Rejection — Отторжение.

Юнги взял его руки, и вернул обратно на свои плечи. — Хочешь сейчас поговорить об этом? — Нет. — Тогда говори. — Я же сказал — нет! — Это же означало «да». Чимин закатил глаза, бесясь с того, что Юнги его хорошо знает, и продолжил. — Сколько девушек у тебя было? — Дальше? — Что? — Следующий вопрос. — Но ты же... Ладно, сколько девушек ты целовал? — Дальше? — Ну блин! Окей, а зачем тебе те вещи? — Дальше? — Ты издеваешься? — Нет. — Расскажи мне все... — Сейчас не время для этого. — А когда будет время? — Когда твоё «Я люблю тебя» будет чуть искреннее, — Юнги ухмыльнулся. — Искреннее? Серьёзно? — Этот чудный момент, могут разрушить мои истории, но потом, когда все с твоей стороны будет искренне, ничто не сможет помещать, ты будешь понимать. — Я в шоке… Ты сейчас серьезно? Ты думаешь, что я не искренен? — Чимин вскочил с него и вышел. Юнги пошёл за ним. — Куда ты? — Туда, где меня не считают вруном и чувствуют мои настоящие эмоции. — М-м-м, забери и меня туда? — О Боже, ты опять за своё, ты действительно считаешь, что у тебя нет такого человека? Когда я тебе давал повод усомниться? Ты думаешь, я бы терпел твои выходки, не люби я тебя? Посмотри хотя бы на этот срач в твоей комнате. Кто его устроил? Я! Потому что я умер! Понимаешь, ты убил меня! — Пак, будь, блять, тише. Хосок все слышит, — он сделал шаг к нему. И на самом деле, ему так плевать на то, что кто-то слышит. Просто он сам не хочет это слышать. — А мне похуй, Юнги, хватит! Хватит врать, прятаться, обманывать, избегать ответов. Я тоже человек. Мне нужна определённость! Какие, сука, бабы? Какие лекарства? Что за нахуй происходит с тобой? Что я делаю в твоей жизни? Почему я в этой грязной комнате? — Ты уже заебал с этой комнатой. Хватит зацикливаться. — Заебал? Ты прав, почему это я так зациклился? Дай подумать. Как думаешь, может, потому что тут только что человек, который... Ты... Трахал какую-то ужасную шлюху? Где ты ласкал и говорил разные вещи, а, может, возможно, те же, что и мне секунду назад, какой-то сучке? Как думаешь, это весомая причина? — Пак, — он сделал ещё шаг, а Чимин подошёл к нему очень плотно. — Где? Где она ласкала тебя? Тут... Тут... — его голос дрожал, он начал прикасаться, ударяя пальцами, к его шее, рукам, животу и опускался ниже, резко Юнги остановил его. — Прекрати! — Нет, же скажи мне... Или, может, тут? — он прикоснулся второй рукой к его губам. — Ее вкус? Я чувствовал ее вкус, или там всё-таки есть и ты? — Пак, что с тобой ? — он стиснул зубы. — Со мной самый большой пиздец — я влюбился в шлюху, которая врет и скрывает от меня каждый свой шаг. Хватит, умоляю тебя, хватит, наконец, лжи, хватит возвращаться, когда я пытаюсь научиться жить без тебя. Хватит жалеть меня, хватит, блять, использовать меня, и, наконец, хватит, мудак, называть меня «Пак», когда ты зол. Это слишком лицемерно выглядит. — Ты... — Замолчи! Ты много говорил, ты всегда говоришь, — он отошёл и размахнул руками. — А, знаешь, я сливаюсь... — Что, блять, на тебя нашло? — Я люблю тебя! Сука, вот что НАШЛО на меня. Я люблю тебя. Люблю! И я ненавижу себя за это. И тебя. — Ты... — он еле сдерживал свою улыбку. — Все... Забудь... Блин... Я слишком много возложил на себя и на тебя... Я сам не знаю, что происходит, я веду себя так, будто у меня переходный возраст. Я ухожу. Спокойной ночи, — Чимин прошёл к выходу и взялся за ручку двери, но Юнги остановил его, развернув к себе, и, схватив за шею, придавил к двери. — Знаешь... — он приблизился к его шее и, еле касаясь ее губами, прошептал. — Ты чертовски привлекательный, когда злишься. Хочу тебя сейчас, прямо тут... Что? Мудак такой. Он думает, что я на эти дешевые уловки поведусь? Я что — девочка? Он думает, что мне пятнадцать лет? Что он вообще возомнил о себе? Как он может так? Я ни за что не поведусь на эту поеботу. Никто никого не хочет. Не сегодня. Никогда. Я больше не подойду к нему, даже если... — Прямо в этой комнате, где я никогда ни с кем не занимался сексом, никогда не давал кому-то трогать себя и никогда не трогал никого. Тут... На этой постели и на этих разбитых стёклах... Которые хранят в себе ревность моего Чимина и любовь моего Чимина. «Моего»? Он сказал моего? Я умер? Он не был тут ни с кем? Что я наделал! — Ты... — Что? — Почему ты не сказал? — А почему ты не сказал? — Что? — Что любишь меня. — Я же... — Не так. — Стой. — Чимин запнулся. — Ты вывел меня на этот гнев и ненависть к тебе просто, чтобы услышать мое «Люблю» таким, каким ты его хотел услышать? — Да. Настоящим. Ты знаешь, что в гневе люди говорят правду? — Юнги, зачем ты так поступаешь? Разве тебе не больно, когда мне плохо? — Очень… Но я не умею по другому… Я тебя предупреждал, у меня есть только такие способы, я должен по своим методам узнавать все про тебя… Сейчас я знаю. — Что? — Кое-что. Он не мог произнести этого, потому что все ещё не верит, или не хочет верить? — Ты придурок? Ты чуть не… Я люблю тебя. Черт. — Он поцеловал его. Впервые. Он сам. Поцеловал Юнги. Но старший не долго давал Чимину быть инициатором. И, разорвав поцелуй, сам поцеловал его. — Ты такой мудак! — Чимин улыбнулся через поцелуй. Юнги тоже усмехнулся этой фразе. Они целовались очень страстно, гладили друг друга за шеи, спины и волосы. Будто это был их первый поцелуй, будто они встретились спустя десять лет, будто они вовсе не должны дышать. Юнги притянул младшего за талию и они чуть ли не свалились, что вызвало у обоих очередной смешок. Мин схватил Чимина за ягодицу, а тот ударил его по груди. «Хочу тебя сейчас, прямо тут...» Сердце Чимина билось сильнее, а кровь закипала в жилах, он хотел больше Юнги. Их поцелуй стал крепче и глубже. И тут резко Чимин начал бить Юнги по груди, говоря остановиться. — Что? — Тот прервал поцелуй и удивленно посмотрел на парня. — Я хочу писать! — он побежал в сторону туалета. — Блять, ну серьёзно? — раздраженно прокричал Юнги. — Если бы я описался в штаны, ты всю жизнь дразнил бы меня, что при одном твоем виде я штаны мочу. — Чимин буквально выкрикнул это. — У меня есть аргументик получше, ты КОНЧАЕШЬ при виде меня. — Я прямо сейчас показываю тебе средний палец, но ты его не видишь. — А давай я зайду посмотрю на него? — На кого? — На палец, а ты что подумал? — Точно мудак! — Чимин разразился звонким смехом. Прошло несколько минут, пока Чимин ополаскивал лицо, вслушиваясь в то, как Юнги собирал стекла. — Юнги-хён ? — позвал он старшего. — Что? — он не мог скрыть свою радость от того, как ему нравилось, когда тот называл его по имени. — Я стал твоим парнем всего лишь час и сорок три минуты назад, а мы успели поссориться. — Чувствуешь, как будет весело? — улыбнулся Юнги. — Да, это как превью к нашим отношениям, — он высушил руки и вышел в комнату. — Надеюсь, в дальнейшем ты не будешь бегать в туалет каждый раз, когда я соберусь заделать детей. — Мы не можем иметь де... Ой, иди нахуй, — Чимин кинул в него подушку и, рассмеявшись, улёгся на пустую кровать, продолжая наблюдать за тем, как Юнги собирает все стекла и со звуком бросает их в мусорное ведро. Каждое его движение казалось ему идеальным, он слушал его дыхание, затаившись, но звук стекла заставлял его прислушиваться заново, спустя некоторое время он так и заснул, с легкой улыбкой на лице.