«Я верю, что есть лучший мир для тебя и меня. О, я верю в чудеса. Я верю в лучший мир для нас двоих. Вот твое имя на моей руке… Я всегда говорил, что моя девчонка — мой талисман»
Еще никогда эта песня не играла такими красками. Для Йегера уж точно. Всегда отыгрываемая «на отшибись» с невозмутимым выражением лица, сейчас она звучала ярко, развязно, наполненная жизнью и новым смыслом. Написанная по приколу в юношеские годы, дождалась своего часа. Казалось, что и публике понравилось ее энергичное звучание.«Будущее здесь, прямо сейчас. И еще не слишком поздно! Ни для чего не поздно, да! Я верю в чудеса. Я верю, что есть лучший мир для тебя и меня»*
Возможно, для отвода глаз, а может, что из-за возникшего внезапно смущения, но Эрен пел каждую строчку сперва в ухо Галлиарду, запачкав его помадой, потом Брауну. И только под самый конец он подошел к Аккерман. Приблизившись к ее лицу, что между ними оставался только микрофон, Эрен сжал ее подбородок, не позволяя отводить взгляд. Холодные серые глаза безжалостно смотрели прямо в душу, даже когда последние аккорды были сыграны, даже когда они ушли со сцены. — Я удивлена, что Стиви не примчался орать на всех, — уже в общей комнате сказала Микаса, поглядывая на часы. — Он обещал вынуть из меня душу после концерта. В своем офисе, — равнодушно бросил Эрен. Правда, чтобы не выдать возникшее напряжение от собственных догадок о теме разговора, он спрятался за улыбкой. — Да и похер. Заебется всему оправдания искать. Так что… В задницу этого Стиви. — Мягким поцелуем он коснулся губ Микасы и слизнул остатки блеска. — Ты чего, нажрался, что ли? — вспыхнул Порко, ощутимо хлопая по плечу Йегера. — Какого хрена вообще творилось? Благо, что волшебный пендель Райна, как всегда, к жизни тебя возвращает. — Да, верно, но не специально. — Немного виновато Эрен усмехнулся, прищуриваясь и корча милейшую мордашку. Хотя, с учетом нанесенного грима, выходило не очень. — Главное, что на сегодня почти все. — Микаса временно отставила гитару, смотря на то, как работники издалека кивают ей, приподнимая чехол с нарядом для закрытия, а затем уносят его в гримерку. — Да уж. — Ладно-ладно. Обещаю, что дальше все будет в порядке. Ну честно. — Подмигнув в ответ на молчаливое кивание головой Райнера, Эрен подтянул кожаные штаны с брякающими новенькими цепями и выскочил на сцену, начиная общаться с ходу со зрителями. — Он точно обкурился, — выдал Галлиард, постукивая палочками по руке. — Я отлить. Успею, пока он там языком чешет. — Иногда мне тебя жаль, — беззлобно усмехнулся Браун, пропуская Микасу. — Мне тоже себя жаль, — тихо ответила она, чувствуя новую волну спазмов в животе. Оставшиеся песни, как и обещал Йегер, он не завалил. Все было чисто. И даже на повторенном в толпу прыжке не произошло ничего из ряда вон выходящего. Снова записки в карманах, которые непонятно как вообще смогли протиснуться в узкие штаны. В этот раз кто-то еще и умудрился ущипнуть Эрена за бок, который он осмотрел, уже оказавшись на сцене, пригрозив пальцем залу. Такое право издеваться над своим телом он дал только одному человеку. Тяжелые гитарные рифы, и Эрен затряс головой, подпрыгивая на месте. Под повторяющийся ритм, пробирающийся под кожу, он сильнее сжал микрофон и приготовился к исполнению песни, на которой обычно отдыхал. Написанная, когда по его венам проносился шнапс, странным образом она разгружала в эмоциональном плане. Голос Йегера, обычно звучащий еще более хрипло, дополнил картину, вливаясь в общую картину, создавая ту самую целостность музыкальной композиции, которую так любили фанаты «Dying in Paradise».«Мы все живем на краю, Я сгоняю дымом свою боль. Тестостерон кипит в моих венах, Накаляя атмосферу»
Поставив ногу на колонку, Эрен выжимал из себя строки, как в последний раз, не боясь сорвать голос. Ему нравился этот надрыв, нравилось ощущение отдачи от зала. Это заводило, заставляло отдаваться полностью.«Мы все живём как животные, Это наш новый образ жизни. Я не могу заткнуть голоса, кричащие в голове, Взывающие ко мне»
Зажмурившись, он пропускал через себя каждое слово, преподнося залу, как некий дар. Он тянул руку к публике, будто только они могли спасти его. Когда на припеве рядом оказались Райнер и Микаса, Йегер провел пальцами по щеке Брауна, потом рванулся к Аккерман, но сжал руку в кулак, так и не коснувшись ее, а затем прижал ладонь к груди. Короткий поцелуй элемента одежды, который когда-то принадлежал Микасе, а теперь красовался на его запястье, и он вновь вернулся в волну музыкального экстаза.«Вечеринка в моей голове, уо-оу, Мы все заперты, мы все под замком, Вечеринка в моей голове, уо-оу, Мне всё мало, и я не хочу останавливаться. Эй, всё, хватит! Не пытайтесь запереть меня!»*
Едва музыка вновь стала агрессивнее, Эрен несколько раз ощутимо ударил себя по лбу микрофоном и опустился на колени, преклоняя голову, будто смиряясь, для того чтобы уже на следующих аккордах резко подняться и с бешеным драйвом допеть оставшиеся слова. Вылив на себя целую бутылку воды, Йегер проделал то же самое с Порко и Райнером. Подойдя же к Микасе с хитрейшим выражением лица, он пригрозил ей пальцем и, дико улыбнувшись, протянул ей бутылку, присел, открыв при этом рот, давая ясно понять, чего от нее хотел. Микаса хмыкнула, закатывая глаза и, облив его, убрала бутылку подальше. — Подавился бы уже ради разнообразия, котенок. Вода обжигающими струйками прошлась по горячему телу, покрывая его мурашками. Это бодрило лучше нескольких чашек эспрессо с коньяком подряд. — Как-нибудь поменяемся ролями, я буду так же аккуратен. — Тряхнув растрепанными волосами, он ловко собрал их в нелепый пучок и подмигнул Микасе. По пути к микрофонной стойке, он едва удержался на ногах, угодив в созданную собственноручно лужу, и, пожелав залу быть более внимательными, чем он сам, все же вытерся полотенцем, которое потом полетело в толпу. Чудом его не разорвали в клочья. Финальная песня закончилась ровно так, как и всегда: лизанием струн Gibson; прижатой головой к ноге Микасы и пронзительным, послушным взглядом преданных глаз. От жары и усталости Эрен аж язык высунул, пытаясь отдышаться. Казалось, он оставил в этот раз абсолютно все силы на сцене, но зарядился эмоциями под завязку, если судить по его сияющему взгляду. Только ровно на этом вся эйфория Йегера и закончилась. Стоило поблагодарить зрителей и направиться к общей комнате, как Мими тут же увела в сторону Микасу и Порко, что-то увлеченно рассказывая, после чего к ним подошел организатор и начал объяснять важную для выступления информацию. Выглядело это так, будто бы они агитировали их на вступление в секту. — А… Это… Чего они там вообще обсуждают? — Эрен нахмурился, наблюдая со стороны за происходящим. Возникшая Мими не придавала спокойствия. Он знал, что сейчас предстояло отыграть песню с «Winter Blume» в поддержку нового фестиваля, который открывался уже через месяц, но ведь он и сам мог все объяснить Микасе. Едва Йегер дернулся к ней, как был утянут организаторами в ином направлении, где уже маячила широкая спина Улля. На фоне него даже вполне себе высокий и крепкий Йегер казался мальчишкой, ходившим в тренажерку по приколу. Стерев с тела большую часть грима и одолжив у Порко сетчатую майку, разорванную на спине, Эрен вышел на сцену вместе с Уллем, дав возможность остальным подготовиться. Даже из одной-единственной песни организаторы попытались сделать шоу. Настроение портилось только по причине длительного отсутствия Аккерман и Мими. Что вообще можно объяснять так долго? Появляющиеся картины в голове заставляли Эрена оборачиваться в направлении выхода со сцены. Его словно раздирало надвое. Но профессионализм брал верх, отбрасывая воображение, рисовавшее ужасные мысли. Не будет же Мими соблазнять и насиловать Микасу, в самом-то деле! Музыка разнеслась по залу, давая понять о начале, застав Йегера, погрязшего во все еще мелькавших мыслях, врасплох. Зажав в руках микрофон, установленный на стойке, он начал петь, зажмурившись. Как ни крути, а волнение от исполнения песни группы, которая повлияла во многом на его творчество, стучало в висках, разливалось по венам и заставляло сердце биться быстрее.«Заряжайте ружья и собирайте друзей. Это весело — расставаться с иллюзиями и притворяться. Ей слишком скучно, она самоуверенна. Но нет, я знаю одно грязное словечко»
Еще быстрее сердце Эрена забилось при виде Микасы, мелькнувшей на совсем короткое время у выхода со сцены. Он узнал бы ее из сотни, тысяч фанатов, мелькавших в зале перед ним. Как же хотелось поскорее оказаться рядом, чтобы рассмотреть ее получше, провести ладонью по оголенной коже, зацеловать каждый открывающийся участок, задержаться на животе… Резко прозвучавший рядом с ухом голос Улля позволил опомниться. Нет. Это точно было наваждение. Никогда еще Эрен не позволял себе сбиваться. Не сейчас.«С выключенным светом всё не так опасно. Вот мы и здесь, развлекай нас. Я чувствую себя глупым и заразным. Вот мы и здесь, развлекай нас. Мулат. Альбинос. Комар. Мое либидо»
Йегер вырвал микрофон и, сгорбившись, покачиваясь, пытался вытянуть из себя нужный звук. Слишком высоко для него. Настолько, что голос срывался, становясь чужим. Будто и петь он разучился. Выходило очень даже неплохо, но только не для связок. Он явно мог надорвать голос. Видимо, что и заметил Улль, крепко сжав плечо Эрена и небрежно оттолкнув от себя, рыча в микрофон, помогая вытягивать песню. Зал ликовал, выкрикивая известные слова, наблюдая, как Йегер, подрываясь, носился по сцене, пока не расположился удобно возле Райнера и нового ритм-гитариста «Winter Blume». Вытянув одну ногу вперед, Эрен задумчиво тянул слова, но наблюдал он за совсем не нравившейся ему картиной: отсутствие Аккерман. В это время в гримерных специально нанятые люди создавали образ для следующего номера. Организатор хотел помпезности, грима, причесок и общих костюмов. Ведь для него закрытие — самое важное: оно плавно перетекает в начало сезона фестивалей. Последний номер всегда шел отсылкой на следующий концерт. Микаса сидела рядом с вечно болтающей Мими и наблюдала за тем, как ее черные волосы накручивали плойкой, а затем некоторые пряди скрепляли на затылке. Прическа получалась интересной, но не в ее вкусе. По-крайней мере ее не стали наряжать в розовое. Да и платье было больше похоже на смесь стимпанка и готичной тематики: корсетное с декольте, похожим на то, которое было у Киры Найтли в «Пиратах Карибского Моря». В какой-то момент ей даже показалось, что грудь с легкостью могла выпасть, но это было не так. Микаса с Мими специально проверили его на прочность, нагибаясь и подпрыгивая. Подол хоть и был длинным, но спереди его приподняли и скрепили застежками, как и чулки, из-за чего отлично было видно бедра. — Тебе так идет это платье, да и прическа! Вместе с макияжем — улет. Я бы пригласила тебя на свидание, но Йегер сожрет меня с потрохами. — Мими засмеялась, поправляя помаду. — Нам нужно сделать шоу, после которого все будут в предвкушении. Я не очень хорошо знаю Робба, но, думаю, с тобой и Порко я хорошо сыграюсь. Вообще он какой-то странный: только две песни отпоет, скидывая третью на нас. — К чему вообще это дробление? — Микаса отложила кисть, закончив со стрелкой. — Как-то непривычно. Хорошо хоть Порко с нами. Так менее тревожно. — Люди любят коллаборации; люди любят трэш, ссоры, секс и шоу. И здесь каждый год такое происходит. — Мими выдохнула, проверяя тугость корсета. Пшеничные локоны были также закреплены, как и у Аккерман. — Играя песни наших знаменитых предшественников, мы отдаем им дань уважения. Да и, котенок, не переживай ты так. Все будет просто блеск. — Две минуты до начала. — В гримерную зашла невысокая женщина в очках, держа концертный лист в руках. Скользнув недовольным взглядом по девочкам, она продолжила ворчать: — Пора на позиции. Она покинула комнату, оставив девушек в легком смятении. Они проследовали за ней, не забыв свои гитары. Перед Аккерман опять стояла задача петь, но уже бэк-вокалом. И было уже не так страшно, ведь на Мими лежала та же задача. — Мими, знаешь, на кого мы похожи? — шепотом спросила Аккерман, пока они шли к выходу на сцену. — На кого? — Она удивленно повернулась, стараясь не упасть в полусумраке коридора, из-за чего приходилось держать руку Аккерман, которая оказалась более устойчивой. — На невест Дракулы. — Микаса прошептала ответ ей на ухо, но та не успела ничего сказать: ее, как и Аккерман, увели на сцену. Так как она была в абсолютной темноте, помощники вели каждую до их позиций. Все было рассчитано вплоть до сантиметра. Где-то на краю сцены зажглись лампы, из-за которых люди могли рассмотреть только примерные очертания выступающих. Вдруг включилась ранее подготовленная фонограмма с детским голосом и хором. Микаса взволнованно переступила с одной ноги на другую. «Не оплошай. Не оплошай. Не оплошай, все просто», — крутилось у нее в голове, но глубокий вздох помог побороть панику. Скрипач из группы солиста начал играть свою партию, а свет медленно становился ярче, открывая всех взору. Часть бэк-вокала Мими и Микасы началась аккурат через пять секунд после вступления скрипача, за ними прозвучал грубый голос Робба. Странное сочетание, звучащее довольно интересно.«Последнее, что я услышала, как ты шепчешь «Прощай», Затем твое сердце остановилось»
Голос Мими был ниже, чем у Аккерман, но они прекрасно спелись. Даже несмотря на легкое волнение со стороны Микасы. А когда три голоса слились в один чувственный припев, зал начал активно подпевать.«Нет! Сегодня ночью мы не умрем, Мы выстоим в вечной борьбе! Не закрывай глаза. Нет! Сегодня ночью мы не умрем, Мы будем сражаться за нас вместе!»*
Как и ожидалось, песня произвела на публику большое впечатление. Зал, до этого раскачанный другими исполнителями, совсем ушел в отрыв. Где-то в отдельном секторе стоял радостный организатор, который предвкушал то, насколько все это уже окупилось. Вторая песня была без бэк-вокала, что сильно развязывало руки девочкам в действиях и движениях.«Не смотри в их глаза, Поверь, они будут пытаться Заполнить твои мысли ложью. Они пытаются забрать твою гордость, забрать твою душу, Ты один, ты один»*
Девочки двигались в такт музыке, исполняя откровенно лучшую часть песни. Мими подошла к Микасе, беззвучно подпевая Роббу. Казалось, еще чуть-чуть и они столкнутся, но нет. Наоборот. Они разошлись и, поймав нужный момент, обе прогнулись, показывая толпе языки. Адреналин заглушал легкую боль в спине и коленях, давая им прочувствовать весь кураж. Они делали шоу, которое все так ждали. Ловко переместив вес на одну ногу, Аккерман сразу же повернулась. Вытянув вторую и громко топнув каблуком по краю сцены, она потеряла способность видеть хоть что-то на несколько секунд. Дернув головой, откинула волосы и засмеялась, развязным шагом направляясь к Мими. Немного покривлявшись, они показали друг другу языки и, не договариваясь ни о чем таком, провели по ним, якобы начиная поцелуй, но именно в этот момент свет на сцене погас, оставляя возможность лишь немного разглядеть силуэты и то, как Аккерман отходит на свою позицию. В это время техники быстро исправили микрофон Мими, который изначально был неправильно закреплен на ухе. Свет снова включился — Мими начала петь хриплым голосом. Робба на сцене не было, что означало, что время блистать прекрасным гитаристкам, которые исправно доводили толпу до инфаркта. Люди в зале начали подпевать и тянуть руки к сцене; многие трясли головой так, что их шея потом не будет благодарить за такой перфоманс, а другие зажигали фонарики на телефоне, активно размахивая ими. Аккерман начала уверенно петь, выливая все то, что накопилось, через свой голос. Она нагнулась к залу, демонстрируя декольте, а в ее взгляде было столько решимости, сколько никто из этих ребят никогда и не видел за всю свою жизнь. Они тянули к ней руки, кидали на сцену бумажки с номерами, как это случалось с Йегером, но она только прошлась по бумаге, даже не взглянув, продолжая петь, и, направляясь в сторону Порко, встала рядом, не прерываясь.«Если ты чувствуешь себя отвратительным, Таким грязным и затраханным, Если ты чувствуешь себя таким уставшим, Таким страдающим и униженным, Ты — не единственный, Кто отказывается сдаваться, Так что поднимайся!»*
Взгляды, полные решимости, нахальные улыбки сильно взволновали зал, из-за чего с последним аккордом он окончательно взорвался. Элегантно откланявшись, они побежали за сцену в направлении общей комнаты. Обнимаясь и смеясь, как дети, словно совершили какую-то шалость. — Это было так круто! А-а-а-а, это невообразимо круто! — Мими прыгала перед Микасой, аккуратно держа ее руки. Та лишь кивала, чувствуя легкую усталость и головную боль. — Как хорошо, что мы выступили вместе! Наверное, смешно не было только одному человеку, демонстративно закинувшему ноги на перила вип-балкона с левой стороны от сцены. Тому, кто после выступления с песней группы «Nirvana» уже собирался спокойно дождаться окончания экспериментального дуэта Микасы с Мими. И дождался. Эксперимент удался. Настолько, что Эрен, подскочив с места, собирался пройти на сцену, но, зная его характер и выходки, организаторы всеми правдами и неправдами заставили его остаться в этом чертовом кресле на гребаном балконе, откуда открывался пусть и не самый лучший, но прекрасный вид на причину бешенства сердца — Микасу-черт-бы-ее-драл-Аккерман. Нет, не черт. Никто, кроме одного. И он сейчас вновь прокусывал губу, чтобы хоть как-то успокоиться и переключиться. Выходило не очень. Текст бил по живому, сливался с огненными эмоциями, вспыхивающими всякий раз, стоило Мими коснуться Микасы. Эрен злился, не справляясь с собственной ревностью, с непониманием, с чувствами… Он доверял Аккерман. Доверял ей, наверное, больше, чем самому себе, но то, что кто-то другой касался ее… Это убивало. Хотелось уничтожить каждого, пытавшегося подойти к ней; каждого, кто сейчас был рядом, потому что Эрен не мог быть там. Вынужденный наблюдатель. Окончательно взвинченные нервы натянулись, тут же лопаясь в момент этого ее поклона. Да он с балкона видел ее грудь! А первые ряды? Они же… Нет. И ведь Йегер понимал, что в другой ситуации отреагировал бы совершенно иначе, но эта Мими, нервозность перед встречей с продюсером… Все умножало чувства в сотни раз. Ловко перепрыгнув через стул, пока зазевался один из технарей, Эрен едва ли не вбежал в гримерку, торопливо стирая с тела остатки грима. Почерневшие салфетки шустро летели в мусорку. Выбравшись из кожаных брюк и сменив их на удобные порванные джинсы, Йегер заметался по небольшому помещению, как по клетке, прикидывая, что вообще мог сейчас сделать, но решений не находил. Он прекрасно помнил, как ссорился с Аннабель; как доводил ситуацию до критической своей ревностью; как рушил доверие к себе… И впервые ему стало страшно, что сейчас при виде Микасы, при разговоре с ней он сорвется. А если наговорит ей гадостей? А если оттолкнет от себя этой стороной? Что тогда? Закусив нервно палец, Эрен замер, уставившись на разбросанные в спешке свои вещи. Оставалось смыть лайнер с глаз, но это напрочь вылетело из его головы. В любой момент могла прийти Аккерман — это и заставило Йегера поторопиться. Сбросив все в сумку, прихватив оставленную ему воду, он накинул на плечи косуху — прямиком на испачкавшуюся в гриме белую футболку — и направился к выходу. В техническом зале собрались участники — это можно было с легкостью определить по доносившемуся оттуда шуму. В другой день Эрен был бы там одним из первых, обсуждая все ляпы и забавные ситуации дня. Однако, дернув удачно подвернувшегося Райнера за рукав, он пнул ему сумку, упросив прихватить ее и оставшуюся аппаратуру в отель, пока сам сгонял бы до Стива. Браун отнесся с пониманием, даже пообещал помочь Микасе при необходимости, на что Йегер нервно рассмеялся. Проигнорировав приглашение Улля и других ребят присоединиться, Эрен, мазнув возбужденно-виноватым взглядом по Аккерман, которую он с легкостью, казалось, мог бы найти и с закрытыми глазами, спешно удалился. Сейчас точно разговоры были самым абсурдным вариантом. Эрен это прекрасно понимал. Микаса удивленно посмотрела на него и хотела было уже пойти следом, но Порко утащил ее в сторону ребят, аккуратно придерживая за локоть и рассказывая какие-то глупые истории. Стив уже начал названивать, нервируя еще больше, и, стиснув зубы, Йегер на ходу вызвал такси. Впрочем, от этого разговора ожидать чего-то хорошего не следовало. Интуиция Эрена не подвела и в этот раз.***
Как дверь в их с Микасой номер выдержала, никому не известно. Не совсем присущая Эрену бледность лица подчеркивалась смазанным лайнером, который он так и не смыл. Игнорируя абсолютно все, отбрасывая куртку на кресло, Йегер выхватил из сумки первую попавшуюся футболку, трусы, полотенце и, не разуваясь, влетел в ванную, где, усевшись на крышку унитаза, в очередной раз опустил голову в ладони, оттянул волосы, сдерживая рычание от настоящей и полной безысходности. Только когда берцы с глухим стуком отлетели к двери, накрывшись тут же джинсами и футболкой, по телу заструилась ледяная вода. Пробивая до дрожи, она окутывала долгожданным льдом саднящий пожар, и Эрен смог протяжно выдохнуть. И хоть тело, с благодарностью принявшее уже теплый поток воды, расслабилось немного, внутри все только сильнее стянулось спазмом. Настолько, что вырвалось наружу горечью. Ситуация с Мими уже казалась ребячеством в сравнении с тем, что наговорил Эрену продюсер. Но, прижавшись лбом к кафелю, он с трудом, но смог вернуть часть самообладания, чтобы только не пугать Аккерман, не заставлять ее волноваться. Просто ему нужно было выдержать время, чтобы не сорваться, не заговорить, не заставить ее слушать поток пустой болтовни про проснувшееся жуткое собственничество. Выругавшись, Йегер вытерся почти досуха, переоделся и, натянув безразличие, вышел из ванной, чтобы, завалившись в кровать, уткнуться в смартфон. Отвлечься. Просто отвлечься на любой бред. «Да твою ж мать! Гребаные концертные эдиты!» Сжав пальцами переносицу, он открыл недочитанную когда-то статью про кухни мира. Здесь уже точно не было ничего раздражающего, кроме, разве что, мидий. Смотреть второй раз видео, на которых Микаса была уже с Мими, было бы лишним. Дверь с легким скрипом отворилась, а сразу после послышался тяжелый стук упавшей сумки и летящих с ног каблуков. Номер состоял из небольшой гостиной, спальни и ванной комнаты, из-за чего Микасе не особо было видно, пришел Йегер или нет. Да и нужно ли ей было сейчас думать о чем-то таком? Она была навеселе. Все они выпили там, и Микаса ушла еще более-менее в адеквате. Если это можно было так назвать. Аккерман чуть пошатнулась и, глупо хихикая, прошла дальше по номеру, раскинув руки словно ребенок, изображающий самолетик. Бормоча себе под нос какую-то странную мелодию, она легла на диван, прикрывая лоб ладонью. Усталость иглами вонзалась в виски, а то самое отравление хоть и стихло, но неприятно тянущим ощущением отдавало в горле. Остановившись в дверях с пультом от телевизора в руках ровно в момент, когда Микаса заняла диван, Эрен тихо выругался. Читать надоело, смотреть видео — подавно. Особенно, когда так и лезло то, что раздражало. И кому вообще приходит в голову снимать двух девушек, одна из которых явно находилась в отношениях с парнем, а именно — с самим Йегером? Оставались только нудные телепередачи, но и их просмотр не удался. — Смотрю, неплохо вы погуляли, — бросил Эрен и пожалел, что вообще нарушил молчание, ведь сам понимал, что сейчас хотел устроиться рядом. Он зарылся бы в волосы Аккерман, но не мог себе этого позволить из-за бушующей черной бури внутри. А если и ее заденет эта буря? Если он, поддавшись темноте, обидит, накричит, поранит? — А ты почему-то не доволен, — прошептала Микаса, приподнимаясь на локтях и бросая на него затуманенный алкоголем взгляд. Она виновато поджала губы, нервно сминая длинными пальцами покрывало. — Все, что было на сцене, — оговорено с организаторами. Они хотели шоу — они его получили. Не более. — Мне нет до этого дела. Главное, что… — «Мими больше не ошивается рядом и не пытается залезть тебе в трусы» — Эрен вовремя проглотил. — Неважно. Иди в душ давай. Смотреть что-либо перехотелось. Да и как, если на единственном диване разместилась Микаса? Швырнув пульт на стул, Йегер, хмыкнув, вернулся в спальню, вновь утыкаясь в смартфон, в котором рандомно открывал какие-то вкладки, чтобы тут же закрыть. Аккерман подняла голову, глядя ему вслед, и, закатив глаза, прошла в ванную. Холодная вода более-менее приводила в чувства, заставляя мозг работать. Гель для душа — первый попавшийся — пах африканским какао. Видимо, это тот, который предлагал отель. На самом деле, душ не занял так много времени. От силы минут пятнадцать. Выйдя из него, Микаса обернулась большим белым полотенцем и стала сушить волосы. Вот на это ушло действительно много времени. К концу они все равно остались влажными, а она была слишком ленива, чтобы досушить их полностью. Закрепив получше полотенце, она зашла в спальню и достала из чемодана нужную ей одежду, после чего вышла, даже не посмотрев в сторону Йегера. Она прокручивала его глупую фразу о том, что ему нет дела. Свободная футболка и черные короткие шорты были идеальны, чтобы валяться в них на диване и болтать с подругой спустя долгие дни молчания. Та статья была достаточно популярна, из-за чего в «Starslife» начались проверки, а сама Девон получила премию. — Я правда рада за тебя, но я настолько пьяная, что не осознаю половину из того, что ты рассказываешь. Слишком сложно: больше трех букв не понимаю… — Микаса говорила тихо и расслабленно. Всё-таки душ сработал ненадолго. — Да-да, меня споили. Да виски. Там совсем немного было. Ты же знаешь, меня и с одной капли уносит, да-да. Ладно, я устала. Позвоню, как будет время. Кстати, посылку я сегодня отправила. Не хочу, чтобы мелкая на меня обижалась. Пока-пока. Она откинула телефон на стол и уткнулась в подушку от дивана. По телевизору шла какая-то передача про львиный прайд, которую она принялась смотреть с неподдельным интересом. Молчание убивало Эрена. Убивало и отсутствие внимания к себе, как бы эгоистично это ни звучало. Только вот гребаная гордость, которую хотелось сжечь, не позволяла позвать Микасу или сделать хоть что-нибудь. Обычно такое времяпрепровождение расслабляло. В этот раз — наоборот. — Да чтоб вас всех трезубцами в аду черти пронзали, — прошипел Йегер, поднимаясь с кровати. Покопавшись в сумке, он достал аккуратно убранный марципан в форме двух крыльев, который прихватил из магазина нижнего белья, но так и оставил ждать своего случая. Хмурясь, Эрен неторопливо подошел к Микасе и протянул ей ладонь со сладостью. — В общем, вот. Бери. Я такое не ем, а тебе, может, и понравится, — произнес он с хрипотцой на одном дыхании. Не дожидаясь пока Аккерман возьмет, он положил угощение рядом с ней и, пнув диван, направился обратно в спальню, бросив что-то о том, что в этой серии не выживет антилопа. — Ну и пусть сдохнет, мне нравятся львы! — крикнула она вслед, хмурясь. Ее бесила вся эта ситуация, да и алкоголь в мозгу мог только усугубить все, не давая адекватно все оценить. Последнее, что ей нужно было, — проявлять агрессию. — Просто лев там — полный идиот, который сорвался на львице, потому что думал, что она приглянулась другому. Еще и добычу упустил. Неудачник. В итоге все остались без еды и секса. Злые и обиженные. Дурацкая серия. — Эрен прижался спиной к дверному косяку, прикрыв глаза. — Львы все идиоты, — равнодушно протянула она. — Ты знал, что когда лев устает трахаться — львица кусает его за яйца, чтобы он продолжил? Из ее уст это прозвучало настолько удивленно, что даже стало смешно.