатки от косяка в пепельницу, Хэ вернулся на место и ответил: — Я тебя тогда не защищал. — А че это было? — Я хотел позлить отца. Честно, тогда мне было бы похуй если бы тебя исключили. Я всегда все делаю в первую очередь для себя.       Шань поджал губы. Черт, такой чистой честности он не ожидал, почему-то кончики пальцев похолодели и мимолетная грусть с разочарованием отпечаталась на лице. Это заметил Тянь. — Что, расстроился? — Не-а. Все норм. — Уже разочаровался во мне? Да, я не великодушный, но если бы сейчас нас спалили с косяком, то я бы взял вину на себя уже не потому, что хотел бы позлить отца, а ради тебя. — Да не расстроился я, — фыркнул Шань. — Как знаешь, — ухмыльнулся он, отодвигаясь от Шаня. — Так, есть причина, почему ты не любишь прикосновения? — Есть. Блять, я так ненавижу откровенничать, нахуй мы вообще в это играем? — Тебе же самому интересно. — Тц… — недовольно цокнул Мо, подбирая слова. — Я просто не хочу казаться слабым и ныть. — Что? — изменился в лице Хэ. — Ты серьезно? Я же не собираюсь тебя осуждать. — Не собираешься, потому что не знаешь. — И не собираюсь, если узнаю. Доверься мне, — успокаивающим голосом проронил Тянь.       Шань собрался с духом. В голове острыми шипами начали цвести не самые приятные воспоминания. То, как позвоночник чувствовал холодную бетонную стену и как кости больно терлись о твердую поверхность, как горло сжимали пальцы, словно змея обвилась вокруг шеи, плотно, до кровоподтеков с одним единственным желанием — задушить до смерти.       — Терпеть не могу, когда меня обманывают, — прошипел Шэ ли. — Это были деньги банды на еду. А ты посмел на них какую-то игру купить? — Я в-все верну, обещаю, — дрожащим голосом и с первобытным страхом в глазах, почти не слышно произнес мальчик. — Раньше надо было думать, прежде чем предавать нас. И как тебя наказать? — с довольным, глумливым оскалом задал вопрос Ли. Ему, похоже, доставляло особое удовольствие быть выше других и чувствовать власть. — Может, шрам оставить? — злобно и специально перебирая варианты, чтобы запугать, продолжил он. — Не надо… Я верну… — закрыл голову руками и от страха у него ноги подкосились.       Шаню было невыносимо смотреть на жестокость Змея, порой тот слишком перегибал палку из-за мелочей. Внутреннее чувство справедливости и доброта давали о себе знать. На месте того парня мог оказаться любой, даже Шань и он не понимал, почему Змей этого не понимает? — Эй, он ведь уже извинился. Прекрати, — втиснулся Мо. — А ты чего лезешь, Рыжий? — обернулся на него Змей, прищуриваясь. — Он же вор, ты помогаешь ему? Тоже собираешься нас предать? — с натиском и давлением начал Змей. — Че? Я-я просто хочу поговорить.       И в тот момент, когда Шань попытался отойти от Ли, Змей с силой прижал его к стене, Мо даже пискнуть не успел. Змей с остервенением сжал рыжие волосы в руке и оттягивая голову Шаня назад, специально дал себе доступ к тонкой шее. Он глядел на Шаня исподлобья, прожигая кислотными глазами, прищуриваясь и, кажется, пытаясь превратить Шаня в седое пепло. — Уйти решил? Я спас тебя, уже забыл? — сквозь зубы процедил Змей, а в его пальцах буквально из неоткуда очутилась кнопка. — Н-нет, — заикаясь, сказал Мо. В горле пересохло и страх плотными прутьями начал душить. Страх, Шэ ли выглядел как страх, самый ужасный. И ему для этого ничего не надо, он внушал его, если ему надо, даже не осознавая.       Шань почувствовал острую, колющую боль на мочке, настолько показавшейся ему невыносимой на момент. Как будто не кнопка, а нож резал кожу, протыкал ее с изыском и наслаждением, по-садистки, с пылающей агрессией. — Не надо! — Кнопка недостаточно острая…       Специально с расстановкой прошептал Ли, а его зрачки сузились и взгляд сделался еще безумнее, чем обычно. Тогда он нажал сильнее, и Шань почувствовал, как потекла теплая струя по уху. В глазах начало темнеть, дыхание сбилось и голова закружилась вихрем и то в жар, то в холод. Шея вспотела, лоб. Будто озноб, так плохо Шаню еще не было. Зубы крепко сомкнулись, он не мог воспротивиться, Змей был гораздо сильнее и выше. Последнее, что услышал Шань, это сладкое змеиное шепение над ухом: — Если вытерпишь, может, отпущу.       Из мыслей его вывели щелкающие пальцы перед глазами. — Все нормально? — Видишь эти проколы в ушах? — сглотнул и повел челюстью Мо, став в миг серьезным. — Вижу, — настороженно покосился Хэ. — Я не сам их сделал, их сделал мне один парень против моей воли.       И все, вопросы в миг отпали. Глаза Тяня расширились, а челюсть, казалось, сейчас отвиснет от такого поворота событий. В голове закрутилось только одно слово «пиздец». Он не знал, что на такое отвечать, но он понимал, что Рыжему не нужно сочувствие и сожаление. Рыжий самодостаточный, он сильный и ненавидит жаловаться. Хотя Тянь даже не воспринял это как жалобу, он воспринял это как исповедь. Расспрашивать при каких обстоятельствах это произошло, Хэ не стал. Достаточно.       Но Тянь не мог не спросить одно: кто? Он догадывался кто так славился жестокостью и хотел только убедиться в этом. — Его случайно не Ли звали? — Откуда ты знаешь? — испугался Шань. — Лучше не спрашивай. Я видел вас вместе. — Когда? — Во дворе школы, когда ты играл в баскетбол с Чжэнси и И. Видел, как он тебя ударил. — Стремно, — с тяжестью вздохнул Шань, ему как будто было стыдно за это. — Не парься, он тот еще урод. Но я не понимаю одного, что тебя связывает с таким человеком, как Шэ Ли? — Слишком много вопросов. — Не увиливай, Шань. Это ведь не шутка. Скажи честно, ты наркоманишь? — Че? А-ха-ха, — звонко засмеялся Шань. — Ты совсем конченный? Нет, конечно. Все короче, хватит. И смени уже эту пластинку к хуям, заебала эта монотонность, мы не в притоне. — Выбери сам что-нибудь, — склонил голову Тянь. — Да без проблем.       Шань резво встал и направился к полке с пластинками, он быстро перебрал и выбрал какой-то ярко алый конверт. Он подошел к патефону и чуть нахмурился, видимо, пытаясь сообразить как работает эта штука. — Помочь? — Я сам.       Сам так сам. Шань аккуратно убрал иглу с дорожки, снял пластинку и сунул обратно в конверт, а затем провел все те же манипуляции со своей пластинкой, только наоборот. Музыка заиграла поживее и поярче, чуть с депрессивным мотивом, но резким и звучным голосом. Если Тянь думал о том, что под прошлую пластинку можно было танцевать, то нет, скорее под эту. Не спеша, но кружась и подпевая. Может, смотря друг другу в глаза, может держась за руки. И ничего пошлого. Только живая дружеская романтика. Дружеская же ведь? — То, что нужно, — с удовольствием покачал головой в такт Рыжий. — Необычный выбор, — подметил Тянь. — Хочешь потанцевать? — вдруг предложил он. — Я не умею, — облокотился об комод он, опять поджимая руки крестом к груди. — Я могу тебя научить, — привстал Хэ, очень медленно шагая к Мо. — Я не прошу об этом. — И не надо. Правда или действие? — близко, почти вплотную подошел Тянь, протягивая жилистую руку и опять сталкиваясь с янтарным взглядом.       Шань перестал дышать, то переводил взгляд на руку, то на лицо, то на черные пряди, обрамляющие лицо и делая его на тон светлее точно из-за контрастов. Мо нервно прикусил губу и почему-то, сам не зная почему, ответил: — Действие.       Он приблизился к Тяню, но проигнорировал его руку, положил кисти на его мускулистые плечи и, что самое забавное, пытался сохранять дистанцию между лицами. Ноги медленно задвигались, как будто были поглощены в зыбучие пески. Тянь выразил нечитаемую эмоцию уголками губ, не усмешку, нет, что-то на этот раз иное. Шань сам не мог объяснить то, что он сейчас делал, позволял делать. Он не хотел этого, не думал об этом, просто случайно, по наитию. Когда Тянь пытался приблизиться телом, то Шань не давал, отстранялся. «Играешься?» — пропустил мысль Хэ, а в груди аж все сдавило накатом чувств. Он словно пил солнечное пламя, обжигал об него нёбо, но устоять от таких соблазнов не мог.       Они изучали друг друга внимательными взглядами, скользящими по овалу лица, по острым скулам, по шее и жилам с венами. С интересом и накалом, воздух в комнате стал как будто сухой, будто бы они плавились под огненными языками. Все вокруг кричало о том, что это неправильно, но почему-то они продолжали, даже чуть ускорились в такт музыке. А потом опять разбились о кромсающие взгляды друг друга, нагло, не отводя, очень смело. Тянь улыбался ему уголками губ, а потом медленно спустился взглядом и залип на тонкие, шершавые, искусанные губы Шаня. — Блять, это пиздец какой-то, — выдохнул Мо, не сдержавшись. — Ты сам согласился. — Я вообще нихуя не понимаю какого хуя мы делаем сейчас. Я не хочу этого, — признался он, отворачивая голову в бок, дав Тяню пройтись черным взором по носу с легкой горбинкой и краснеющим ушам. — Думаешь это все травка? — Я вообще ща не думаю. — Я тоже. Не находишь забавным, что ты мне пару минут назад сказал о том, что ненавидишь прикосновения без спроса? — Ненавижу. Но ты сам меня не касался, — расслабленно ухмыльнулся он, хотя во взгляде читался страх.       И это, блять, прозвучало как настоящий вызов. Как будто взяли на понт. Тянь в этот же момент положил руки на талию Рыжего, крепко сжимая ее и прижимаясь к нему телом. И душа в пятки ушла, как будто ушатом кипятка облили. Музыка, травка, красивый вид за окном с горами и серебряным лунным свечением, какого черта? Ладонь Хэ поползла по позвоночнику Рыжего и тот сглотнул. Пальцы пересчитывали косточки, одну за другой. — А так? — приподнял он бровь и натянул привычную усмешку. — Походу мы слишком накурились, — проявилась у него между бровей морщинка. — Походу. Ты такой худой и костлявый. — Спасибо, бля.       И самый пиздец настал тогда, когда Шань поймал себя на мысли, что он, вечная ебанная недотрога, который слал всегда всех куда подальше, особенно таких, как Тянь, не прочь прижаться ближе к нему. Не прочь почувствовать тепло так, чтобы стало жарко, не прочь вдохнуть запах фарфоровой кожи, закрыв глаза. И это, сука, вызывало какое-то возбуждение, от этого было пиздец как страшно. Сердце трелью бешенной в груди стучало. Он чуть оттолкнул Тяня, отстраняя от него туловище. — М? — склонил голову Хэ. — Убери руки. — Сам убери. — Я не пидор. — Я не сомневаюсь. Я тоже.       И Тянь бы хотел съязвить и спросить что-то вроде: я тебе нравлюсь? Но он не хотел заходить далеко, да и Шань, похоже, тоже. Ибо руки он все-таки убрал.