Going down

Из душа Кассандра вышла голой. Только капли воды шустро стекали с растрепанных, мокрых волос по самую малость смугловатым ключицам, по крепким плечам, по ложбинке между маленьких острых грудей с темными сосками. Невольно Барт покраснел и отвел взгляд, хотя еще недавно был с ней, в ней… Черт, он все еще смущался, когда смотрел на нее, даже когда просто думал… В первый раз они сделали это месяцев через пять или шесть после того как начали встречаться официально — со свиданиями, долгими прощальными поцелуями и закатами над крышами какого-нибудь Гонконга или Парижа, даром что ли Барт спидстер; и это была Башня Справедливости, где после какого-то там по счету инопланетного вторжения собрались уцелевшие в боях, усталые и потрепанные. Тогда все о чем он мог думать, мелькая на остатках сил по коридорам — где Касс, где же Касс, Тим клялся что она где-то здесь и в порядке, но этого было недостаточно. И лишь наткнувшись на нее возле медотсека, Барт держал ее за руку и смотрел, и дышал через раз, и пытался объяснить как испугался что потерял ее и как долго искал, но вместо этого лишь как всегда давился словами. От нее тогда кровью пахло и еще потом чуть-чуть, у него, регенерируя, жутко ныла нога, в прошлом году в трех местах раздробленная Дэфстроуком и кое-как сросшаяся… А потом Кассандра молча втолкнула его в какую-то техническую каморку с коробками, рванула с себя глухую маску, путаясь в темных, коротких волосах, прижалась к губам — отчаянно, голодно, и вот так все как-то само собой вышло. Словно с лестницы кувырком, и только позже-позже Барт вдруг сокрушительно осознал что вот так лишился невинности — с ней. С Касс. Да. Теперь же, в дни передышки, у них было достаточно времени чтоб осознать все как следует. Заметив его смущение, Касс без церемоний плюхнулась рядом на уже мятые простыни, сгребла из вазы на тумбочке пару последних оранжевых, мягких от спелости абрикосов чтоб тут же сунуть их в растянутый в беззаботной ухмылке рот. Золотистый сок пачкал ее жесткие, мозолистые пальцы, маленькая капля стекла по подбородку, прочертила по шее влажную, тонкую линию. Почти ощутив на языке вкус абрикосов и ее прирожденно-смуглой, почти не тронутой загаром кожи, Барт облизнулся. В ответ она с почти беззвучным смешком прижала липкие пальцы к его губам. Привкус абрикосов остался на языке — летний, сладкий, пьянящий. Голова слегка закружилась, и он уронил Касс на постель, прижался жадным ртом к шее, собирая эту сладость с ее кожи кончиком языка. Горло, чуть-чуть вздрагивающее от смеха, ямка между ключиц, маленькое розовое ухо… все ее тело сейчас казалось ему завлекательной, чудесной шкатулкой с секретами Хоть и была тихой, Кассандра никогда не пыталась закрыться, не прижимала руки к грудям, когда он с любопытством изучал их пальцами, губами и языком — скорее наоборот, когда ей нравилось, зарывалась рукой в его и так взьерошенные волосы, а когда нет, просто брала его ладонь в свою и без всякого стеснения показывала где, как и что ей нравится. Вид у нее был такой, словно ей самой любопытно изучать свое тело, пока он целовал ее липкие от абрикосов губы, острые скулы, плечи; твердый как доска живот — вот здесь она смеялась и уворачивалась, без слов доходчиво объясняя что нет. Шея, уши, внутренняя сторона острых коленок по ее мнению лучше подходили для поцелуев. Ее кожа покрывалась мурашками, голова тяжело запрокидывалась, когда он осторожно вбирал ртом темные соски; под его языком они упруго твердели как маленькие ягоды, и каждое новое открытие приводило Барта в какой-то по-детски искренний восторг. Внимание же к шрамам заставляло ее отстраняться и морщиться. Тот факт, что вот эти, на спине это подарок Дэвида Кейна — как-то Касс равнодушно обмолвилась, что выстрелами в спину он учил ее держаться каждое мгновение настороже, а вот те — леди Шивы, приводили Барта в плохо сдерживаемое бешенство. Сколько боли эти двое ей причинили, ничем не заслуженной боли… Впрочем, шрамы эти — часть Касс, неотъемлемая часть ее личной истории, и однажды, быть может, она позволит ему их целовать. Ее щеки были уже ярко-розовыми, когда она вдруг совершенно спокойно попросила: — Поцелуй меня там. На мгновение Барт смешался. — «Там»? Нет, конечно, он знал что такие штуки и ртом тоже делают, и что это нормально, но читать или со стремительно краснеющими ушами смотреть видео — это совсем не то что попробовать самому… Взяв его руку в свою, она так же спокойно положила ее между своих бедер: пальцы легко скользнули по влажному и горячему, «там» ее кожа была очень нежной, тонкой, похожей на цветочные лепестки, и, сглотнув, Касс как-то по особому сама прижала его неумелые пальцы плотнее, задышала глубоко и часто. Когда недавно они занимались этим, было слишком хорошо и дурманно, чтобы вникать в тонкости. Теперь же хоть какой-то части Барта было неловко, интерес и желание сделать ей приятно пересилили. Опустившись на постели между ее длинных, крепких ног, он нерешительно положил руки на ее колени. — Если не хочешь — не надо, — бросила Касс на него серьезный взгляд своих раскосых, темных глаз. — Я просто подумала, что это приятно. Барт торопливо мотнул головой. — Я не не хочу! Совсем нет. То есть да. То есть… Ох, ну ты поняла, — вдруг смущенно и широко улыбнулся он. — Просто не знаю с чего начать. — Поцелуй меня, — предложила она так же спокойно и серьезно. Ее рот все еще чуточку был абрикосовым, но когда, опустившись, Барт осторожно поцеловал сначала внутреннюю сторону ее бедра, а потом низ живота, от нее чуточку пахло мылом и чем-то особенным: терпким, неуловимо теплым, возбуждающим… В паху у него у самого давно было все горячо и твердо, но этот запах, кажется, сделал его еще более твердым. Уже увереннее он развел ее ноги в стороны и почти зажмурившись, коснулся губами влажных, нежных складок. Ничего странного или особенного не случилось. Рука Кассандры легла на его плечо, любопытно и осторожно. Первое касание языка оставило слегка солоноватый вкус на губах — немного непривычно, но не неприятно. Это было похоже на то как вылизывать подтаявшее мороженное. Мелькнувшая мысль почему-то показалась смешной, его губы дрогнули в улыбке, невольно прижавшись плотнее, и Касс слегка вздрогнула от неожиданности, охнула. Значит здесь ее тело чувствительнее, чем в других местах. Уже целенаправленно Барт обвел это местечко языком, покружил — пальцы Касс на его плече напряглись, сжали его почти больно. Едва заметно она приподнялась бедрами над постелью, и это было завораживающе — как чутко отзывается ее тело на его не слишком умелые прикосновения. Увлеченный, он пробовал ее по-разному — медленно, быстро, острее, нежнее, и скоро ее пальцы стали влажными и дрожащими, она то комкала простыню, то запускала их в его волосы, вздрагивая и задерживая дыхание. Это было странно, но он чувствовал Касс как никогда раньше податливой, послушной, принадлежащей ему всем своим охваченным удовольствием телом. Еще чуть быстрее — привычно соскальзывая к спидфорсу, Барт ускорился, сосредочил усилия там где ей было приятнее всего. Напряженные мышцы ее живота задрожали, все ее тело вдруг словно спазмом свело, бедра дернулись как от удара током. Еле слышно и протяжно Касс застонала, выгнулась. Сейчас, не отвлеченный собственным удовольствием он мог ощущать каждое мгновение, каждую деталь… Приподнявшись над ней, Барт наблюдал как она тяжело дышит через приоткрытые, яркие, искусанные губы, каким ярким румянцем горят щеки, и само выражение ее лица стало расслабленным и необычно мягким. Наконец, ее темные ресницы дрогнули, поднимаясь. — И правда приятно… — с трудом произнесла Касс, словно речь как раньше ей плохо давалась. Голос приобрел чувственную, тягучую хрипотцу. — Но если тебе не нравится — не надо больше. Засмеявшись тихо, Барт устроился подбородком в ложбинке между ее грудей — кожа была слегка влажной от испарины. — Это же твое тело, оно такое классное. Почему оно должно мне не нравится? Оно нравится мне здесь и нравится там, и даже твои шрамы мне нравятся… — необдуманно ляпнул он и даже напрягся. Касс не любит когда ее шрамы трогают ни пальцами ни даже голосом. Но сейчас она лишь посмотрела на него долгим, непроницаемым взглядом и вдруг выскользнув, толкнула Барта на спину. Прижалась губами к горлу, к плечу, влажной дорожкой поцелуев скользнула по голой груди… — Что ты делаешь? — охнул он, ощущая как ее влажный теплый язык словно рисует что-то на его впалом животе. С улыбкой Касс коротко лизнула его в бедро — как будто на вкус пробовала. — Разве твое тело не классное тоже? Прежде чем Барт успел сказать хоть что-то, она вдруг вобрала его член своим ртом — это было как теплый, влажный и тесный шелк, это было… что-то невероятное, он даже совсем не думал что может быть так невероятно хорошо, но губы Касс сомкнулись еще теснее, и все слова разлетелись как вспугнутые птицы. Кажется, впереди им еще предстояло немало открытий.