Покорись, ведь это так приятно

Девушка раздраженно ударила ладонями по столу и откинулась на спинку кресла, потирая виски и пытаясь глубоко дышать. Она прекрасно знала, что если начать торопиться, то всё пойдет наперекосяк и именно поэтому всегда всё делала спокойно и хладнокровно, как бы обеспокоенно кто ни верещал у неё над ухом. Но этот из раза в раз вибрирующий телефон сбивал её с ритма, отвлекал, заставляя думать о чем угодно, но не об ошибках её ассистентов, из-за которых она сидит и перелопачивает финансовые планы и отчеты в экстренном порядке после взбучки от руководителя. Он рушил её четкий режим жизни, врываясь туда с ноги со своими выходками и потребностью во внимании. Да, она догадывалась, что спокойствие и обыденность несовместимы с этим харизматичным итальянцем, но не представляла того, как плотно он войдет в её жизнь. Только ему самому она не показывала, как сильно тот на неё влияет, оставаясь всё той же холодной строгой леди, к которой он тогда подсел в баре. Началось их "тесное общение" со встреч в отелях, когда одному из них вдруг хотелось развлечься, изначально оговорив, что это лишь для взаимного получения удовольствия и опыта. Чаще инициатором таких встреч был Дамиано, но первое время он был достаточно сдержанным, пока в какой-то момент не приехал к ней, ошеломив новой стрижкой. Длинные волосы будто задавали ему более кроткий характер. Хороший мальчик, своими щенячьими глазками заглядывающий в душу, будто он хочет милых объятий и нежных поцелуев, а не сидит обнаженный на краю постели, широко разведя ноги, и жесткой хваткой не надрачивает крепко стоящий член, уперевшись второй рукой в постель позади себя. А она сидит в кресле напротив, расслабленно откинувшаяся на спинку и облаченная в строгого кроя костюм, скользит взглядом от возбужденного члена вверх, по руке с вздувшимися венами и россыпью рисунков, по округлым плечам, которых касаются ещё длинные волосы, по этому красивому лицу, встречаясь с глазами, сверкающими от возбуждения в полутьме. Тусклый свет стоящего рядом с девушкой торшера, являющегося единственным источником света, служил прекраснейшим фоном, давая теням играть на его теле, выделяя каждое сокращение мышц, каждое движение, подсвечивая капельки проступившего пота, одну из которых будто слизнула своим раздвоенным языком змея, обвивающей яблоко на его солнечном сплетении. Она любовалась этим зрелищем, вслушиваясь в его хриплое дыхание, ощущая его взгляд, ловя короткие движение языка, облизывающего пересохшие губы. Но, наклонившись чуть вперед и подперев голову рукой, тихо, но при этом четко проговорила: - Сладкий, я не слышу тебя, - и до её слуха донесся тихий, сдавленный стон, вызвавший ухмылку на бледном аристократичном лице. - Громче. Она обожала его стоны, сменяющиеся от низких, хриплых, до высоких, еле отличимых от женских. Эти стоны дополнительно ещё больше заводили его самого и, откинув голову назад, он наполнял ими комнату, лаская слух. Ни один из мужчин, который у неё был, не мог повторить этих стонов или хотя бы приблизиться к ним. Не все девушки могли так же громко, откровенно и пошло стонать, как это делал он. Раскованно, сексуально, горячо. А он не мог её ослушаться, ведь если он будет хорошим мальчиком, то она обязательно даст ему то, что он хочет. Хозяйка хорошая, она сдержит обещание. Но после смены имиджа он словно сорвался, присылая девушке игривые фото, чем в обычной ситуации чаще балуются девушки. Кротость исчезла, уступив место дерзости. Портупеи, ошейники, кляпы, наручники, плетки. Он что-то фотографировал, сложив в подарочную коробочку, что-то – примерив на себе и описывая в сообщениях свои ощущения и фантазии, снимал короткие видео и скидывал ей во время рабочего дня, представляя себе, что она может это просматривать, пока сидит на каком-то нужном совешании. Нарядившись во что-то из этого он мог даже приехать к ней в офис. Они договорились, что встретятся на парковке у офиса, где девушка оставляла своё авто. Обстоятельства сложились так, что она вышла вместе со своим начальником, что-то попутно обсуждая, но стоило ей наткнуться на ухмылку парня, стоявшего рядом с её авто, мозг начал бить тревогу, что сейчас что-то произойдет. Дамиано же, отметив про себя взгляд мужчины, которым он обводил девушку раз за разом, распахнул полы длинного чёрного оверсайзного жакета, открыто демонстрируя красную кожаную портупею, которая тонкими лямками на подобии корсета плотно обхватывала ребра и тянулась к ремешку на шее, норовя оставить после себя красные рельефные отпечатки на теле. - Я заждался, госпожа, - пропел он, при этом глядя не на девушку. Он врезался взглядом в опешившего мужчину и, подхватив стек, который он до этого прятал в рукаве, пару раз ударил им по ладони, прикусив нижнюю губу и вскинув брови, этим самым словно спрашивая: "Завидуешь, да?". Мария знала это его настроение, и это была не ревность. Дамиано любил показывать что что-то, являющееся мечтой другого, доступно ему. Именно поэтому он вплотную подошел к девушке и потянулся за поцелуем, тут же остановленный острым коготком, уперевшимся в его грудь, понимая, что будет наказан за такое нахальство, но этот завидующий взгляд мужчины стоил того, что с ним за это сделают. А ещё он любил играть с её терпением. С самой первой встречи ему нравилось нащупывать тот момент, когда она сорвется, и вот сорвется она на злость или же поддастся на провокацию, наорет или схватит за волосы и притянет к себе? Это ещё один интригующий момент. Как он в любой момент, обязательно при наличии рядом посторонних людей, мог попытаться поцеловать её и с ухмылкой наблюдал как та, не снимая маски спокойствия, легко уворачивалась от него, останавливала в паре сантиметров от себя, схватив за подбородок, или уводила его лицо в сторону, коснувшись его щеки тыльной стороной ладони, или же привычно цокала, когда пропустив атаку чувствовала его губы на своей щеке, у основания шеи или у самого уха. Он обожал приставать к ней в публичных местах, где кто-то точно обратит на них внимание, или же когда рядом с ними оказывался лишь один несчастный, для которого Дамиано устраивал перфоманс. Он вёл себя вызывающе, порой слишком вульгарно, сильно контрастируя на фоне своей спутницы, позволяя себе такие вольности исключительно до того момента, пока они не останутся одни. Когда он в такси крадется пальцами под её юбку, понимая, что его действия точно будут видны водителю, проходясь по краю кружевного белья и она шипит на него: - Я придушу тебя, - а ему не остается ничего, кроме как ответить: - Ты же знаешь, как мне это нравится, - чувствуя, как она вцепилась в его бедро совсем рядом с пахом и как всё его тело отозвалось на это властное прикосновение. А ещё он любил развлекаться, наблюдая за её реакцией на его прикосновения к другим. Она запрещала ему прикасаться к ней без разрешения, но ограничения на прикосновения к другим она не ставила. Он любил танцевать, особенно под веселящим воздействием алкоголя, но не она, раз за разом коротким движением головы отказываясь от его приглашений на танцпол. И он, танцуя в каком-то клубе, куда они зашли выпить, смотрел то на блондинку, то на девушку, которая прижималась к нему спиной. Мария сидела за баром, такая же спокойная, как и обычно, потягивая коктейль и внимательно следя, как руки хмельного итальянца с провокацией скользят по телу какой-то девушки в коротком платье, которое он намеренно задирал ещё выше. Пьяная девушка уже вовсю трется о парня, радуясь тому, с каким красавчиком проведет ночь, откидывает голову тому на плечо, подставляя шею горячее дыхание. А Дамиано лишь с ухмылкой шептал что-то незнакомке на ухо, при этом неотрывно глядя в ледяные глаза, с удовольствием ловя в них искры злости, которую девушка так тщательно скрывала, но только алкоголь позволял их высвободить из ледяного заточения. Любые отблески её эмоций были для него успехом. Он проводил ладонью по оголенному плечу, прижимал к себе, обхватив девушку поперек живота, не переставая что-то шептать, намеренно касаясь губам уха. Как же её бесило такое его поведение… И заводило одновременно. А он только этого добивался, ведь знал, что она уже думает над тем, как будет издеваться над ним, стоит им переступить порог её квартиры. И ведь сколько бы он её ни раздражал, ни бесил, ни испытывал её терпение, ей это всё на самом деле нравилось. Иначе, поиграв с ним месяц-другой, она бы его быстро отшила и сделала всё что угодно, чтобы он к ней больше не приближался. Но нет, даже сейчас она сбрасывала звонки, не отключив вибрацию, ведь её тешило то, как он пытался достучаться до нее. Он, который мог одной лишь улыбкой уложить к себе в постель толпу женщин, но пытается добиться её внимания. Очередной звонок, от которого вибрация расползается по всему столу, срабатывает как кнопка вызова рандомных воспоминаний, и вот она уже в красках вспоминает... Темноту квартиры разрушает лишь слабый свет ночного города, проникающий в помещение через большое панорамное окно. Он, обнажённый до пояса, стоит перед ней на коленях, а тонкая цепочка стальной удавки тянется от его шеи к её ладони. Стоит ей потянуть эту цепочку на себя, как он послушно подползает и, наклонившись и коснувшись губами щиколотки совсем рядом с глянцевой кожей её лодочек, поднимается выше одними лишь поцелуями, не смея коснуться руками. Она не давала разрешения. Его руки были слишком опасным оружием против неё. Позвякивая цепочкой, Мария расстегнула платье-жакет и, на время зажав кончик цепочки в зубах, приспустила с плеч, после чего ткань скользнула по рукам и с шелестом упала у ног девушки, которая прислонилась лопатками к стене, выставив таз чуть вперед. Горячие губы скользили вверх по стройной ноге, иногда приходясь языком и оставляя влажные следы, расслабляя напряжённое после рабочего дня тело, а она постепенно натягивала цепочку, которую вновь держала в руке и накручивала на кисть, заставляя подняться выше, и он уже нежно целует кожу у края черного кружевного белья, надавливает языком на чувствительные места, поднимается ещё выше и осыпает короткими поцелуями выступающие тазовые косточки, зная, как ей это нравится и наблюдая, как бледная кожа покрывается мурашками, после чего поднял взгляд вверх, встречаясь с взглядом её светлых глаз. А она смотрит в полные преданности глаза, от одного их вида в ней загорался огонёк желания. А он вернулся чуть ниже и, прихватив зубами нежное кружево, стянул вниз, склоняясь до самого пола, слушая звон ослабляемой цепочки, и, стянув мешающую вещь с приподнятой ножки, вновь поднялся вверх, сразу скользнув языком к самому жаркому месту, слыша её тихий стон. Он знал, что она любит, как она любит, с какой силой и в каком темпе, и был уверен, что ловкие движение его языка не заменил ни одна из её игрушек. Уверен, что ни одна из них не способна доставить ей такое удовольствие, как может он, доводя до дрожащих колен и сбившегося дыхания. Она встряхнула головой, отгоняя воспоминания. Они не виделись больше месяца, пока Дамиано с группой был в родной Италии. За это время он напомнил о себе всего пару раз. Возможно был занят. Возможно хотел, чтобы она сама позвонила ему, показав, что скучает. А может ему просто было не до неё. Но девушка воспринимала это как нечто вполне логичное: они развлекались и проводили вместе время, когда это было удобно. Сейчас же, находясь на расстоянии, чего можно было хотеть друг от друга? И она была практически уверена, что парень не грустил ночами в одиночестве. Ведь в противном случае он бы чаще писал или звонил, ведь так? Она и правда скучала, но отказывалась это ему показывать, считая это некой слабостью перед ним… А сейчас, осознавая, что он совсем близко, не могла заставить себя не думать о нем. Ладони скучали по его горячей коже, слух – по его раскатистым стонам, губы – по его губам с привкусом сигарет. Тяжело противиться воспоминаниям. И очередной звонок, очередной сюжет из воспоминаний. Этот молодой дьявол лежит на постели с привязанными к изголовью руками и умоляюще смотрит на неё, постанывая и шумно втягивая воздух, чувствуя вспышки жара от капель воска, которые прокладывали красную кривую дорожку от груди к низу подтянутого живота. Сев ему на бедра и ощущая, как же тому тесно в обтягивающих штанах, она чуть наклонила всё ещё горящую свечу и как завороженная следила за тем, как горячие капли падают по тыльную часть подставленной ею ладони. Горячо и одновременно так приятно. А после задула огонёк, пустив тонкую полоску дыма, и, отбросив свечу на пол, наклонилась вперед, упираясь ладонями в подтянутую горячую грудь. - Как же ты красив, - прошептала она, почти касаясь его губ своими и, стоило ему попытаться податься вперед, как она отпрянула, с ощутимым нажимом ведя ладонями по его телу. А он смотрел на неё, словно в тумане. Его взгляд не различал полупрозрачное белье в тон кожи, показывая лишь стройный бледный силуэт с такими привлекательными изгибами, давая воображению дорисовать все детали её обнаженного тела, которые он помнил наизусть и которых хотел сейчас коснуться больше всего. Хотел провести про распущенным волосам, которые спадали на плечи, осыпать поцелуями выступающие ключицы, крепко охватить ладонями талию, соединить влажным следом от языка все её родинки в один замысловатый рисунок. Он был до ужаса тактильным и его тело реагировало на каждое её прикосновение: замирало дыхание, когда она по хозяйски блуждала руками по его телу, крепко сжимала чувствительные бока, с нажимом пересчитывала ребра, а потом содрогался от мурашек, когда она на контрасте порхала кончиками пальцев по низу живота, по груди, а потом вырывала из него стон, намеренно зацепив сережку на соске. Во всех прикосновениях он чувствовал свою слабость перед ней, словно она подавляла его волю, заменяя порывы его животной страсти на желание быть игрушкой в её умелых руках. Она вновь встряхнула головой и в попытке отвлечься сделала глоток холодного, уже такого противного, кофе. «Так, соберись и закончи этот чертов отчет» - сама себе строго указывала девушка, будто пытаясь усмирить разбушевавшуюся фантазию, откликающуюся тянущим чувством внизу живота. Слишком яркими были воспоминания. Очередной звонок... Он стоит посреди комнаты отеля, полностью обнаженный, лишь его ноги обтянуты лаковой кожей ботфорт, от которых уже очень сильно болели ноги, шатающиеся на высоких шпильках, врезавшихся в пол, но опуститься на колени не давала цепь, пристегнутая к широкому кожаному ошейнику и тянущаяся к крюку на потолке. Руки умело связаны красным шнуром за спиной кистями к локтям, и девушка, скользнув стеком по напряженным плечам, обошла своего послушного мальчика и встала перед ним. Он шумно дышал через нос, поскольку во рту был красный шарик кляпа, блестящий от его слюны. - Я не перестану повторять, насколько ты прекрасен, - проговорила она, глядя в карие глаза, и хлестко ударила стеком по обнаженному бедру, от чего парень содрогнулся и промычал, а ошейник поддавил горло, затрудняя дыхание. Глаза в обрамлении поплывшего, оставшегося с концерта, макияжа, качающиеся на мочках жемчужные серьги, растрепанные волосы, жемчужная нить, обвивающая шею чуть ниже ошейника. Он был невыносимо сексуальным в своей покорности. – Мой хороший мальчик, - и она повела стеком вверх, заметив как дернулся стоящий член, когда она прошлась игрушкой совсем рядом с пахом. – Мой похотливый мальчик, - удар стека пришелся на сосок, вокруг которого было тонкой линией набито сердечко, от чего он снова всем телом вздрогнул, почувствовав разряд дразнящей боли. А она, заведя свободную руку ему за голову, легким движением расстегнула защелку на затылке, дав кляпу упасть на пол. Он жадно хватал воздух, оставаясь стоять с приоткрытым ртом и чуть высунув язык. Губы и подбородок блестели от слюны и девушка, мазнув пальцем по подбородку, оставила влажный след на высокой скуле. Её пальцы были прохладными, заставляя кожу под ними неметь от контраста ощущений. Хотя он весь немел от холода, льющегося на него из её глаз. Её взгляд для него как лунный свет для оборотня - он превращался в нечто иное, он становился её безвольным рабом, он готов был молиться на неё, превозносить её. Лишь для неё он такой. Лишь наедине с ней. – Мой горячий мальчик, - запустив пятерню в волосы на затылке и сжав их в кулаке, она отбросила стек в сторону и уверенно обхватила член, у основания которого поблескивало стальное кольцо. - М~аха~ - такой долгожданный и высокий стон, он будто разрезал пространство, щекоча где-то в голове и между лопаток. Он кусал губы и подавался бедрами вперед, желая ощутить такое необходимое трение, а она лишь наблюдала за этим, изредка подмахивая рукой, каждый раз вызывая всё новый и новый стон, ощущая как её собственное сердце бешено колотилось в груди. Его глаза закатывались, казалось, что он готов потерять сознание. Боль, будто иглами пронизывающая его стопы, затекшие за спиной руки, саднящая от трения ошейника шея и следы от ударов стеком по всему телу, легкая боль в челюсти от проклятого кляпа, из-за которого он, казалось, сейчас вообще не мог закрыть рот. Но эти муки так контрастировали с ощущением властной ладони обхватившей его так плотно и напористо. Он сходил с ума, так ему было хорошо. Удерживая его за затылок, она наконец поцеловала, кусая нижнюю губу, гуляя по ней языком, и начала активнее двигать рукой, от чего он мог лишь стонать ей в губы, умоляя о большем. И она дала ему это… Легко отстегнув карабин от ошейника, он сильно толкнула парня в грудь, чтобы он упал не на колени, а на находившуюся в шаге за ним постель. Шелест простыни смешался с его болезненным в криком от приземлением на руки, которые всё ещё были связаны за спиной. - Тебе хочется разрядки, мой сладкий? – приторно сладко, совсем не в её манере, протянула девушка, медленно пройдя вдоль кровати к изголовью, громко цокая каблуками, но он тот только кивал, хмурясь от упавших на лицо влажных волос. Блондинка медленно склонилась к нему, провела по лбу, убирая мешающие пряди, паралельно заглядывая в его сверкающие глаза, и нежно погладила большим пальцем по щеке, пока он беззвучно шевелил губами, повторяя «Да… Да». Она же, высунула язык и провела по нему пальцами, ощущая соль с его кожи, а потом, уже встав коленями на кровать, этими же пальцами провела вдоль от основания до головки члена, с упоением наблюдая, как он начал извиваться всем телом. – Как я могу тебе отказать, - она вновь склонилась к его лицу, прошептав совсем рядом с ухом, коротко коснуласт губами виска, потом скулы, потом щеки, в ответ на что он повернул лицо, надеясь, что сможет поцеловать её, но та, вновь обхватив его член и услышав сладкий, но такой болезненный стон, скользнула языком по ямочке меж ключиц и опускалась всё ниже, осыпая поцелуями горячую кожу, что вместе с её двиениями рукой сводило его с ума и казалось, что он вот вот отключится, не выдержав разрывающего его возбуждения. Зажав губами кончик презерватива и прижавшись ими к головке, она скользнула вниз, наскольько могла вобрать его в рот, слыша гортанное рычание парня и чувствуя, как она подается бедрами вперед, и помогла себе рукой до конца справиться с латексом, а потом, легко и грациозно избавившись от трусиков, перекинула через парня ногу, опустившись прямо на горячий орган. Горячая и влажная она нарочито медленно скользила по его члену, дразня обоих и чувствуя, что если бы не связанные за спиной руки, он бы уже подорвался и, развернув девушку и вжав лицом в просты , вдалбливал её матрас до криков, не обращая внимания на её всхлипы и мольбу прекратить, но ему оставалось только жалобно скулить. Всё же введя его в себя, прикусив губу от того, как туго он входил, она остановилась и провела руками от его живота вверх, по груди к пречам, пока ладони не соскользнули на простынь, опираясь по обе стороны от её головы, и первый раз двинула бедрами, смешав свой стон с его хриплым от возбуждения голосом: - Мария… В этот раз воспоминания ещё сильнее захлестнули её, потому что она очнулась только от следующей волны вибрации и, чертыхнувшись, всё же взяла телефон, поставила беззвучный режим и закинула его в верхний ящик стола, всеми силами пытаясь сконцентрироваться. На часах два часа ночи и только сейчас девушка наконец-то захлопнула ноутбук, закончив заботу, откинулась в кресле, чуть съехав вниз и закрыв глаза, при этом пытаясь собраться с мыслями, чтобы встать и отправиться наконец-то домой. Но тут до её слуха начало доноситься с коридора протяжное «Ла~лалалалала~ла~» в такт песни Seven Nation Army. И по мере усиления звука, сердце девушки всё сильнее ударяло по ребрам, словно предупреждая об надвигающейся опасности.