Пёс с тобой

Ушастый у меня уже вторую неделю. Конечно, не обошлось без сюрпризов. Первый из них — моё ушастое счастье, оказалось, дико любит всякие газоны под балконами и готов по этим помойкам лазить безостановочно. Я гуляю с ним трижды в день, и каждый раз мы радостно прёмся в самую грязь и кусты под стены домов. Там обязательно найдётся какая-нибудь гадость, которую Ушастый азартно схомячит, а я даже дёрнуть поводок не успеваю. Пару раз пытался вырвать из его пасти здоровенный мерзкий мосол. Один раз получилось, а второй… не очень. Ну и был день, когда Ушастый вдруг стал очень грустным, начал искать на улице траву и лопать её. А дома все время лежал, блымкая на меня грустными карими глазами. К вечеру его стошнило. Второй сюрприз — моя ошибка. Так как я лютый дрессировщик (а кто сомневался), то я постоянно гонял лохматого по четырём известным ему командам и учил новым. А эти занятия требуют мелких лакомств, тэк? Ага. В итоге эта обожравшая всякой вкуснятины хитрая морда стала игнорировать простой сухой корм. Наотрез! Подходит к кормушке и отворачивается. Смотрит на меня грустно, словно спрашивая: «Чо это за хрень? Где мои кроличьи уши с индюшатиной?» Сейчас я с лакомствами уже угомонился, но всё же корм он ест плохо. Из положенных 300 граммов, может, 200 слопает, и то счастье. Третий сурпрайз у нас случился совсем недавно. Ушастый осознал, что наша квартира – это его дом и включил охранника. Мы теперь налетаем на входную дверь с громким басовым лаем, которого я никогда не слышал у пса. На улице он душка — всех любит, собак обнюхивает, приветлив, хвостик калачиком. А тут что? Теперь в 7 утра, когда соседи идут на работу, меня будит бешеный лохматый будильник. Я слетаю с кровати с колотящимся сердцем и криком: «Фу! Нельзя! Фу-у-у!» Но эта малютка продолжает усердно лаять басом, так что мне, по всем канонам дрессировки, приходится встать между ним и дверью и отжимать его в комнату, захлопывая дверь в коридор. Как сказано было в онлайн-уроке, после нескольких недель таких запретов собака всё поймёт. Недель!? НЕДЕЛЬ? Да я с ума сойду раньше! Иногда очень хочется его отшлёпать по заднице. В сети говорят, что свёрнутой газетой можно. Только газет у меня нет. Вот специально куплю же! От нервов я разок замахнулся на него рукой. Ушастый весь сжался. Прикрыл глаза, прижав уши к голове, и припал к земле. Мне аж стыдно стало. В конце второй недели ко мне напросился в гости мой друг Ворка: — Хочу потискать твоего Ушастика рыжего! Он такой классный! А! Пора ему познакомиться с альфой семьи. Да-да! Два раза… Когда я открыл дверь Ворчику, Ушастый истерично залаял на него, оскалив клыкастую пасть. Друг даже опешил и завис в дверях. — Да заходи ты уже! — в сердцах бросил я, вцепившись в ошейник охранника. — Я его держу! А то сейчас весь подъезд переполошим. — Крепко держишь? А то он меня реально ща порвёт. Ушастый весь дрожал от ненависти и рвался с поводка. «Вторжение! Чужак! Ща сожру, тварь!» Уже потом мы сообразили, что надо было бы сначала на улице подвести Ворку для знакомства, когда пёсель сама милота и обаяние. Всех любит, чужие руки лижет… Двадцать минут я успокаивал парней, что длинного, что лохматого. Ушастый весь вибрировал от рыка и постоянно срывался на лай. Я отвлекал его вкусняшками, гладил. Друг в это время сидел на кухне и не показывался на глаза, боясь взбесить собаку ещё больше. Я подустал в полусогнутом положении держать собакена за ошейник и в итоге просто привязал его к батарее в комнате. Ушастый был очень удивлён этим и аж замолчал, косясь на меня. Я вышел на кухню поболтать с Воркой, а через пару минут заглянул в комнату, проверяя что творит Ушастик. Этот прохвост, оказалось, уже почти перегрыз брезентовый поводок. Там реально пару мгновений оставалось, чтобы мой охранник освободился и рванул разбираться с «нарушителем». Как говорится: «За секунду до…» Наконец мой пёс успокоился, и я снова подвёл его к другу знакомиться, готовый в любой момент отдёрнуть за ошейник. Ушастый аккуратно обнюхал Ворчика. Тот сидел на стуле и не делал резких движений. Чуть позже решили отпустить собаку, так как она вёла себя вроде бы спокойно. Другу надо было заняться сантехникой. Он ушёл в ванную, снял там чёрную футболку и вышел наружу, сверкая белым торсом. Ушастый увидел нового белого мужика и снова закатился лаем, перепуганный. Снова минут десять объятий и вкусняшек для хвостатого. У меня уже нервы стали сдавать. Но я знал, что через это надо пройти — Ворка у меня частый гость. Рано или поздно всё устаканилось — друг спокойно ходил по дому, а Ушастый за ним внимательно наблюдал из угла. Но когда подзывали, то подходил, лизал пальцы и брал из рук друга вкусняшки. Ближе к вечеру Ворчик возился с моей «поломатой» настольной лампой и уже привычно подозвал Ушастого к себе, протянув руку. Вдруг Ушастый взвизгнул и отлетел от Ворки, оглушительно залаяв. — Что ты, мля, сделал? — подскочил я и кинулся к лохматому, успокаивая. — Да статическим электричеством щёлкнул прям по носу, — горько сказал Ворыч. — Ну Ушастый, ну прости! Я не специально. Иди сюда… И тут я начал ржать: — Ты решил вообще с ним никогда не помириться, да? Садюга, млять! Ворыч, ты ж так врагом номер один станешь! Ушастого я успокоил не сразу, но справился. Больше к другу он близко не подходил, порыкивая на него со своей лежанки. А вот когда пошли гулять на улицу, то пса словно заменили другим — ласковым и добрым. Он ластился к Ворчику, гулял с ним на поводке, а я встревоженно наблюдал за ними обоими. Думаю, что сюрпризы ещё только начинаются, хотя ментально я уже устал от всего происходящего. От постоянных взлаиваний на дверь, собственных воплей: «Фу! Нельзя! Заткнись!», от утреннего свиста-скулежа, когда пёс просится гулять в 6 утра. Первые разы я жалел собаку и выходил с ним в такую рань, сонно качаясь на ветру. Но пёс и не рвался писать-какать, а просто радостно бродил по тропинкам, пытаясь утянуть меня под балконы. Теперь раньше 8 даже не дёргаюсь. Терпи, чудовище хвостатое! Устал! Что-то я просто устал. Надеюсь, рано или поздно привыкну. Поймал себя на мысли, что если бы я взял собаку на передержку, временно, как мне и советовали, то скорее всего отказался бы от пёселя. Мне он очень нравится, он славный, но порой… Поубивал бы всех…