Амбивалентность

      Сигарета била по и так больному горлу, голос за последние дни слишком осип, как у простудившегося. Шань стал очень много курить, порой больше, чем пачка в день. Вредно, но чертовски расслабляло. А сейчас это именно то, что было так необходимо ему. Стресс из-за переезда, с мамой отношения стали натянутыми, она вообще как будто подзабыла, что у нее сын есть и это, вроде, с какой-то стороны даже плюс, но поддержки Мо не хватало. Шэ Ли постоянно дрочил со своей работой. А еще, когда всеми силами пытался забить хуй на Тяня, это, к сожалению, становилось невозможным в условиях совместного проживания.       Жизнь как будто специально накидывала анекдоты, без преувеличения, Шань ощущал себя как будто в очень черном, комичном сериале. Не хотел сталкиваться с Тянем? Теперь вы вообще одна семья. Хотел, чтобы Тянь отъебался? Так он отъебался, только почему-то Шань теперь о нем слишком много думал. Слишком. Много. Вернее — постоянно. И оттого так противно было за себя. А если еще и взять в расчет то, что Шань дрочил, представляя, как это Тянь его трогал. Ну пиздец просто, какое-то амплуа пидора-спермотоксикозника.       И ладно бы раз… Но, вроде бы, было уже минимум три. И все это так случайно, Мо не хотел, но тот в мысли сам забирался. И каждый раз хотелось плеваться от самого себя.       Морально это было очень тяжело, осознавать, что есть какое-то стремное чувство к Тяню. Осознавать и сжимать зубы до боли, потому что сумасшедший. Звать это симпатией он ни в коем случае не хотел, не то, что влюбленностью. Ощущал себя моральным уродом, если честно. Больным ублюдком, психом. Но признавать, что это нормально — нет.       Противно? Противно. Но противно до тех пор, пока не столкнется с Тянем в очередной раз в проходе дома утром/днем/вечером/ночью или в самой школе. А тот дебил еще обожал щеголять с голым торсом, а после душа так вообще, замотанный в одно полотенце и со стекающими каплями по рельефным мышцам, и с мокрыми черными паклями, острыми, как иглы. Как будто специально знал все и издевался, но, однако, Шань держался молодцом. Вида не подавал, каждый раз с похуистическим взглядом проходил мимо, хотя и изредка цеплялся. Но никогда не краснел или еще чего, старался игнорировать Хэ так же, как и он его, лишь по бытовухе иногда перекидывался парой слов. Хотя честно, сам факт того, что Шань вообще мало-мальски, но находил чужое мужское тело привлекательным… Просто хотелось рвать на голове волосы от собственной безнадежности.       Даже сегодня, когда ночью вставал в туалет, казалось бы, каковы шансы столкнуться с ним в огромной квартире? Ну, учитывая, что Шань это Шань, очевидно — стопроцентные. Тот тенью прошел мимо, ни слова не сказал и это почему-то мучительной болью отозвалось в сердце. Они не жили как братья, более того, они не жили даже как соседи, они жили так, как будто Мо для него просто не существовало, как будто тот призрак.       Да, пусть они и жили вместе всего неделю, но с каждым днем в рыжей башке возникало все больше и больше вопросов с загонами, на целый год вперед. С какого-то перепугу Шань начал заниматься самокопанием, поиском изъянов в себе, хотя вообще не склонен заниматься такой херней. Он же себя до этого всего считал человеком напролом, для которого что-то душевное — чуждо, для которого страдания — удел сопляков, а в итоге оказалось, что он самый настоящий владелец тонкой душевной организации и, чуть что, все его прежние жизненные установки оказываются настолько хрупки, что с легкостью превращаются в пыль.       И даже сегодня утром, как бы не пытался абстрагироваться, задело нехило. Эта гребанная сука вела себя как самая последняя гребанная сука на свете. — Слыш, ты на метро?       Молчание. Но Шань понимал, что тот не мог не услышать. Зачем Мо спросил об этом? Сам не знал. Ну, наверно, как-то надо было налаживать их «братские» отношения? Да, ведь? Шань вообще человек семейный. Однако… Тут это звучало больше как оправдание. Такому, как Мо, обычно на все поебать и по факту Тянь ему никто, никакой не брат. — Че глухой? Алло, прием, — пощелкал пальцами в воздухе. — На такси, конечно, — с надменной ноткой ответил Хэ и даже не взглянул на Мо.       Услышал все-таки, специально проигнорил. Доебаться или нет? Мо желваки напряг, кинул злой испепеляющий взгляд ему в спину и в руках сжал стакан с водой, будто готовый превратить его в мелкую крошку. Опустил глаза, сделал вдох и глоток, прохладная вода проскользнула ручейком по горлу. Шаню не пришлось задавать еще вопросы, потому что, на удивление, Тянь сам продолжил: — А что? Со мной хочешь? — хмыкнул он, оборачиваясь и вкладывая в свою полуулыбку весь скопившийся яд.       И тут Шаня как ошпарили, нахуй он вообще это спросил? Чтобы что? Он как дворовая псина, которую прикормил и погладил случайный прохожий, а она с надеждой виляет перед ним хвостиком и думает, что ее заберут с грязной улицы. Отвратительно убогое сравнение, аж тошно. Взгляд замер на его полуулыбке, Шань потерял из виду все, кроме нее. Она ломаной линией ударила в голову, а после разрядом отдала в ребра.       Он стоял и не шевелился. И думал. Думал о том, что это Тянь просто стоял и пялил на него, или же время остановилось? Все замылилось и в миг стало так тяжело. Устал от собственных мыслей, словно тысячи голосов и мнений преследовали его, будто за спиной постоянно кто-то был и повторял-повторял-повторял. Непрекращающийся ад в голове и котел все продолжал и продолжал закипать, давя на виски, сжимая черепушку. Черт возьми, да Шань никогда себя не вел вот так! Это отчаянный крик изнутри. Он никогда не чувствовал себя еще таким ненормальным. Словно в виньетку была обрамлена эта улыбка, но потом резко отрезвление. — Не хочу, — бросил Шань, отводя глаза, не желая себя больше мучить.       Надо было бы, конечно, съязвить. Шань мог отвечать Тяню едко, мог находить подходящие слова, чтобы ставить того на место, но не сейчас. Потому что сейчас сплошная растерянность и расфокусированность. — Да мне как-то все равно, — пожал плечами Хэ.       Тянь сказал это без напыщенности, ровно, таким стальным и холодным голосом, а потом просто собрался и ушел, больше не говоря ничего. Действительно, доказывая каждым телодвижением, что ему все равно. Мо не мог совладать с самим собой, ибо продолжал стоять на том же месте еще минут десять точно. Все так же крепко сжимая стакан и делая глотки воды через силу, и вовсе не потому, чтобы утолить какую-то жажду, а потому, чтобы просто что-то делать.       Просто что-то делать? Это уже стало девизом жизни. Еще один горький затяг, настолько сильный, что аж ноги подкосились. Сегодня стабильно на каждой перемене перекур, похуй, если спалят, хотя прежде так не рисковал. Максимум — раза три во двор в течении школьного дня. Затяги были нечастые, но глубокие. Шаню просто нравилось сливаться со стеной и тупить взглядом в никуда, уходя полностью в себя. Забавно, ведь такое поведение наоборот показывало, что он не в себе. Тупая игра слов. Мо сам себе усмехнулся.       Забавно, что еще полторы недели назад Мо думал, что ну его к черту этого Тяня, а ведь и вправду, отчасти это было так. Более менее похуй было. «Более менее, блять, ну ты конченый», — про себя подумал Шань, скребя окурком по стене и оставляя пепельный след. А сейчас прокручивал в голове сегодняшнее утро в мелких деталях, придираясь к каждой. Тяжело вздохнул, снова загнался.       И, опять же, поговорить об этом не с кем. Мама — самый близкий человек, не поняла бы. Да в принципе любой на ее месте не понял бы. У нее, как она говорила, начала наконец-то налаживаться личная жизнь, Шаню не хотелось сейчас вмешиваться. Пусть хоть у кого-то в жизни будет что-то хорошо. Однако, Мо всегда считал, что если будет видеть Юи счастливой, это сделает счастливым и его, но… Походу это не так работало. Видя ее окрыленную от любви, от нежности, от нужности, сконцентрированной сейчас только на Вэе, Шань ощущал себя призраком не только для Тяня, он ощущал себя в принципе лишним в этой идиллии.       Насколько он помнил, так ведь было всегда? Цзянь и Чжань, а Рыжий как приставка к ним. Шэ ли, а Рыжий просто пешка для него, не более, а вся эта мишура про «самого важного работника» — обычное ссанье в уши. И даже в собственной семье. У Вэя и Юи все отлично, Тянь — лучший по всем фронтам, а Мо — просто Мо.       Закусил губу, опустил голову, потер шею до красного следа и не сразу заметил чье-то душное присутствие рядом. Перед глазами мелькнули темные волосы и карие бусинки с интересом оглядели Шаня, изучая его так пристально, как будто он музейный экспонат. — Привет, — улыбнулась девушка.       Шань молча поднял голову и увидел перед собой Мэй. Да, та самая Мэй. Шаню потребовалось немало усилий, чтобы вспомнить ее. В чем девушка сама охотно и помогла, даже слишком охотно. Она уже неделю преследовала Шаня абсолютно везде, нарочито агрессивно навязывая свое общество. И Мо вообще не понимал природы такого дикого интереса к себе. Судя по ее рассказам, их первая встреча увенчалась не особым успехом. И Мо за это очень стремно. И, честно говоря, из-за этого ему вообще не хотелось бы контачить с ней, но она упорно продолжала пытаться каждый день завести с ним разговор. — Куришь? — А ты слепая? — специально грубо буркнул Шань, чтобы та отвязалась. — Я просто тоже хочу, — облокотилась она рядом, скрещивая руки на груди. — У меня последняя, — отвернул он голову. — И не поделишься с девушкой? — кокетливо спросила она, наклоняясь и пытаясь заглянуть Шаню в лицо.       Шань в очередной раз глубоко вздохнул. Почему когда хотелось побыть одному, послушать весенний ветер, позалипать на облака и размазаться от сигарет, обязательно кто-то начинал навязываться? Это какое-то проклятье? Он ведь ни к кому никогда не лез первый. Ну как не лез, почти. Сегодня не считалось, наверно…? Короче, неважно.       У Шаня были ебанные эмоциональные качели. Ему то хотелось с кем-то поговорить обо всем, то понимал, что вывернуть душу наизнанку он не готов. По крайней мере не с этой девчонкой точно. Может быть, если бы внезапно из ниоткуда выпорхнул Цзянь, Шань вылил бы ему весь ушат дерьма, что скопился внутри за эти дни, но и то не факт. И не только потому, что Цзянь сейчас хвостиком бегал за Чжанем, хотя впрочем когда было по-другому? О вот таком говорить — страшно. Просто потому, что Шань сам до конца еще не понял, что вообще происходило с ним, вокруг, каким боком Тянь вот там внутри затесался.       А еще очень тревожно оттого, что, несмотря на первое впечатление, к Шаню наконец-то начала проявлять интерес вполне симпатичная девушка, а ему все равно. Вот прям совсем, никаких эмоций от этого. Да, у нее коротенькая юбка, которая сейчас развевалась от ветра, он мог бы вдоволь насмотреться на стройные ноги. Да, у нее приятные черты лица, которыми он мог бы восхищаться. Да, он мог бы, но именно сейчас это не нужно… Хотя и неплохой способ отвлечься.       Голова была настолько загружена и одновременно настолько пуста, что Шань, честно, даже не знал о чем с Мэй можно было бы поговорить, если бы он все-таки решился отвлечься и пустить все на самотек. Она ведь девушка — хрупкое создание, с ней надо нежно, а сил на нежность не было. — Знаешь, — вдруг перебила возникшую тишину она. — Ты даже молчанием умеешь грубить.       Хотя… Может, все же отвлечься? Шань тихо усмехнулся, вновь прикусив губу, надо же, «новая» эмоция за эту неделю, а он уж было думал, что разучился чувствовать что-то кроме тревоги и разочарования по отношению к себе. Он обернулся на Мэй, внимательно осмотрев ее с ног до головы. — Вау, первый раз что-то кроме хмурых бровей. — Забавно просто. — Да, я тоже так думаю, — с недовольным придыханием произнесла Мэй. — И давно ты куришь? — Давно, а что? — Ну так тогда ты должна знать о негласном правиле последней сигареты. — Я знаю, но я подумала, что для меня ты сделаешь исключение? — Это с хрена ли? — в недоумении повел бровью. — Ну, например, я красивая, — повела плечом. — И-и че? — слегка улыбнулся Шань, продолжая сохранять в лице недоумение. — Ничего, — цокнула Мэй, закатывая глаза. — Вообще-то мое общество дорогого стоит. — Ты оцениваешь свое общество в одну сигарету — это разве дорого? — с неприкрытой издевкой спросил Мо. — А-ах, — с раздражением вздохнула Мэй, резко подняв руки и как будто бы обнажая коготки.       Мэй отчетливо понимала, что ей все это к чертям не нужно, она ни разу за все разы не смогла нормально поговорить с Шанем, каждая их гребанная беседа заканчивалась его грубиянством и ее раскаленными нервами. Но первые юани уже лежали у нее на карточке, и она уже успела что-то потратить. Возможно, если бы она знала, что будет так непросто, то отказалась бы. Но уже поздно, к тому же Шань ее вывел настолько, что она была сейчас крайне решительна. Ее взгляд заискрился злостью, и Мэй резко подоспела к Шаню, чуть толкнула его и без спросу сама полезла по карманам его штанов. — Эй, слыш, ты че делаешь? — попятился он назад, но оказался прижатым к стене. — Беру свое. — Ты ниче не спутала? — Мо уткнулся ей пальцами в зону декольте, тем самым останавливая ее, а другой рукой достал из кармана пачку сигарет. — Отдай, — уже более спокойно продолжила она настаивать на своем и потянулась к пачке, на что Шань поднял руку вверх, чтобы Мэй не смогла дотянуться. — Ты просто козел, ты в курсе? — А-а-а, вон оно че, — не смог сдержать ухмылки Мо. — И я после этого еще грубиян? — Так я общаюсь с тобой на твоем языке, потому что по-другому ты, видимо, не понимаешь. — Да ты че? Правда что ли? — Да, а еще ты жадный. — Че еще о себе нового я от тебя узнаю? — Хочешь сказать это не так? — Ты меня не знаешь. — Но выводы уже сделаны.       Шань на самом деле поражался ее настойчивости. Даже после того, как он с десяток раз в его понимании «вежливо» ее отшил, она все продолжала и продолжала к нему липнуть. И что она в нем нашла? Мо чувствовал какой-то подвох в этом, просто потому, что в голове не укладывалось, что он мог кому-то так сильно понравиться.       Однако, все мысли смело одним брошенным взглядом в даль. Сука, аж в сердце стрельнуло. И так каждый чертов раз, когда сталкивался в школе с ним. «Блять, да почему?» — гулом пронеслось в голове. Мо и так его дома каждый день видел, но в школе как будто что-то иное. Такое чувство странное по ребрам, похожее на щекотку. Все внимание с Мэй моментально перевелось на силуэт вдалеке. Все по-старому: вьющиеся вокруг девочки, мнимо заинтересованный Тянь. И, вроде, он далеко, но не настолько, чтобы не заметить сейчас Шаня.       И хоть бы один раз посмотрел на Мо тоже, чтобы Шань прочитал его взгляд, попытался понять хотя бы что-то, что скрывалось в его голове. Но тщетно. И с каких пор Шань рехнулся настолько, что поймал себя на зависти к этим коротким юбкам? — Ты меня вообще слушаешь? — отвлек его девичий голос. — А? — опустил голову. — Бля, короче, — нахмурился Мо. — На, — передал он ей смятую пачку. — …Спасибо, — Мэй удивилась такой резкой перемене и осторожно взяла блок сигарет.       Она извлекла сигарету и вставила ее в рот, при этом специально обернувшись, с любопытством пытаясь уловить параллель между Мо и объектом, который его так внезапно заинтересовал. И, честно, она пришла в некоторое замешательство, но не подала виду. — Так и будешь стоять? — спросил у нее Шань. — Опять прогоняешь меня? — Нет. Я о том, что ты стоишь, тупишь с не подожженной сигой. — Ой, я зажигалку забыла, не поделишься? — растерянно попросила Мэй. — Ага.       Шань каждой клеточкой занервничал, ногой зашоркал по земле и руки в карманы сунул, потому что хотелось их куда-нибудь деть. Он бы, честно, сейчас скурил еще одну сигарету сам. Но на пару с Мэй курить одну — такое что-то, не то чтобы брезгливо… Тем более она замарала ее в помаде.       Молчание. Мэй заметила, что Шань стал сам не свой. Ей уже начинало казаться это странным, но ни у Тяня, ни у Шаня она напрямую спросить не могла. И как бы ей не было любопытно, она понимала — лезть не нужно, нужно отрабатывать. — Слушай, а давай в кино сходим? — предложила она. — Ты че, серьезно? — Да, завтра, к примеру. Свободен будешь?       Шань закусил губу, и взгляд сделался его еще более задумчивым, чем прежде. Вновь посмотрел в сторону Тяня, а потом на Мэй. Сука, да что ж такое? Какая-то мнимая надежда внутри была не пойми на что. Нужно прекращать эти пидорские игры. Смотря на Мэй, он в очередной раз убедился, что она действительно собрала в себе отличные внешние качества. Может, он и вправду дурак, что динамил ее уже неделю? — Почему я? — вопросительно взглянул на нее Мо. — Мы сейчас еще будем в этом разбираться? — хихикнула Мэй, делая затяжку и выпуская кудрявый дым. — Просто, блять, ты свалилась как снег на голову — это странно. — Симпатичный, понравился. Выделяешься из толпы. Этого достаточно? — Чем это я выделяюсь? — На комплименты напрашиваешься? — улыбнулась она, наматывая на палец волосы. — Не-а. — Так, может, тогда уже скажешь на какой фильм мы пойдем? — Не ебу че щас идет в кино, — пожал плечами. — Бо-оже, — закатила глаза. — Ты из какой пещеры вылез? — Сама же сказала, что я выделяюсь, че удивляешься тогда? — с усмешкой спросил Шань. — Я имела ввиду другое. — Короче, ты ж инициативная, напишешь мне, — отлип от стены Мо и все так же со спрятанными руками в карманах, направился вперед. — У меня нет твоего номера! — крикнула она вдогонку. — У Цзяня спроси. — Тц, — с возмущением цокнула она и нервно затянулась. — …Боже, какие ж дерьмовые сигареты он курит, — уже шепотом произнесла Мэй, стряхивая пепел.       Хорошо, что это была последняя перемена. Больше никто не будет приставать, а потом просто «домой».Лежать вниз лицом, упираясь в подушку, иногда поглядывать в безжизненные окна на душный город. Даже в компьютер не позалипать, потому что остался в старой квартире, ибо Юи решила, что так лучше. — Да ладно тебе, столько хлопот с ним, новый тебе купим, а пока так. Может, учиться лучше начнешь, — улыбнулась она.       «Обязательно начну, если перестану забивать себе голову всякой хуйней», — про себя подумал Шань. Забавно, что теперь даже дома становилось не легче, как будто наоборот хуже. Все такое чужое, непривычное. Все эти дорогие полы, мебель, техника, огромные окна — Шаню это чуждо. Ему бы в свою крохотную, обшарпанную комнатку с плакатами. Несмотря на то, что там было маленькое пространство, дышалось там гораздо свободнее.       Поднимаясь вверх по лестнице, чуть запыхавшись, выронил ключи из кармана. Недовольный вздох. Странный день, на самом деле. Даже странный в том, что позади работающий лифт, но сегодня приспичило подняться именно по лестнице. Открыв дверь, почувствовал вкусный запах, кто-то что-то готовил, но Тяня это ничуть не воодушевило.       Не только для Шаня вся эта ситуация была стрессом, Тянь уже настолько привык возвращаться в пустую квартиру, что нахождение двух новых людей, как он считал, у него дома, было весьма раздражающим явлением. И ладно Рыжий, Хэ его почти не замечал, потому что тот запирался в комнате, но присутствие Юи… Она действительно интересовалась Тянем как вторым сыном, и Тянь к такому вниманию готов не был. Стремное чувство, когда ты уже взрослый и кто-то пытался примерить для тебя роль матери.       Пройдя мимо кухни, он заметил как что-то томилось в кастрюльке, но рядом никого не было. Заглянул внутрь и увидел нечто похожее на суп, хмыкнул, закрыв крышкой и тут же подскочил от неожиданного возгласа откуда-то из квартиры. — Кто пришел? Шань, ты? — спросила Юи.       Тянь не ответил, а заинтересованный пошел на ее голос. Кажется, она копалась у Шаня в комнате. Облокотившись в проеме и скрестив руки, Тянь увидел Юи в раскорячку, утопавшую в вещах Шаня. — А, Тянь это ты, привет, — улыбнулась она, складывая вещи. — И Вам привет. Чем занимаетесь? — Да вот, вещи Шаня разбираю, у него же все никак руки не дойдут, целую неделю хожу, уговариваю разобрать коробки. А ты со школы, да?       Тянь кивнул, а в мыслях тут же подумал о том, что Шань вряд ли обрадовался бы такой инициативе Юи, хотя кто его знает… По крайней мере, если бы вещи Тяня трогали без спросу, он бы устроил скандал точно. — Если ты пришел, то Шань, наверно, тоже скоро придет. Или он на работу сегодня, не знаешь? — Не знаю, — честно признался Хэ. — А вы как вообще, в школе общаетесь? А то дома обычно по разным комнатам, — внимательно взглянула на него Юи. — Бывает, пересекаемся.       В момент стало так неуютно от этого вопроса. «Бывает, пересекаемся» — даже звучало бредово. Интересно, что ответил бы ей Шань на этот вопрос? Сказал бы честно, что игнорировали друг друга? Вернее, Тянь всеми способами избегал Шаня и игнорировал его. Так будет честнее.       На самом деле все то, что Тянь затеял, откликалось на нем. Сложно было вести себя с Рыжим как ни в чем не бывало, как будто Хэ абсолютно все равно. Сложно потому, что Тянь замечал попытки Рыжего как-то с ним поговорить, выходит, что Шаню было не все равно? И это не давало покоя Тяню. Он чувствовал себя полным дураком, потому что сам затеял невесть что и страдал от этого, хотел избавиться от Шаня, потому что чувствовал, что это может быть опасно. Но как подавить в себе все, если они теперь жили вместе? Каждый день это адские усилия — держать безразличным лицо. Хотелось поязвить и позлить Рыжего как обычно, а не как сегодня.       И с одной стороны, вроде бы, Тянь был рад тому, что у Мэй еще ничего не вышло с Шанем, а с другой, поскорее бы, так было бы лучше для обоих.       Мысли Тяня прервал то ли треск, то ли шорох, что шел с кухни. — У Вас там что-то кипит на кухне, кажется. — Ой, бли-и-ин, точно, я совсем забыла, — схватилась за голову Юи. — Я там супчик с грибами готовлю, можешь сходить, помешать, пожалуйста, и соль добавить? — умоляюще попросила она. — Я в готовке вообще не силен, — смутился Тянь. — Я все испорчу. — О-ох, ты утрируешь! Ну пожалуйста. — Я правда испорчу, не хочу рисковать, — скованно улыбнулся он. — Ла-адно, тогда я сама, но ты можешь поскладывать вещи Шаня? — подскочила она, отряхиваясь от невидимой пыли. — А если он придет? — И что? — Вряд ли ему понравится, что его вещи трогаю я. — Тянь, какая разница, что скажет Шань? Это я тебя прошу, ты же видишь, я ничего не успеваю, а обедать хотят все. Все, давай-давай, — подогнала рукой она Тяня и прикрыла за собой дверь, быстро топая на кухню.       Прекрасно. Просто прекрасно. Все в духе семьи Мо, интересно, у них все в роду такие характерные, что отказать невозможно? Тянь стоял в этой все еще необжитой комнате и чувствовал себя растерянным. Твою мать, растерянным в собственном доме!       На самом деле, находиться тут было странно. Если в старой комнате Шаня, можно было хоть что-то понять о ее хозяине, то тут совершенно ничего: ни плакатов, ни трещинок на потолке, ни той драгоценной самодельной пепельницы. Тянь словно чувствовал, насколько тут все чужое для Шаня. Эта комната ему не подходила совсем.       Найдя место среди вещей, Тянь присел, озираясь по сторонам и пытаясь понять, с чего бы ему стоило начать. Если в гардеробе Хэ доминировали всего два цвета: черный и белый, и то черный держал преимущество, то у Мо было все иначе. Так же много черного и белого, да, но не пересчитать сколько же желтого. У самого депрессивного человека на свете, было какое-то кошмарное количество цветных вещей.       Взяв первую желтую футболку, Тянь непроизвольно улыбнулся. Это же та самая, с их первого ужина, с каким-то сатанинским рисунком. И тут же все воспоминания нагрянули на Тяня, когда он продолжил складывать и брать новые вещи. Такое солнечное тепло разлилось по груди и обняло плечи. Шань давно ассоциировался у Тяня с горячим, разъяренным солнцем, но таким в некоторые моменты щадящим и… Близким что ли?       Складывая очередную вещь, Тянь подметил, что все они с виду выглядели небрежно и по-спортивному, в этом весь Шань, даже в его собственном стиле чувствовалась свобода и дерзость. Однако, несмотря на всю небрежность, все вещи были как будто только что из стирки, в идеальном состоянии, из-за чего можно было сделать вывод, что Рыжий чрезвычайно следил за собой. «Порошком, наверно, пахнет?» — задумался Тянь и тут же уткнулся в одну из футболок носом, вдыхая запах полной грудью.       И такой приятный головокружительный запах, что Тянь аж прикрыл глаза. Порошок, но помимо чистоты, Хэ ощущал такой же знакомый запах, который ассоциировался у него только с Шанем. Запах его кожи, ни на что не похожий, который сочетал в себе одновременно и свежесть, и какую-то цедру, и даже ваниль. Еле уловимый аромат, который было сложно почувствовать, который Тянь, может, в самом деле сам себе выдумал. Но, одним словом — именно так пахло счастье при рассвете в летний день, так пахло солнце: жарой, зноем, но при этом прохладной тенью в закоулке. Это и есть «ни на что похоже».       И, беря следующую кофту, он попытался вдохнуть еще сильнее запах Рыжего, до собственной агонии, сжимая пальцами ткань и захлебываясь в собственных эмоциях. И запах был как будто еще ярче. Черт, Тянь давно так не кайфовал от чьего-то аромата, разве такое возможно, что никакие духи не могли сравниться с этим? Хэ считал себя сейчас полным дураком, только почти прикоснулся к его пылу, как сам же отряпнул руку, испугавшись ожогов. Идиот. И как бы, наверно, было сейчас смешно, если бы все это увидел Рыжий, ведь Тянь всеми силами пытался из себя что-то строить.       Смешно, да. Очень. Потому что дверь неожиданно открылась, что Тянь аж вздрогнул. — Э-э… А че за хуйня происходит? — нахмурился Мо и застыл в проходе.       Тянь ошеломленный сидел, держа в руках кофту Шаня и не мог найти слов, чтобы описать Мо то, что происходило. Потому что происходил, очевидно, пиздец. — Шань, что за выражения? Это я попросила Тяня сделать! — прикрикнула с кухни Юи. — Сделать что?! — недовольно крикнул ей в ответ Шань. — Перебрать вещи! — А тебя-то кто просил, мам? — Шань на момент покинул комнату, однако Тянь мог слышать отголоски их скандала. — В смысле кто?! У тебя вещи уже неразобранные неделю лежат! Я тебе сто раз… — А дальше-то че? Мои вещи, нахера их трогать? — Шань! А ну хватит, ты с кем разговариваешь вообще? — Не хватит. Не надо трогать мое без спросу, если не разобрал, значит мне так удобно, че еще надо? — Я не позволю тебе здесь устраивать свинарник, понял? — Начнем с того, что я не просил меня сюда забирать, поняла? Еще и его приплела, нормальная ваще? — Я нормальная и не смей разговаривать так со мной, а у Тяня есть имя. Шуруй к себе в комнату и настроение мне не порть. — Кто еще кому портит, — напоследок бросил Шань и вернулся в комнату, хлопнув дверью и полностью прижавшись спиной к ней.       Мо недовольно вздохнул и устало потер переносицу, а потом откинул голову назад, стукаясь затылком о дверь, медленно переводя хищный взгляд на Тяня, окруженного грудой вещей. — Блять… — тихо, на выдохе произнес он. — Не бойся, до трусов я еще не дошел, — решил съязвить Тянь, да только вот не к месту. — Че нахуй? До каких еще трусов, блять? Ты вообще чем тут занимаешься, фетишист ты ебаный? — Истеричка, успокойся, ты о чем вообще? — О-ох, — раздраженно задышал Шань, обоим же ясно о чем, вот только Шань бесился от того, что Тянь как всегда, заднюю давал. — Ты че думаешь, я слепой, блять? Вообще нахуй вали отсюда, понял? — Ебать, что с тобой, Рыжик? Ты что, в себя поверил? Я тут причем вообще? Меня твоя мать помочь попросила, если что так, на секунду. — Да мне похуй че там кто попросил, самое главное — что я не просил, мне помощь твоя нахуй не нужна, — Шань в момент оказался рядом и ногой пнул коробку. — Ты успокойся, идиот, — с усмешкой сказал Тянь, нагло продолжив сворачивать кофту, на что Шань, еще больше разозленный этим, попытался отобрать у него свою вещь. — Слыш, отдай, блять! — Я еще не закончил, ты понял? — не менее дерзко сказал Тянь, уже поднимаясь. — Че, ебать, язык из жопы вынул, наконец? — с улыбкой спросил Шань, оттягивая кофту на себя. — Что? Аха-ха, Рыжий, ты вообще что ли? В смысле? — В смысле ходил тут, выебывался сегодня утром, а тут заговорил. — Да ты что? Тебя так задело что ли, малыш Мо? — оголил клыки Хэ, а Мо в момент оцепенел от последних слов, отпустив кофту, отчего Тянь моментально попятился назад, а из кармана кофты выпал зиплок, наполненный какими-то таблетками.       Шань чаще задышал, прикусывая губу от нервов и оба они сконцентрировали внимание на прозрачном пакетике, периодически переводя взгляды на друг друга. Мо быстро схватил пакетик и сжал его в ладони, опуская голову, пытаясь спрятаться за невидимой стеной. Блять, это просто пиздец.       Тянь уловил это нечто мимолетное в воздухе: животный страх и боль, пронзающую тело. Он слышал, как сердце Рыжего бешенной трелью отдавало. И непонятно от чего: то ли от того, что Тянь не должен был видеть, то ли от того, что Тянь не должен был говорить. Конкретно свою последнюю фразу. Он не хотел давить на больное, но так получилось, случайно, неконтролируемый порыв. — Что это? — Тянь со всей серьезностью посмотрел на Шаня. — Не твое дело, убирайся, — выплюнул Мо. — Нет, я видел. — И че дальше? Забудь, что видел. — Теперь это меня касается, объясняй. — Слушай, отвали от меня. То, что видел — показалось, значит. — Нет.       Тянь сжал зубы и кулаки, и стремительно пошел на Шаня, тот спрятал руки за спиной, а Хэ попытался их заломить. Мо попятился назад, попутно пронзая Тяня диким взглядом, как у зверя, все происходило молча. Но Тянь был решителен, он подпер Рыжего к кровати, а тот, просчитавшись, рухнул прямо на постель.       Хэ оказался сверху, победно восседая на Рыжем и фиксируя руки Шаня у него над головой, все еще пытаясь предпринять тщетные попытки отобрать у него зиплок, но тот сжал в кулак слишком крепко, как будто до хруста таблеток. — Отдай. — Нет, — агрессивно ответил Шань. — Отдай. — Нет, — уже более спокойно повторил он.       Тянь напряг желваки, но ослабил хватку, он дышал учащенно, как и Шань. Дыхание сбилось и стало словно лихорадочным. Молча. Шань больше не рыпался, просто лежал, все так же сжав в руке. И Хэ, сквозь прищур, смотрел прямо и пытливо в огненные глаза, которые буквально искрились янтарем. Для Шаня, с его ракурса, черный взгляд казался надменным и властным, и от того более притягательным. Он не спешил прерывать эту зрительную нить, наоборот, уверенно, испепеляюще продолжал смотреть в ответ, оттого аж мурашки по коже прошлись. — И давно? — Че давно? — Не притворяйся.       Мо медленно облизнул губы, а затем вновь куснул нижнюю губу. Они и так были потресканные, а сейчас и вовсе до крови. Дышал так тяжело, как будто после бега и с каждой секундой становилось тяжелее, сердце в момент оказалось больнó аритмией, а тело разогрелось до высокоградусной температуры, которую нельзя уже было сбить. Шань зажмурился и сглотнул, а после стыдливо увел взгляд в сторону.       И Тянь почувствовал. Почувствовал, что на Рыжем стало твердо сидеть сверху. Тянь открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом закрыл и просто посмотрел вниз. Такого он не ожидал от Шаня. Мо медленно разжал кулаки, открывая взору пакетик с таблетками, но Хэ уже было все равно на этот несчастный зиплок.       Тянь еще ослабил хватку и попытался поймать неловкий взгляд Шаня, и поймал. Такого невинного, испуганного и полностью ему подвластного, но с тем одновременно наглого, бессовестного Шаня, Тянь еще не видел. Его взгляд кричал о том, что смотри, как могу, это ты довел меня. Черт, Хэ почувствовал этот звериный, первобытный импульс. Он был настолько сильным, что Тяню стало не по себе. Ладони Тяня медленно, почти ласково поползли по рукам Шаня, плавно переходя на грудь, а затем на торс и после отстраняясь.       Шань, не отрываясь, продолжал смотреть в некогда серые глаза, полные растерянности. И в миг все перевернулось так, как будто это Тяню должно быть стыдно за все происходящее. Мо чуть ухмыльнулся уголком губ, а после, как и всегда, потер переносицу.       Тянь сглотнул и выдохнул. Сука, нельзя быть таким. Нельзя быть настолько разным, непредсказуемым и выводящим из себя. То, что меньше всего Тянь ожидал от Шаня, тот давал ему в полной мере. Этот Рыжий синоним слову инфернальный. Хэ сжал в руках до боли постельное белье, а после сделал несколько глубоких вздохов и чуть ли не зарычал, забирая у Шаня пакетик и выкидывая его со всей злостью куда-то в сторону. — Блять, это просто невыносимо! — прикрикнул Тянь и мигом слез с Рыжего, быстрыми шагами уходя из комнаты и с грохотом закрывая за собой дверь. — Что случилось? — выглянула из кухни Юи, но Тянь ее проигнорировал.       Он просто прошел в ванную, запираясь там и соскальзывая по стене вниз, сжимая на голове волосы, чуть ли не вырывая их. Это, блять, невыносимо. Как бы не пытался Тянь откреститься от Рыжего, тот, пусть и неосознанно, делал все, чтобы этого не случилось, ну как, сука, как?!       Тяня успокоило то, что он плеснул себе в лицо холодной водой, а после внимательно посмотрел на свое отражение. «Все хорошо», — сказал себе Хэ. А после телефон в кармане штанов завибрировал.       Мэй: «Мы завтра идем с ним в кино, радуйся»       «Ахуительно», — выругнулся под нос себе Тянь. Вот только радоваться или плакать?