***
Если и было что-то, что Бакуго ненавидел в своей профессии, так это то, что ему приходилось иметь дело с ёбанными пытками. Ему было пятнадцать (почти шестнадцать), и всё же некоторые больные ублюдки думали, что это нормально — намеренно причинять ему боль? Бакуго нравилось думать, что он был довольно невосприимчив к боли. Он был упёрт, мозолист и яростен настолько, что не мог позволять такому человеку дёргать его попусту. Он испытывал огромное количество боли. Его собственные взрывы вредили его коже, костям и ушам. Он тренировался и знал, каково это, когда каждая мышца в его организме воет от боли. Он мог выдержать удар. Он мог встать на ноги после ранения. Он знал, что значит быть против всех и всё равно оставаться на высоте. Оказалось, что он всё-таки недооценивал настоящие пытки. Его упорство сохранялось некоторое время, но все его инстинкты были направлены на то, чтобы найти способ выбраться и отомстить боли, а не терпеть её. Боль в мышцах и волдыри от ожогов не могли соперничать с настоящими ножами в теле. Такое чувство, что прошли часы, прежде чем он сдался, но на самом деле он не знал. Время идёт очень нерасторопно, когда единственное, на чём ты можешь сосредоточиться — это твои переломанные пальцы и острая боль от пореза за порезом. Его горло издало звук против его воли, и злодей выглядел невероятно довольным. Если этот ненормальный не собирался умереть до этого, то сейчас он был на грани существования. Но вопреки себе, Бакуго почувствовал волну облегчения, когда мужчина отошёл. Он не ждал, что это надолго. Зная Деку, этот ублюдок вернётся к нему в мгновение ока. Плаксивый Деку, этот слабак, который закричит, едва в него вонзят нож, и поехавшая мразь вновь развернётся к нему. Если дело и не в его терпимости к боли, то в маленькой мести из детства. Ему оставалось только надеяться, что он не сойдёт с ума к тому времени, когда появятся герои. Деку был чертовски упрям, но плакал буквально по любому поводу. Просить его не кричать было всё равно, что просить его не быть задротом. … Если не брать во внимание то, что когда злодей начал свой пыточный ритуал, Деку не закричал. Вместо этого он уставился в потолок и сжал губы в мрачную решительную линию. И Бакуго наблюдал. С какой-то стороны, смотреть, как кого-то пытают, было хуже, чем самостоятельно подвергаться пыткам. Когда тебя пытают, всё, о чём ты думаешь, — это боль, бегство и страх. Когда вы смотрите, как кого-то пытают, ты видишь их травмы, ты видишь улыбку похитителя. Ты видишь, как мышцы напрягаются и сокращаются, как кожа отрывается, как будто её расстёгивают скальпелем. Ты слышишь тяжёлое дыхание. Ты чувствуешь металлический запах крови и, что хуже всего… Ты можешь ясно мыслить. Ты слышишь, как всё твоё естество кричит на тебя, чтобы сделать что-то, помочь исправить ситуацию, и твоя беспомощность только усиливается, потому что у тебя нет выхода. Пытки ощущаются быстрее, когда не ты под ножом, но кажется, будто происходит что-то большее. Несмотря на непрекращающуюся боль, Бакуго не мог перестать чувствовать избыток эмоций, наблюдая, как Деку разрывают на части… особенно потому, что это был Деку. Бакуго ни перед кем не признавался вслух, что до некоторой степени заботился о Деку. Когда он был маленьким, он иногда думал о том, что делать, если какой-то злодей будет преследовать заморыша. Его «друг» умрёт мгновенно или, что ещё хуже, окажется где-нибудь в подобной дыре. Он никогда не заходил достаточно далеко, чтобы представлять изуродованный труп Деку, но теперь… ну, теперь он получил хорошее представление об этом. Это беспокоило его сильнее, чем он хотел признавать. Деку всё ещё не кричал. Прошло довольно много времени, но его выражение лица не изменилось. Было ли… было ли с ним что-то не так? Почему он больше не реагировал? В Бакуго вселился страх больший, чем при пытках. Почему Мидория всё ещё не кричал? Его лицо дёрнулось, и он скривился, но его взгляд не сдвинулся с точки, что он выбрал на потолке. Злодей выглядел все более возбужденным. Он перешел к инструментам, которые даже не использовал на Бакуго. Злодей улыбался, как будто это было его определение веселья. Деку едва вздрогнул. «Деку», — сказал Бакуго в лёгком отчаянии. «Деку, просто кричи. Просто кричи. П-просто прекрати это.» Деку и не моргнул. Это было слишком долго. Это продолжалось слишком долго. Это должно было прекратиться. Бакуго не любил Деку в большинстве случаев, но то, что он был тупым задротом, не означало, что его ноги и пальцы заслуживают того, чтобы так изгибаться, или что он мог потерять столько крови, или что запах его сожженной кожи должен был витать в воздухе. Глаза Деку были пустыми и отстраненными. «Я приму пытку», — почти серьёзно сказал Бакуго. «Просто перестань. Я приму её. Деку, Я приму.» Деку не ответил. «Упрямый, не так ли?» — с ликованием проговорил злодей. Бакуго не плакал. Вы не можете этого доказать, и если Деку или этот уёбок что-то там говорили, то они врали. «Просто кричи, Деку». «Пожалуйста?» «…Изуку?»***
По мнению Бакуго, герои пришли слишком поздно. Схватка со злодеем выглядела намного хуже, чем должна была быть, и героям потребовалось слишком много времени, чтобы освободить их. Им потребовалось слишком много времени, чтобы осмотреть травмы Деку. Его друг был весь в красном и тяжело дышал. Его пальцы выглядели так, как будто это была какая-то головоломка, которую нужно было решить с помощью костей под его кожей. Его ступни были скручены не в том направлении. Все в нем выглядело не так. Это был не Деку. Это был не тот улыбающийся ребенок, который всегда гнался за ним. Это было неправильно. Он был благодарен, что герои позвали с собой Исцеляющую Девочку. Он знал, что она делала всё, что в её силах, но он верил ей, и громовое выражение её лица не успокаивало. Зачастую, он чувствовал себя одиноким в своей злобе, но это было то, на что злиться могли все. Для разнообразия он был не одинок в своем гневе. Бакуго не видел, чтобы Айзава так разозлился со времён инцидента в Камино. Всемогущий ничего не мог сделать, но он выглядел так, будто собирается сжечь дотла все, что злодей любил и о чем заботился. Их одноклассники, которые пришли, потому что, естественно, они должны были прийти, плакали и злились. Руки Четырехглазого дрожали, а глаза горели огнем, о котором Бакуго и не подозревал. Круглолицая улыбалась, но это была жуткая садистская улыбка, как будто ей не терпелось отправить злодея в космос. Он бы помог. Но все продолжали настаивать на том, чтобы он отдохнул и подлечился. Киришима выплакал самого себя. Но Бакуго никуда не собирался, пока сраный Деку не проснётся и не докажет, что с ним всё в порядке. Оказалось, что с лечебным отделением им повезло. Исцеляющая девочка не могла полностью вылечить Деку, не введя его в кому, но какой-то ублюдок со снежно-белыми волосами, который пришел с остальными про-героями, нашел решение. Он оказался тем самым «сыном», о котором говорил тот поехавший, хотя этот Снеговик совершенно ясно дал понять, что ненавидит этого парня и не является буквально его сыном. Сумасшедший ублюдок просто бредил. Вот так сюрприз. В любом случае, у чувака был странный исцеляющий кристалл, который, по его словам, был действительно редким и в дефиците. Конечно, он просто отдал его Деку бесплатно, потому что он ни для чего в нём не нуждался. Когда Бакуго начал было препираться, ублюдок с «выпученными глазами» сказал: «Я не позволю пятнадцатилетнему подростку навсегда остаться инвалидом, если могу помочь. Так что заткнись». Бакуго заткнулся, но не потому, что Снежноволосый приказал ему, а потому, что слова «навсегда остаться инвалидом» громко звенели в его голове. То, что кристалл работал, показалось удачным и слишком удобным, но Бакуго не жаловался. Кости Деку, казалось, снова встали на свои места. Его кожа зашилась, и он ненадолго засветился бледно-голубым светом. Он проснулся, задыхаясь и оглядываясь вокруг, как будто ему только что приснился кошмар. Он был покрыт невероятным количеством новых шрамов, но он был цел. Он робко улыбнулся всем своим друзьям, которые тут же окружили его в захлестнувшей их волне беспокойства. Теперь плакало ещё больше людей, и это было отвратительно. «Деку, какого хера?!» — тупые гребаные жирные слезы катились по его собственному лицу, но Бакуго уничтожит любого, кто осмелится их прокомментировать. «Почему ты не кричал? Мы могли разделить боль! Почему ты просто не выпустил всё?!» Деку посмотрел на него широко раскрытыми влажными глазами. Задрот уже плакал из-за того, что его окружали друзья, а также, вероятно, из-за того, что его пытали в течение нескольких часов и ему удалось уйти невредимым. «Хм?» — глупо спросил он. Бакуго стиснул зубы. «Этот ублюдок пытал бы меня, если бы ты закричал, но ты, блядь, решил вести себя как гребаный мученик и часами ничего не делал. Что не так с тобой?! Что, если бы ты сдох, тупица?!» Остальные их одноклассники были достаточно мудры, чтобы не обращать внимания на его теперь искренние рыдания. Да, им лучше бежать. Ублюдки. «Оу.» — у Деку хватило наглости выглядеть виноватым. «Я вроде как отключился. Я читал о способе медитации, чтобы можно было отстраниться от боли во время пыток или травм. Это не очень хорошо в реальном бою, но полезно, когда тебя бьют или сразу после травмы. И ты знаешь, что у меня всегда была очень высокая переносимость боли». Изуку закончил с легкой улыбкой. Одну из тех, что он натягивал себе на лицо, когда не хотел никого беспокоить. Бакуго просто смотрел на своего друга детства. В его голове всплыли все эти маленькие моменты, когда он вбивал Деку в землю, и Деку, казалось, полностью обмякал, не дрался и ничего не делал. У него была практика в этом. Бакуго дал ему такую практику. Бакуго повернул голову, и его вырвало сбоку от каталки. Он, в отличие от Деку, не получил волшебный исцеляющий кристалл и все еще был ранен, и у него был действительно дерьмовый день, так что к черту всех, кто пытается ругаться или покровительствовать по этому поводу. И нахуй Деку! «Мы поговорим об этом позже», — тихо сказал Айзава Деку. Он казался не менее обеспокоенным тем, что Деку в первую очередь знал, как можно абстрагироваться от боли. Но тем временем нужно было увезти злодея, а Бакуго нужно было доставить в больницу. Деку тоже забрали по понятным причинам, а это означало, что придут и остальные из их класса. Шикарно. Бакуго заснул по дороге в больницу. Его последней мыслью, когда он уходил, было: «По крайней мере, с ним все в порядке…»