***
9 — Помнишь?
Начальная школа:
В четвертом классе Гарри и Том снова учились вместе. К сожалению, с ними были Дадли и его банда. Гарри очень нервничал из-за этого. Хотя Том действительно терроризировал других их одноклассников, он делал это только в отместку за предполагаемое пренебрежение к нему. Если ты не беспокоишь Тома, он оставляет тебя в покое. На самом деле, если ты вежлив с ним… он был вежлив в ответ (по крайней мере, он был вежлив с Гарри). Том был на самом деле… приятным по сравнению с Дадли. Почему-то Гарри чувствовал, что всё, что было между ним и Томом, изменится необратимо, если Том когда-нибудь увидит, как Дадли издевается над Гарри. Тогда Том станет таким же, как все… Хоть Гарри и не сказал бы, что Том был его другом… он всё же был для него кем-то. «Кто-то» — это то, чего у Гарри никогда не было ни с кем другим. Он и Том приветствовали друг друга по утрам и прощались в конце дня. Гарри был единственным, кто знал о маленьких змеях, которых Том любил кормить, и единственным, кого Том подпускал к ним. У Гарри никогда не было никого, не говоря уже о ком-то вроде Тома, с кем он мог бы постоянно разговаривать, и он был слишком напуган, чтобы как-то назвать эту вещь между ними, слишком напуган, чтобы держаться крепче. — Если бы я только был змеей, — пробормотал Гарри маленьким садовым змеям, бездельничающим на солнце. Он старался не беспокоить их, стоя на страже их участка солнечного света. — Или даже птицей. Жизнь была бы намного легче… — Значит, урод хочет быть червяком?! Боже, это ново даже для тебя, — на Гарри и маленьких змей упала тень, темнее ночи. Тут же Гарри встал, закрывая собой змей, прежде чем Дадли успел их заметить. — Что ты здесь делаешь. Разве ты не должен избивать людей? — Это было любимым занятием Дадли, помимо Охоты на Гарри. Обычно Гарри уже убежал бы, но это сделало бы змей уязвимыми. Но Дадли решил именно сейчас побыть проницательным. — Что ты там прячешь?! Он оттолкнул Гарри в сторону. — Нет! — Гарри закричал, как только Дадли увидел беспомощных и дремлющих змей. Дадли отшатнулся. — Аргх! Ты маленький мерзавец! У тебя действительно есть змеи?! Что ты собираешься делать, натравливать их на людей?! К черту это! — Он поднял ногу, намереваясь растоптать бедных маленьких змей. Гарри не думал. Он изо всех сил толкнул Дадли и повалил его на землю. Он не отпускал, даже когда Дадли начал бить его, пытаясь вырваться. Он только желал, желал изо всех сил, как в тот раз, когда он оказался на крыше, как в тот раз, когда он окрасил волосы своей учительницы в синий цвет. Пусть они окажутся в безопасном месте, где угодно, только не здесь! Пусть они будут в безопасности! Змеи исчезли как раз в тот момент, когда Дадли сбросил с себя Гарри. Когда Дадли увидел пустую землю, он повернулся к Гарри, обвиняюще указывая пальцами. — Т-ты что-то сделал! Ты заставил змей исчезнуть! У Гарри не было времени спорить с абсурдностью этого факта (даже если какая-то часть его, глубоко внутри, знала, что это он что-то сделал). Дадли это не волновало. В итоге Гарри отправили к медсестре из-за полученных травм. Хуже всего было то, что когда Дадли отстранили от школы, дома с ним обращались как с королем. А Гарри? Гарри был заперт в чулане. Он свернулся калачиком в своем темном маленьком чулане и надеялся, что куда бы он ни послал своих маленьких змей, они в безопасности. (Однажды Том скажет Гарри, что змеи появились на столе Тома, как только Гарри заставил их исчезнуть. Однажды Том скажет Гарри, что змеи говорили о магии и храбрости Гарри. Однажды, когда они станут старше и покинут Хогвартс, Том расскажет Гарри о том, как он загнал Дадли в угол и угрожал превратить его в камень или развеять его пепел над кучей мусора, если он когда-нибудь снова причинит Гарри боль. Но Гарри в прошлом этого не знает. Ещё нет.)Хогвартс:
В конце седьмого года все в Хогвартсе узнали, что Том говорит на парселтанге. Гарри был в замешательстве. Он предположил, что это общеизвестно, услышав, как слизеринцы подчиняются Тому за то, что он Наследник или что-то в этом роде. Он предположил, что все, кто разговаривал со змеями были связаны с родом Слизерин, и продолжил свой день. Он задавался вопросом, мог ли Гриффиндор говорить со львами, Рейвенкло с птицами, а Хаффлпафф с барсуками, но, по-видимому, нет… Вся школа так странно отреагировала на всё это. Слизеринцы были ещё более откровенны в своем преклонении перед Томом (не то, чтобы они очень скрывали это раньше), а остальные ученики других факультетов вздрагивали и бросались прочь от него. Взрослые с опаской наблюдали за ним. Это было так глупо, и все потому, что профессор Кеттлберн принёс пеплозмеев на урок ухода за магическими существами, а змеиный язык выскользнул из уст Тома. Судя по удивлению Тома, он не думал, что его способности распространяются и на пеплозмеев… Правда распространилась по школе со скоростью лесного пожара. Рон и Гермиона даже отвели Гарри в сторону, даже Невилл присоединился к ним, чтобы допросить Гарри о намерениях Тома по отношению к нему. — Вы все смешны! — Гарри сказал им. — Том высокомерный и грубый, и он может быть откровенно злым, но это не значит, что сама его природа зла только потому, что он разговаривает со змеями! И, кстати, я люблю змей! Их неправильно понимают. Они не слизкие. Они просто хотят обниматься, потому что ищут тепла, а большинство из них безобидны! Это был один из первых случаев, когда он кричал на своих друзей, и впервые он делал это в таком общественном месте. Под всеми этими сбитыми с толку и возмущёнными взглядами Гарри убежал. (Но Гарри не заметил, как широко распахнутые глаза Тома следили за ним.)***
Том нашел его позже, на астрономической башне. Как они были похожи друг на друга, всегда стремясь к спасению, ища утешения ближе к звёздам и небу. Гарри хотел улететь туда навсегда. Том хотел властвовать над ним и смотреть, как тесен мир под его ногами. Но когда Том был с Гарри, его мысли успокаивались до спокойного умиротворения. Если бы мир состоял только из Тома и Гарри в башне, над всем этим, тогда… это была бы неплохая жизнь. (Так почему же было так трудно спросить? Протянуть руку помощи?) Гарри свернулся калачиком у окна, на обычном сиденье Тома. Ему не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что Том был там. — Я не собираюсь извиняться, — сказал Гарри. — Я имел в виду каждое слово. Том знал это. Но он не понимал. Он никогда по-настоящему не понимал Гарри, как тот всегда знал, что сказать, как Том чувствовал, что чего-то не хватает, если Гарри не было рядом. Гарри принадлежал Тому, и все же Том никогда бы не попросил Гарри стать его. Он не хотел слышать ответ Гарри. Если они были как гравитация друг для друга, притягиваясь, то они так же и отталкивались, всегда сохраняя определенное расстояние между собой. Казалось, что вселенная может разрушиться, если они когда-нибудь пересекут эту черту. Казалось, что Тому придётся измениться, и он не сделает этого, пока не узнает ответ. — …Ты меня не боишься? — спросил Том. Гарри не знал, что значит быть человеком, который говорит на парселтанге, а Том никогда не удосужился бы рассказать ему об этом. Что-то в образе отворачивающегося от него Гарри было невыносимым, запретным. Вот почему Том никогда не просил Василиска кого-то убить. Не тогда, когда Гарри был в школе. Но теперь… теперь Гарри знает. Гарри моргнул, наконец, повернув свои блестящие зелёные глаза к нему. — Что? Нет, — Гарри улыбнулся, и от силы этой улыбки у Тома перехватило дыхание. Никто, кроме Гарри, так не улыбался Тому. Никто не улыбался, будто Том был дорог, просто потому что он был собой, а не из-за силы, которую он представлял, только Гарри. — Я уже говорил тебе, что люблю змей. Слова коснулись ушей Тома, но он обнаружил, что страстно желает, чтобы эти слова обратили их любовь к чему-то, кому-то другому. И тогда Том понял. — …Я тоже, — прошептал Том, разделяя улыбку Гарри. Но он имел в виду совсем другое.Сейчас:
Том левитирует ключ между ними обоими, терпеливо глядя на Гарри. Тем временем у Гарри случился небольшой нервный срыв. — Я… ты не можешь просить… Ты действительно просишь меня переехать к тебе? То, как Том смотрит, является достаточным ответом. — Но… но мы ненавидим друг друга! — Гарри выпаливает это оправдание, слова, которые он и Том всегда говорили другим, их собственное магическое заклинание, чтобы чужие любопытные глаза оставили их в покое. На этот раз Том не подыгрывает. Его взгляд твёрд, эти глаза всегда были ровными серыми, и они всегда были тверды, когда смотрели на Гарри… — Правда, Гарри? Губы Гарри дрожат, во рту так пересохло. Ключ падает обратно в ладонь Тома, когда он протягивает руку Гарри в предложении принять. Ключ Тома. Руку Тома. Принять Тома. — Том… — медленно произносит Гарри, — Ты… ты меня любишь? — его голос срывается на слове «любишь», из-за невозможности того, что кто-то хоть раз выбирает Гарри. Том подходит ближе, но не прикасается к Гарри. Ещё нет. Не без разрешения. Но его глаза жадно и тоскливо скользят по лицу Гарри. — Разве это не очевидно? — Но ты никогда не говорил мне… — Разве ты не помнишь? И Гарри… Гарри помнит. Каждый раз, когда Гарри делал Тому подарок, улыбка, простое приветствие. Каждый раз, когда Гарри защищал его. Каждый раз, когда Гарри встречал высокомерие Тома со своей упрямой моралью. Каждый раз, когда они объединяются в пару, чтобы творить магию. Люди шепчутся о них, о таких странных соперниках, но Гарри каждый раз остаётся с ним. И в этих действиях Гарри всегда говорил: «Я люблю тебя», думая, что «этого никогда не может быть, не так ли?». Но каждый раз, когда Том улыбался в ответ, каждый раз, когда Том принимал Гарри как своего партнёра, каждый раз, когда Том в свою очередь дарил подарок в ответ, каждый раз, когда Том оставался с ним во время таких одиноких каникул, каждый раз, когда Том врывался в его дом через камин, каждый раз, когда Том читал глупые детские романы с Гарри, каждый рисунок, который Том сохранил, каждый раз, когда Том смотрел на него… Оу. Он смотрит на Тома, думая: «неужели я действительно могу это получить? Можем ли мы действительно заставить это работать?» Между ними так много ещё не сказано: разные моральные ориентиры Гарри и Тома, тёмная магия, которую Том тайно практикует, то, как Дурсли заставили Гарри чувствовать себя недостойным любви. Но иногда гравитация заключается в том, чтобы держать, пока ты падаешь в пространстве. Иногда оказывается, что гравитация всегда была любовью, а не ненавистью. Гарри принимает руку Тома. Не нужно говорить никаких слов. Медленно Том поднимает их переплетённые пальцы и запечатлевает медленный поцелуй на тыльной стороне ладони Гарри.***
10 — Будущее
На следующий день они вместе смотрят квартиры, их руки всё ещё переплетены. И, несмотря на споры в ближайшие десятилетия, Том заботится о том, чтобы Гарри чувствовал себя любимым так же, как Гарри всегда любил Тома.