Если и были две вещи, которые сын Мидории Инко унаследовал от нее, так это ее интеллект и ее тревожность. Конечно, у них было гораздо больше общего, но эти две вещи всегда казались наиболее преобладающими.
Тревога до некоторой степени казалась естественной. Она была одинокой женщиной, живущей в мире, где насилие, разрушение и преступления стали обычным явлением. Ее сын долгое время был одним из самых уязвимых людей в мире. Она воочию наблюдала, как ее сын подвергался дискриминации. Ее муж, человек, которого она считала любимым, бросил ее и ее сына, когда он не смог смириться с тем, что их сын был другим. Вы бы извинили ее за то, что она немного параноидальна, большое вам спасибо.
Мир был жестоким, и их положение было тяжелым. Она на собственном горьком опыте снова и снова обнаруживала, что недостаточно сильна, чтобы полностью защитить своего сына. Она старалась изо всех сил, она делала все, что было в ее силах, но она не могла остановить его рост и не могла лишить его свободы выбора, чтобы защитить его.
Она могла только подготовить его и поддержать его, наблюдать за ним и любить его. Иногда было больно. Иногда она была напугана больше, чем могла выдержать. Но она любила сына и верила в него. Он был храбрее и милее всех, кого она когда-либо встречала, и она имела честь быть его матерью.
Ситуация немного изменилась по части тревожности. Раньше она беспокоилась о хулиганах, злодеях и какой-то неопределенной угрозе, которую она не могла предвидеть, и которая могла причинить вред ее сыну, а теперь она боялась, что на ее сына нападут очень конкретные злодеи, хотя он и абсолютно мог защитить себя, но всё же был слишком безрассудным для своего собственного блага. Она не могла решить, что лучше. Последнее регулярно приближало ее сына к смерти, но он рос быстрее, чем когда-либо, и все больше и больше доказывал, что может позаботиться о себе, и, более того, он казался более счастливым, чем когда-либо прежде. Наличие причуды означало, что у него были друзья и поддержка, и он мог двигаться вперед и жить своей мечтой… ей просто хотелось, чтобы он мог сделать все то же самое и без причуды. Если и был кто-то, кто мог такое провернуть, так это Изуку. Он заслуживал все, и она хотела бы, чтобы ему не приходилось меняться, чтобы получить это.
Изуку не был таким хорошим лжецом, как он думал, и она знала о Всемогущем. Она понимала, почему он солгал ей. Сила, которая могла передаваться от пользователя к пользователю, такая мощная, как у Всемогущего, была действительно очень опасна. Она просто задавалась вопросом, почему он обязательно должен был передать это ее сыну. Это сделало его счастливым, но очевидно, что это было опасно, и к тому же оставляло за собой огромную ответственность. Ее сыну было всего четырнадцать, когда он получил эту силу. Разве он не потерял достаточно своего детства из-за дискриминации? Теперь он должен был уступить оставшееся злодеям и силе, которую он не может контролировать?
Она просто не могла перестать беспокоиться об этих вещах. Все это было вне ее контроля. Она знала это, но это не останавливало ее от желания завернуть сына в одеяла и пузырчатую пленку и не дать ему покинуть ее поле зрения. Она не знала, что будет делать, если он умрет, и, к сожалению, смерть, казалось, постепенно приближалась с каждым последующим промахом.
Итак, предположила Инко, именно здесь и появлялся интеллект. Именно она первой подтолкнула Изуку к анализу героев.
Конечно, она тоже любила героев. Она всегда восхищалась мужеством, которое требовалось для выполнения их работы. Она всегда восхищалась добротой, которую они проявляли к публике. Изуку, конечно, принял это восхищение и побежал с ним, превратив его в свою мечту и мотивацию всей жизни. Он хотел быть храбрым, добрым и больше всего хотел помогать людям. Он хотел спасти людей и заставить их улыбнуться. Он был ее маленьким героем.
Когда им сказали, что его мечты недосягаемы… ну, стоит признать, она могла бы справиться с этим лучше. Она была человеком, и ей было страшно. Очевидно, она все еще была напугана, но она не верила в своего сына так сильно, как следовало бы.
По крайней мере, единственная вещь, которую она сделала правильно, — научила его анализу.
Понимаете, одним из ее основных способов справиться с тревогой был анализ ситуаций и поиск решений. Вещи казались намного менее страшными, когда она была относительно подготовлена к ним, и чтобы подготовиться, нужно было понимать происходящее. Вам нужно знать, как реагировать и понимать, что происходит вокруг вас. Она много знала о преступлениях, о том, когда могут произойти нападения и как эвакуироваться из здания, что делать, если случится пожар или она станет заложницей. Еще больше она знала о воспитании и защите детей.
«Что, если» постоянно крутилось у нее в голове, и она постоянно искала решения. Она надеялась, что это поможет и ее сыну, и до некоторой степени думала, что так и будет. Он вырос очень умным, хотя знание решений и их применение оказались двумя совершенно разными вещами.
Она надеялась, что он будет стараться усерднее со второй частью.
Инко выпала из своих мыслей из-за звука легкого шарканья. Она огляделась и моргнула, гадая, что это могло быть. Звук исходил от входной двери, и она внезапно догадалась, что кто-то взламывает замок!
Нехорошо! Нехорошо! Инко бросилась на кухню, чтобы схватить оружие. Она ни в коем случае не была лучшим бойцом, но с тех пор, как Изуку получил причуду и начал посещать ЮЭЙ, Инко убедилась, что подготовка к возможному нападению злодея была мудрым решением. Она была не в такой хорошей форме, как Изуку, но она теряла вес, и занятия по самообороне, которые она посещала, заставляли ее чувствовать себя немного более подготовленной.
Она также тренировала свою причуду. Она не была идеальна или даже близкой к уровню героев, но она улучшала контроль, и даже если она все еще не могла перемещать большие объекты, она могла перемещать несколько мелких объектов одновременно, и она могла чертовски хорошо прицелиться, если было нужно. Изуку помогал ей в тренировке с причудой, дорогуша. Долгое время Инко боялась использовать свою причуду рядом с сыном. Было такое ощущение, что она прямо пихала ему в лицо тот факт, что у него её не было. Но с тех пор они поговорили, и он сказал ей, что это только заставляло его чувствовать себя более виноватым. Что, в свою очередь, заставило ее чувствовать себя виноватой за то, что он чувствовал себя виноватым. Это был цикл.
Они стали лучше в этом, в общении и избегании случайных травм для друг друга.
Инко достала нож из ножевого блока.
Дверь открылась: «Привет, мам! Я пришел домой пораньше!»
И Инко чуть не вздохнула с облегчением. Ещё бы чуть-чуть. Но волосы, стоявшие на затылке, не спадали.
Решив притвориться, что все в порядке, но все еще держа нож, Инко сунула руку под раковину и схватила разделочную доску, как будто это было то, что она собиралась делать все это время. Было ещё слишком рано для ужина, и она действительно просто сидела за столом и занималась счетами, но Изуку не стал это комментировать. Она сказала себе, что слишком остро реагирует, но она не собиралась игнорировать голос в затылке, который говорил ей, что что-то не так. Если бы ее инстинкты ошибались, она бы немного успокоилась.
«Как прошел твой день в школе?» — спросила она, тщательно подбирая меню, чтобы не спускать глаз с сына, доставая овощи из холодильника.
Изуку пожал плечами. «О, ты знаешь, как обычно. Я немного поцарапался во время тренировки, но Исцеляющая Девочка вылечила меня. И, возможно, я увидел злодея, пока шёл домой. Но я в порядке. У него не было ни единого шанса против меня».
Что ж, это определенно было подозрительно. Изуку никогда не говорил так легкомысленно о злодеях. Он знал, что это ее беспокоит, и обычно он избегал поднимать эту тему по возможности. Обычно ей приходилось вытаскивать из него ответы, и все это время он говорил, что с ним все в порядке. Кто бы ни владел, ни контролировал, ни притворялся ее сыном, он говорил почти дразнящим тоном, как будто бы насмехался изнутри.
Только один последний вопрос, чтобы быть уверенной: «Изуку, ты купил яйца?»
Мальчик моргнул и склонил голову набок. «Ах, извини, я, должно быть, забыл».
Это был не ее сын.
С самого детства между ними была кодовая фраза. Она спрашивала, купил ли он яйца, и, если все в порядке, он отвечал: «Нет проблем, мам. Давай приступим к делу», — именно так. Если что-то не так, он говорил: «Извини, я случайно уронил их». У них был отдельный набор фраз, подготовленный для неё. У них даже было кодовое слово, на случай если к нему подойдут незнакомые люди, которые утверждали, что знают ее. В прошлом ей говорили, что она параноик. Иногда они использовали кодовую фразу, когда проблем не было, и они просто стреляли друг в друга из пальца. Иногда ей просто действительно нужны были яйца.
Но в этот момент оно того стоило.
Она повернулась к двойнику, увидела отблеск серебра, использовала свою причуду и вытащила инструмент из его руки. Скальпель вонзился в деревянное покрытие пола. Инко оборонительно держала перед собой нож. Ее разум перебирал различные возможности. Был ли это кто-то замаскированный под ее сына, или этот кто-то просто контролировал его тело. Это был самый важный вопрос.
Они говорили о злодеях, с которыми он встречался раньше. Был тот, кто мог сделать точную копию кого-то прикосновением. Изуку недостаточно много контактировал с ними, чтобы знать ограничения их сил, но, очевидно, клоны были легко рассеиваемыми. Была девушка, которая со вкусом крови могла замаскироваться под другого человека. Он упомянул, что она могла попробовать его кровь когда-то.
Ее мысли также были заняты Шинсо-куном, хотя это явно была не его работа и он не был злодеем. Были причуды, похожие на его, и стоило признать, что кто-то мог контролировать ее сына таким образом. Как марионетку.
Человек, похожий на Изуку, засмеялся, и если раньше у нее были сомнения, то больше нет. Она никогда раньше не видела такого выражения на лице сына.
«Ты действительно крута», — сказал он. «Что меня выдало?»
«Ты правда думаешь, что я расскажу тебе, как лучше притвориться моим сыном?
Убирайся из моего дома!» — зарычала Инко. За все время, пока они с Изуку говорили о том, что делать в такой ситуации, Инко не ожидала, что это так сильно ее разозлит.
«А где в этом веселье?» — фальшивый Изуку захихикал. В его руке появился еще один нож, выскользнувший из рукава пиджака.
Мысли Инко бежали со скоростью сто миль в минуту. Она могла бы взять ножи своими силами, но теперь двойник, скорее всего, был к этому готов. Она не могла серьезно навредить ему, не причинив вреда своему сыну. У нее не было возможности немедленно связаться с героями, хотя сегодня они должны были быть поблизости. Невозможно было сказать, сколько ножей было у этого человека, поэтому рукопашный бой был невозможен.
Ей пришлось перейти в оборону. Ей нужно было нокаутировать двойника. Она должна была привлечь внимание героев.
Всё просто.
Инко закричала от ужаса, потому что внезапно все стало двигаться слишком быстро, и в ее руке оказался нож, а другой нож, который она держала, упал на землю, и кто-то громко смеялся и явно развлекался. Этот человек находился в ее личном пространстве, поэтому, несмотря на то, что это противоречило ее первоначальному плану, Инко схватилась за него. Судя по всему, его трансформация не изменила его физический вес, потому что он был намного легче Изуку. Это был обычный клон или маскировка в её сознании.
Они приземлились на пол с болезненным звуком! Из обоих вышибло воздух. Из двойника в большей степени, потому что теперь Инко лежала на его груди. Неуклюже, только чтобы выиграть время, Инко ударила человека кулаком в лицо. У нее заболела рука, и двойник использовал момент, чтобы нанести еще один порез ей по руке, но когда ее кулак прислонился, раздался приятный шлепок.
Выиграв время, Инко слезла с двойника и побежала в гостиную. Слегка запаниковав и не желая поворачиваться спиной или давать двойнику отдыха, причуда Инко начала действовать сама по себе и стала осыпать незнакомца различными кухонными принадлежностями и безделушками.
Сердце бешено колотилось. Инко схватила самый тяжелый предмет, который она могла поднять (металлическую лампу), и выбросила ее в окно. Чтобы пройти сквозь него, потребовалось три попытки, поскольку стекло оказалось прочнее, чем казалось. Но теперь кто-то снаружи заметил бы, что происходит что-то подозрительное!
Скальпель вонзился ей в ногу, и Инко вскрикнула, упав на пол.
Двойник подкрался, как кошка, съевшая канарейку, с выражением садистского ликования на лице. Такой образ не подходил ее сыну. Кровь капала у него из носа, и он облизнул губы, чтобы попробовать ее на вкус. Девушка, меняющая обличия, о которой ей рассказывал Изуку. Ещё один нож появился в её руке быстрее, чем Инко успела моргнуть, и женщина нахмурилась. Ей нужно было выиграть время! Ей нужно было бороться!
Стеклянные осколки окна вспарили позади нее. Инко переусердствовала со своей причудой, но это был единственный вариант, который у нее был. Она задавалась вопросом, было ли это тем, что чувствовал Изуку до того, как ломал руки.
«Дай угадаю», — пробормотала Инко. Нужно выиграть время. Нужно выиграть время. «Лига злодеев передает привет?»
«Ты уже догадалась», — улыбка двойника была слишком широкой для Изуку. «Шигараки все повторял насчет послания, понимаешь? То, что вы заперли своих детей на замок, не означает, что
вы в безопасности от нас. Бла бла бла. Лично меня все это не волнует».
Двойник подошел ближе, и Инко послала в ее сторону несколько осколков стекла. Девушка проигнорировала их и продолжала приближаться. Сердце Инко казалось, что оно вот-вот вырвется из ее груди. Она умрёт. Она умрёт!
Нет! Она не могла! Она не собиралась так поступать со своим сыном. Ей нужен был план.
На пол кухни упало несколько ножей. Если бы она сосредоточила внимание двойника на себе, на осколках стекла, она могла бы…
«Все, о чем я забочусь, — это как можно больше повеселиться!» — сказала злодейка, подходя ближе.
Нож двинулся, но не парил в воздухе, как ей хотелось. Инко вспотела. Она бросила в злодейку еще больше осколков стекла. Она взяла нож покрепче. Из-за давления от такого использования ее причуды у нее пошла кровь из носа. Инко отчаянно стиснула зубы.
Двойник наклонился вперед, поймал каплю крови на своем пальце и поднес её ко рту. Кожа Изуку запузырилась и превратила ее в отражение Инко. «И я собираюсь повеселиться, заставив тебя истекать кровью до последней капли».
Инко взглянула на женщину в ее облике. «Давай, сука, попробуй».
Двойник открыла рот, чтобы злорадно сказать что-то в ответ.
Но потом она исчезла.
Произошел жуткий грохот, разбитое стекло и бетон, порыв ветра, и внезапно на ее месте оказался Изуку, настоящий Изуку, стоящий с поднятыми кулаками, глаза горели так ярко, что, возможно, были в огне.
Там, где раньше была стена и разбитое окно, теперь была огромная зияющая дыра, которая определенно лучше привлекала внимание героев, чем ее попытка с помощью лампы. Можно было с уверенностью предположить, что злодейка исчезла именно туда.
«Ты в порядке, мама?» — мягко спросил Изуку. По ее спине пробежал холодок, когда она узнала этот тон.
«Ага», — сказала она. Самое худшее, что у нее было, это скальпель в ноге, он все еще был там, и она оставила его врачам, чтобы они его вытащили. Все остальные ее травмы были скользящими порезами, ничего достаточно серьезного, что нельзя было бы залатать бинтами и, возможно, парой швов.
Изуку кивнул и бросил ей свой мобильный телефон. «Вызови героев».
А потом он выскочил из дыры в их квартире и пошел за злодеем.
Инко выругалась и заставила себя снова встать на ноги, морщась. Она набирала героев, хромая, к входной двери и спускалась по лестнице. Она должна была остановить его, она знала этот взгляд. Она его помнила.
«Алло?» — сказала она оператору. «Я Мидория Инко, мой адрес должен быть записан. На меня напали в моем доме. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь как можно скорее».
Она завернула за угол дома и увидела Изуку, стоящего над злодейкой. Она снова превратилась в свою первоначальную форму — молодую блондинку с пучками. Ее волосы были слегка распущены, и она явно проиграла в этой битве. Она держала свою руку, как будто она была сломана, но все еще пыталась улыбнуться, как будто ей нравилась боль.
«Ты хотела передать послание, верно? Хотела, чтобы я ее нашел, а?» — Изуку ударил девушку ногой в живот. Судя по тому, как ее тело отлетело назад, он использовал свою причуду. «Вы, ублюдки, действительно так и плещете дерьмом, не так ли?»
Инко подтянулась ближе, подавляя стон боли. Она должна спасти его, пока не стало слишком поздно.
«Ты хотела передать послание?» — садистски повторил Изуку, наступая на голень девушки. Он был достаточно силен, чтобы ее кости раскололись. «Тогда будет вежливо, если я тоже отправлю одно обратно».
Тени плыли на краю поля зрения Инко. Это было слишком. Это было уже слишком.
«Как насчет того, чтобы сломать каждую кость в твоем теле? Ты, вероятно, умрешь от болевого шока. Это будет весело!»
Изуку снова пнул девушку, и она всхлипнула.
Теперь Инко могла видеть их лица. Двойник выглядел отчаявшимся, кровь текла в ее левый глаз, а скула, казалось, была разбита. Она все еще пыталась улыбаться, но выглядела как сломанная кукла.
Изуку улыбался, но это была не та улыбка, к которой он привязал свои мечты. Она не была полна надежд и храбрости. Это была улыбка хищника, который радовался своей добыче.
Вокруг его кожи вспыхнул Одно за Всех. Он сжал кулаки, готовясь нанести завершающий удар.
«Не волнуйся, Химико-чан, больно не будет, если ты уклонишься!»
Его глаза горели так же, как и тогда.
***
Когда ему было семь лет, Изуку однажды пришёл домой странно тихий. Это был день, как позже узнала Инко, когда он понял, что Кацуки больше не его друг.
Он отказывался разговаривать с ней весь день. Он заперся в своей комнате и отказывался выходить. Он не встречался с ней взглядом на протяжении всего ужина, и сказать, что она волновалась, было бы преуменьшением. В тот вечер ей удалось проскользнуть в его комнату, прежде чем он смог ее запереть.
Инко была полна решимости получить ответы, и он надулся, когда она искренне попыталась с ним поговорить.
Потом она это заметила. На столе у него лежала одна из записных книжек, только исписанная. Это была запись о Кацуки. Хотя она казалась более подробной… и жестокой, чем обычно.
«Изуку…» — мягко спросила Инко. «Что это?»
И, наконец, он посмотрел на нее, и его глаза сверкали клеймами на его черепе. Не полны обычных слез, страха или невинной боли, но гнева более глубокого, чем, по ее мнению, способен был ее сын.
«Я ненавижу его», — тихо сказал Изуку. «Я ненавижу его. И я ненавижу хулиганов, ненавижу соседей и ненавижу всех, кто смотрит на меня свысока. Ненавижу быть беспричудным. Я ненавижу всех, кто ненавидит меня за то,
что я беспричудный. Я ненавижу все это».
Он дрожаще показал на себя, но все еще говорил почти спокойно. Как будто он был так зол, что слез и крика было недостаточно. Сердце Инко болело, и, как обычно, она не знала, что делать, чтобы помочь. Она открыла руки, чтобы обнять, но он не принял их. Он просто посмотрел на нее с огнем в глазах.
«Я хочу заставить их страдать, мам».
***
Инко кричала то же самое, что говорила и много лет назад.
«Настоящий герой отворачивается от ненависти, Изуку!»
Ее сын замер. Тогда она его обняла. Она говорила мягко и говорила о философии и добре и о том, как он должен быть большим человеком. Как даже у героев всегда были люди, которые их ненавидели. Как он не мог позволить их ненависти отравить себя.
Теперь его глаза все еще горели, и она могла только надеяться, что добралась до него.
Изуку выпрямился и своим все еще странно спокойным и горьким голосом сказал: «Курогири?»
Инко вспомнила, как Изуку упомянал злодея, обладающего способностью телепортации. Она задавалась вопросом, мог ли он так легко убивать людей своими силами, и если так, то почему он еще не использовал их, чтобы кого-нибудь убить. У него было много возможностей, но, насколько она и ее сын видели, он не использовал их, чтобы разделить героев надвое. Они долго задавались вопросом, сможет ли он вообще это провернуть. Инко не видела человека из тумана, но, как и ее сын, была уверена, что он должен быть там. Было бы безрассудно отправить эту девушку-двойника в одиночку.
«Скажи Шигараки», — Изуку впился взглядом, не обращая внимания на сломанную девушку. «Что прикосновение к моей маме — это автоматический Конец Игры». Чудовищная улыбка исказила лицо ее сына: «Возможно, мы уже враги, но ты не хочешь, чтобы я был вашим
злодеем».
Казалось, что произошло изменение давления воздуха. Инко задалась вопросом, было ли это одной из причин, по которой Изуку вообще заметил, что злодей был там. Тело девушки погрузилось в тень и исчезло. Давление в воздухе тоже исчезло.
Герои бросились к ним, но было уже слишком поздно. С криком Инко упала в руки сына, и они обнялись. Безопасность.
Напряжение спало с его плеч, и он тоже заплакал. Целый, невредимый, напуганный и во всех смыслах самый храбрый мальчик из всех, кого она знала.
Он по-прежнему был ее героем.
