Солнце в ее глазах

Все началось несколько месяцев назад. А точнее – два. А если еще точнее, семнадцатого февраля. Именно в этот день я пришла на собеседование в один из филиалов крупного российского банка на одну весьма некрупную должность. А именно – оператор колл-центра. А чем еще, скажите, пожалуйста, мне было заниматься со своим педобразованием? Идти работать учителем я никогда не хотела. Практика была самым отстойным временем за все пять лет моей учебы. Да и без нее я прекрасно понимала, что я и преподавание сочетаются также, как молоко и соленые огурцы. От вида сопливых детей, сидящих за партами, у меня открывался понос. Ну, не люблю я детей. Зачем пошла в пед? А куда, скажите, пожалуйста, я должна была еще идти в нашем городишке, чтобы получить бесплатное высшее образование? Либо пед, либо какое-нибудь ПТУ. Я бы вообще, вероятно, обошлась без «вышки», но… родители. Мама с папой в голос кричали после одиннадцатого класса, что я должна… нет, они говорили обязана получить высшее образование. Что человек без «вышки» все равно что выкидыш урбанизации. Поэтому у меня не осталось шансов просто найти что-то по душе. И я выбрала пед. Из нашей школы туда поступила добрая половина учащихся. Часть ушли в техникумы, а самая малая часть вообще переехали, чтобы найти себя где-то в другом месте. Лично я никуда не хотела уезжать, но и, получив диплом, не собиралась батрачить в школе за зарплату, не превышающую прожиточный минимум. По крайней мере, на начальном этапе. Поэтому после окончания института ушла работать в магазин техники. Меня хватило на год. Просто график по двенадцать часов, разнообразие штрафов и возможность посидеть лишь полчаса на обеденном перерыве во время рабочего дня отбили у меня всякую охоту выполнять различные KPI. А без них зарплата продавца бытовой техники ненамного уступает заработку учителя. Потом была должность мерчендайзера. Я обожала эту работу. Мне удалось устроиться в компанию, которая торговала шоколадками, и я часто таскала домой всякие «бонусные» плитки шоколада и прочие вкусности. Но потом у нас сменилось руководство, и новый начальник меня невзлюбил. Пришлось уволиться. Но сама идея работы мне нравилась, и поэтому я ушла в другую компанию. Эта фирма занималась бытовой химией, и у моих родителей до сих пор дома целая куча туалетных блоков, чистящих средств и мочалок. На обеих позициях мерчендайзера я продержалась полтора года. Потом мне предложили стать торговым представителем. Это было своеобразным повышением, которое влекло за собой и увеличение заработной платы. Да и самолюбие такой поворот событий, конечно, радовал. Я много раз наблюдала, как парни и девушки, торговые из разных компаний, приходили в супермаркеты и шли прямиком в кабинеты заведующих. Их работа была непыльной, им не нужно было таскаться с коробками чистящих средств, надрывая задницу, и не нужно было перебиваться йогуртом и булкой, сидя на остановке, в ожидании автобуса, чтобы отправиться в очередную точку. Поэтому я с радостью отреагировала на это предложение, ведь права я получила, учась еще на третьем курсе, но была одна загвоздка. Мне нужна была машина. И тут я обратилась к родителям с просьбой помочь. На что мои предки сказали, что если я хочу машину, то и купить я ее должна сама. Это было большое разочарование, учитывая то, что я не просила новый «Майбах». А откуда я сама должна была взять деньги даже на старую потрепанную колымагу – было непонятно. Утешила меня как обычно бабулита – мама моей мамы, с которой я была ближе и дружнее, чем с обоими родителями вместе взятыми. Несмотря на то, что с моей бабушкой у меня была гораздо большая разница в возрасте, нежели с ними, она меня понимала лучше, чем мать или отец. Так или иначе, моя бабуля дала мне сто пятьдесят тысяч, которые она откладывала «на похороны» (она и сейчас их откладывает, и мне кажется, что на ее сбережения можно перехоронить весь подъезд), и еще пятьдесят мне дали в кредит. Итого у меня было почти двести тысяч. Я попросила товарища с работы, с которым мы неплохо общались, чтобы он помог с выбором машины. И в итоге, мы с ним и бабушкой (которая заявила, что во что бы то ни стало поедет с нами) потратили все выходные на поиски машины. И, наконец, я нашла ее. Зеленая, цвета голодного поноса, наполовину проржавевшая, покрытая в некоторых местах коррозией, праворукая «Тойота» встретила меня в самом конце авторынка. Я влюбилась в нее сразу же, как только увидела. Просто почувствовала, что вот, то самое. Мое. И, кинувшись внутрь салона, принялась рассматривать и разглядывать все кнопочки, тумблеры, рычажки. Все было пластиковое и готовое вот-вот отвалиться. Но мне все это нравилось. Обивка на дверях была светло-грязной. Напоминала половую тряпку, лежащую у бабушки в ванной. Сам пластик на приборной панели был уже выцветший и кое-где потрескавшийся. Но и это мне нравилось. Я вылезла из машины и обошла ее. Открыла багажник, заглянула внутрь. Там максимум поместилась бы аптечка, но мне было плевать. Эта машина была абсолютно непрактичной, выглядела, как отрыжка автомобильной свалки и, ко всем своим недостаткам, была еще и праворукой, но… Я полюбила ее с первого взгляда. Поэтому, благодаря стараниям бабули и моего товарища нам удалось сторговаться с «перекупом» — зрелым мужчиной кавказской национальности, который выглядел так, словно его голова росла прям из плеч – минуя шею. И в итоге, забрали мы это чудо автопрома, которое было ненамного младше меня, за сто пятьдесят тысяч. Так я стала торговым. В это же время я решила, что пора начать самостоятельную жизнь и съехала от родителей. Точнее, бабуля мне помогла их «дожать», чтобы они отпустили меня без скандала. Мама искренне не понимала, зачем мне нужна отдельная квартира, если у меня есть отдельная комната. Но бабушка пришлепнула ее мощным аргументом – «Как она тебе внуков будет делать, пока вы с отцом за стенкой?!» Я, конечно, внуков им делать вообще пока не планировала, потому что, боюсь, от женщины забеременеть нереально, если что-то, конечно, не изменилось со времен моего изучения анатомии. А спала я исключительно с женщинами. Ну, как спала. Это звучит слишком гордо. Не то, чтобы спала, скорее так, периодически лежала рядом. Поскольку мой послужной список постельных партнерш был весьма скудным. Но не суть. В общем, я переехала в небольшую квартиру неподалеку от дома бабули и стала торговым. На этой вакансии я прослужила верой и правдой компании три с лишним года. И после того, как мне стукнуло двадцать девять, я поняла, что больше не могу. Как пела многоуважаемая Алла Борисовна, любовь к которой мне привила бабуля: «Не могу и не хочу!» Я устала впаривать людям товар, устала привирать и даже лгать (а это я делала часто – тот, кто когда-нибудь работал торговым, прекрасно меня поймет). И от постоянных разъездов я тоже устала. Утром, добираясь из своего района в офис компании к восьми часам, я с завистью смотрела на пешеходов, идущих к бизнес-центрам, которым просто нужно дойти до офиса и выйти оттуда уже вечером. Моя же работа подразумевала постоянное передвижение. И если поначалу мне это, напротив, нравилось, то спустя три с небольшим года я реально этого уже не выносила. Ждать повышения до супервайзера, чтобы проводить большую часть недели в офисе за компьютером было бессмысленно. Поскольку наш штат был укомплектован, текучки не было, а значит, вакантных мест тоже. А ждать, пока кто-то умрет или решит уволиться, было глупо. В итоге после недолгих раздумий я решила уйти. Мои родители, которые и так были не в восторге от выбора моей профессии, были в еще большем «невосторге», когда я рассказала, что уволилась. Они считали, что сначала я должна была найти место, куда уходить, а потом уже только брать расчет. В очередной раз меня поддержала только бабулита, за что я была ей благодарна. И вот, в феврале, после продолжительных поисков работы меня пригласили на собеседование в колл-центр. Именно тогда и началась вся эта история.