Rejection — Отторжение.

Поздней ночью, когда никого не было дома, кроме как Юнги, который целый день не выходил из своей комнаты. И Чимина, который, наврав о том, что плохо себя чувствует, не поехал к родителям. Младший расхаживал по всему первому этажу, не решаясь на какие-то действия. Он думал только о тех трёх днях, которые они, скорее всего, проведут одни, и неужели все пройдёт так тихо? Неужели он даже не пойдёт к нему? Это же так глупо. — Черт! Соберись! — Чимин шёпотом приободрял себя, постукивая ладонью по щекам. — Просто открой дверь и зайди. — Он мешкался возле комнаты Юнги. Ну, блин! Все! В чем прикол? Я не обязан ждать, я ничего никому не обещал. Я хочу к нему и пойду. Больше не могу терпеть. Да, я теперь эгоист. Просто зайду и скажу ему все, о чем я думаю! Если он накричит и выгонит меня, я должен принять, что это моя вина. Не важно! Просто зайду и скажу все! Он выдохнул и, повернув ручку, рывком открыв дверь, с зажмуренными глазами, начал свою тираду. — Я не хочу, не могу и не буду больше терпеть. Я скучаю, мне грустно, тупое ощущение голода, но кушать все равно не могу, даже сладости не интересуют. Кофе могу пить залпом и даже его горечь и температура не беспокоят, ничего не заботит, ничего не интересно. В голове лишь «ЮНГИ» большим жирным шрифтом. Я эгоист, придурок и болван. Не достоин тебя, твоего внимания, и доверия. Не смогу вытерпеть больше и часа, без тебя. Если ты хочешь побить меня или выкинуть в окно, сделай это быстро. Потому что телесную боль я все ещё чувствую, если не горечь кофе. — Он почесал затылок и, еле осмелившись, открыл глаза. — Ну, тогда иди сюда. — Усталое лицо Юнги разлилось в улыбке. Он лежал под одеялом, весь растрёпанный. Его красные глаза свидетельствовали о бессонных ночах. Распахнув одеяло рядом, он позвал Чимина к себе. Я... Я что? К нему? Можно к нему? В постель? Рядом с ним? Вселенная, сегодня ты хороша. Это же не сон? — Х-хён... Я, мне очень жаль, что я... — Так тебе жаль? — Ни чуть. — Он развернулся и, закрыв дверь на замок, чем вызвал смешок у Юнги, пошёл к нему в кровать. Младший чувствовал себя царем, восходящим на трон. Он миллион раз в день скучал по запаху Юнги, по его постели и рукам. — Ты в порядке? — старший раскрыл объятия, ожидая в них Чимина. — Сейчас да. — Он приблизился и со всей силой обнял парня за талию, кладя свою голову на его грудь. — Кушал сегодня? — спросил снова Юнги, продолжая заботливо гладить его по голове. — А ты? — Нет. — И я. Юнги молчал, он долго смотрел в потолок, вглядываясь в его узоры. — Совсем меня не слушаешь. — Не правда, я пытался кушать, много кушал, булочки три мог съесть за один раз. — Чимин настырно поднял голову и посмотрел на Юнги. — Три булочки в тот день были твоей единственной едой, но ты говоришь так, будто они шли как дополнение к плотному обеду. — Ты... Откуда знаешь? — Мы вместе работаем, если не заметил. — Так ты знаешь информацию о всех мемберах, что и когда они съели? — он самодовольно выгнул бровь. — Пойди покушай. — Не хочу без тебя. — Я тоже покушаю. — Правда? — Да. Он целый день не ел. Даже на кухню не заходил, он старается ради меня, или действительно голоден? — Поехали в ресторан. — Произнёс Чимин и напрягся, сильнее прижался к нему, думая, что сейчас придётся разорвать эти объятия, по которым он так сильно грезил. Комната все ещё удивляла Чимина своей пустотой, он хотел посмотреть на неё, хотел увидеть, изменилось ли что-нибудь. Но он даже горничную не впускал. Все было так же, как и в последний раз. — Не хочу выходить. Он зачесал волосы младшего назад. — Тогда я приготовлю тебе то, что ты хочешь. — Он улыбнулся и взглянул на него. — Неплохая идея, но ты не умеешь, может, закажем? — Хей! Я научился, я много ходил в рестораны последние дни и спрашивал рецепты, так что я могу приготовить что-то. — Я не сомневаюсь, малыш. — Он снова нежно улыбнулся. Боже. Малыш... Как я скучал по этому слову. Неужели я снова дышу. — Тогда пошли? — он приподнялся. — Спускайся, я приду, — Юнги погладил его руку. — Хорошо, — он улыбнулся, прижавшись к нему сильнее напоследок, глубоко вдохнул любимый запах. Спрыгнув с кровати, младший помчался вниз. Впервые за последние шесть дней он почувствовал, что жизнь снова обретает цвета. Красный, зеленый, оранжевый... Все начало странно иметь цвета, все становилось красивым, ярким и веселым. А ведь Юнги всего лишь улыбнулся ему. Чуть ли не подпрыгивая, он бежал от духовки к столу и обратно. Парень собрался готовить лапшу удон с мясом. — У меня же есть лапша? Ах, точно! — подбежав к огромному шкафчику, где хранились разные виды мучных изделий, он рыскал в поисках домашней лапши. — И зачем нам все эти вещи, мы же почти никогда не едим дома, — бесился он. Но Джин так не думал, они с Чонгуком любили устраивать вечера готовки. Найдя нужный ингредиент, он набрал воду в кастрюлю и поставил ее на огонь. Через каждую секунду он поглядывал на лестницу, ожидая увидеть спускающегося Юнги. Прошло довольно таки много времени, Чимин уже доварил лапшу и пожарил мясо с овощами. Его настроение медленно шло ко дну. Он думал, что Юнги точно не спустится сегодня, а во второй раз его донимать Чимин не будет. Он знал, что его отсутствие тут — это «нет» на его попытку воссоединения. Но как только внутри него начала расплываться паника. Руки Юнги обвили его талию. Он положил подбородок на его плечо и закрыл глаза. — Вкусно пахнет, — он коснулся носом его шеи. — Щекотно! — Чимин наклонил голову. Его лицо разлилось в улыбке, а внутри снова начала расцветать сакура. — Правда? — он ещё больше начал зарываться носом в его шее. — Юнги-и! — Чимин рассмеялся. — Очень вкусно пахнет... — он улыбнулся в его кожу, от чего у младшего сомкнуло все внутренности. — А на вкус вообще огонь! — Я не сомневаюсь, — Юнги сильнее прижал его к себе. — Попробуешь? — младший намотал лапшу на вилку. Его руки дрожали. — Сейчас? — Да, но... Стой. Ты про что? — Чимин удивлённо посмотрел на него. — Я? Про твой сладкий запах и вкус твоей кожи, — Юнги поцеловал его. Я умер и попал в рай? Блять. Уф... Юнги... Я так люблю тебя. — Мистер, вы должны сидеть за столом и ждать, пока вам принесут еду. — Чимин смущённо расцепил руки старшего со своего живота и медленно оттолкнул. — М-м-м, ну раз так, — он загадочно ухмыльнулся и прошел за столик, и сел на стул. — Чимин, ты слишком сосредоточен, — Юнги улыбнулся. — Молчи, — ни на миг не отвлекаясь от идеальной нарезки огурца, он прикусил губу. Щеки Юнги горели красным оттенком. Та тёплая атмосфера уюта, что царила в доме, была для него непривычной. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя спокойно. Наблюдая за младшим, который бегал туда-сюда в попытках идеально украсить своё блюдо, он невольно вздыхал, не понимая, как кто-то, да ещё и парень, может быть настолько хорош собой. Его пухлые губы уже успели покраснеть из-за того, что он их слишком часто покусывал. Юнги забавлял этот факт. — Чими-и-ин, заканчивай, нам и так сойдёт, — позвал его. — Я уже все! — он вытер руки и быстрым шагом, схватив две тарелки, подошёл к столу, укладывая одну перед ним, а другую на свою сторону. — Можно я возьму свечи? — спросил Чимин. — Ну... Да, давай, — взмахнул он рукой. Пак буквально побежал к шкафчику со свечами, и, поджигая их, выключил свет. — Я так ещё не делал. — Произнес Юнги. — Правда? — удивился он. — Да, я ни с кем ещё не ужинал при свечах. — Тогда... Я должен сделать все идеально. — Куда лучше? Живот Чимина скрутило, и он сомневался, что сможет проглотить хоть один кусок. — Ты меня бесишь. — Он сел напротив и, взяв вино, разлил его по бокалам. — Почему же? — Юнги облокотился на свою руку и пристально наблюдал за Чимином. И что ответить? Не хочу я ничего отвечать. Опять буду смазливой пятиклассницей в его глазах. Не буду ничего говорить, вообще, лучше я притворюсь Швейцарией. Он накрутил макароны на вилку и забил ими рот. — М, вот как, ну ладно, — старший усмехнулся и, выпрямив спину, тоже приступил к своему позднему ужину. Чимин украдкой наблюдал за его первой реакцией, и она была довольно таки приятной. Они почти все съели в тишине, изредка переглядываясь друг с другом — Ты все приготовил очень вкусно, — Юнги поднял за него бокал вина и выпил. — Говоришь это, чтобы не обидеть меня, — Чимин уткнулся в свою тарелку и не поднимал взора, боясь ляпнуть лишнего. — Знаешь же, что я не такой. — Хотя, да... Ты не тот, кто будет идти на уступки. — Как и ты, — он выгнул бровь. — Я? — с его уст сорвался пафосный смешок. — Шесть дней, по-твоему, не уступка? — он кинул на старшего прожигающий взгляд. Юнги откинулся назад и, облокотившись об стул, усмехнулся. — Ты так жертвуешь из-за меня. — Не надо сейчас, сам знаешь, о чем я говорю. — Знаю. Было вкусно, спасибо за старания, винишко я заберу, а тебе пока. — Юнги взял бокал, наклонился к свече, бросил на Чимина пустой взгляд и задул ее. — Нет, ты не можешь уйти, не сегодня. — Чимин встал. — Злись на меня, если тебе нужно это, но не уходи. — Чимин-а, неужели ты думаешь, что я злюсь просто потому, что хочу на кого-то позлиться? — он стоял к нему спиной. — Я не думаю, что... — Тогда скажи, почему я злюсь? — Я не... — Неправильный ответ. — Он выпил все содержимое бокала и выпустил его из рук, тот в свою очередь со звоном разбился. Юнги повернулся к нему и, наклонив голову, вытер свои губы. — Я зол, потому что ты думаешь, что те шесть дней шли, как уступка мне, когда они, блять, каждую секунду были пыткой. Ноги Чимина подкосились, и он еле сдержался, чтобы не упасть. Медленным шагом Юнги подошёл к нему и всмотрелся в его застывший взгляд. — Задавай свои вопросы, мелкий! — он скрестил руки на груди. — Как ты чувствовал себя? — Плохо. — Это значит что ты... Ты чувствовал?.. Глаза Чимина забегали по его лицу, он пытался разглядеть эмоцию, любую. — Уступщик, а что ты чувствовал? — глаза Юнги засверкали, он пошёл на него, а тот двигался назад, не зная, почему он это делает. — Что чувствовал? Чимин ударился попой об стол. Его щеки пылали, а Юнги вплотную подошёл к нему, и оба почти не моргали. — Я не пом-... Я не чувствовал ничего, ничего не чувствовал, отойди, — Чимин неожиданно оттолкнул его. Возможно, он слишком смутился резкой близостью за такое долгое время. Возможно, он просто не хотел поддаваться его переменам настроения. — Не чувствовал? — он схватил его и вернул на место, сажая прямо на стол. И вино с треском упало на пол. — Давай тогда я напомню... — он раздвинул ноги Чимина и впечатался в его пах своим. Схватив подбородок парня, он потянул его на себя. — Попытаемся вернуть твои чувства?— Юнги пафосно улыбнулся и впился в губы шокированного Чимина. Его губы пылали, вкус вина и острого перца смешались на их языках. Младший пытался не потерять сознание от головокружения, которое его накрыло. Любое касание Юнги выбивало его из колеи, а когда это были его губы, он мог потеряться во времени, потеряться в моменте. Мог забыть, где он находиться, какой сейчас год, во сколько наступает утро. Он мог быть в полном бреду, наполненный желанием, любовью и привязанностью. Как бы сильно Чимин не хотел продлить этот поцелуй, как бы сильно не желал иметь лёгкие с бесконечным воздухом, чтобы никогда не нуждаться в дыхании, он оттолкнул Юнги. — Что? — он глубоко задышал, его взгляд яростно раздевал Чимина. — Я хочу знать, что нужен тебе... — Ты не знаешь? — Юнги погладил его щеку. — Я не требую ничего особенного, я сделаю все, что надо...Я уже говорил тебе, что ты можешь использовать меня, как хочешь. Но я хочу знать намерение... Хочу знать правду. Даже если она горькая. — Ты дурак, Чимин? Никогда не говори такое! Ты не вещь, чтобы тобой пользовались! — Юнги... — Чимин, я никогда не прикасался к тебе, не желая тебя всем своим существованием. — Он потянул его на себя и обнял. — Никогда больше не смей говорить такие вещи. Если бы, блять, это услышал кто-то помимо меня, я бы прикончил их. Ты не можешь ни перед кем унижаться, и даже передо мной... Какой передо мной, даже наедине с собой. Относись к себе так, как ты заслуживаешь этого. — Юнги... Прошу, прекрати. — С его глаз полились слезы. Он крепко схватился за ткань футболки на спине Мина и, зажмурив глаза, сильнее прижался к нему. Юнги обнимал его за голову, пряча ее в своих руках, опираясь подбородком об его макушку. — Ты такой дурак. — Он поцеловал его в макушку. — Я знаю. — Пробубнил Чимин из под его рук. — Ты же не плачешь там? — он немного отстранился и попытался разглядеть его лицо, но Чимин не дал этому свершиться и почти зарылся под рукой старшего. — Ах, когда Чимин превращается в девочку, Юнги хочется его отшлепать, — иронично произнёс Мин. — Так тебе нравятся девушки? — забыв о своих слезах, он мигом взглянул на него. — Если ты девочка, то да, — обхватив его лицо руками, он большими пальцами убрал слезы с его щёк. — Ненавижу то, что ты часто плачешь. Я никогда не думал что захочу вырвать свое сердце и отдать его какому-то парню. Не думал, что смогу говорить все те слова, которые говорил ему... Что я смогу проливать слезы из-за кого-то. Что буду вести себя вот так. И при всём при этом, не чувствовать себя ничтожеством. Не чувствовать себя униженным. Но это случилось, и я слышу только зов. Зов моего сердца, тела, разума. И все во мне повторяет его имя. Каждый день, каждый час. И когда происходит что-то, чего я так долго желал, что прокручивал столько раз у себя в голове, я схожу с ума. Буквально каждый сантиметр моих внутренностей выплясывает чечетку. Но когда происходит то, о чем я даже и не думал, а такое очень часто, Юнги всегда непредсказуем. Он может просто стереть все мои заветные мысли и покрыть их своими поступками. Каждый его взгляд, каждое касание в миллион раз лучше, чем я мог представить. И так каждый раз. Даже сейчас, слыша от него самое нелепое признание в том, что я нравлюсь ему. Я могу положить весь мир к его ногам, если он попросит меня. — Я хочу увидеть тебя. — Произнёс еле слышно Чимин. — Увидеть? — Да. Всего... — Ты не готов. — Я готов. — Чимин... — он потёр его щеку своей ладонью. — Поверь в меня, — Чимин положил свои руки поверх его. — Я верю в тебя. — Тогда? — Но не в себя. — Что это значит? — Это плохо кончится для нас обоих. — Объясни. — Тебе придётся сложно. Возможно. Я сам не знаю, Чимин. — Юнги, объясни мне. — Я буду мучить тебя, каждое твоё не то движение будет восприниматься мной остро, я буду внушать себе, что противен тебе. — Это невозможно. Невозможно, чтобы ты был противен мне. — Я бы поверил тебе, если бы... — Если бы что? — Если бы я... — Что? — Я сам не знаю себя. — Что это значит? — В любом случае, это плохая идея. Я не могу тебе все рассказать сейчас. — Я хочу увидеть тебя. И если ты не готов, я могу подождать. Но я все равно хочу этого. И всегда буду хотеть. — Ладно. — Он выдавил из себя улыбку. — Я приберусь тут и пойду спать. — Осторожно убрав его руки со своего лица, он коснулся его щеки и прошёл к умывальнику. — Да ладно тебе. — Что? — Злишься? — Нет. Я ничего не говорил, — он пожал плечами и начал швырять посуду в умывальник. — Скажи это посуде, может, она тебе поверит. — Все нормально, я уберусь просто. Если хочешь, иди, я сам справлюсь. Он не хочет показывать себя. Он все ещё не верит мне. А может, он просто заботится обо мне? В чем смысл, если я сам прошу об этом. Возможно, я слишком быстро возомнил из себя кого-то. Будто я и вправду имею значение в его жизни. Ага, Чимин, передавай привет своим кузинам «мечтам», слышал, ты очень веришь в них. Так паршиво. Я ненавижу, когда он возносит меня до небес, а потом одним словом швыряет в землю. Ненавижу чувствовать себя никому ненужным дерьмом. Минуты три постояв на месте, Юнги подошёл к Чимину и, рывком схватив его за запястье, потащил наверх. — Что такое? Прекрати, я же сказал, что все хорошо... Тот помчался по лестницам и, зайдя в свою комнату, отпустил его руку, закрывая дверь на ключ.