Лунная тропа

Нелюбимый. Боец. Истинный. Сеймей ошарашил своего брата, когда привел в небольшое кафе, в углу которого за столом сидел высокий брюнет, нервно поглядывающий на планшет. Он был в форме какой-то английской школы, судя по всему волновался и так же был растерян. Общение не налаживалось. Все трое сидели за столом в молчании. Рицка не выдержал, сказал сразу — у него есть Соби и имя ничего не значит. Брат тихо напомнил, что с Агацумой в последнее время не ладится и в этом нет ничьей вины. Он просто друг. Союзник. Но не истинный. Рицка отнекивался, отмахивался и тогда его Боец, подняв голову, со вздохом сказал, что никого ни к чему не принуждает и в конце концов просто был рад повидать товарища по несчастью, владельца такого неудачливого имени. Это больно ударило по чему-то внутри. Брат ушел, они остались наедине, немного поговорив о неприятностях, связанных с именем, и Рицка с ужасом понял — незнакомец не такой уж и чужой. Понятно, они будут долго привыкать друг к другу, но они словно… На одной волне. Да и не требовал никто ничего, просто поддерживать связь. Рицка разрывался. Оставить Соби. Он же… Не заслужил предательства. Аояги-младший позвонил ему, но блондин опять не брал трубку, а когда взял то вроде был спокоен. Словно ждал этого. Будто всё равно. Хотелось биться головой об стену от такого поведения, человек, что был таким близким, отпустил его даже не зная к кому, просто выслушав сбивчивую речь. От груза избавился что ли, вздохнул с облегчением! А потом та ситуация с ограблением брата на набережной. Он настолько испугался, что опять потеряет Сеймея, попросту даже не подумав, куда мог пропасть Соби и жив ли вообще. Тех, кто напал на брата не нашли — испарились, ни одного свидетеля. После, они начали искать Соби и… Больница святого Августа. Пульмонология. Да что случится-то за два дня могло? Опять куда-то Агацума ввязался, опять соврал, когда сказал, что всё хорошо! — За брата волнуешься или за бывшего адаптивного Бойца? Вы его так и не нашли, — высокий старшеклассник наконец решил вытащить свою Жертву из пучины невеселых дум. Рицка вздохнул и тут же, озарённый идеей, в упор уставился на своего Бойца. — Ты Лондон знаешь? — Моя семья тут два века живет и мы потомственные дворяне. Немного знаю, — хмыкнул брюнет. — Отлично! Ты знаешь что-то про больницу святого Августа? — Да. Там лучшие доктора. Заведение достаточно закрытое, но наш семейный врач мисисс Гарденс там работает. — Можешь помочь? Феликс хмыкнул. Любопытно как его Жертва, простой ученик из Японии мог быть связан, нет, не так, знал о этой клинике. Хотя, нужно учитывать, что Сеймей связан с какой-то тайной организацией. Ситуация была запутанная, но в одном Феликс был уверен — своего истинного он будет беречь и оберегать. Судя по всему, у них есть все шансы на общее будущее. *** Казалось бы, всё проще некуда. Жизнь под одной крышей должна в теории сближать, но на практике… Граф высовываться из кабинета боялся, так как понятия не имел, что делать с гостем. Придумают же такое — истинное имя, предназначение. Нет, если взять за аксиому, что подобное существует и учесть, что в принципе он к постороннему человеку отнесся достаточно благосклонно почти сразу, то всё шло неплохо. Теперь-то что делать? Агацума шел на поправку, последние три дня, правда, почти всё время спал из-за лекарств, но сегодня на завтраке выглядел гораздо лучше. Как начать общаться с ним? — Ох, ну вот нельзя что ли открыть рот и сказать: «Грелль, помоги, я не знаю как разговор начать, если дело не о деньгах или убийствах», — протянул Сатклифф, стараясь не смеяться с озадаченного лица графа. — Это что за бред? Уходи. Я работаю. — Да? И много уже сделали? Папочка с документами как была закрыта, так и осталась, а одну бумажонку что в руке, можно и за две минуты изучить. — Сатклифф! Всё, надоел, я звоню Гробовщик, говорю, что ты опять… Аловолосый пожал плечами. — Хочешь расскажу, как мы общаться начали? Граф отложил телефон. Он, да и все остальные искренне недоумевали, когда лет тридцать назад заметили нечто новое в поведении Гробовщика. Не очередной сумасшедший закидон, а… Хотя с какой-то стороны эту выходку можно отнести к разряду «самые неадекватные решения Легендарного жнеца». И это новое — отношения с Греллем. Причем Гробовщик дал об этом понять своеобразным способом. В очередной раз, когда Сатклифф и Легендарный гостили у графа, Грелль как обычно доставал Михаэлиса, на что дворецкий решил ответить, как обычно, хорошей трепкой. Это была уже традиция, Грелль достает Себастьяна, оба обмениваются парой серьезных ударов и на некоторое время воцаряется мир. В этот же раз Себастьян умудрился буркнуть что-то в духе «красная шлюха» и почти отсечь приличную прядь волос Грелля. Каково же было удивление присутствующих, когда Легендарный молча усадил злого, едва ли не скрипящего зубами от обиды Сатклиффа на свое место и прижал демона косой к стене, попутно так хорошо ранив, что даже граф испугался. Тогда же он и пригрозил, нет, не так, поставил всех в известность, что если с головы Грелля хоть волос упадет или в его сторону какая-то брань прозвучит, то лучше бы не видеть того, что он сделает. Потом он сел возле Сатклиффа, в гробовом молчании обняв того за талию, давая понять что за отношения у них двоих. Кое-как спустя пару минут удалось сделать вид, что ничего не было, вот только Грелль в тот вечер почти всё время молчал и будто бы сам не верил в то что случилось. — Ну… — осторожно начал граф. — А ну выйди, Стефан, тут откровения начнутся, — фыркнул Грелль. Молодой жнец с надеждой посмотрел на графа, но тот отправил его проверить, всё ли в порядке у главы безопасности. Стефан недовольно подчинился, ему было очень интересно послушать Грелля. — В общем, я, конечно, гений воплощения эротических фантазий, прелесть, чудо-жнец и мечта любого нормального мужчины, вот только на этом мои способности, всё. Скажем так, понятия не имею как эти самые отношения строить. Ну, дальше пары свиданий. Да и не везло мне особо, — Грелль вздохнул, трудно было признаваться. Граф отложил документ и, опершись локтями об стол, внимательно слушал жнеца, который открывался перед ним с новой стороны. — Не скажу что я в этом не виноват. Просто… Не было того, кто бы показал, как это. Отношения. Да и мне казалось, эта чепуха мне не нужна, мне и так живется неплохо. А потом меня Гробби попросил с одним дельцем помочь, мы попали в западню. Из ловушки выбрались, силы кос хватило, но всё равно ночь просидели вместе. И это самая лучшая ночь, потому что я ни с кем и никогда столько времени болтая в обоюдное удовольствие не проводил. Просто говорили. Много общего сумасшедшего у нас оказалось. А утром я понял, мне так спокойно и хорошо, больше и не надо ничего. Я узнал, что он музыку любит, как оказалось даже на клавесине играл, много чего другого. Утром, когда мы разошлись, я понял, что вот такие разговоры всю пустоту внутри могут заполнить. Так больно стало, что возможно этого не повторится. А он, — жнец закрыл глаза, улыбаясь воспоминанию, — на следующий день меня к себе позвал и попросил остаться. Насовсем. Если все сложится. Правда, гадина угрюмая с кучей правил, папочка — иначе не назовешь, отучает меня курить! Но я не злюсь. Так, бесит немного. — Ты ведешь к тому, что неважно о чём и как, но мне надо с ним говорить? Грелль кивнул с одобрением. — А то! Даже если глупость полная, если он тебе подходит, вы поймёте друг друга. *** Доктор Ройнс сразу понял, что не особо любящая его Грейс Гарденс не просто так подсела к нему в кафетерии, мило поинтересовавшись, не против ли он такого соседства. Спустя несколько минут к ним присоединился старшеклассник и ученик средней школы, один из них — кажется пациент Гарденс, второй точно был неместным. — Кажется я вас знаю, молодой человек, Феликс Морган, сын барона Моргана, верно? — Да, знаете моего отца? — старшеклассник был доволен, заведующий пульмонологии мог расколоться, понимая, что перед ним сын уважаемого человека. — Ну, не то чтобы близко, — припоминая, что Томас Морган тот еще скользкий тип, сказал мужчина. — Понятно. — Всё хорошо? Никогда прежде не видел никого из вашей семьи в клинике. Морган вздохнул. Нужно было идти ва-банк. Выяснить у персонала отделения Ройнса, есть ли в пульмонологии человек, которого искал Рицка, оказалось невозможным. — Так сложилось. Откровенно говоря, мне нужна ваша помощь. По слухам, в вашем отделении находится один важный для меня и моей семьи человек. — Вот как? И кто же это? — Агацума Соби. Поверьте, мне очень нужно его найти, мои родители будут очень благодарны за любую информацию. — Понятия… — Вы лжёте. Мой брат звонил ему и по телефону сказали, что Соби находится здесь, — перебил Рицка. — Да уж. Манер никаких. Старший кричит в трубку, младший перебивает, — хмуро ответил немолодой мужчина, игнорируя взгляд сына барона. Казалось его интересует только салат на тарелке. — Так что же, вы поможете моей семье? — Знаете, я не люблю смешивать наши дворянские обязанности с моей клятвой Гиппократу. Как доктор, я не имею никакого права разглашать медицинскую тайну, больше того… — И что же важнее, старинные традиции взаимопомощи, принятые во дворянства, или ваша работа в клинике? А что если одно будет зависеть от другого? — Морган прервал речь мужчины, понимая, тот пытается уйти от ответа. — Угрожаете? Вам стоит взять пару уроков у более талантливых молодых людей, — доктор хмыкнул, сдерживая желание отчитать щенка напротив. — Вы не понимаете, возможно, Соби нужна помощь. Он мой друг, я не могу остаться в стороне, — теперь и Рицка попытался надавить на врача, игнорируя умоляющие взгляды семейного врача Феликса. Женщина уже жалела, что поддалась на уговоры Моргана и его нового знакомого. Ройнс терпеть не может вмешательства в свою работу. — Возможно нужна материальная помощь? Я готов… — Не пытайтесь купить информацию. Грейс, я был о тебе лучшего мнения. Ты ещё в мое отделение шпионов со своего отправь, то-то я посмеюсь. Наша задача лечить, а не заниматься интригами. Ройнс встал из-за стола, беря в руки поднос с недоеденной едой. Было ясно, поесть ему не дадут. — Это ваше последнее слово? В кафетерий вошел высокий молодой мужчина в ливрее дворецкого. Ройнс, увидев его, улыбнулся, он был рад гостю. — Да. Последнее. И хватит пытаться на меня давить. Ройнс ушел вместе с дворецким. Сын барона раздраженно фыркнул. Рицка тяжело вздохнул. Операция провалена. — Не советую с ним ругаться. Он не просто доктор, у него есть особые пациенты. Не знаю кто его покровитель, кто-то влиятельный, чуть ли не с королевской семьи. Ройнс благодаря ему на особом положении, может не только вам, но и главному врачу дерзить. Всё таки ситуация странная. У этого вашего Соби нет влиятельных знакомых? Сын барона посмотрел на Рицку. Тот развел руками. — Откуда? Он художник, студент Токийского университета, сирота. — Тогда еще страннее. Ройнс бы не взял пациента с улицы, разве что ради спасения жизни, он способен на благотворительность. Но тогда бы он пустил вас к нему, узнав, что у пациента есть близкие. — Ладно. Я скажу отцу насчет Ройнса, посмотрим, кого он там лечит и как быстро прибежит к нам с полным отчетом насчет Агацумы. Не волнуйся, Рицка, мы все выясним, — утешающе сказал Феликс. Семейный врач покачала головой. В успех мероприятия она не верила. *** Граф постучал в гостевую Агацумы. В ответ тишина. Ещё раз постучал — та же реакция. Слуги говорили, гость у себя и с утра не выходил. Юноша вздохнул, толкнул дверь и увидел художника с альбомом в руке. Граф кашлянул. Блондин внимательно что-то высматривал на листе, совершенно не реагируя на внешние раздражители. Юноша хмыкнул и подошел к креслу, кашлянув еще громче. Бесполезно. Пришлось положить руку на край альбома и только тогда блондин, подняв голову, сфокусировал взгляд на госте. — Доброе утро, — рассеянно произнес Агацума. — Мы на завтраке виделись — Да? Прошу прощения. Весь день не могу понять, что не так. Покоя не даёт, не могу вспомнить где видел и закончить эскиз. — Покажешь? Агацума с сомнением протянул графу альбом. Тот несколько секунд пристально изучал эскиз и вернул его художнику. — Я знаю, где это. Третья гостевая, тетушкина любимая, это она выбирала этот орнамент для края зеркала. Идём. Соби пошел за юношей, тот очень быстро привел его на место, показывая на искомое. Агацума выдохнул. Он-то уже боялся, что память сыграла злую шутку и на самом деле он ничего подобного не видел в реальной жизни. Порой с ним такое случалось, а после он на несколько дней терял покой, потому что не мог оставить рисунок незаконченным или без окончательно продуманной концепции, это не давало даже спать. — Пару минут, я доделаю эскиз. Это точно болезнь, не могу успокоиться, пока не буду знать, хотя бы примерно, окончательный вариант работы. — Мне всегда казалось, что художник одна из тех профессий, когда всё строится на эмоциональном порыве. Так и знал, сначала эмоциональный порыв, потом шлифовка и упорная работа, — граф, кажется, не был удивлен. Соби доделал эскиз и закрыл альбом. На душе стало легче. Граф сидел на софе, терпеливо ожидая, когда парень закончит. — С музыкой так же? Граф пожал плечами. — Если судить по времени, проведённом за скрипкой, я не особо талантлив. Так, крепкий средний уровень, для себя играю редко и в основном импровизации. Порой мне кажется — нет никакого таланта, есть только труд и ещё раз труд. Так с любым делом. — Никогда об этом не думал. Да, работать приходится много, но это помогает увидеть что-то новое в казалось бы обыденных вещах. Так что наверное цена приемлема. — Ты наверное сильный Боец. Агацума не скрывая изумления посмотрел на графа. Сиэль пустился в обьяснения: — Ну, рассуждаю логически. Я видел твой эскиз, ты рисовал по памяти, а вышло как с натуры. Это говорит о сильно развитой памяти и умении воплощать образы, даже увиденные мельком. Система, насколько я знаю, ментальное поле битвы, а там такие качества наверняка ценятся. Соби неопределенно пожал плечами, кивнул, запутавшись в своих же жестах. Граф был прав насчет образов и прочего. Его размышления — абсолютно верные, зная ничтожное количество информации он отлично выстраивал логические цепочки, не пытаясь получить все на блюдечке как многие новички, взять того же Рицку. — Абсолютно верно. Я даже не ожидал, что поймешь так быстро. Я бы не сказал, что я сильный Боец, скорее у меня был особый курс подготовки, но твои размышления попали в точку. — А ты рисовал до того, как проявились твои способности? — Да сколько помню себя, всё время рисовал. — Тогда, возможно, у тебя была какая-то особая предрасположенность. Кстати, погода сегодня хорошая. Хочешь, выйдем на территорию поместья, как раз все лишние люди уехали? Только если самочувствие нормальное. — Мне кажется, я почти не болен. А на улицу было бы отлично, — осторожно сказал блондин. *** Два с половиной часа пролетели как минута. Граф сам не заметил, как на улице начало смеркаться, а ведь казалось они только вышли из поместья. Сначала было сложно, тем было маловато, кроме творческих, но потом… Они заговорили о Гитлере, Соби сказал, что удовлетвори он свои амбиции художника, возможно, и не было бы одного деспота, затем плавно перешли на университетскую историю Агацумы, приведённую в пример, об одногруппнике, попавшем в психиатрическую больницу из-за отчисления и отмены выставки. Сиэль впервые улыбнулся, услышав, что одногруппник художника умудрился еще и угрозы выдавать как шаблонный злодей из дешевого фильма. Соби в ответ на улыбку от удивления врезался в живую изгородь, в светлые мягкие волосы тут же впилось несколько мерзопакостных веток и листьев, которые сам художник естественно вытащить даже при большом желании не смог бы. Граф начал смеяться вовсю с озадаченного вида парня, снял перчатки и осторожно вытащил маленькие ветки и листья, пришлось ради этого усадить художника в беседку и став на колени на скамью приняться за работу. Ещё одно открытие этого вечера. Соби оказался адекватным. В том плане, что на его фоне Михаэлис просто похотливая гадина с кучей ухмылок, если бы граф когда-то перед ним стал на колени в беседке, то наверное еще долго получал глумливые шпильки и каверзные замечания в свой адрес. А вот Соби, наоборот, сам как будто бы почувствовал себя немного не по себе за свою неуклюжесть и больше того, умудрился не касаться графа, заметив, что тому не нравится, когда его трогают, даже случайно. — Это немного странно. — Что именно? — граф сидел напротив, удивляясь насколько ему сейчас спокойно. Рациональная часть кричала, не может быть все так хорошо, после измены Михаэлиса юноша видел во всем подвох, но сейчас интуиция словно спала. Ему было очень спокойно. — Я бы никогда не поверил, скажи мне кто-то, что мое будущее сложится так. Еще тогда, в бюро, я злился на себя, что вмешался. Ненавижу, когда вмешиваются в мои дела и сам так не поступаю. А теперь всё становится на свои места. Сиэль не понимал, к чему ведёт парень. — Всё просто. Боец и Жертва действительно связаны. Иногда чувствуют друг друга на расстоянии. Все логично, я появился на набережной, потому что тебе была нужна помощь. Ты появился, когда мне была нужна твоя. — Совпадение. — Да? Если встречу на набережной я мог бы посчитать таковой, то вторую, — Соби слегка улыбнулся, — хорошо, поступим иначе, как ты понял куда идти и что нужна помощь? Следил? Граф сложив руки положил на них голову. Да, тот порыв иначе как чем-то подобным и не обьяснить. Даже Стефан и Миранда смотрели на него с недоумением. — Глупость. Согласен, тут возможно интуиция. Да и имя, откуда оно на нас взялось. Не магия же, я бы сразу понял. — Магия? Граф отвел взгляд. Рано для разговоров на эту тему. Соби сделал вид, что забыл об этом моменте, но на самом деле отложил это на потом. Сейчас было важнее просто нормально общаться. — Я приказал сделать всё возможное, чтобы ты чувствовал себя как дома. Ты всем доволен? — Сейчас абсолютно. Я понимаю особенности моего положения и что я по сути груз, но я работаю над тем чтобы это изменить. Я очень рад, что мы наконец смогли пообщаться. Даже не ожидал. Говорят Жертвы и Бойцы очень похожи. Не внешне, нет, — засмеялся парень, видя сарказм во взгляде юноши. Как минимум ростом они противоположности. — Если мы действительно похожи, то мне даже страшно представить, что у тебя в прошлом, — неожиданно серьезно сказал граф. — Мне очень приятно думать, о том что будет в моем будущем. В любом случае, я просто рад, что не один. Даже если я не придусь ко двору, я счастлив, что моя Жертва существует. А то, что это такой человек, — Соби улыбнулся, — нет, я вспоминаю лица аристократов. Мне до сих пор кажется — съели бы, дай возможность. Это же прекрасно. Я уверен, если получится узнать тебя получше, я еще много раз приятно удивлюсь. Сиэль ошарашенно посмотрел на Агацуму. Отвел взгляд, чувствуя смущение. Это не было флиртом. Искренность обезоруживала, вышибала землю из-под ног. Соби только начал приходить в себя, ему было очень сложно принять перемены вокруг себя. Предательство, покушение на жизнь. И он действительно открылся, пусть и ненадолго, наедине с ним, просто и честно говоря, что счастлив только тому, что есть тот кто, возможно, будет рядом. На подобное нужно столько силы воли, граф закрыв глаза, даже представить не мог, насколько это трудно. Ему за столько лет не удалось. А может не получилось потому что рядом был кто-то не тот? Дело в этом? Агацума уже ожидал, что его заклеймят идиотом или извращенцем, но граф повел себя немного неожиданно. Он, опустив глаза на стол, замолчал. А затем, посмотрел на него с такой надеждой, буквально до мурашек пробирало. Слова не нужны. Юноша явно думал не только о нём, но и чём-то своём и сейчас, наступая на горло прошлому, надеялся, что появится кто-то, кто залечит старые раны. Если судить по случившемуся, граф был привязан к тому ублюдку, что устроил на улице невесть что. Уши на месте, плюс сам юноша явно ненавидел, когда его касаются, значит у него не было никакого опыта, и в довесок какая-то моральная травма. Не смотря на слова и поступки, как настоящего хозяина дома, властного дворянина, он всё ещё нуждался в том, чтобы его излечили от старых бед. Получится ли у кого-то сломанного так поступить? *** Такие прогулки стали маленькой традицией. Неспешные беседы, вроде бы ни о чём, приятно грели сердце, с каждым разом становясь все длительней. Спустя несколько дней, когда они совсем долго гуляли на улице, граф увидел, что Соби растирает замершие руки, снял свои перчатки и накрыл своими ладонями холодные пальцы парня. И тут же, со свистом выдохнув, убрал свои руки, застыв с извиняющимся выражением лица: — Тебе ведь тоже не нравится, когда тебя… — Всё в порядке. Я удивлён, конечно, что ты так поступил. Мне кажется, это ещё одна общая черта — не любить, когда нас трогают посторонние. Сиэль опустил взгляд на мощёную дорожку. Он и сам понять не мог, что на него нашло. Но коснутся чужих рук почему-то не было противно. Не было отторжения. Неужели так быстро привыкать начал? — Всё в порядке? — спросил граф — Разумеется, — осторожно ответил Агацума. Неловкая пауза. Соби понимал нельзя торопить, лучше просто ждать, как же поступит граф. Тот опять отвёл взгляд в сторону, он так поступал всегда, когда хотел взять несколько секунд на обдумывание ситуации и дальнейших действий. — Тогда, — граф, не поднимая головы, опять начал греть своими руками руки парня, растирая их, помогая себе дыханием. Соби, на удивление, замер, ничего не делая и чувствуя только странное удовольствие от такого поступка. Это один из первых шагов навстречу друг другу и хотелось пометить этот день в календаре, словно праздник, отмечая каждый год. — Да что с тобой? Граф поднял голову, глядя в лицо Агацумы. Тот смотрел на него с удивительной радостью во взгляде, словно получил какой-то подарок, не меньше. — Всё хорошо. Я просто очень рад, — тихо сказал блондин. Сиэль моргнул, слов подобрать не смог. — Не радуйся тому, что замёрз, тебя доктор точно к постели привяжет. Пойдём в дом, холодно. Граф пошел к дому. Но руку Агацумы из своей не выпустил. Если подобное заставляет Соби смотреть так счастливо и спокойно, то разве нельзя порадовать его, особенно если самого всё устраивает. *** Затея возникла в голове графа экспромтом. «Уснуть» рядом с Агацумой, а на самом деле выяснить, что он будет делать. Немного странная затея, но почему-то очень хотелось проверить парня, что ли. Юноша прикрыл глаза, стараясь расслабиться. На самом деле он действительно устал, все утро убив на переговоры с одним дворянином. Агацума, взявший в руки альбом, делал набросок, в его голове давно была одна идея, а сегодня настроение было замечательным и он решил его наконец-то воплотить. Легкое прикосновение к плечу, отвлекло художника, юноша кажется задремал с книгой в руке. Несколько минут Соби попросту не знал как на это реагировать. Граф вроде бы доверял ему, но этот поступок и вовсе полное безграничное доверие. — Сиэль? Граф действительно начал дремать. Он слегка повел кошачьими ушами, словно в поиске источника звука, но усталость взяла свое. Он даже о проверке забыл. Только когда его подхватили на руки, медленно, осторожно, он понял что сон как рукой сняло. Стало страшно. Будто вот-вот его уронят. Парень понес его куда-то, паника начала нарастать. — Как же можно спать на том диване, — пробормотал блондин укладывая юношу на постель. Поправил подушку, взял легкий плед укрыв графа. Единственное, что он себе позволил — погладить спящего по голове, убрав за ухо упавшие на лицо пряди. Мягко коснулся руки юноши, словно давая понять, что всё в порядке, немного посидел рядом, а потом ушел на кресло в углу комнаты. Сиэль даже шевелиться боялся. Он слышал шуршание бумаги, черканье карандаша и свое оглушительно стучащее сердце. Да, о нём заботились прежде. Взять того же Михаэлиса, которого он подпустил к себе так близко. Но даже он, зная о всех фобиях и страхах, так и норовил получить больше и больше. Любил тискать сонного, даже когда давали понять, что не хочется, сложно принимать подобное! Постоянное желание физического контакта. А еще и эти вроде бы нормальные, но в то же время сложные моменты, когда он чувствовал, видел — вот-вот его поцелуют, и в принципе тогда, возможно, Михаэлис имел на это право, но всё же Сиэль чувствовал как не готов. Его торопили, мягко, но настойчиво, словно тащили за собой и он не имел права выбора, вот-вот ему напрямую об этом заявят! Это угнетало. Но он боролся с собой. Ради Себастьяна. А сейчас. Забота не была навязчивой. Соби был очень осторожным, терпеливым и внимательным. Он очень чётко соблюдал грани личного пространства. Хотя и дал недавно понять, что увлёкся и не считает что должен это скрывать. «Я здесь совсем недолго. А ощущение, будто знаю тебя всю жизнь. Знаю, это странно и быстро, но всё-таки то, что происходит между нами, мне очень дорого. Я не тороплю и не требую ничего. Просто хочу сказать правду.» Сиэль почувствовал, что опять засыпает. Но очень захотелось вернуть то удивительное ощущение, когда Агацума сидел с ним рядом. Юноша приподнялся, сощурился, всё-таки он сейчас точно позволит поспать себе пару часов. — На диване спать так себе затея. Надо было сразу сюда идти. — Зато на диване был ты. Стараясь не выдать уровень своего удивления Соби отложил альбом. Это было нечто… Новое. — Я могу быть и на кровати. Я в принципе могу постараться быть везде, где нужно. Сиэль собрался с силами. Подтекст этих слов был ясен. Он принял решение. Последний поступок Агацумы расставил все на свои места. — Будь там, где ты хочешь, — тихо сказал юноша, ловя на себе внимательный взгляд художника. Это ответ. Тот, которого Соби очень ждал, на который надеялся и получив, принял решение оставить прошлое позади. Этот ответ — не приглашение остаться в комнате. Это согласие на то, чтобы он остался в чьей-то жизни. И теперь граф ждал такой же ответ, сможет ли второй преданный найти в себе силы начать новую историю. Блондин отложил альбом и сел на постель рядом. Сиэль постарался не выдать, что у него был страх, что художник не сдвинется с места, потому что не поймет скрытой сути слов. — Хорошая идея поспать пару часов, — хмыкнул блондин, одним только взглядом давая понять, он не упустил ничего. Сиэль лег обратно. Да, они были рядом, но не касались, просто смотрели друг на друга, понимая что сегодня ступили на сложный путь учится быть ближе.