The Darker Sides of Deku

Мунфиш любил детей. Они были мягкими, сочными и солоноватыми. Их было легко и весело преследовать. Их крики были пронзительны, словно музыка для его ушей. Когда он повзрослел, ему захотелось больше битвы. Взрослые знали, как сражаться. Герои были поджарыми и солоноватыми, и их было довольно легко готовить. Он пробовал некоторых с избыточной массой тела, медленно приготовленных, пока жировая прослойка не отслаивалась от их тела. Пол ему был неважен до тех пор, пока у него было мясо. Но не было ничего лучше детей. Пока Мунфиш давал свое последнее интервью психологу, изучавшему умы злодеев, за стеклом между ними, накаченный наркотиками и подавителями причуд, ему нравилось наблюдать за стражей. Психолог была в напряжении. Даже стражи невольно ёрзали, когда он кидал на них свой взгляд. Мунфишу нравилось, когда люди его боялись. Но психолог задавала вопросы, и только в этот момент с него снимали намордник. «Есть ли кто-то, кого ты бы не съел?» И Мунфиш засмеялся. Это признак сумасшествия. «Много кого, — ответил он. — Есть ядовитые люди. Отвратительные и неаппетитные. Те, кто одолел меня в схватке. Они заслужили свою свободу. И всегда есть… он». Мунфишу доставляло восторг то, как они вскинулись. Предсказуемо любопытные. Большинство такие же. Люди находили его интересным. Он был уникальным. Настолько странным, каким никто не решился бы быть. «Он?» — переспросила психолог. Мунфиш изобразил улыбку своими слишком большими кривыми зубами. «Я называю его Маленькой Зелёнкой. Он был хорошим мальчиком. Был бы очень вкусным со своей детской мягкостью, и его кожа была очень красивой. Веснушки. Я люблю веснушки». Один из стражей выглядел нехорошо, и Мунфиш заинтересованно вытянулся в его сторону. «У тебя же есть веснушки, номер 005638?» Психолог прочистил горло, одаривая его острым взглядом. Если он будет слишком веселиться, они заберут его. Мунфиш откинулся на спинку стула, к которому был привязан, раздражённо надув губы. «Почему ты не охотился на него? И почему Маленькая Зелёнка?» Мунфиш улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. «У него были зелёные пушистые волосы. И глаза большие. Он всё продолжал плакать. Такой красивый звук». «Но почему ты не съел его?» «Терпение, терпение, доктор. Дайте мне время на воспоминания. Вы хотели меня понять, в конце концов. Как вы сможете меня понять, если не будете принимать вещи в том же темпе, что и я?» «Ты потерял свои права, когда убил тех детей», — низко прорычал стражник. Он был большим, похож на медведя. Буквально. У него была голова медведя. Мунфиш задумался, был ли он на вкус больше медведь, чем человек. Последний раз он ел медведя очень давно. Психолог подняла руку, чтобы утихомирить его. «Просто ответь на вопрос». Мунфиш счастливо улыбнулся. Он знал, что не было смысла выделываться, когда его казнь назначили на завтра. Он знал, что шанса на побег у него не будет. Поэтому он хотел повеселиться. Он был не готов к смерти. Было столько несделанных вещей, столько неопробованного. Но он и не боялся смерти. Все умирали. Он просто надеялся, что его мясо не пропадёт зря. Он знал, что был вкусным. Шрам на голени был тому подтверждением. Раньше мало кто спрашивал. Он был разочарован тем, что никто не поинтересовался. «Ладно, ладно, — согласился он, желая по-детски топнуть ногой, но, увы, он был слишком связан для этого. — Это было годы назад. Наверное, семь? Сложно сказать, тут у меня нет чувства времени, — Мунфиш не мог показательно махнуть на тюремные стены, хотя было очевидно, что часов там не было. — Зелёнка был совсем юным. Хороший и юный, лет шести или семи и тощий. Пробег у него небольшой, так что охотиться было легче». Мунфиш облизнулся. «Это одна из причин, почему я люблю человечество. Вы все бежите вместе, словно косяк рыб, но слабые, странные, они всегда оставлены позади, чтобы стать самыми уязвимыми. Так легко выкинуть белых ворон. Никому до них нет дела, никто о них не заботится. Я могу просто подобрать одного, и никто бы даже не обернулся. Это смешно». Стража злилась. Некоторым было не по себе. Они не должны быть такими размазнями. Мунфиш был уверен, что не он был самым ужасным человеком здесь. Психолог была этому подтверждением, столь осторожна и невозмутима. Он хотел бы сломать её. «Ты говоришь о человечестве так, будто не являешься его частью», — заметила она. Улыбка Мунфиша только растянулась. «Ты думаешь, что я человек?» Психолог не ответила. Он и не ждал он неё ответа. «В любом случае, — продолжил Мунфиш. — Зелёнка был крохотным. Его легко забрать, легко забыть. Я следил за ним какое-то время, а над ним издевались. Но он был смелым и умным. Он всегда знал о хулиганах. Знал, как бегать. Мог бы стать настоящим испытанием для меня. Думаю, он заметил меня несколько раз. Умный ребёнок». «И в один день я решил начать охоту. Он был отделён от группы. Побитый, весь в крови. Один в целом мире. Я чуял кровь. Я не мог сопротивляться, поэтому подошёл ближе. И ты знаешь, что он сделал? Знаешь, что сделал Зелёнка?» Психолог следила за ним. Напряжение в камере просто таяло на языке. Мунфиш наклонился так близко, как только мог. «Он улыбнулся мне, — Мунфиш усмехнулся так, что его смех вызвал мурашки. — Маленький засранец улыбнулся мне так, будто я был нормальным человеком. Обыкновенным незнакомцем. Без какого-либо страха в глазах. Тогда я ещё не выглядел так, как сейчас, но всё равно всё было хреново. А он всё ещё улыбался мне. Это было невероятно». «Тебе… нравилось, когда он улыбался тебе?» — психолог сомневалась. «Никто мне не улыбается, — отметил Мунфиш. — Никогда. Но он сделал это. У него были хорошие зубы. Я люблю зубы». «Да, мы знаем, — холодно ответила психолог. — Ты хранишь их в качестве сувениров. Полиция нашла твой склад». «По крайней мере, один из них, — пробормотал Мунфиш. — Но хотите знать кое-что интересное, док?» Женщина одарила его пустым взглядом. Мунфиш всё равно вздохнул. «Зелёнка был причиной этого. Когда он улыбнулся мне, я решил кое-что для себя. Любой, кто мне улыбнётся, будет в безопасности. И неважно, сколько времени я на них потратил. Если они улыбнулись однажды, они могли свободно идти. Вот почему я отпустил его. Не думаю, что он тогда даже понял, кем я был». Мунфиш откинулся и предался воспоминаниям. «Но никто никогда не улыбался. До своей смерти. Своими зубами, они никогда не перестают улыбаться. Это делает меня счастливым». «Да… — подтвердила психолог, отмечая что-то у себя в голове, прежде чем закрыть папку. — Я думаю, этого достаточно. Спасибо, что поговорил со мной, Мунфиш». «Да, да, — кивнул он, когда стражник приблизился с намордником. — Скажите палачу, чтобы он мне улыбнулся». «Я уверен, что завтра много людей будут улыбаться», — мрачно проговорил стражник. Мунфиш не мог нарадоваться.