Обещание не рассказывать

Снова наступила тишина. Ужасные злыдни ушли, красный и желтый братья гнались за ними, как в игре в пятнашки. Они снова оставили ее наедине с другой. Другая была похожа на нее. Она не была уверена, как именно, но биение в груди говорило ей, что другая поможет ей и защитит от других злых существ, таких как существо, которое схватило ее и разорвало ее грудь. Она будет в безопасности с другой… с сестрой. Икс-бот спряталась в тени еще на мгновение, коллекция картонных коробок служила ей убежищем. Из тени медленно выползла маленькая дрожащая нога и пара красных светящихся глаз. Оптика устало моргнула раз или два… Неужели сестра тоже причинит ей боль, если она разозлит ее? Что, если сестре она не понравится и она снова останется одна? Икс-бот не любила одиночества. Она была голодна, нога болела, и ей было холодно. Маленькая фемма вздрогнула. Ей лучше уйти. Сестра, вероятно, не хотела ее, но, когда она повернулась, чтобы уйти, стук в ее искровой камере прозвучал снова, в отчаянии. Маленькая фемма положила руку себе на грудь; она говорила ей идти вперед. Юнлинг съежилась и обернулась, останавливая свое бегство. Тепло в ее груди говорило о том, что другая действительно хочет ее; на самом деле она нуждалась в ней. Поэтому, несмотря на то, что ее юный процессор съежился, поддерживая идею самосохранения, Икс-бот подошла к неподвижной желтой форме. Мгновение спустя ее маленькие пальцы задрожали, когда она осмелилась прикоснуться к желтому металлу неподвижной сестры и, возможно, скорой сестры-матери, если ей повезет. … Бамблби стояла неподвижно, слушая, как уходят Баррикейд и Старскрим, без сомнения, преследуемые близнецами. Не то чтобы ей было все равно, ее системы самовосстановления направляли энергию на раны. Хотя в глубине души она была благодарна Праймусу за это; он мог бы проклясть ее, но, по крайней мере, он не позволит ее изнасиловать… по крайней мере, не сегодня. Ей придется уничтожить Старскрима и Баррикейда. Если они никогда не покинут планету, чтобы никто не узнает о ее «состоянии». Но как ей это удастся? Однажды она пнула Баррикейда по корме, так что заставить его замолчать было бы не слишком большой проблемой, но Старскрим… Он будет проблемой. Возможно, если она найдет их базу, то сможет подкрасться к койке летуна, выхватить подпространственную пушку, когда приблизится к его неподвижной фигуре в темноте, освещенной только ее синей оптикой, а затем приставить пушку к его черепу, держа палец на курке… Фемма дернулась, когда дрожь пробежала по ее искровой камере. Ее тошнило при мысли о том, как «избавиться» от этих двоих. Это было совсем не по-автоботовски. На самом деле, она была уверена, что ее создательница перевернулась бы в могиле, если бы знала, о чем думает фемма. Но что еще ей оставалось делать? Свернуться в клубок и плакать? Мягкий щелчок вырвался из феммы. Она, вероятно, заплачет, но сейчас она предпочла бы игнорировать это. Сейчас единственное, что ей нужно, — это чтобы ее системы саморемонта починили ее как можно быстрее, чтобы она могла вернуться к Сэму. Тогда она сможет… Мысли феммы остановились, когда она почувствовала, как что-то, кроме ветра, коснулось ее брони; оно было теплым, как рука, полная оскорбительных пальцев. Неужели Старскрим вернулся? Статический крик заполнил переулок, когда она обнаружила, что уползает на корме, зажимая рукой только что зашитую рану, чтобы она не открылась. Тем не менее, пока ее тело дрожало от страха и шока, она внезапно успокоилась, глядя в красную оптику. Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга, словно пытаясь понять мысли друг друга. Не потребовалось много времени, чтобы мысли Икс-бота всплыли на поверхность, когда ее маленькая фигурка начала дрожать, из нее вырвался щелчок. Ее отвергла старшая сестра-мать. Би просто сидела там мгновение, агония пробежала по ее телу от внезапного движения, пока она смотрела, как маленькая фемма щелкает. Все, что она могла делать — это смотреть. Би так и не поняла, что на нее нашло. Если бы она не была так нехарактерно взбешена видом Старскрима, держащего спарклинга, у нее не было бы этой проблемы прямо сейчас. Эта маленькая штука действительно доставляла неудобства и, вероятно, выдаст ее положение, если она вернется с ней на базу. Тогда Рэтчет, вероятно, потребует проверки и обнаружит его состояние, что рано или поздно приведет к ней. Если она возьмет эту штуку в руки, то останется с ней до тех пор, пока она не станет достаточно взрослой, чтобы скрыть свою собственную тайну. Тем не менее, несмотря на протесты ее процессора и то, насколько глупой была эта идея, Бамблби удалось встать на дрожащие ноги и подойти к дрожащему спарклингу. Прошло совсем немного времени, прежде чем ее тень отбросила маленькое существо в мир тьмы. Мгновение желтая фемма просто смотрела на нее. Бамблби понятия не имела, что она собирается делать, и даже не имела самых простых идей о том, как позаботиться о спарклинге, учитывая, что она была самым молодым мехом в округе. И все же, несмотря на эти факты, она все равно наклонилась к маленькому спарклингу, как Оптимус к человеку. На мгновение фемма перестала щелкать и просто уставилась на старшую, словно ища ключ к бегству. На самом деле, когда рука разведчика опустилась к ней, она съежилась, словно ожидая, что ей будет больно, как в прошлый раз. Вместо этого Бамблби начала водить пальцем по спине спарклинга, отмечая, что маленькая фемма вскоре радостно щелкнула, оптика засветилась, а руки поднялись вверх, словно желая, чтобы ее обняли. Это на мгновение ошеломило старшую фемму, но она отнесла этот странный жест к «последнему эффекту человеческого наблюдения» и медленно обхватила маленькое существо ладонью, словно искалеченную птицу. Спарклинг просто щелкнула и склонила голову набок, ожидая, что Би сделает что-то еще, кроме как в замешательстве уставится на нее. — Не смотри на меня так… Я понятия не имею, что я делаю.

***

Рэтчет сидел на насесте, с которого открывался вид на соседний город; этот город висел у реки, как утопающая крыса. Тем не менее, для Рэтчета, который был далеко от свистящих вод, город больше походил на скопление светлячков, и образ, в целом, был очень приятным. Он был достаточно велик, чтобы предложить большой выбор «людей, наблюдающих», но достаточно мал, чтобы ему не пришлось отфильтровывать смог из своих систем. Тяжело вздохнув, медик перекинул ногу через край и позволил ей повиснуть, перенеся большую часть своего веса на одну руку. Он знал, что, как только вернется на базу, ему придется чертовски дорого заплатить, но ему это было необходимо… Он хотел, чтобы это время было потеряно. До сих пор меху не приходило в голову, что он так беспокоился обо всех остальных и о том, как они справляются с потерей Оллспарка, что он никогда не думал о своих чувствах. Как ни странно, он был холоден к этому вопросу. Казалось, он просто принял это без малейшего намека на угрызения совести, и этот факт пугал его. Хотя, с другой стороны, может, и хорошо, что он не оплакивал Оллспарк, как другие. Это позволяло ему ясно мыслить. Да, феммы — это автоматический вариант продолжения рода, но он не сомневался, что те немногие, что остались, попрятались, и он не винил их. Потому что все они знали, что рано или поздно наступит отчаяние, и как только оно наступит, не будет иметь значения, был ли мех автоботом, десептиконом или нейтралом: они сделают то, что должны. Пожертвовать немногими ради блага многих… Феммы просто должны будут страдать. От этой мысли автоботу стало плохо, но что он будет делать, если ему предложат фемму, которая не захочет? Будет ли он спать с ней, брыкающейся и кричащей? Позволит ли он кому-то другому спать с ней, брыкающейся и кричащей? Или он просто накачает ее наркотиками во время этого, чтобы избавить себя от нескольких вмятин и ее от душевной травмы? Мех закрыл оптику и болезненно повернул голову, только чтобы быстро оглянуться на город, словно игнорируя правду. Это было то, что он предпочел бы проигнорировать в данный момент; он не знал, что, если уж на то пошло, Оптимус Прайм, сделал бы, если бы они нашли невольную фемму. Были и другие варианты… верно? Как и Саундвейв, меха всегда интриговало научное сообщество, когда они не были заняты уклонением от пуль. Хорошо известно, что его кассеты были «самодельными», а не творениями Оллспарка. Вряд ли он был феммой, потому что Мегатрон наверняка убил бы его во время геноцида фемм. Так как же он их сделал? Ходили, конечно, слухи, что, пока Оллспарк был затерян в космосе, Шоквейв заставил Саундвейва войти в его лабораторию. Позже шпион наткнулся на нечто, называемое искровым митозом, на компьютере Шоквейва. По-видимому, митоз искры был тогда, когда искра буквально расщепляла себя. Разведчик, к сожалению, едва не снес себе голову, когда из-за угла внезапно выглянул единственный глаз, похожий на изможденную ворону. Итак, был вариант, но как он работал, и мог ли первоначальный организм выжить после этого? Имеет ли значение, что оригинал выжил? Если бы изначальный хозяин сделал хотя бы две искры, стоила бы его жертва того? Рэтчет моргнул от этой мысли, его оптика на мгновение проследила за перемещающимся в траве предметом. Логичнее всего было бы пожертвовать теми, кто не справляется со своими обязанностями, слабыми и старыми. Во-первых, они должны провести несколько базовых экспериментов; возможно, ему следует изучить искры близнецов, чтобы лучше понять, как они расщепляются. Вероятно, они даже могли черпать вдохновение в зародышах человека или животного, когда те развивались. И все же, как только они найдут ответ на митоз искры, главный вопрос будет заключаться в том, на ком его испробовать. Он нисколько не сомневался, что Уилджек станет добровольцем; инженер всегда хотел испытать свои собственные эксперименты. Но в случае, если носитель не выживет, ему придется оставить Уилджека в живых, чтобы исправить сбой и/или построить тела спарклингов. Так кто же остается? Что ж, он не хотел бы рисковать такой молодой искрой, как у Бамблби, или таким лидером, как Оптимус, так что оставался только… Айронхайд. Он был самым старшим. Медик сжал руки в кулаки, отгоняя любые эмоции, которые пытались вырваться в физический мир, прислушиваясь к шуму ветра в сухой траве. Даже если они преуспеют в новых искрах, что тогда; особенно если Айронхайд умрет? Станут ли десептиконы желанным благом? Станет ли искра Старскрима более желанной, чем Оллспарк? Станет ли это забавой — поймать летуна, оторвать ему крылья, чтобы его было легче удерживать, когда они загонят его искру в митоз? Что будет, когда у них кончатся коны? Однако главный вопрос заключался в том, сколько времени пройдет, прежде чем они, автоботы, превратятся в тех самых врагов, с которыми они так упорно боролись? Спокойствие окружающей местности больше не могло удерживать его на месте, и Рэтчет встал, чтобы начать расхаживать. Внутри он чувствовал себя отвратительно. Часть его хотела убежать. Он знал, что Оптимус еще не думал об этом, но он попросит Рэтчета сделать что-нибудь… что угодно, чтобы продолжить род. Даже если Рэтчет притворится, что никогда не слышал об искровом митозе, Уилджек или кто-то другой мог бы придумать другую теоретическую идею… как искусственные феммы, где искра могла быть собрана из энергии Оллспарка, которую она содержала, а затем введена в другую искру, пока достаточное количество инъекций не заставило мужскую искру превратиться в синтетическую. Они могли использовать энергию искр конов, впрыскивая их в искру автобота. Сколько мехов потребуется, чтобы сделать одну фемму? Сколько жизней потребуется, чтобы начать новую? Рэтчет схватился за голову, пытаясь похоронить мысли о продолжении рода. Он размышлял над теорией, как хороший тактик, на случай, если Оллспарк так и не будет найден. Это были мысли отчаяния, мысли медика, чей разум был измучен, когда солдаты ежедневно умирали на его руках. Он не мог этого сделать, но знал, что сделает… рано или поздно. Тихий щелчок печали был единственным, что смогло вырваться у медика, прежде чем он выпрямился, похоронив эмоции так быстро, что казалось, будто их вообще никогда не существовало. Он прятался достаточно долго; пришло время встретиться лицом к лицу со своими товарищами, а также с Уилджеком. Они должны начать писать какие-то гипотезы, если не будут найдены феммы. — От Рэтчета к Уилджеку? Вызываю Уилджека… Мне нужно кое-что с тобой обсудить, — тихо пробормотал мех в свой комлинк повернулся спиной к городу и всей его «чистой» жизни. Мгновение потрескивание статических помех заполнило его радио, пока довольно раздраженный голос не заполнил его аудио: — Где ты, Рэтчет! Ты нужен нам на базе прямо сейчас! Медик постарался, чтобы его не смутил нехарактерный для него тон инженера. Прикинул, что все еще злятся из-за того, что он покинул медицинский отсек на несколько часов. — Что нашло на твои выхлопные трубы? Если это были близнецы и их выходки… Мне все равно. По комлинку пронеслось фырканье вентиляционных отверстий, когда инженер снова заговорил, его голос вернулся к своему обычному тону, но немного более напряженному: — Я могу честно сказать, что хотел бы, чтобы это были близнецы и их выходки. Рэтчет напрягся, его рука сжалась в кулак. Он знал, что его товарищи отправятся на задание, но он был уверен, что Прайм не будет продолжать миссию, пока не найдет своего медика. Конечно, казалось, что кто-то решил прервать эту игру в прятки. Вероятно, это был Проул; он слишком сильно колебался в решениях Прайма, что было одной из причин, по которой он не должен был выходить из медотсека, пока не привыкнет к «боли». Он представлял угрозу не только для себя, но и для окружающих. … — пришло от медика, его голос был довольно холодным и деловым, чтобы сдержать взволнованный тон, который угрожал выползти на поверхность, как червь из земли. — Это Айронхайд. Старскрим вцепился в него когтями. — Что значит Старскрим? — прошипел медик, впиваясь пальцами в ладонь. — Я думал, вы охотитесь за Баррикейдом! Даже Би может постоять за себя против этого шлака. Если бы я знал, что вы пойдете за этим подлым Заместителем Командира, я был бы на ба… Инженер зарычал, теряя самообладание, которое к нему вскоре вернулось. — Я знаю тебя с тех пор, как мы учились в академии, и ты совершил много эгоистичных поступков, но сегодня был один из худших. Ты убежал, как избалованный спарклинг, потому что не добился своего, и перед заданием, не меньше! Рэтчет на мгновение замолчал, его глаза расширились и наполнились смесью удивления и боли. У них с Уилджеком была давняя дружба. Уилджек был спокойной, хладнокровной и веселой стороной партнерства, а Рэтчет — логичным, сварливым и твердолобым персонажем. Но даже за все это время Уилджек никогда не кричал на него. Казалось, впервые за целую вечность он почувствовал предательство. Он был хорошим медиком… не так ли? На мгновение воцарилась потрясенная тишина, прежде чем Уилджек заговорил снова, его тон стал мягче. Он как будто знал выражение, которое сейчас появилось на лице его старого товарища… — Прости, Рэтчет. Я не хотела срываться. Просто ты мне сейчас нужен в медотсеке. Думаю, у меня вирус четвертого класса. — Рэтчет напрягся, проклиная себя за то, что не проверил своего друга должным образом. — И по тому, как говорит Хаунд, — продолжил Уилджек. — повреждения обширные… и энергона так много. Хаунд хорош для быстрого лечения, но он не медик. Мне нужно, чтобы ты был здесь, Рэтчет. Забудь пока о чьем-то непослушании. Рэтчет замолчал на мгновение, прежде чем его губы просто промурлыкали: — Я скоро буду. — Хорошо… Итак, что ты хотел обсудить, поскольку у меня такое чувство, что твоя поездка займет некоторое время?.. Рэтчет замолчал на мгновение. — Ничего. Это была всего лишь мимолетная мысль. Если он не был достаточно хорош, чтобы быть медиком команды, как он мог даже поверить, что он был достаточно хорош, чтобы спасти вид? Скорее всего, он просто убьет всех своих добровольцев. Эти бедные феммы, они пострадали больше всех из-за войны, и теперь они будут продолжать страдать. Часть его молилась, чтобы они никогда не нашли их. Жуткий звук, похожий на гаснущий двигатель, эхом разнесся по темной комнате, только чтобы снова завестись, как только тишина закончилась. На самом деле это был пугающий звук, но она научилась не обращать на него внимания… до сегодняшнего вечера, по какой-то причине. Джуди с шипением села и стянула маску для сна, чтобы посмотреть на мужа, который спал по другую сторону кровати. Ее нос недовольно сморщился, и она подумала о том, чтобы хорошенько пихнуть его локтем или столкнуть с кровати. Но, раз уж она встала, ей лучше пойти в ванную. О радости быть немолодой. Со звуком шелестящих шелков женщина спустила ноги с кровати, и ее пальцы уперлись в холодный ковер. Она бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что не потревожила Рона своим движением. Потом встала и, зевая, побрела в ванную. Умывшись, Джуди Уитвики медленно возвращалась в свою спальню, тусклый свет нескольких ночных ламп отражался от ее серебристой ночнушки, как призрачная фигура Камелота. Тем не менее, в полуночных путешествиях матери она не могла помочь, но все же, рябь света упала на ее ночнушку, что не было нормой обычных полуночных огней. Джуди удивленно склонила голову к окну. Само собой разумеется, что машины проезжали мимо дома, отбрасывая мигающие огни, но с этого угла казалось, что машина только что свернула на задний двор. Знаете, как говорят, любопытство убило кошку. Сэм сказал, что собирается провести выходные в доме своей девушки. Милая девушка, и Джуди солгала бы, если бы сказала, что не ждет внуков… лучше через год или два. Неужели, Сэм вернулся домой раньше? Неужели он и его возлюбленная поссорились? Она очень надеялась, что нет; если так, то Рону придется поговорить с парнем о том, как обращаться с девушкой. С молчанием, которое могла бы нарушить только любопытная мать, она прокралась вниз по лестнице и направилась к черному ходу, скрестив руки на груди и ожидая, когда войдет ее сын. Однако щелчка ключа не последовало, и дверь так и не открылась. Женщина быстро увяла… Ее сын не вернулся домой. — Должно быть, это игра света, — пробормотала женщина себе под нос, когда она оказалась на полпути вверх по лестнице, только чтобы ахнуть, когда внезапно услышала тихий треск. Ее глаза расширились, а ноги замерли на полушаге. Она медленно повернула голову в сторону кухни, где гараж примыкал к дому. Все ее тело дернулось, когда звук снова донесся со стороны гаража, на этот раз громче. Женщина сглотнула и медленно поползла вниз по лестнице, по которой только что спустилась, клюшка для гольфа оказалась в ее руке прежде, чем она поняла, что схватила ее. — Никто не смеет проникать в мой дом, я надеру тебе задницу, — прошептала женщина себе под нос, подходя все ближе и ближе к двери, ведущей в гараж. Затем, прежде чем она успела остановиться и сделать что-то умное, например, вызвать подмогу, ее наманикюренная рука крепко обхватила дверную ручку. Джуди прикусила губу, собираясь с духом, чтобы наброситься на того, кто или что было в гараже. Надо надеяться, что Рон опять оставил Моджо в гараже. Если бы он это сделал, ей пришлось бы надрать ему задницу за то, что он оставил ее собаку снаружи. В любом случае, кто-то получит серьезный пинок под зад. Затем, с боевым кличем Зены, женщина распахнула дверь и приготовила свою дубинку для атаки. И все же никакого пинка под зад не последовало. Вместо этого женщина просто уронила клюшку для гольфа, ее металл громко звякнул, когда она была брошена на пол, в то время как Джуди просто закрыла рот руками. Тихие вздохи страха вырвались у нее, когда по щеке скатилась слеза, пара светящихся голубых глаз вопросительно склонила голову, медленно наклоняясь к ней. Конечно, Би даже не успела заговорить, как женщина упала и потеряла сознание. Бамблби слегка отодвинулась, но продолжала сидеть на полу гаража, не сводя глаз с неподвижной фигуры создательницы Сэма. Жизненные показатели человека, казалось, были в порядке, поэтому она снова повернулась к тому кто устроил весь этот шум. Би могла только покачать головой, когда крышка для мусора была опущена, маленькая фемма побежала обратно к ноге своего смотрителя в страхе перед незваным гостем. Затем, убедившись, что существо из плоти не причинит ей вреда, пока сестра-мать будет здесь, она забралась на колени к Би, чтобы с удивлением наблюдать за упавшей Джуди. — Я знала, что с тобой будут проблемы, малыш, — тихо пробормотала Би, протягивая руку и поглаживая макушку маленькой феммы, даже не замечая, что она обращается с маленькой спарклингом так же, как Айронхайд много лет назад, когда она пряталась в машинном отделении.