I'm already cursed.

Алсина сидела за туалетным столиком и слушала монотонный голос Миранды. Женщина иногда кивала и фыркала. Снова эта женщина пыталась уговорить Алсину, но её не так-то и легко переубедить. — Алсина, дорогая моя, ты нужна нам, — который раз говорит Миранда, хотя знает, что услышит тот же ответ. — Я уже сказала всё, Матерь Миранда, и не собираюсь повторять! — рявкнула Димитреску, сжав руку в кулак, и услышала, как скрипнула кожа её перчаток. Димитреску злилась с каждой секундой их разговора и не собиралась его продолжать. Она ещё слаба. Ей ещё больно. Алсина нахмурилась, посмотрев на себя в зеркало, и вздрогнула. Джилл часто приходила к женщине во время разговора с Матерью и успокаивала её одним лёгким касанием руки. Так тяжело было вспоминать, что Алсина была готова расплакаться в ту же минуту, снова бросить этот столик куда-то в угол комнаты и закричать что есть сил. Но она не будет делать этого. Выдохнув через приоткрытые губы, Алси успокоилась. — Ладно. Может быть я приду завтра на собрание. Но не обещаю, — выдала Димитреску, и Миранда удивлённо втянула воздух. Алсина услышала это и усмехнулась. — И не надо так удивляться. На этом всё. Выдохнув, Алсина завершает звонок и кладёт голову на столик, прикрыв глаза. Кулон Джилл стукнулся о деревянную поверхность, и женщина, услышав этот стук, поджимает губы. Дочери Димитреску не могли смотреть, как их мать угасает. С каждым днем, с каждым новым часом аристократка не хотела больше жить. С этим что-то нужно было делать. Даже не постучав, Даниэла зашла в покои матери и, прикусив губу, подбежала сзади. — Ма-ам. — Да, моя дорогая? — Димитреску услышала, как в комнату вошла дочь, повернулась и, вскинув брови, посмотрела на неё. — Пойдём на улицу. У нас есть подарок для тебя, — воодушевлённая девушка похлопала ресницами, точно ребёнок, и улыбнулась. Алсина не сдержала слабой улыбки и, кивнув, встала из-за стола. — И что же вы там приготовили для меня, м-м? — Узнаешь, узнаешь. Ой, и-и, — Дани подлетела к матери и закрыла ладонями её глаза, хихикнув. — Ты не должна видеть это. Цокнув, Алсина усмехнулась и пошла за дочерью, даже не понимая, что могли приготовить для неё все три Димитреску. Может, они нашли девушку для вина, причём обязательно девственницу, иначе самый лучший сорт вина не получится, или же мужчину, над которым они будут издеваться. Кто знает, что задумала эта троица. Бела с Кассандрой уже были на улице, поправляя свои новые костюмы, что им пошила добрая кукольница Беневиенто. Рядом фыркнул конь, цокнув копытами. Бела вздохнула, еле дотянувшись до шеи коня, и похлопала по ней. — Тише, тише, дорогой. Мама не съест тебя. Услышав такие слова, лошадь встала на дыбы и громко рыкнула. Моро постарался над этими лошадьми, ведь они всё же необычные. Простая лошадь подошла бы разве что дочерям Димитреску. Но не ей самой. Как бы не было грубо, всё же Алсина была высокой и весила немало. Так что ей нужна особая лошадь. Мутировавшая, взаимодействующая с каду. Большой белоснежный конь с чёрной гривой и хвостом. Казалось бы, просто большая лошадь, но на морде животного были небольшие наросты, напоминающие шипы или рога. Прямо как у единорога. Кассандра поморщила нос, дала подзатыльник старшей сестре и, взяв коня за узду, дёрнула. — Она дура. Тихо, ты же хороший мальчик? Хочешь морковку? — Касс хмыкает, победно улыбаясь, когда конь послушно встает на все четыре ноги и фыркает, кивая. Лошади поменьше, но тоже мутировавшие, бегали где-то в пределах замка, играя друг с другом. Каждая из этих лошадей была похожа на свою хозяйку, и было легко понять, что самая маленькая, прыткая и надоедливая была лошадью Даниэлы. Конь топает копытом, как бы намекая Кассандре на то, что она обещала. Девушка усмехается и достаёт овощ, протягивая животному. Жеребец взял морковь и с громким хрустом съел, пару раз кивнув головой в знак благодарности. Даниэла вывела Алсину на улицу, улыбнувшись шире. — И долго мне так ходить? — Нет. Смотри! Дочь убрала руки, и Димитреску захлопала ресницами. Перед ней стояли три лошади и посередине большой конь, что благородно склонил голову перед аристократкой. Алсина приоткрыла рот и смотрела то на дочерей, то на животных. Дани в ту же секунду оказалась в костюме и встала рядом с сёстрами. — С Днём рождения, мама! — радостно сказали все три и широко заулыбались. Точно. Алсина напрочь забыла про свой День рождения. Женщина широко улыбнулась и, подойдя к дочерям, наклонилась, обняв их и каждую поцеловав в щёку. — Спасибо, мои дорогие, я вас так люблю, — Алси целовала их, на что девушки жмурились и слабо смеялись. — И мы любим тебя, мама! — Бела улыбнулась, жмурясь от поцелуев матери. — Очень и очень сильно! — Касс кивнула, смеясь, и сама поцеловала мать в нос. — Охуеть как сильно! Алсина повернулась к Даниэле, выгнув бровь, и серьёзно посмотрела на неё. — Даниэла Димитреску, что за выражение? Лицо девушки нужно было видеть. Даниэла округлила глаза, поджав губы, и выскользнула из объятий, похлопав ресницами. Алсина выпрямилась, скрестив руки под грудью, и фыркнула. — Тебя этому Хайзенберг научил, девочка моя? — П-прости... — Дани отвела взгляд, шмыгнув носом. Женщина не сдержалась от смеха и подошла, похлопав её по макушке. — Ох, моя дорогая! Прости, что напугала. Девушка ахнула и фыркнула, надув щеки, и показала матери язык. Алсина давно не шутила над дочерями, поэтому вызвала улыбку других двух, пока Даниэла дулась. — Мама, это было не смешно! Я испугалась! Даниэла переместилась на лошадь, взяла поводья в руки и фыркнула, все ещё обижаясь. Женщина улыбнулась и, подойдя к лошади, поцеловала дочь в щёку, прошептав: — Прости, зайчик. Лицо девушки тут же поменялось, она широко улыбнулась, слабо посмеявшись, и чмокнула мать в лоб. — Муа! Ты лучшая мама на свете. — Это точно. Ма, там в главном зале костюм. Одевайся, и мы пойдём на прогулку, — Бела также села на свою лошадь, которая была спокойнее всех и, по-видимому, старше. Все эти три лошади были похожи. У каждого животного на морде было небольшое пятнышко белого цвета. Димитреску кивнула и пошла обратно в замок. Вернулась она уже в белом костюме, что идеально сидел по фигуре Алсины. Всё же Донна умела отлично шить и знала с точностью параметры фигуры как Алси, так и её дочерей. Алсина поправила небольшую шляпку и похлопала в ладоши. — Сегодня мы проведём этот день на природе! И он будет лучшим днём, да, девочки? — подошла к коню аристократка, посмотрев в глаза животного. Конь склонил голову к земле, после подняв её и посмотрев на хозяйку красными глазами. Алси протянула руку и коснулась морды животного. Лошадь прикрыла глаза, давая Алсине погладить себя. — Да-а, это будет лучший день! — посмеялась Даниэла и дёрнула поводья, ускакав вперёд. Сёстры закатывают глаза и, смеясь, устремляются за Дани. Алси ухмыльнулась, отстранив руку. — Ну что, устроим им, Ариец? Жеребец кивнул несколько раз и потоптался на месте, фыркая. Долго ждать не пришлось. Димитреску села на коня, дёрнула поводья, и они поскакали вдогонку за остальными. Даниэла, обогнав всех на Диасе, наконец-то замолкла и улыбнулась, жмурясь от ветра. Сзади неё бежала Кассандра на Кэссисе, догнав сестру. — Ха! — Ах ты сволочь! — Даниэла надула щеки, похлопав ресницами. Кэссис заржал, как бы насмехаясь над Диасом, и побежал быстрее. Что сёстры Димитреску, что их лошади: все одинаковые. Лишь Бела спокойно скакала на Багрянке, не желая обгонять своих сестёр. — Бела лох! Будешь есть самое отвратительное мясо-о! — издевалась Кассандра, хихикая и морща нос, показывая язык старшей. Бела охнула, сводя брови к переносице, и, дёрнув поводья, в одно мгновение догнала сестёр, хмыкнув. — Что-что? Прости, ты просто тихо мямлишь. Багрянка подняла голову, заржав, и, побежав быстрее, обогнала своих братьев. Кэссис и Диас фырчат, ускоряясь. Ариец бежит неспешно, почти рысью, и, видя вдалеке всю младшую троицу, фыркает. Алсина хмыкнула, похлопав его по шее. — Ты прав. Как малые дети. Но мы тоже можем показать им. Жеребец кивает и ускоряется, перепрыгивает упавшее дерево, топая копытами по земле. Алсине хорошо. Она давно так не развлекалась. Пожалуй, даже такая обычная прогулка, а если точнее, забег на лошадях, улучшает её состояние. Хотя бы на немного. Димитреску счастлива, она широко улыбается, иногда придерживая одной рукой шляпу, чтобы та не слетела. Свежий июльский ветер обдавал прохладой, заставляя кожу покрываться мурашками. Девушки смеются, иногда обгоняя и ругаясь друг на друга. Ариец появляется почти из ниоткуда, выпрыгнув перед Диасом и Кэссисом. Лошади заржали, останавливаясь так, что Касс и Дани еле удержались в сёдлах, вскрикнув. Алсина слабо смеётся и, подмигнув дочкам, убегает вперёд. — Твою мать! — Дани! — Бела шикает, получая в ответ морковку в лицо, от чего жмурится и издаёт недовольный писк. Морковь отлетает в шею Багрянке, и лошадь фырчит, кусая Диаса за зад. — Э-э, не трогай моего зайчика! Догоняя мать, сёстры продолжают ругаться. А потом видят впереди, за пределами деревни, озеро. Все четверо забегают в водоём, смеясь и жмурясь от воды. Лошади ржут, резвясь вместе с хозяйками. Дани плеснула водой в мать, за что её в ответ окатили волной, и она упала в воду, продолжая хохотать. Алсина улыбается, искренне и так радостно, что будто бы и не было никакого горя. Всё снова хорошо, всё снова в порядке. Мать играет с дочками в воде, звонко смеясь и плескаясь, наплевав на то, что они в одежде. Семья Димитреску так бы и резвилась дальше в воде. Алсина сидела на дне, когда Бела, Касс и Дани переглянулись и прыгнули на мать, роняя её в воду. Алсина ахнула, обнимая их, и плюхнулась в воду, зажмурившись. — Ах вы-ы, мелкие засранки, — Димитреску говорила это без злобы. Она засмеялась и резко встала, роняя дочек в воду. На берегу появилась Миранда с Розмари. Женщина усмехнулась, снимая маску. — Вижу, вам тут весело, — приближается Матерь к воде, хмыкая. Алсина, выгнув бровь, переводит на неё взгляд и подходит, возвышаясь над Мирандой. — И что вы здесь делаете? — Да мы про-осто гуляли, — отмахивается Уинтерс, усмехаясь. — Или же про-осто были на свидани-и-и, — Даниэла хихикнула, появляясь сзади подруги, и улыбнулась. Розмари смущённо краснеет, натягивая кепку на глаза, желая укрыться от Димитреску, чем вызывает смех у ведьмы. Миранда улыбается и смотрит на Алсину, склонив голову. — Именно. И я хотела поздравить тебя, дорогая моя. С Днём рождения. Прости, но подарка у меня для тебя нет. Усмехнувшись, Алсина расслабилась, вышла на берег и, плюхаясь на траву, сняла шляпу. — Как мило, Матерь Миранда. Ничего, подарков я не прошу, — женщина отмахивается, снимая перчатки. Матерь подходит к Димитреску и мягко целует её в лоб, шепча: — Мне жаль, что нет подарка... Алсина жмурится, вздрагивая, и слишком резко отстраняется, фыркая. – Всё в порядке, не нужно. Идите куда шли. Больше она не хотела говорить с Мирандой. Сегодня уж точно. Лишь только дочери Димитреску могли целовать аристократку. И никто более не мог. Розмари подлетает к Миранде, беря под руку, и уводит её, лишь бы подальше от Даниэлы, которая заставляла девушку краснеть от гнева и смущения. Вздохнув, Миранда помотала головой и ушла за Розой, скрываясь в лесу. Тяжело вздыхая, Алсина покачала головой и легла на спину, прикрыв глаза. Бела, Касс и Дани переглянулись и подошли к матери, садясь рядом и обнимая её. Женщина слабо улыбнулась, обнимая дочек в ответ, и легла поудобнее. Ариец топнул пару раз копытом и затем, наклонившись, провёл языком по щеке Алсины. Женщина усмехнулась, морща нос. — Арие-ец! Ну что ты делаешь? Жеребец продолжал лизать щеку аристократки, на что та смеялась, жмурясь и вертя головой. Дочки улыбнулись и отвели взгляд на закат, хмыкая. Лишь спустя час, когда уже стемнело, семья Димитреску вернулась в замок, и каждая ушла к себе. Перед сном Алсина расцеловала дочерей и только потом ушла к себе в покои. Димитреску стянула с себя уже немного подсохшую одежду, кинув ту на стул, и ушла в ванную, наполнять её тёплой водой. Не хотелось сегодня крови: просто обычная вода. Тёплая, как раз чтобы успокоить хозяйку замка. Сняв бельё, Алсина медленно опускается в воду и садится на дно, поёрзав бёдрами. Сейчас бы напиться, заснуть в этой комнате и больше никогда не проснуться. Но она не может. Как бы ни пыталась Алси, ничего у неё не получится. Регенерация слишком быстрая, и раны затягиваются тут же. Даже от собственных лезвий, что, к слову, были очень остры и крепки. Но, по-видимому, тело Алсины было крепче её же оружия. Устало прикрывая глаза, женщина кладёт голову на бортик, выдыхает, а рукой касается кулона, поглаживая украшение большим пальцем. — "Всё будет хорошо, Алсина... Всё будет хорошо, ты не одна", — повторила себе в мыслях Леди Димитреску, тихо всхлипнув.

А будет ли всё хорошо?