В поисках осколков. Первый сезон: Копи Фанделвера

      Какие-то обрывочные сцены выступали из тумана, беспорядочно сменяя друг друга, всё быстрее и быстрее.       Бинх полулежал на продавленном диванчике в знакомом офисе и две девушки, которых он уже пару раз видел во сне - светловолосая, в опрятном однотонном платье и вязаной кофточке, и жгучая брюнетка в кожаной куртке, увешанной цепочками - спорили о чём-то, одна сидя за столом, вторая - на столе.       - Лично я предпочитаю итальянскую кухню, - заявила тёмненькая девушка своей оппонентке, а откуда-то извне поля зрения донёсся насмешливый голос Мрака:       - Марго, то, что ты умеешь варить макароны и заказывать пиццу, ещё не делает тебя знатоком итальянской кухни.       Бинх вдвоём с Мраком мчались в чём-то тесном, механическом и воняющем кошками ровнёхонько на каменную стену и, кажется, прямо по воздуху.       - Миледи, я не давлю, просто уточняю, мы собираемся тормозить? - перекрикивая лязг, поинтересовался мужчина.       И дварф увидел, как его собственные руки дёргают на себя что-то вроде корабельного штурвала, и диковинное транспортное средство взмывает отвесно вдоль стены. И всё внутри замирает от восхитительного чувства полёта.       Полутёмный зал, простирающийся в бесконечность, освещён левитирующими в воздухе свечами, там кружатся в танце пары, а Бинх в компании того странного мужчины, Мефистофеля, кажется, надирался чем-то крепким и приторным в уголке.       Звенят, соприкасаясь края инкрустированных кубков, гремит мазурка, смеются женщины, а его собутыльник стянул через голову даже на вид дорогущий жилет, ослабил галстук и поднял тост:       - За ошибки прошлого, без которых мы не стали бы собой!       Тёмная улица, ледяной дождь хлещет с такой силой, что поднимающиеся из луж брызги создают впечатление, что он идёт и снизу тоже. Бледный мальчик лет девяти в коротких синих штанишках и заляпанной землёй белой рубашке лежит у дварфа на коленях, и дождь заливается ему в распахнутые мёртвые глаза.       Тот парень по фамилии Дубровский утешает плачущую Марго, а Бинх наблюдает из-за угла.       Светловолосая девушка с воплем падает на пол и на лопатках у неё проступают кровавые пятна.       Одна рыжая девочка выдёргивает другую из лужи, и они кубарем летят прямо на Бинха, так что он еле успевает их поймать.       Высоченный чёрный обелиск, словно игла упирается в небо, и Бинх кажется сам себе очень маленьким у его основания.       Бинха вздёргивают на виселице под улюлюканье толпы. Это очень неприятно, чувствовать, как ломаются собственные шейные позвонки, оставаясь в сознании.       Сгорать заживо тоже неприятно, а ещё неприятнее ощущать окружающую среду голым мясом, когда на тебе вообще нет кожи.       Видения нескольких десятков смертей пролетают калейдоскопом - всего по паре секунд на каждую, но чтобы оценить ощущения этого хватает с лихвой и оценка эта ой как ниже среднего.       Калейдоскоп завершается видением о том, как Бинх лежит на столе с животом и грудью, превратившимися в кровавое месиво, а Мрак щипцами вытаскивает из этой каши какие-то металлические снаряды. Он сочувственно матерится сквозь зубы и болтает о какой-то ерунде и, невероятно, но от этого невыносимую боль становится возможно терпеть.       - Здравствуй, Четыреста Двадцать Восемь, - произносит смутно знакомый голос.       Белая блестящая дверь из неизвестного металла захлопывается прямо у дварфа перед носом.       Девочка лет двенадцати в блестящем комбинезоне дёргается в прицеле чего-то непривычного, но явно предназначенного для убийства людей.       Та же девочка презрительно морщит нос и отсаживается от дварфа в библиотеке, а потом она же, только уже с другой причёской хохочет над чем-то вместе с ним в углу столовой.       Яркий, цветущий сад, его голова лежит у кого-то на коленях, и длинные пальцы перебирают волосы, а рот полон мякоти винограда, который он жуёт прямо с косточками, как, наверное, делают все в двенадцать лет.       Выжженная вулканическая пустошь, собственные сбитые в кровь колени и срывающий горло крик отчаяния.       Мрак в какой-то военной форме с эполетами и аксельбантами, но безумно драной и грязной, становится на одно колено.       Он же, но уже в привычном костюме-тройке, чокается с Бинхом флягами, сидя на кирпичной стене. Рядом развевается красное знамя.       Он же, левитирует в столбе ядовито-зелёного света с безвольно повисшей головой.       Бинх лежит в какой-то липкой тягучей жиже, смешанной с осколками, на холодной металлической поверхности и широко распахнутыми глазами смотрит в бескрайнее звёздное небо. И проваливается в это же небо, просыпаясь...       ***       - Проснись, проснись, проснись, - умоляюще шептал Бинх, раз за разом переживая смерти во сне, смерти Мире. Он не понимал, испытывает ли свой ужас, или это эмоции человека, чьи воспоминания он сейчас ощущал на себе. Казалось, всё смешалось воедино.       Маленький мальчик/Ольма на её/его коленях под дождем.       Шум толпы, виселица. Немой ужас от невозможности что-то предпринять.       Нестерпимая боль в шее/ боль в груди, раздираемой стрелой.       Огонь, смерть, смерть, смерть, боль.       Мрак вытаскивает снаряды из её/ его груди/ Крайнес вонзает стрелу глубже.       Боль, боль...       Он/она чокается с Мраком/Эндером флягами/ стаканами.       Он/она смотрит в бескрайнее звездное/ясное солнечное небо.       Бинх открыл глаза. Ещё с минуту ему казалось, что он всё ещё спит, так как не узнавал окружающую обстановку. Перед глазами всё плыло, ощущения, будто под телегу попал. Смотря в незнакомый потолок, дварф вспоминал все события прошедшего дня и ночи. Он глухо простонал от всей нелепости ситуации. Давно он так не напивался, с тех пор как не стало Эндера. Эндер... Бинх вспомнил, что ему рассказала Эстель.       "Как так получилось, что его роковой ошибкой стала дружба со мной?"       Бинх, с трудом повернув голову, так как фантомная боль шеи еще не прошла, увидел рядом с собой спящую дварфийку.       "Что я творю?"       Дварф вздохнул, пересилил себя и поднялся. Смутно он помнил, что даже в пьяном состоянии он сказал Гристе, что это всего одна ночь и не более. А потом воин ещё, кажется, добавил, что он ходячий труп, а с трупами отношения не заводят.       Бинх закрыл глаза рукой. Кошмар.       Собравшись, он остановился у выхода и посмотрел на спящую Гристу. Наверное, надо хотя бы записку оставить... или подождать, пока она проснется.       - Иди к своим друзьям, рыцарь ты недоделанный, - проворчала дварфийка и перевернулась на другой бок.       Бинх, поморщившись на слове «друзья», вышел из комнаты. Выйдя за дверь, он сразу наткнулся на совойку, неодобрительно буравящую его взглядом. Судя по этому взгляду, Окра мало того, что видела всю эту сцену, так ещё и оценивала и была не особо довольна увиденным. А может, уже мысленно передала всю картинку своей хозяйке, от чего Бинху почему-то стало не по себе.       - Тебя ещё не хватало, - проворчал дварф и пошёл вперёд, а совойка полетела за ним.