The Rebirth

      Весемир опустил тренировочный меч и жестом отправил учеников на отдых. Окинул взглядом стайку мальчишек, рассыпавшихся по двору. В груди опять болезненно заныло. Он выругался. Непростительно так привязываться к ребенку, которого, возможно, больше не увидишь. В последнем он теперь не сомневался. Прошел почти месяц с тех пор, как Геральта забрали на Испытания, и с тех пор от него ни слуху, ни духу. Хенно ободряюще кивал каждый раз при встрече, но надежда таяла с каждым днем. Проклятый чародей крепко взялся за мальчишку, отчаянно цепляющегося за жизнь. Будто всерьез надумал сжить его со свету.              Весемир задумчиво потер влажный лоб. Чертова Висенна, заставившая его взять ребенка, чертова Нэннеке, воспитывающая в храме только девочек, и чертов Геральт, не идущий из головы. Они словно сговорились, решив свести его с ума, каждый в меру своих сил. Не было у него забот! Он раздраженно бросил тренировочный меч и отправился в очередной раз искать Хенно.              Тот обнаружился в пустой кухне над тарелкой каши, как всегда в одиночестве. При виде его сгорбленной спины у Весемира как всегда в животе скрутился тугой узел. Многое бы он отдал, чтобы избежать подобной судьбы приживальщика.              В Каэр Морхене не было серьезно раненных ведьмаков, потому что обычно слабые охотники на чудовищ погибали на Пути, не успев добраться до стен крепости. И на фоне здоровых и ловких мужчин Хенно казался чем-то чужеродным, уродливым, оскорбляющим взгляд. По спине Весемира прошла дрожь. Уж лучше смерть, чем существование калеки и жалость в глазах окружающих. Он заставил себя успокоиться. Хенно все же не виноват в своем положении. Не следовало показывать ему неприязнь.              Заслышав невесомые шаги, Хенно чуть повернул голову и кивнул в знак приветствия, не отрываясь от тарелки. Весемир сел на лавку рядом, не зная, с чего начать разговор. Хенно и так знал, зачем он здесь.              Хенно доел свою кашу и отодвинул тарелку, удовлетворенно вздохнув.              — Неплохо, — заметил он. — Для разнообразия.              Разнообразие здешней еды, различавшейся только видом каш, казалось Весемиру сомнительным. Вот у чародеев, обедающих в отдельном зале, было настоящее разнообразие. Он как-то мельком видел их роскошный стол, на котором с трудом узнал всего пару блюд. Но это считалось закономерным для чародеев.              Весемир неопределенно что-то промычал в ответ, предполагая, что ответа от него не очень-то и ждут. Он вообще подозревал, что Хенно слегка устал от него. Словно подтверждая его мысли, Хенно раздраженно вздохнул.              — Плохих новостей пока нет, — сообщил он. — Мэтр Клаудиус еще работает.              — Другие чародеи уже закончили мутации, — заметил Весемир.              Хенно кивнул.              — Другие закончили еще неделю назад. Но ты же знаешь мэтра Клаудиуса.              Весемир поморщился.              — Не повезло, — сочувственно обронил Хенно, поигрывая ложкой, и посмотрел в лицо собеседника. — Брось ты это, — неожиданно сурово проговорил он.              Весемир отвернулся. Опять старая песня.              — Как тебе вообще ума хватило привязаться к мальчишке. Вроде не вчера на свет появился, понимать должен. Привозишь не первого, опять же… Что ты к нему прицепился?              Весемир пожал плечами. Он и сам не знал, как все произошло. То ли дело было в мягком, умоляющем взгляде Висенны, то ли в теплом комочке, который она вложила в его руки девять лет назад, то ли в рыжих волосах мальчишки, так похожем на свою мать. Все вместе это волновало его и вызывало жуткое раздражение непривычными эмоциями.              — Выбрось из головы все мысли о нем, — снова заговорил Хенно. — За него уже взялся сам мэрт Габрис.              — Что случилось? — Весемир поднял растерянный взгляд.              — Крепок твой парень оказался, вот что, — проворчал Хенно. — Обычные процедуры они еще пять дней назад кончили. А теперь принялись за какие-то дополнительные мутации. Тут сам мэтр Габрис добро дал. Что уж они там делают, и не спрашивай, я не видел. Но мэтр Клаудиус на седьмом небе от счастья.              — Что ж ты раньше не сказал? — рассердился Весемир.              — Зачем? Ты и так ходишь, как в воду опущенный. Я и не собирался говорить… до конца.              Медальон Хенно громко загудел. Мэтр Клаудиус звал.              — Бывай, — Хенно поднялся. — И думать забудь о мальчишке. Живого они его не выпустят.              Он ушел, оставив Весемира на кухне одного. Вот так, живого не выпустят. Весемир почувствовал, как накатила тоска. Чертовы чародеи. Он со многим смирился за долгие годы своей жизни. Многое воспринимал как должное. Относился к мутациям, как к неизбежному и необходимому злу. Но дополнительные мутации… Чего они хотели добиться? К чему все это?              Он сердито посмотрел на ложку, оставленную Хенно. На металле играли красные блики, отбрасываемые пламенем огромного очага. Пляшущие пятна напомнили ему о рыжих волосах Геральта, вспыхивающих в свете костра, разведенного на привале в ночном лесу, об осенних прядях Висенны, искрящихся на полуденном солнце. Он давно не видел ее, с тех самых пор, как она вручила ему тихо пищащий сверток.              За спиной Весемира раздался неуверенный кашель. Ах да, тренировка. Весемир тряхнул головой, отгоняя мучительные мысли, и поднялся с лавки.              

***

      Хенно нашел Весемира пару дней спустя во дворе Каэр Морхена. Тот угрюмо наблюдал за тощим, неуклюжим мальчишкой, с трудом поднимавшим даже деревянный меч. Весемир уже был близок к тому, чтобы оттрепать за ухо ученика, не желавшего брать в толк, что от него требуется, когда краем глаза заметил движение на другой стороне двора. Хенно шел к нему с едва заметной улыбкой на лице. Его выражение говорило о приятных вестях, но сердце у Весемира сжалось. Иногда они очень по разному понимали «приятные вести».              — Иди, — Хенно кивнул в сторону башни, которую занимали ученики. — Готов тебе еще один послушник.              — Геральт? — недоверчиво уточнил Весемир. Он уже и забыл, когда в последний раз видел его.              — Не знаю я его имени. Мальчишка, что у мэтра Клаудиуса был.              — Рыжий?              Хенно странно посмотрел на него.              — Иди, будет у тебя этой зимой два ученичка.              Мальчишка с деревянным мечом с интересом прислушивался к их разговору, позабыв о занятиях и ковыряя кончиком меча травяной бугорок, вокруг которого суматошно носились крупные черные муравьи.              — Эскель, черт тебя дери, — Весемир все же отвесил ему подзатыльник, но уже совсем не сердито, — я не говорил, что тренировка окончена. Продолжай с Хенно.              Мальчишка засопел, но снова послушно встал в стойку. Весемир взглянул на Хенно, тот кивнул в ответ, соглашаясь с немой просьбой, и опустился на огромное бревно, наблюдая за скованными движениями ученика.              Весемир с трудом заставил себя идти спокойно, хотя все внутри требовало сорваться в бег и нестись по извилистым коридорам к мальчику, которого он уже мысленно похоронил.              Весемир шел сумрачными коридорами, а перед глазами вставало лицо Геральта, размытое, уже плохо узнаваемое. Как он выглядел теперь? Глаза, конечно, у него теперь желтые, с вертикальными зрачками, как у других ведьмаков. Черты лица? Вряд ли изменились, мутации их вроде не затрагивали. Хотя, черт его знает, что там натворили чародеи. Похож ли он все еще на мать, на Висенну с улыбчивым мягким взглядом, опушенным густыми золотистыми ресницами, с огненными рыжими волосами, будто походя задетыми жарким летним солнцем?              Весемир все же позволил себе ускорить шаг, приближаясь к маленькой келье, указанной Хенно. У самого входа постоял, прислушиваясь к происходящему за тяжелой дверью. Ничего. Только тяжелое размеренное дыхание ребенка, восстанавливающегося после целого месяца страшных мытарств. Весемир отбросил мысли о случившемся с Геральтом. Все это уже превратилось в прошлое и не требовало внимания. Он решительно толкнул дверь и вошел в полутемную комнату.              В кельях молодых ведьмаков было только одно маленькое окошко, напоминавшее скорее бойницу под потолком. Узкое и длинное, оно пропускало только слабый пучок света, с трудом позволяющий рассмотреть очертания скудной обстановки покоев. Но ведьмакам этого вполне хватало — они прекрасно видели и в темноте.              Все же сейчас Весемир нашел на столе маленький огарок свечи и зажег его с помощью Игни. Он не мог отказать себе в удовольствии снова увидеть красные танцующие блики на рыжих прядях, заставлявшие его вспоминать о неуемной энергии жизни…              Сперва Весемир не понял, что с его зрением. Он даже прищурился, подходя ближе к узкой лежанке у стены. Бледное лицо, исхудалое, но вполне узнаваемое, с капельками пота на лбу, тонкие руки, сжимающие одеяла… Но что-то казалось неправильным, невозможным, сломанным. Весемир медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы, сжал кулак. Волосы. Яркое золото летней меди запорошило снежным покровом зимы.              Сына Висенны больше не было. Сын Висенны не выдержал месяца бесконечной муки. Весемир почувствовал, как в груди поднимается бессильное отчаяние, и страшным усилием воли подавил это чувство. Перед ним лежал уже не маленький воспитанник храма Мелитэле, а юный ведьмак Геральт. Его ученик.              Весемир глубоко вздохнул, отпуская старые воспоминания, смиряясь с новой реальностью, и сел на стул рядом с лежанкой. Следовало позаботиться о новом обитателе Каэр Морхена.