Синоним назойливости

  Дневной свет небрежно просачивался сквозь небольшой промежуток между плотных штор, лишь слегка освещая длинный кабинет следователя. Минхён устало, но с нотками угасающей радости вздыхает полными лёгкими и попутно садится за стол, сразу же ближе к нему пододвигает стул, на котором парень, на сколько это сейчас возможно, уселся.   — Ты в список великих интриганов записался? – Со недоверчиво косится на прозрачный пластиковый пакет в сжатых руках напарника и также сидя ждёт долго ожидающего ответа, который младший все ещё не удосужился рассказать с момента громкого заявления в фойе здания несколько минут назад.   — Руки парня были полностью обездвижены скотчем. Так? – Ли сам с собой договориться не может: сейчас более ярко проявлять полную растерянность или же – гордость? Уловив взглядом резкий кивок старшего, следователь новую улику пододвигает ближе к двум ожидающим экспертам, а сам откидывается на мягкую спинку стула, сгорая в попытках скрыть предвкушающее поднятие уголки губ. — Так вот, мои ребята там провели повторный осмотр и обнаружили небольшие остатки канатной веревки. – Минхён одноразово бьёт в ладоши и снова резко выпрямляет спину в излучении восторга от значения найденного.   — Хочешь сказать, что парня привязали к мусорному баку живого, однако он не на долго смог освободиться? – буквально перебивает следователя Тэн, до этого тихо сидевший с другой стороны стола, выкрикивая первое пришедшее на ум предположение.   — Марк, помоги, мне срочно надо найти дешёвого киллера. – Тут же следом натягиваются и нервы Джонни, успокоительное спасение которых он тщательно до этого пытался найти в горе бумаг и в обсуждениях с защитником порядка.   — Нет, Тэн~а. Скорее всего, этим раньше сдерживали подростка. После того, как пройдет экспертиза, возможно, у нас будут очень важные улики! – Восторженно тянет Ли, попутно игнорируя нелепые просьбы врача, который лишь от одного кинутого взгляда на стажёра задыхается от поедающей злости. — Пацаны и пацанессы, я скоро вернусь. – Мимолётно предупреждает младший и, удостоверившись, что его слова были услышаны и понятны, крепко хватает пакет и движется в сторону замкнутой двери, после же – в сторону их лаборатории.   — Разберись с этой гадостью у себя во рту. Тошнит уже.   Стоит напарникам оказаться одними в просторном кабинете, Со грозно отрывается от бумаг на столе и буквально испепеляет младшего презрительным взглядом, все ещё по-доброму намекая на свою непереносимость к подобным сладостям.   — Меняй.   — Жопошное говно.   — Меняй.   — Имбецил.   — Меняй.   — Захлопни варежку.   — Мен...   — Парни. У вас одни мозги на двоих?   — Сам ты парень! – вдруг в унисон, повышая один обозленный и другой жутко спокойный голоса, угрожающе выкрикивают оба присутствующих, поднимая мечущиеся взгляды на входную дверь. — Здравствуйте. – Растерянно поднимается с насиженного места Со и кланяется вошедшему вместе с Мином неизвестному мужчине. На младшем отчётливо читается отчуждённость с резкими чертами ошеломления, однако эти качества не спрятались лишь от внимания эксперта, для других же Ли – серьезный и помешанный на честном выполнении своей работе следователь, который сейчас привел в свой кабинет, как считали остальные двое, свидетеля.   — Господин перехватил меня по пути сюда и почти слёзно просил поговорить.   Младший отвечает прямо своим напарникам, разом с тем пропуская мужчину на свободное место, на которое он сразу с тихим хныканьем приземлился. Старший обводит их всех взглядом и в ожидании необходимого соглашения рассматривает собственные слегка трясущиеся ладони.   — Пожалуйста, представьтесь и расскажите о Вашей причине посещения отделения.   Мужчина автоматически кивает головой, буквально несколько секунд собирается с мыслями и перед тем, как поднять озадаченный взгляд на ожидающих парней, с силой сжимает пальцы в кулаки, оставляя на дряхлой коже следы полумесяцы от ногтей.   — Меня зовут Хван ХёнДжэ. – Начал мужчина тихо, тем сам заставляя в миг напряжённых слушателей заострить слух, внимательно концентрируясь на изгибах губ в словах. Ли сразу открыл свои бесконечные записи, лишь на секунду замешкался, но после записал имя в отдельную колонку, с ручкой на полной готовности ожидая следующих фрагментов рассказа. — У меня неделю назад пропал сынок, Хван ДжэШик.   — Какие у него отличительные черты? – должно интересуется Марк и продолжает вносить данные в протокол. Джонни же в это время внимательно изучает пришедшего, молча фиксирует выделяющуюся нервозность и дёрганье нижней конечности, и скрыто для самого себя приятно удивляется серьезности напротив сидящего Тэна, которого минуту назад, казалось, заткнуть никаких шансов не было.   — Он был одет в светлую рубашку и темные штаны, но без обуви. Мой малыш же может заболеть! – слегка повешенной тональностью голоса жалуется старший, находясь в одном шаге от эмоционального срыва. Хёнджэ ещё что-то неуверенно добавляет, из глубин памяти пытается воссоздать давний образ своего потомка, сразу найденным обогащая свое перечисление. Минхён с Ёнхо так подозрительно переглядываются, что сердце неприятно у самих сжимается, однако в ответном взгляде находят чёткое подтверждение своим догадкам. Марк вдруг чувствует вселенскую вину – и это тот неосязаемый момент его любимой поставленной работы, который каждый обещанные раз делает его уязвимым. — Ах, я его так люблю, так люблю! Вы просто обязаны найти моего сыночка! Обязаны! Я не смогу жить без него...   — Господин Хван, возможно, мы уже нашли вашего потерянного сына. – Ли дрогнувший от сожаления голос за ширмой обязанности прячет и совсем понимания в чужих глазах не ищет, полагаясь лишь на одну шаткую эмоциональную трезвость отца. — Вам надо будет пройти в морг и опознать его тело.   — В м-морг? Но это невозможно! Он живой, слышите? Живой! Я же его так люблю, он же мне самый родной, самый..., – нет, старший не бьётся в истерических конвульсиях, однако и голос до сорванной хрипоты повышает. В его взгляде вдруг читается утекающий из его рук смысл жизни, однако лишь на одну беглую минута Джонни кажется, что неискренность ведёт им. Этот взгляд – отстранённый, с отдаленно спрятанным удовлетворением, за ними же: темный лес безумия. Со без готовности недоразумевает, но и это – лишь плод его недоверчивости к людям. — Вы же так шутите надо мной, правда?   — К сожалению, но вчера мы нашли парня, похожего по вашему описанию. – Ли становится на выпрямленные ноги, укоризненно чувствует в них ненадежность – ещё одна слабость его отчасти неподходящего характера для духовно сильной профессии – и ожидает соглашения или отказа на следующее и почти конечное для чей-то отцовской любви решение. — Вы готовы провести опознание трупа?   И Минхён буквально видит испуг в перемешку с замешательством, так что даёт столь необходимые минуты на раздумья, которыми мужчина, к чужому удивлению, практически не пользуется – сразу же ограждает принятым решением:   — Пойдёмте, я заранее готовился увидеть своего сына мёртвым. – Хван тянет странно гордо и независимо, тем самым ожидаемо введя остальных присутствующих в липкое недоумение.   Наше время граничит с бесконечностью, но даже этого, кажется, не хватит.   Марк с Джонни снова, словно по выученной за года привычке, переглядываются, и для следователя ничего не остаётся, кроме как попросить старшего следовать ему. В этот момент ведущее место занимает уже врач: ему ужасно не хочется, что бы хоть кто-то живой заходил в морг, нарушая нависшую атмосферу спокойствия и справедливости, но работа всё ещё остаётся ею: Со безмолвно, при этом даже еле заметно дыша, доходит до нужного кабинета, и ярко ощущает, как его собственную спину огнем поглощает. С остро ощутимым принуждением Ёнхо немного поворачивает голову и беглым взглядом осматривает всех сзади идущих, на долю секунды задерживаясь на рядом стоящем Тэне, от которого впервые веет сочувствием и чем-то разумным. Для него катастрофически тяжело даётся испытать это чувство фактически в первые рабочие дни практиканта – не каждый удосуживается такой чести. Джо непроизвольно и себя в его возрасте вспоминает, даже пытается собственной плотью прочувствовать чужое переживание, ведь сам со смертью напрямую столкнулся уже в более трезвом уме; но все равно закрывает на каменные замки свое сердце, не позволяя таким ненужным сейчас реалиями завладеть сознанием: большинство людей живет в иллюзии, основанной на чужих убеждениях.   Ведь жизнь – это парусная лодка, на которой слишком много парусов, так что в любой момент она может перевернуться.   — Готовьтесь опознать труп, но предупреждаю: прошло много времени, тело было сильно избито и ранено. Также уже проводилось полное вскрытие.   Джонни вскидывает бровь – единственное, что меняется в его выражении лица, пока другими были услышаны собственные монотонные слова. Читтапон поник, но Ёнхо – нет: он наивен, если играя чувствами надеется его обставить.   Зафиксировав чужое ожидание, врач подводит мужчину к холодильным камерам хранения трупов и почти сразу находит нужную секцию: прошло относительно не много времени с тех пор, как он собственноручно оставил его там. Шатен открывает дверцу и выдвигает наружу носилку с накрытым на ней белой простыню парнем. От него веет холодом и утраченной жизнью, разогревая у присутствующих не прекращающий страх. Джонни же лишь выполняет свою работу, заворачивает несколько раз начало ткани, предоставляя всеобщему обозрению бледно синее лицо Хвана, украшенное смертной изысканностью.    — Подойдите ближе. – Указательным тоном предлагает эксперт и одним только взглядом пока ещё намекает младшему уступить "зрительное место". Тэн сначала недоумевает, так что почти ожидаемо дёргается, когда сухая ладонь тяжело падает на его плече и принудительно отодвигает практиканта, на чье место тут же становится серьезный и помешанный на собственных переживаниях Хёнджэ, до самого конца не отпуская парня. На самом деле, это заметно пугает младшего и даже Джонни от чужого задержанного дыхания внутренне сжимается, ведь сейчас мимика старшего казалось совершенно иной, чем в кабинете: скрываемая жесткость вырывается наружу, только на половину сдержанная самообладанием – вот только от орлиного взгляда это не скроется.   — Это сынок.. мой..! – Хван максимально приближается к трупу и с такой же силой сжимает хрупкое плече, когда подло распознает в нем своего наследника. Миг – и мужчина взрывается, наружу выпуская не фальшивую истерику, не свойственную для его возраста. Однако именно с помощью слез человек способен освободиться от чернильных лап своей прошлых попыток реализации. — Кто? Кто с ним это сделал? Он был моим самым родным человеком, я его так любил!   — Примите наши сожаления, мистер Хван. – Голос следователя звучит твёрдо и монотонно, лишь на начале купаясь в предательской дрожи. Однако следом Минхёну приходится отскочить назад, когда старший пытался словесно напасть на него, одну агрессию перекидывая на физическую.   — Ты..да как ты смеешь мне такое говорить? Вы все бесчувственные люди, которым интересна лишь своя судьба, и ты думаешь, что я поверю тебе?! – мужчина заметно налегает на младшего, а Ли ужасающе понимает: за спиной только стенка, к которой он оказался прижатым чужим наездом. — Я его любил больше жизни! Как ты, человек, никогда не любящий, можешь мне соболезновать? – кинутый ураган слов острым лезвием режет саму сердцевину парня и тот, наверное, так бы и погряз в нарастающем круговороте истерии, если бы не вовремя подоспевший Джонни, который умело перехватил руку старшего за спину и быстро не отвёл в медпункт этажом выше.   — Хён, ты как? Не слушай его, он просто из-за потери с ума, кажется, сошел, вот и решил на тебе сорваться. – Тэну было и самому больно видеть вечно солнечного следователя, который первый протянул руку помощи и принял его в их "семью". — Он был не прав.   С самого рождения в душе человека заложена чистота, словно птица, которая своими пёрышками обнимает сердце, прислушивается, улавливая все волны жизни. И стоит ее напугать неискренним шумом, непонятными для нее тяжелыми ритмами, она сразу улетит – и душа заполнится разным хламом нашей насущной жизни, из - под которого тяжело выбираться. И все же человек с силой воли и духа, сможет очистить этот хлам, где душа пройдет самые разные испытания, набирая высоту чистоты, и возвращаясь к себе, под надежным крылом веры, в чистый храм своего – я.   — Я попросил коллег сделать ему успокоительный укол и после отправить домой. – Джонни возвращается молниеносно, своим оповещением нарушая цепь угнетающей тишины. — Марк? Просто забей, dude. – Со хлопает Ли по плечу, и тот, наконец, отмирает, возвращая свое внутреннее солнце. Благодарственная улыбка расцветает на чужом лице, которая ещё больше становится шире, когда Ёнхо продолжает капризничать из-за чужой невнимательности.   — Читтапон!   — Ситуация щепетильная! – сразу же в защиту ставит перед собой руки темноволосый, после того, как шатен самостоятельно сделал работу Тэна: вернул труп полностью обратно в холодильник, и медленно стал надвигаться на него, закатанными рукавами грозя не оставить даже мокрого места вместо него. — Ошибки совершает каждый.   — Твоей самой большой ошибкой стало твое рождение, мелочь! – эксперт перестает чувствовать дистанцию: он уже практически полностью нависает над практикантом, который за пеленой фальшивого страха пытается скрыть веселую улыбку.   Конечно, Со не собирался нападать на младшего и снимать с него кожу, желая отделаться одним испугом, но в ступор вдруг вводит чужое безразличие к этому, которое активно заменяется на забавность – Ёнхо кажется, что Тэн единственный человек, который не видит в нем такого до деталей прорисованного монстра, и это, если честно, подсознательно открывается ярлыком под названием "взаимность". Некоторые люди, которые кажутся чудовищными, не родились такими, а стали в следствии ужасных печальных событий, которые разрушили их жизнь.. или желание жить. Поэтому стабильная боль в груди и подсказывает парню, что и его спина не железная и когда-нибудь в нее может воткнуться нож. Чудовищна суперсила смерти не в том, что она заставляет людей умирать, а в том, что она заставляет тех, кто остался, перестать хотеть жить.   — Я не допущу, чтобы вы сейчас перегрызли друг другу шеи! Только не в мою смену. – Наигранно возмущается Минхён и, встав между перекидывающими огоньки взглядами парнями, разъединяет их и буквально толкает обоих к двери, следом приказывая возвращаться в кабинет.   С момента их ухода комната ничем не изменилась: такой же искусственный свет и бумажный беспорядок на столе; вот только атмосфера уже совсем не та: вдруг оскверненная резкими словами она уже не вернётся к той расслабляющей.   — Я за колой. Уже не могу тут находиться. – Констатирует Читтапон, стоит им просидеть в четырех стенах ещё не меньше получаса. Парень почти пересекает порог, как его вдруг останавливает клич следователя о просьбе.   — И мне прихвати! – Тэн оборачивается, чтобы проверить откуда звук, пусть и отчётливо различает чужой голос, и собирается уже пожаловаться им на свою тяжёлую долю, но вместо этого лишь натыкается на серьезные выражения лиц, головы которых уставлены в бумаги. Они хмурят брови, совсем игнорируют его задержку на выходе, отчего младший многозначно вздыхает и все таки отправляется в небольшой ларек около участка, попутно проверяя наличку во всех карманах.   — Ну что? Как работка с напарником? Уже успели подружиться? – стоит Пону захлопнуть за собой дверь, а невесомым шагам значимо отдалиться, Марк не сдерживается и все же отрывается от бумаг, заманчиво улыбаясь старшему и потирая уставшие глаза. — Он довольно милый.   — Ты сделал несколько ошибок в последнем предложении: он мелкий надоедливый непоседа. – По незаинтересованному тону Ли понимает, что врачу последним делом хочется говорить на эту тему, но блондина это даже забавляет. — Иногда мне хочется послать его на небо за звёздочкой.   — Иногда?   — Всегда. – Секунду подумав, соглашается старший с противоречивостью и пожимает широкими плечами.   — А, по-моему, вы довольно мило.. Алло? Следователь Ли, – теплую улыбку от собственных мыслей прерывает телефонный звонок, от которого мгновенно содрогается даже воздух. — Называйте адрес, скоро буду. – Минхён несколько минут кого-то сосредоточенно слушает, понимающе кивает головой и следом пытается найти решение новой загадки. Ещё спустя минуту судорожной записи места назначения и некоторых рабочих деталей, Марк скидывает трубку и молниеносно отправляется на новое дело, лишь некоторыми общительными фактами оповестив Со.   — Врум-врум, быстрая доставка «Пей и властвуй», вызывали? – Тэн врывается ураганом, чуть не уронив с рук напитки. Он тихо охает и еле успевает с рук переложить баночки на стол, буквально падая на стул и приведя дыхание в норму – видимо, бежал по лестнице обратно. — А где Минхён хён? – подняв уставший взгляд, обведя им кабинет и не обнаружив на месте напарника по делу, стажёр спешит поинтересоваться его отсутствием, ведь, так-то, на столе его ожидает заказанная большая кола.   — Ты ему надоел и он убежал на новое задание. – Почти правду рассказывает Джонни, но делает это с таким невозмутимым лицом, что младший, кажется, верит и следственно расстраивается. До поры до времени.   — Вот как..., – голос звучит поначалу неоднозначно, но почти сразу же: гордость, смешанная со смущением. — Я тебе кофе купил. Можешь не волноваться, яд не добавлял, в чашку не плевал и на порчу не заговаривал. – Тэн настойчиво утверждает, также безотказно придвигает шатену стакан с лёгкими дымом над крышкой и приятным терпким ароматом вокруг. Со теряется, даже удивлённое выражение лица на свою обыкновенную маску не меняет, но и сразу делать несколько необходимых глотков не спешит, ведь знает он только одного тирана – голос своего сомнения.   — А что тогда? Соль вместо сахара несколько ложек с горкой добавил? – младший отрицательно, с нескрываемой счастливой улыбкой, машет головой, и Ёнхо все же подносит стакан к губам, аккуратно делая небольшой глоток обжигающей жидкости, только потому что. Потому что это кофе – напиток богов и настоящих ценителей.   — Спасибо. – Джонни впервые говорит неуверенно, впервые щёчки в бледно-розовый красит, впервые благодарит – и это не может не радовать и трепетать душу темноволосого.   Читтапон ответных слов не находит, ртом воздух хватает, но продолжает молчать – слишком сильно и надолго в его памяти этот момент застывает.   Они ещё какое-то время сидят в тишине, каждый занимаясь своими личными делами и рассуждениями. Когда же делов в кабинете не остаётся и известная информация заканчивается, Со складывает все разбросанные бумаги, с наслаждением допивает излюбленный напиток и встаёт с места, сразу задвигая за собой стул и надвигаясь к выходу.   — Ты куда? – Тэн, словно ошпаренный, подрывается и, так оставив все нетронутым, выбегает следом за старшим, подобными разговорами пытаясь выловить причину ухода, как после оказалось, – безуспешно. Всё, что остаётся делать: молча идти до самой цели, которая спустя несколько этажей оказывается их архивом, где хранятся все самые разные данные, начиная от очень давних и заканчивая совсем свежими, делами. Личайяпорнкул реагирует ярко: не боится приоткрыть от размеров комнаты рот, в удивлении расширяет блестящие глаза и даже тихо от восторга охает, стоит старшему включить несколько мощно отдающих свет лампочек.   —  Я шутка для тебя? – Тэн все ещё следует за Джонни, доходит до другого конца комнаты и рассыпается в его глубине, при этом не на шаг не отходя от Со, который от своей важности и потерянности младшего, кажется, только кайф ловит. — Что мы тут собрались искать? Ты хочешь найти на меня компромат? Так вот знай: я самый мирный житель и хороший сын! Ничего у тебя не получится!   — Ты долбаёб или да? Больно нужен. – Отрезает решительно врач и несколько минут активно что-то ищет, сопоставляет с фамилией и именем, изучает фото и, наконец, находит необходимое досье. — Пока Марк уехал по вызову, я решил больше покопаться в этом Хване. Каким-то он мне странным показался. – Джонни чувствует, как младший облегчённо вздохнул, но при этом одновременно напрягся от неприятности сказано, так что просто поспешил слабо оправдаться, со слепой надеждой ожидая положительной реакции.   И это, на самом деле, снова пугает. Пугают собственные желания, мысли и поступки – никто не в праве врываться в его сломанную жизнь, ведь он правда старается не быть обманутым снова. И он все ещё панически боится чувствовать.   Но Тэн не огрызается, никак не упрекает и даже не уходит прочь в обиде, наоборот, парень широко улыбается, а в глазах загораются язычки пламени от предвкушения – ему определенно нравится такой исход.   — А мне стало его жаль. Мужчина потерял сына и остался, наверное, совсем один. Даже не представляю, как ему сейчас быть.., – снова начинает, словно не в чем не бывало, рассуждать вслух, но доктор уже не слушал, внимательно и с откинутым предубеждение рассматривая исписанные бумаги. –... Джонни хён?   — Для тебя Ёнхо щи. – Со продолжает разрывать дружескую нить, но тон голоса не меняет, так и оставляя при власти спокойствие и рассудительность. Парень взгляда от написанного не отводит, но в знак признательности за заинтересованность дальше уже продолжает читать и для стажёра: — Хван Хёнджэ, возраст: 46 лет. Был женат и имеет 15-ти летнего сына.   — Так значит он всего таки не одинок! – несказанно и слегка резко радуется Тэн, из-за неожиданности которой Джонни что-то невнятное хрипит и дёргается в сторону. Старший недобро на него смотрит и парень молча все понимает, все же не продолжая подкидывать деревяшек в огонь злости. — Понял, принял, замолчал. – И время покажет на сколько.   — Мистер Хван является владельцем сети банков по всей Корее. На его счету огромные суммы долларов. – Джонни поражают увиденные данные, но он бы предпочитал их и дальше никак не комментировать, продолжая говорит четко и по делу, но Тэн, видимо, так не считает.   — Получается он большая шишка... А он не может немного бедному студенту подарить? Совсем чуть-чуть... молчу. – Читтапон мечтательно лепечет, более точно в информацию пытается вникнуть и уже душераздирающую просьбу почти придумывает для банкира, но так же быстро осекается и от киллерского взгдяда напротив чертыхаясь с ума сходит.   — Уже что-то интересное..., – врач изгибает бровь, для лучшей видимости приближает к лицу только что найденный информационный лист и пытается сориентироваться в ее правдивости. — Ставки?   — Ставлю десяток кофе, что мистер Хван сам у себя ворует..., нет, на то, что он отказался помогать приютам с собаками... о нет.. Господи, неужели он их ел? – Тэн одной мыслью перебивает предыдущую, до правды докопаться пытается, но под конец совсем голос от ужасных предположений повышает, теряясь в своих собственных догадках. Парень не дожидается и выхватывает лист бумаги, пытаясь расфокусированным взглядом прочесть слова, которые успели ввести старшего в лёгкое удивление, его самого же – в недоумение.   — Будешь теперь каждый день мне кофе покупать в течении десяти суток. – Со замысловато кидает, а младшего от своей неудачи трусит, однако найденные данные – стоящие его ежедневных трат. Сокровищем для пирата является найденный золотой сундук, для эксперта же – записанные черным по белому показания, а ещё лучше: прикрепленные фото. У Джонни дыхание не хватает, а сердце действительно чувствуется где-то в пятках, когда потраченное дело больше таким не кажется. А факт небольшой победы над тайцем лишь больше радует своей инклюзивностью. — Мистер Хван лечился в психиатрической больнице, и попадал туда, судя по датам, несколько раз.     — По какой причине? – Тэн незаметно дёргается, когда шатен отбирает с его рук лист бумаги, и даже почти из внимания хитрый оскал пропускает, когда услышанным проникается и, наконец, к работе подключается, внутри испытывая чувство, отдаленно схожее на смертельное предвкушение.   — Это нам предстоит узнать.