Лунная тропа

Соби подмечал всё, что происходит вокруг, пытаясь чётко выстроить в голове логическую цепочку событий, отбрасывая удивление, оно-то уж точно мешало воспринимать ситуацию. Они поднялись на второй этаж, словно отгороженный от первого огромными дубовыми дверями. Он значительно отличался от первого, роскошного, но похожего на безликую мрачноватую залу, будто в музее. Второй этаж был немного мрачнее, но в то же время словно живее. Тут и там по коридору висели картины в старинных рамах, с незнакомыми людьми, все с королевскими регалиями в руках. Только одна картина, прямо у двухстворчатых дверей, немного выделялась из той вереницы. Женщина, в старинном алом платье, рядом с юношей и… Соби обернулся. Да, помимо Сиэля, аловолосый друг-родственник юноши также был на этой картине. — Это твоя мама? Картина в таком старинном стиле. Еще и Грелль, верно запомнил имя? — Тетушка. Мадам Ред, — голос юноши немного потеплел. — Да. Я собственной прекрасной персоной. Художник нам попался великолепный, я даже отсрочил его смерть, хоть мне и попало за это, — мило протянул Грелль. Стефан отворил двери, пуская всех в большую, но очень уютную гостиную. Здесь стояло несколько диванов вокруг стола, а во главе стояло кресло с высокой спинкой, вполоборота к камину, словно сидящий одновременно и участвовал в беседе и был отстранён от всех. Только здесь граф выдохнул, словно с облегчением, немного расслабился, исчезло напряжение в походке. Юноша приглашающим жестом указал на диван, а сам взял со стола коробку конфет, садясь на кресло во главе стола. — Сколько мне их терпеть? — намекая на лишних слуг и незваных гостей на первом этаже спросил граф. — Ее Величество очень просила еще несколько дней. Не беспокойтесь, никто из ваших гостей снизу не был на втором и третьем этажах. Они видят то, что необходимо. — Но слух… — Чушь, — блондин-дворецкий пожал плечами, — да, я слышал, несут чушь будто вы были привязаны к близкому другу, к камердинеру. — Собственно так и было, понял. Тема закрыта. В общем, добро пожаловать в поместье Фантомхайв. Второй этаж в твоем распоряжении, выбери одну из гостевых. Мой кабинет и личные апартаменты на третьем, если что, Миранда всегда на втором этаже, она поможет меня найти. Насчет родителей. Я один. — В смысле? — Соби все еще пытался понять, что вокруг происходит. — В прямом. Я абсолютно дееспособен, работаю и живу один. Я единственный наследник фамилии. — А опекуны? Судя по всему, управлять этой толпой достаточно сложно. Граф скосил взгляд на Стефана. — Я официальный совершеннолетний представитель графа Фантомхайва. На бумаге, конечно. — Эй! А я? Мы же родные почти! А Гробовщик? Ох, смотри, все ему расскажу! Обидимся, как есть, — запричитал Грелль, но тут же отвернулся, приняв обиженный вид. — Дива оскорблена, — мягко произнес Стефан, будто из ниоткуда извлекая бокал с вином, чтобы вручить его Греллю. — Что насчет тебя? — поинтересовался граф. Грелль очень «незаинтересованно» начал подслушивать. Он, конечно, знал правду, но любопытно, что Соби расскажет графу. — Я круглый сирота. Воспитанник приюта. Все что мне известно, мои родители откуда-то из Европы, они попали в аварию на территории Японии. Других родственников не нашлось, я остался там. — Не похож ты на воспитанника приюта. Я общался со многими выходцами оттуда, что-то в тебе отличающееся от них. — Я не вру. — Я такого не говорил. Так, мысли вслух. — Приют был необычный. Ментальные способности проявились у меня достаточно рано, меня перевели в ведомственный приют для детей с похожими талантами. Очень не хотелось вспоминать о прошлом. Но выхода не было, нужно было попытаться наладить хотя бы подобие общения. Он же не зря поддался порыву, сделать все, чтобы понять кто его истинный. Вдруг это шанс? Хотя, увидев этот дом, юношу с другой стороны всё сильнее давили сомнения. — Не надо давить из себя рассказы о прошлом. Сам такое не люблю. По настроению, бывает готов рассказать что-то, а иногда даже вспоминать не хочется. Соби повернулся к графу. Тот перестал смотреть в пустой камин, сложив руки в замок, наблюдал за собравшимися тут. Несколько дней, а изменилось очень многое. Прежде в этом зале всегда был Михаэлис, где-то за его плечом. Рядом стоял стажер на роль дворецкого, а Грелль с Гробовщиком как всегда ухахатывались с очередной идиотской шутки. Теперь плечо ныло от боли. Так же как и рана, со странным именем, которое новый человек в его жизни назвал истинным. Удивительно. Стоит ли эта затея хоть чего-то? Может зря он его сюда привел? Сиэль опустил взгляд на свои руки. Перевел на Агацуму. Блондин, ещё когда они были в бюро, показался ему погасшим, словно окончательно отчаявшимся, но он смог признать, там, в медицинском кабинете, парень смог собрать остатки воли к жизни и сказать, что хочет что-то поменять. Если человек, у которого, кажется, нет никого и в случае проигрыша он потеряет последний ориентир, смог найти в себе силы. То разве он не сможет? Ведь он когда-то так же, потеряв всё, смог победить! — Ну наконец-то, — серьезно сказал Грелль, забросив ногу на ногу, облокотился об спинку дивана, лениво подавая бокал дворецкому чтобы тот долил туда еще вина. — О чем это ты? — юноша внимательно посмотрел на аловолосого. — О, мой дорогой граф, хватит. Наконец-то я вижу нечто похожее на того самого Фантомхайва. Не красиво отыгранную картинку, театрал из вас отличный, а кого-то способного на корню изменить ситуацию. Грелль повернулся в сторону Соби. Так же ухмыляясь, он сделал глоток вина. — Тебя, милашка, я пока не знаю, но уже вижу, похожи вы с графом. Ты первый начал сомневаться, не зря ли сюда явился. А потом и граф слабовольно подумал, не поступил ли он опрометчиво. Я прекрасно порой читаю по лицам. Даже без амулетов, я знаю, что вы скажете, милый граф. Жнец отпил от бокала, не сводя внимательного, слегка насмешливого взгляда от Агацумы. — Пока ты тёмная лошадка. Навскидку скажу, люди с одним именем и судьбы похожие имеют, заметил? Две сироты, попавшие в передряги, в которых одна некая властная персона использовала их способности ради собственной выгоды. Разница только в умении пользоваться положением. Ты не виноват, графа-то жизнь по-своему учила. Не те были времена, не те. Аловолосый захохотал, едва ли не давясь вином. Сиэль, казалось, был готов разорвать болтливого жнеца, взгляд Соби также горел злостью. — Стефан, не могу! Глянь на лица, одинаковые! У обоих на лбу написано «Прекрати нести чушь, ненормальный», а сами готовы меня покусать, что правду на свет выношу. Ну, хватит обижаться. Агацума чихнул, чем вызвал у Грелля еще один приступ хохота и восклицание «правду говорю». Соби еще раз чихнул. — Ты выглядишь как-то не очень. — Все в порядке. Ментальные бои с противниками высокого уровня выматывают. — На простуду похоже, — хмыкнул граф. — Да и вы то не лучше, я еще в машине заметил, что не так. А, ну точно. В Темзу-то двоем прыгали! Октябрь, вода холодная! — Стефан ушел и вернулся с градусниками. *** Доктор не задавал лишних вопросов на тему шрамов, но гордо возвестил, что у графа юбилейная десятая простуда за год. А осмотр Агацумы, ловя недовольные взгляды которого, поеживалась медсестра, затянулся. — Тут анализы сдать надо. Навскидку скажу, скорее всего из-за стресса начались проблемы со здоровьем. Головные боли, проблемы с режимом сна бывают? Что по питанию? Высокий мужчина с военной выправкой листал свои же записи изредка глядя на пациентов. — У всех иногда болит голова, — упрямо сказал Агацума. — Ну-ну, — хмыкнул доктор, — анализы сдать, отоспаться и питаться нормально. Где ваша медицинская карта? — Это так важно? — Они даже врачей недолюбливают одинаково, — с умилением протянул Грелль ткнув Стефана в плечо. Сиэль знал, его семейный доктор никогда не требует ничего лишнего. Если потребовал полную сдачу анализов, то неспроста. Почему это Соби упрямится? Есть что скрывать? — Отойдем на пару слов, — граф кивнул на соседнюю комнату и вышел с блондином. Соби явно был озадачен. — Что со здоровьем? — Все в порядке. Недосып и акклиматизация наверное… — Послушай. Если есть какие-то проблемы, говори. Если считаешь, что это как-то повлияет на наше общение, полная глупость, у меня астма и несколько ужасных аллергий, врачей терпеть не могу, но прекрасно знаю — лучше лечить сразу, пока не превратилось в проблему. Агацума облокотился о стену. Граф был похож на обеспокоенного друга, он вел себя словно… Пока подобрать не получалось сравнения. — Не знаю, кроме недосыпов и проблем с головными болями не было ничего, но последнее — последствие ментальных схваток. — Когда у врача последний раз был? — Давно. Потом избегал. Некоторые раны нельзя показывать медикам, справляться приходилось самому, чтобы не было лишних расспросов с привлечением властей, откуда. — Понял. Моему врачу можно доверять, он никому не докладывает. *** Агацуме вечером стало совсем плохо. Он слег с высокой температурой, в отличие от графа, ему повезло, его состояние здоровья было не таким плачевным и простуду удалось убить в самом зародыше, остался только насморк, но и тот через пару дней должен был пройти. — Это кризис. Пик заболевания, не удалось купировать сразу все симптомы. К утру станет легче, я назначил две капельницы, знаю, уход у вас отменный. Пишите-звоните в любое время, — уходя, сказал доктор. Граф выслушал доклад. Доктор ушел. Теперь надо было решить что делать дальше. Нет, лечить понятное дело. Но… Юноше вспомнилось, как однажды мальчик из приюта, в котором проводилось расследование, самый стойкий, даже полиция не выбила информацию по делу, умудрился заболеть и пришлось ему помочь. Волей судьбы, не больше. Тогда, среди ночи, когда тот проснулся, перепуганный заболевший и увидел рядом с собой графа и Мейлин, которые попросту присматривали за ним, не больше, он, сцепив зубы, признался, что никогда с ним рядом не было никого, когда он болел. Детей из приюта селили в отдельное крыло детской больницы, родители «домашних» детей были против таких соседей. Пробраться друзьям туда невозможно, медсестры-врачи относились халатно, в общем заболевшие часто и на помощь позвать не могли, терпели болезнь в одиночестве. Сиэль отлично знал, что такое одиночество. Порой любимый, преданный друг, но в минуты болезни — жестокая, беспощадная тварь. У него хотя бы воспоминания были о любимой тёте, что помогала в детстве, да Мейлин вместе с Михаэлисом от него не отходили. Бестолковые, но рядом были. А здесь… Граф толкнул дверь гостевой. Совсем тихо спросил, спит ли Соби, тот слегка приоткрыл глаза. — Хочешь, с тобой побуду? По опыту знаю, болеть одному так себе занятие. Из-за высокой температуры тихий голос юноши казался галлюцинацией. Только прикосновение прохладной руки помогло немного прийти в себя, очертив границы яви и сна. — Так приятно. — Ты горишь. Надеюсь жар спадет, ты как печка, — коснувшись лба, пробормотал граф. Агацума даже улыбнулся, благословенная прохлада, как же хорошо. Сиэль слегка склонив голову с сожалением смотрел на молодого парня. Мимолетная улыбка совершенно изменила лицо, на пару мгновение граф будто бы увидел другого человека, но кто этот незнакомец он также не знал. — Я заметил, когда болеешь, нельзя быть в полном одиночестве. Тишина на уши начинает давить, громкие звуки раздражают, нужно что-то тихое, баюкающее, но ни в коем случае не оставаться одному. Знаю, включу тебе один старый фильм. Соби молчал, прикрыв глаза, слушал как осторожно граф кладет что-то на прикроватную тумбу, начинает тихо играть вступительная песня, а юноша садится рядом, не убирая рук от его лба. — Когда я встревал во что-то, понимал, долго в себя приходить буду, включал глупые медицинские сериалы. Тихо. Засыпал-просыпался, мне снилось что меня так же кто-то спасает, спорит. Полнейшая белиберда. Как же все глупо. Найти истинного и тут же стать обузой. У меня всегда был талант попадать в идиотские ситуации, даже если делаю все правильно. Под конец парень заговорил совсем тихо. Кажется, температура заставила его развязать язык, а может, он просто бредил. Сиэль пока не понимал, правду ли он услышал, но в том что Соби был так же одинок, как и он сам — уверен. — Спи, я никуда не уйду, — пообещал юноша устраиваясь в кресле у больного. *** Утром Соби стало легче. Доктор же неожиданно сказал и графу сдать анализ крови, так что последний, смирившись, поехал в клинику, благо она была неподалеку. Агацума явно был недоволен анализом на биохимию. Вид шприца для забора крови с вены не внушал ему никакого доверия. Сиэль отметил недовольный взгляд. Протянул руку дворецкому, тот вручил ему шоколадку. — Возьми. Мы же кровь сдавали, так себе утешительный приз, но хоть что-то, — юноша разделил плитку, отдавая половинку Агацуме. — Спасибо. Не буду. — Надо. Сладкое не любишь? — Очень люблю. Но не сейчас. К дворецкому подошла медсестра и увела того за собой, сказав, что ей необходима помощь в заполнении карты. Сиэль, даже чувствуя мерзкую боль в горле, всё равно не сдавался, как обычно поглощая шоколад при любой удобной возможности. — Я видел, что ты шприцов боишься. Почему? — А ты врачей. Что не так? Сиэль предостерегающе глянул на парня. Вспомнил его плачевный вид вечером, когда тот метался в жару и бреду. Было понятно, это из тех разговоров, когда ему придется идти на уступки. — Когда я был совсем ребенком, я часто болел. Очень часто. Откровенно говоря, большинство моих детских воспоминаний связаны с тем, что я болею, возле меня сидит тётя и то оказывает помощь, то ворчит, то книги читает. Она была врачом. Ни на шаг от меня не отходила. Теперь, — граф откусил еще кусочек, — вижу фонендоскоп, меня начинают осматривать и всё. Мало того что терпеть не могу, когда меня посторонние касаются, так еще и каждый раз вспоминаю о мадам. Она была очень близким для меня человеком. — В процессе моего обучения были использованы экспериментальные препараты. У некоторых из них были ужасные последствия. Нас никто не заставлял, это было вроде общепринятого правила, пришел на укол, несколько минут агонии, получи шоколадку и до вечера свободен от тренировок. Когда из группы в количестве двенадцати учеников осталось четверо, уколы прекратили. Сиэль выдохнул. Оторопь брала даже его, видевшего очень много и попадавшего в разной степени кошмарности передряги, все равно часто поражала человеческая жестокость. А спокойный, отрешенный тон Агацумы, который говорил об этом, как будто ничего не случилось, словно подчеркивал кошмар ситуации. Убитые, замученные дети — всего лишь строки в чьем-то отчете. Блондин всю ночь мучился. То просыпался, с тревогой глядя по сторонам, будто боялся что граф пропал. То засыпал, словно терял сознание, быстро, но увы, недолго. Сейчас выглядел окончательно измотанным, но в машине несколько раз посмотрел на него, словно решаясь что-то сказать. Нечто важное. Ночь прошла удивительно. Граф сам не понял, как из простого желания побыть рядом во имя поддержки, он в итоге помогал больному как медсестра. А потом уснул, прямо в кресле под диалоги глупейшего сериала о медицине. Он действительно убаюкивал — Спасибо что пришел ночью. Мне… — Брось. Сам не знаю что нашло. Главное, температура прошла. Соби достал из кармана вибрирующий телефон. Сеймей атаковал его сообщениями и звонками с утра, требовал явится в отель, якобы пропал один человек из группы, а сам Аояги-старший хотел заставить Агацуму заняться восстановлением пропавших документов. В который раз, слуги-знакомые графа удивляли. Как можно было настолько избирательно видоизменить в памяти человека события? Словно гипноз. Конечно нужно было выяснить, что там с Рицкой, но с другой стороны, Сеймей голову бы отдал на отсечение, глаза бы вырвал каждому, кто на младшего брата косо глянет, заботился он о нём буквально как о хрустале. — Хочешь я отправлю куда подальше? — Нельзя пока обрывать общение, но от тайм-аута я бы не отказался. Там в заложниках один человек, — Агацума вздохнул, — нет, скорее этот человек перед выбором. Нужно знать, что он выбрал, чтобы понимать, стал ли он на другую сторону. Но говорить, что со мной тоже нельзя, это ему очень помешает. Несмотря на запутанность граф понял что необходимо. На удачу, мимо шел доктор и граф весьма вежливо попросил его о помощи. Чарльз кивнул, ему было не сложно, а покричать на кого-то командным голосом и вовсе любимое со времен армии дело. — Слушаю. В трубке кто-то начал речь на японском. — Частная клиника святого Августа, заведующий пульмонологического отделения Ройсон, будьте добры повежливей и на английском. Речь на японском прервалась. Затем кто-то опять начал допрос. — Послушайте меня внимательно, молодой человек. Да, пациент с этим именем значится у меня в отделении. Был госпитализирован вчера вечером, в тяжелом состоянии каретой скорой помощи. Учитывая то, что он без сознания, я, как заведующий, несу за него ответственность. Вы родственник? Доктор оторвал смартфон от уха. — Прошу прощения, граф, — тихо сказал мужчина. — Слушать сюда внимательно и не перебивать, еще одна фраза, тон, подобный этому и вы пойдете под суд за оскорбления и угрозы, всю жизнь у меня на территории будете дворником работать. Пугать меня не надо, пуганный. Дальше, если вы не родственник или не официальный представитель, у вас нет документов о недееспособности пациента, то разглашать вам медицинскую тайну не имею права. Дальше, еще одно слово о каких-то покровителях, обещаю немедленную депортацию от своих. Посещения невозможны до тех пор, пока пациент не придёт в себя и лично не даст на это письменное согласие. И мой вам совет, научитесь общаться, не все имеют навык понимать необразованных юнцов. Доктор отключился и протянул смартфон Агацуме. Бывший военный даже улыбаться начал, забавная ситуация, давно на него никто не позволял себе кричать. — Это ещё что за командир из детского сада? Эти крики, угрозы, мальчику бы курс успокоительных, зря надрывается, я боялся не рассмеятся. Хотя. Дворником бы не взял, у меня приличная больница, а не что попало. — Вы как обычно, доктор, — хмыкнул граф. — Ох, да что мне эти крики. Наслушался в своё время, буйных пациентов у меня хватало. Взять хотя бы вас, граф. Неделю просил приехать в отделение, нет же, отнекивался, пока в тяжелом состоянии без сознания не привезли. А тут, — мужчина отмахнулся, — кстати экспресс-тесты готовы. Остальное дворецкому пришлю. Пока ничего серьёзного, но отдых и ещё раз отдых. Прежде всего моральный. Диету и препараты начну готовить после того, как узнаю полную картину. А теперь домой. У вас парк такой чудный, выходите на улицу как погода позволять будет. *** Стефан захлопнул дверь за обоими пациентами. Сел за руль. Машина тронулась. — На самом деле доктор Ройнс удивительный. Один в своем роде можно сказать. В прошлом он военный, мало дворян, которые действительно участвуют в военных действиях, но он умудрился отличится в рядах миротворцев. Забавная была история. Его чуть не посадили за подделанные документы, ведь с его титулом его бы не взяли на службу рядовым и тем более не отправили в горячую точку. Но в то же время его заслуги и рвение впечатляли. На совете долго не знали с чего начать, ругать или хвалить. Вроде и проступок, но ради благородной цели. Да и не пострадал никто. — Проступок ради благородной цели? Интересно. Я считаю это приемлемым вариантом, если законного пути для решения нет. — Ну, — граф пожал плечами, припоминая свои методы добычи информации и в то же время следование букве закона, — Всегда есть вариант изменить закон. Один случай уже попытка задуматься о правках в правиле, два — обязательно необходимо дополнять. — Всего не учесть. — Но большинство — вполне реально, — хмыкнул Сиэль. — Так что же решили с доктором? Граф кажется отвлекся от изначальной нити беседы. Затем хмыкнул, вспоминая какое он сам принимал участвие в этом деле. — Ну, разумеется он получил общественное осуждение. И скромную награду в виде должности в лучшей клиники Лондона. Он всем доволен. Часто помогает военным, занимается благотворительностью и паралелльно принимает особых пациентов, не задавая лишних вопросов и не разглашая многих нюансов. Граф устроился у окна поудобнее. Ехать придётся около часа, много времени, чтобы подремать. Соби неожиданно радовал своей ненавязчивостью и в то же время пониманием. Он умел задавать правильные вопросы, а еще за этот короткий промежуток времени граф понял, все-таки есть у него с этим человеком общие черты. Живешь так, сто с лишним лет и судьба умудряется тебя удивить. Истинное имя. Боец. Юноша наблюдал за проносящимися в окне улицами. Лондон совсем другой. Новая его часть и вовсе будто не Англия. Может быть он сам принадлежит другому, викторианскому Лондону, так же как и пропавший Себастьян? Прошли те времена, когда они были единым механизмом, хозяином и верным слугой. Куда делся граф Фантомхайв? Когда великолепие Сторожевого Пса Ее Величества стало всего лишь старинной городской легендой? Что осталось? — Тормози, — приказал граф, когда они проезжали дворцовую площадь. Ведомый неестественной тоской, желанием доказать что-то себе, он направился к воротам. Стефан и Соби поспешили за ним. Стражники как обычно стояли безмолвно. Это та самая, любимая тайная резиденция Ее Величества, не тот музей для туристов. — Ваша Светлость, мы рады вас видеть, — в считанные минуты из поместья вышел камердинер. За ним стояло несколько слуг и стражники расступились увидев старинное кольцо на юноше. Нет. Все как прежде. Он все тот же Пес, он все тот же… Граф вошел в здание. Люди смотрели на него с недоумением от неожиданного визита, но страхом и уважением. Мгновение и даже дворяне склонили голову, отдавая дань уважению. — Я пришел сказать, что вы работаете ужасно. Я даю вам один шанс и берусь за дело сам. Пощады не будет. Что имел в виду граф? От его тона по коже бежали мурашки, он явно был зол. — Мне передать о вашем визите Ее Величеству? Какова его цель, Ваша Светлость? Граф ухмыльнулся, презрительно глядя на дворянина, который подошел к нему с таким негодованием — трудно передать. Мужчина сцепил зубы. Наглый сопляк! — Разумеется, барон. Передайте мои наилучшие пожеланиям от верного друга короны и предупредите, что в Англии, кажется, завелись крысы. — А может скажете лично? Теперь склонились все, так низко что сомнений не оставалось кто перед ними. Королева спускалась по небольшой лестнице любимого тайного поместья. Оно было у всех на виду, в центре старого Лондона, но никто не подозревал, кто в этом неприметном старинном доме. Соби поступил как и все. Он видел что происходит вокруг, граф внушал окружающим настоящий трепет. Невысокий юноша в синем костюме. Несколько слуг, аристократов и королева, усталая женщина с цепким взглядом в твидовом костюме. — Вы почтили меня честью вас видеть. — Так же как и вы меня. Увы, я должна уехать. Но, граф скажите откровенно, кошки справятся с крысами? Юноша церемонно поцеловал руку женщины в кружевной перчатке. Королева внимательно оценивала каждый жест юноши. Слегка улыбнувшись, синеглазый коснулся своего фамильного кольца. — Если кошки не справятся, пес всегда рядом. Женщина ответила более спокойной улыбкой. Если он пообещал, то поможет. — Я рада, что у короны есть такой помощник. У вас всё в порядке? — Разумеется, Ваше Величество. Я заехал всего на минуту, поддавшись порыву. Мне больно смотреть на то, что многие забывают о том, кто они и чем должны заниматься. Берегите себя, Ваше Величество. Женщина со злостью посмотрела на дворян и слуг. Если бы силой ненависти можно было убивать, Фантомхайв бы уже лежал зверски растерзанный на деревянном полу. — Я доверяю себя вам. Благодарю за такой душевный порыв. — О, если так, то я уверен — у вас все будет в порядке. Удачного дня, Ваше Величество. — Желаю вам того же, граф. Граф еще раз поцеловал руку королевы и пошел на выход. Дверь за гостями закрылась. — Я вас уничтожу! О чём он предупредил? — рявкнула королева, так что даже за дверью было слышно. Юноша вдохнул воздух полной грудью. Тревоги и печали отступили. Вот уж полная глупость, как он смел только думать, что времена Пса прошли и граф Фантомхайв уже не тот. Соби, бледный, удивлённого взгляда с него не сводил. Парень улыбнулся. — Это сиюминутное желание довести всех до зубного скрежета вперемешку с восхищением или перманентное? — неожиданно поинтересовался Агацума, которого увиденное даже повеселило. — Скажем так, у меня такого желания не было. Я просто хотел увидеть старых знакомых. А их реакция на мои визиты, увы, постоянно примерно такая. — У меня, конечно, нет таких знакомых, но и многие из моего окружения на меня реагируют так же, — признал блондин. Граф, склонив голову, внимательно рассматривал Соби. Боец не понял, что же хочет увидеть граф, но в какой-то момент юноша явно принял решение. Сиэль понял. Все эти дрязги, склоки и глупости, связанные с Михаэлисом, почти столкнули его с веры в себя и в свои силы. Все усилия во имя начала подобия этих отношений, все уступки, все… Тщетно и в итоге едва его не погубило. Если он будет думать о случившемся, то утонет в боли и обиде, как полный идиот. Судьба определенно дала ему шанс. Вот только граф прекрасно знал, что не она управляет его жизнью. Судьба всего лишь предлагает, а он выбирает как поступить. Он даст шанс Агацуме. Они действительно похожи и имя «преданный» значит куда больше, чем кажется на первый взгляд. Их обоих предали. Но они могут стать верными друг другу, а все остальное мелочи. — Единственное, что нельзя простить… — Измена, — Соби словно читал мысли. Граф слегка улыбнулся. Идеально. А все остальное — со временем.