Солнце прячется за плотными тучами, лишь изредка игриво выглядывая, будто дразнясь лучами, которые с каждым днем становятся все холоднее. Осень начинает напоминать о скорой зиме, дарит все меньше тепла, которого многим так не хватает сейчас. Уже пожелтевшие листья срываются с ветвей, отдаваясь порыву ветра, позволяя нести в неизвестном направлении, совсем не беспокоясь о том, куда это приведет. Порой хочется стать подобным хоть одному листу. Откинуть все, что творится в жизни, закрыть глаза, полностью расслабившись, угодить в течение ветров, оставаясь лишь с верой и надеждой, что он приведет к чему-то куда более хорошему, чем есть сейчас. Чему-то, где нет страха, постоянных слез и боли. Боли, что терзает постоянно, не давая почувствовать полный вкус жизни. Сотни ночных дорог, переулков, пересекающихся между собой, словно человеческие судьбы — так легко теряются, заставляя блуждать. Пропадают также неожиданно, как и люди, когда-то клявшиеся быть рядом все время. Будто гром среди ясного неба, ударяющий по сердцу, оставляя лишь один ориентир — голос. Тот, что нужно отыскать, чтобы выбраться из этого омута негативных чувств; тот, что покажет иную сторону бытия, о которой так сильно мечтает каждый. Покажет самые нежные и долгожданные чувства.
Оклик собственного имени заставляет открыть глаза, прерывая бесконечный поток мыслей, приходящих в атмосфере свежего воздуха и приглушенного шума на спортивной площадке. Феликсу требуется несколько секунд, чтобы вырваться из собственных воспоминаний и ощущений, вернуться к реальности. Парень моргает часто, пытаясь понять, как долго он вот так сидел, вслушиваясь в свист ветра, окружающего со всех сторон. Следующий далее голос, что зовет второй раз, наконец вынуждает сконцентрировать внимание на происходящем здесь и сейчас.
— Ты что, уснул? — это не звучит вопросом, скорее непонимание такой отстраненности от реальности.
Ли поворачивает голову в сторону говорящего, невольно улыбаясь, словно выпуская на волю защитную реакцию, без слов говорящую, что все хорошо. Вот только в глазах напротив читается явная настороженность, а он лишь надеется, что старший спросит о чем угодно, только не о том, что происходит сейчас внутри.
— Я просто задумался, — произносит Феликс, закрывая тетрадь, лежащую на коленях.
— В такую погоду лучше этим заниматься где-то внутри, — помечает Крис, опираясь об ограждение мини-трибун школьного стадиона. То, что младший сидит на первом ряду, позволяет ему разглядеть, что тетрадь никак не подписана, в отличие от остальных, — Что это?
— Записи для наших занятий, — спокойно отвечает младший, убирая тетрадь в рюкзак, — Надеюсь, ты сделал задания, которые я просил? — на эти слова Бан лишь кивает кратко, наблюдая за тем, как Ликс краткий взгляд с вопросом кидает на поле. — Разве у вас сейчас не тренировка?
— Перерыв, — говорит Чан, пожимая плечами. — Подошел спросить, что ты тут делаешь. Раньше тебя здесь не было видно.
— Не могу посмотреть? — увиливает от ответа младший.
— Говоришь так, будто тебя интересует спорт, — звучит усмешка. Непривычно, потому что она ощущается как-то иначе, незнакомо. Полное отсутствие издевки, словно это лишь спокойное доброе замечание.
— Раскусил, — вздыхает Феликс. — Жду Хёнджина, он предложил встретиться тут.
— М? — у старшего в легком удивлении поднимаются брови, а сам он руки скрещивает на груди. — Уже успели подружится?
— Почему я должен обсуждать с тобой твоих же друзей? — отнекивается блондин, выдыхая пар в прохладный воздух. — Он тебе ближе, а я сейчас скажу что-то не так и получу потом.
— С чего ты это взял? — Крис произносит это так спокойно, но младший не может понять, чему конкретно адресованы его слова: тому, что он получит, или все же первому? Нет, это совершенно глупое рассуждение. У Бана целая компания друзей, в которую сам Феликс кое-как начинает вливаться сейчас, очень медленно и осторожно, о доверии ему и речи быть не может.
Ликс лишь вздыхает, оставляя это без ответа и ощущая неловкую паузу. Вот только неловкая она только для него, ведь старший спокойно опирается спиной на ограждение, наблюдая за товарищами по команде на поле. И только в этот момент Ли наконец позволяет себе посмотреть на парня.
Воздух опустился до нуля, выдавая пар после каждого выдоха, дыхание у Чана немного сбито от тренировки, взгляд привычно непоколебимый, скрывающий бездну карих глаз, что лишь у радужки сияют красивым медовым цветом, темные волосы, немного вьющиеся знакомыми кудряшками на концах, сопротивляясь укладке, едва различимые крохотные пятнышки на щеках у самых глаз. Феликс пользуется моментом, наблюдая за парнем, которого впервые можно вот так рассмотреть, не боясь встретиться взглядами. Крис выглядит мягким. Да, с парнем поспорил бы кто угодно, ведь старший достаточно крупный благодаря мышцам, а ровные черты лица и в какой-то степени ледяной взгляд не внушают спокойствия, заставляя слушать инстинкты самосохранения и держаться подальше от проблем с Баном, но Ликсу больше так не кажется. За холодным взглядом он видит теплые лучи, полностью изгоняя чувство опасности. Кажется, будто все это – так называемые «шипы», что отталкивают, вынуждают бояться – в действительности не что иное, как защита. Страховка от суровой реальности, где страшно сделать лишний шаг, что может обернуться провалом и неизлечимой болью. И Феликс чувствует, что эта защита пропадает, когда он рядом. Возможно, мысль о том, что Крис сказал именно о первом варианте, отреагировал так на слова «он тебе ближе», совсем не беспочвенна?
Феликс отвлекается, когда слышит знакомый голос со стороны, переводя свое внимание туда — Хёнджин пришел даже немного раньше назначенного времени, направляется к ним, а на лице сияет все та же приветливая легкая улыбка. Младший застегивает рюкзак, надевая на одно плечо, немного медлит, ощущая волнение внутри, но все же поднимается со скамьи трибун, привлекая к себе внимание недавнего собеседника.
— Так зачем вы договорились встретиться? — Чан снова задает этот вопрос, ожидая услышать ответ.
— Надо поговорить, — произносит Феликс, ничего конкретно не уточняя, слыша лишь фырканье на свои слова, — Что?
— Ничего, — отмахивается старший, собираясь возвращаться на поле.
Вот только замирает на мгновение, потому что парень слегка постукивает его по плечу, привлекая внимание к себе. Крис оборачивается, непонимающе поднимая бровь, а внутри не может сдержать удивления от такого решительного поступка Ли. Почему решительного? Потому что до этого момента младший даже на занятиях лишний раз боялся задеть его, переживая, что доставит дискомфорт или вызовет непредвиденную реакцию. У Феликса на губах лёгкая улыбка, говорящая о хорошем настроении, а в глазах сияют миллионы искр, похожих на маленькие звезды.
— Не забудь, что завтра мы встречаемся в библиотеке до занятий. И… — говорит Ли, немного запинаясь и вновь отводя взгляд. — Удачи на тренировке.
— Как скажешь, — усмехается старший, слегка щелкая его по носу, вызывая удивление, лишь на мгновение встречаясь с блондином глазами, после чего возвращается к команде.
У Ликса чувство, будто сердце вот-вот из груди выпрыгнет, а по шее мурашки далеко не от холода. Он взглядом провожает спину Криса, медленно убегающего на свою позицию, пока в сознании происходит целый всплеск мыслей и эмоций, с которыми он совсем не привык справляться. Слишком много за один раз, слишком непривычно. Вот только это совсем не доставляет дискомфорт, потому что от такого, кажется, незначительного действия, бризом по сердцу разливается непередаваемое тепло и… радость? Да, он уверен, что это что-то очень похожее на радость.
— Я аж отсюда чувствовал твою неловкость, — говорит Хван, когда парень подходит к нему, приветствуя. Указывает на свою щеку, тем самым зеркально отражая то, что у Ликса заметный румянец на них. — Милашка.
— Это от холода, — кратко бурчит блондин, носом кутаясь в шарф, надеясь хоть как-то скрыть щеки, вызывая этим смех у Хёнджина.
Они следуют к центральному двору, какое-то время в сопровождении абсолютной тишины. Феликс не торопит, заметив, как старший рассуждает о будущем диалоге — Хван брови невольно хмурит, а взгляд устремлен ровно вперед, говоря о том, что парень задумался. Блондин лишь следует за ним, ожидая, когда молчание нарушится.
Хёнджин попросил о встрече как-то очень внезапно, написав утром сообщение, чем заставил волноваться. Что это может быть? И почему он сейчас так сознательно старается подойти к предстоящему разговору? Феликс соврет, если скажет, что ему не страшно. Нет, он не боится самого Хвана, но ощущение, что может произойти что-то плохое, совсем не покидает, создавая дополнительную тревожность. Ликс также соврет, если скажет, что не начал привыкать к «новой жизни», где есть место друзьям, новой компании и новым эмоциям. Он так давно хотел почувствовать себя нужным именно среди сверстников, а не только семьи, что страх потерять это снова уже успел появиться в душе. Так было из раза в раз, пока парень окончательно не разочаровался в людях, поняв, что тем нужна лишь выгода, при отсутствии которой о тебе забывают мгновенно, обрывая все связи. Но сейчас все иначе. Феликс решился, пошел на этот шаг, начал все с самого начала. Пошел на контакт, потихоньку открываясь, изучая каждого, с кем успел познакомиться за время в новой школе, все еще ожидая подвоха, думая, что от него чего-то хотят, а может и вовсе просто издеваются, создавая иллюзию дружбы. Почувствовать эту боль снова не хочется, поэтому Ли старается быть осторожным, проверять каждый шаг, пусть это и не даст жить спокойно. Он не хочет снова закрыться в себе из-за чьей-то надменности.
— Слушай, — наконец нарушает тишину Хван, как-то слишком тяжело вздыхая. Разговор явно будет не обычным. — Почему ты согласился?
— Что? — Феликс прекрасно понимает, о чем речь, но считает нужным уточнить. Страх обжечься вновь заставляет это сделать.
— Согласился тогда, — Хёнджин прячет руки в карманы, следуя вперед медленным прогулочным шагом. — И на предложение сесть с нами, а потом и со всей компанией. Мог ведь послать куда-подальше после всего, что было. Может, мы и те, с кем хотят дружить многие, но каждый из нас прекрасно понимает, что на деле за спиной нас либо ненавидят, либо боятся.
— Все еще не вижу причин, почему я должен был отказаться, — блондин отвечает спустя легкую паузу. Слышать это от Хвана странно и даже тяжело. Как человек может существовать с пониманием такого? Как еще не сломался? И ведь не один, их шестеро. — Я не привык судить людей по разговорам о них, да и с Крисом мы уже давно все решили.
— Рад слышать, — у Хёнджина улыбка на губах выглядит сейчас такой грустной. — Удивительно, что ты не реагируешь на всякие сплетни. Хотя, может, это потому, что ты тут не так давно, — пожимает плечами парень. — И все же. Ты ведь нашел себе друга, но все равно не отказался.
— Я уже понял, что у вас тяжелые отношения с Сынмином…
— Не у всех, некоторые его знают на уровне «виделись пару раз в коридоре», — уточняет старший. — Джи и Чонин с ним не в конфликте. Минхо тоже. Тут, скорее, дело в Крисе, Бинни и мне.
— А что у вас случилось? — спрашивает Ли. — Ну, я знаю, что они вдвоем своими характерами кого угодно доведут... Но ты тут причем?
— Сынмин что-то начал говорить Бину за его грубость, а я понял, что легко это не закончится, поэтому вмешался. Не буду увиливать, сказал я все далеко не в дружелюбной форме, — вздыхает Хван. — Лето перед этим учебным годом для многих из нас стало каким-то переломным, для меня в том числе. Не знаю, может, повзрослел, но сейчас мне стыдно за прежнего себя. И уверен, что среди нас я такой не один. Однако, как видишь, никто из нас не попытался этого исправить.
— Почему? — непонимающе смотрит Ликс. — Если вы правда изменились, то почему нет?
— А разве есть смысл доказывать что-то людям, которых не переубедить? — вопрос Хёнджина звучит так… очевидно. Его позиция здесь оправдана и даже правдива, но легче от этого не становится. — Проще уже доучиться этот год и забыть все, как страшный сон, после выпускного.
— Как вы справляетесь? — Феликс не может не спросить, чувствуя легкий осадок где-то в груди от слов старшего. Такое тяжело слышать, даже не являясь участником всего этого. Тяжело осознавать, что еще столько времени каждый из них проведет со своими непрощенными ошибками. — Как у вас получается?
— Мы просто держимся друг за друга, — отвечает Хван, многозначно смотря в даль. — Когда у тебя есть близкие люди, ставшие второй семьей, как-то плевать на то, что думают остальные. Честно, я бы не выдержал, если бы не Чанбин и остальные. Не смог бы в одиночку.
— Это невероятно. — младший старается подобрать слова. — Вы действительно так поддерживаете друг друга, я впервые сталкиваюсь с подобным.
— Думаю, что каждый из нас готов поддержать и тебя, — с легкой улыбкой говорит Хёнджин, встречаясь с удивленным взглядом. — Я вижу в тебе что-то похожее, поэтому и позвал тогда. Хотя, уверен, что Крис разглядел это раньше, из-за чего мы и обратили на тебя внимание, — Хван тормозит на одной из развилок. — Знаю, звучит странно, учитывая, что ты только начал знакомиться со многими из нас, но ты всегда можешь поговорить с нами, если тебя что-то беспокоит, да и без повода тоже. Не буду врать, после того, как ты сел с нами за столик, мы привычно собирались в общежитии, и между разговорами промелькнула тема про тебя. Ты правда всем понравился. Так что, в случае чего мы всегда открыты, хорошо?
Феликс немного семенит на месте, стараясь переварить эту информацию. Все сказанное — правда? Это не очередная насмешка или шутка, после которой кто-то выпрыгнет с камерой и начнет звонко смеяться, издеваясь над чувствами парня? Сердце загоняется в надежде, пока разум в недоверии. Но он так хочет почувствовать это. Хочет ощутить возможные счастливые моменты, пока может, пока есть шанс. И Ликс готов рискнуть собственной душой, что может разбиться безвозвратно. Готов, потому что прямо перед ним его давняя детская мечта.
— Хорошо, — кивает блондин, держит небольшую паузу. — Но…
— Я знаю, — Хван опережает, зная, о чем тот хочет сказать. — Это главное, о чем я хотел сказать. Сможешь помочь? Думаю, нам с Сынмином точно есть, о чем поговорить.
Мин стал первым, кто обратил на Ликса внимание, и оставить он его не может. Стал первым, кому парень доверился и начал открываться; тем, с кем Феликс наконец смог почувствовать себя комфортно. И если есть хоть малейший шанс подойти к примирению двух сторон, он сделает все, чтобы это случилось.
— Конечно, — соглашается Феликс, проверяя время на часах. — Сейчас у него урок французского, а после будет большой перерыв. Можем подождать у выхода, чтобы не терять времени.
— Думаешь, это будет хорошей идеей, вот так внезапно? Он же откажется, — сомневается Хван.
— Уверен, что нет, — Ликс задумывается на пару мгновений. — Он бы так просто не пустил все это на самотек, не дал бы мне подумать о вас хорошо, если бы был настроен так категорично. Мне кажется, он все еще держит на вас сильную обиду, но все равно видит, как вы изменились. Поговорите сегодня вдвоем, как ты поговорил со мной, и тогда шанс правда будет. Наверное, из вас троих на тебя он отреагирует спокойнее всего.
— Я рад, что ты подумал о нас хорошо, — смеется Хёнджин, подмечая его фразу. — Я понял, ты прав, — вздыхает громко, будто прогоняя лишние сомнения. — Этот разговор должен был произойти рано или поздно.
Феликс кивает. Мысли смешиваются в один единый поток, словно огромные деревья, обхватывающие своими ветвями, не дающие увидеть верной дороги. Потеряться в глухом лесу легко и страшно, но еще страшнее — никогда не услышать оклика своего имени, оставшись наедине с собой до самого конца.
Где-то вдали темнеет небо, предвещая приближающуюся грозу, что в последнее время являлась настолько часто, что стала уже чем-то обыденным, совсем не удивительным. Тучи отражаются в медовых глазах, занятых бурей внутри души, мечущейся из стороны в сторону и не знающей, куда податься. Взгляд столь же печальный, сколь и солнце, которое словно чувствует, что скоро снова не сможет подарить себя людям, обреченное до следующего дня прятаться в тени и грустить вновь и вновь, день за днем, пока где-то рядом не запоет весна, не подарит новое дыхание и новую жизнь, в которой места горестям не будет, его займет нескончаемые сияние и свет. Солнце просит о спасении, просит не оставлять его в одиночестве. И речь совсем не звезде, миллиарды лет прибывающей в космосе.
Молчание сохраняется, пока парни движутся до нужного кабинета. Каждый сейчас думает о своем, взвешивает каждый шаг и сказанное слово, стараясь предугадать дальнейшие события, в надежде подготовиться и не проиграть этой жизни больше ни единой своей слезинки. Хёнджин, как и все, с кем познакомился недавно Феликс, казался сильным, неприступным и несокрушимым, но Ликс и не задумывался о том, какая боль у каждого на душе. О том, как они справляются с ней только лишь потому, что продолжают держаться друг за друга. Хван прав — они с младшим похожи, вот только они привыкли скрывать свои чувства внутри своей компании, не давая увидеть посторонним, а Феликс — в себе. Потому что посторонние для него — все люди вокруг.
Звонок разносится эхом по коридору, и уже в следующее мгновение коридор заполняется учениками, освободившимися с дополнительных занятий. Около кабинетов иностранных языков пустовато, в отличие от остальных, но это совсем не удивляет — мало, кто берет себе занятия, не входящие в школьную программу, тем более другие языки, где темп изучения явно неслабый. Ликс выглядывает аккуратно через приоткрытую дверь, видя, что Сынмин, собрав вещи в рюкзак, что-то спрашивает у учителя. Блондин поворачивается к Хёнджину, кратко кивая, как бы говоря быть готовым, а у самого волнение внутри пульсирует от ожидания того, что произойдет дальше. Ликс делает глубоко вздыхает, собираясь с силами, понимая прекрасно — решить все нужно сейчас. Он никогда не понимал, почему люди бегают друг от друга, игнорируя возможность расставить все точки, если разговор всегда был главным решением проблем. Именно благодаря нему можно было спасти или окончательно оборвать все связи, вот только в этой ситуации провинившиеся предпочитали игнорирование ровно настолько же, насколько и тот, кто успел изрядно устать от их выходок.
Ким выходит из кабинета, здороваясь с другом, вот только улыбка с лица пропадает в тоже мгновение, когда рядом с ним он видит Хвана. В глазах явно читается пренебрежение и неприязнь, но тот молчит терпеливо, лишь на мгновение возвращаясь взглядом к другу, задавая немой вопрос, который в этой ситуации вполне очевиден.
— Думаю, вам стоит поговорить, — мягко начинает Феликс, стараясь держаться и игнорировать это напряжение, от которого, кажется, искрится сам воздух вокруг.
— А я так не думаю, — отвечает почти моментально Сынмин. — Ты не знаешь всего и-
— Это я был инициатором разговора, а не Ликс, — Хёнджин выглядит решительно, совершенно не показывая чувство вины, разъедающее изнутри. — Он просто привел меня туда, где у тебя занятие по расписанию.
— И зачем? — Мин не поддается. — Все давно понятно. Какой смысл в том, чтобы перебирать каждый момент заново?
— Я просто пытаюсь хоть как-то изменить ситуацию, прекрати усложнять и отталкивать, — фыркает Хёнджин. — Сам вечно твердил, что у нас ни стыда, ни совести, раз сложно даже просить прощения, а сейчас даже слушать не хочешь.
— Прощения просят, когда осознают вину, если ты не понял, — Ким закидывает рюкзак на плечо, показывая, что не хочет продолжать все это.
— Успокойтесь, пожалуйста, — прерывает их Феликс, привлекая к себе внимание обоих. — От того, что вы сейчас будете спорить, никому лучше не станет. Можно ведь спокойно сесть и поговорить.
— Вот именно, что никому лучше не станет, — говорит Сынмин. — Поэтому разговор можно считать законченным.
— Мин, — зовет его Ликс, выдерживая легкую паузу. В глазах читается надежда. Такая светлая и яркая, словно весеннее солнце, которому невозможно отказать. — Пожалуйста.
Тишина вновь наполняет коридор, а последняя просьба будто эхом отражается от стен, отдается в сознании. Где-то внутри кричит голос, говорящий о том, что все это не напрасно. Что, если действительно стоит попробовать? Честно говоря, сейчас Ким делает это не ради себя или каких-то извинений, а ради друга. Либо Феликс сейчас как-то сможет повлиять на ситуацию, либо убедится в словах Сынмина на счет Хёнджина и всей их компании. Да, возможно, он совершит ошибку, согласившись, но не попробуешь — не узнаешь, верно? Терять все равно уже нечего, последний год в школе не понесет за собой никаких последствий. Во всяком случае, их дороги разойдутся, не оставив и следа о прошлом.
Мин лишь кивает, все же соглашаясь, не понимая причины улыбки на лице Ликса. Неужели он действительно поверил в них, позволил обдурить себя сначала Крису, а потом и остальным? Сынмин не доверяет им, не верит, что люди могут меняться, но, как научил жизненный опыт, однажды не поранившись, всю степень обмана не поймешь. Мин старался уберечь Феликса, но тот не стал слушать, поэтому сейчас остается лишь наблюдать и надеяться, что ошибся тут не он, потому что увидеть разбитого Ликса Сынмин почему-то боится больше всего.
Приглушенный щебет птиц, летающих достаточно низко, что подтверждает приближение дождя, — единственное, что снимает повисшее напряжение. Никто не решается начать разговор, сидя на двух скамьях напротив, пока в одном сердце стучит вина, во втором — обида. Взрослые частенько говорят, что в подростковом и детском возрасте проблем быть не может, совсем не подозревая, насколько сильно эти самые проблемы задевают еще неокрепшие души, оставляя ужасный осадок, от которого так тяжело избавится. Феликс никогда не осмеливался выйти на разговор с теми, кто как-то его обижал, впервые сделав это в ситуации с Чаном, сейчас же у него есть шанс помочь другим людям, тем, кто, как бы то ни было, помог ему. Если бы не Сынмин, вероятно, Ли остался бы в стороне до конца года, так не сумев завести хоть какие-то знакомства. А сегодняшний диалог с Хёнджином? Его слова показались Феликсу чем-то знакомым и близким, но в тоже время расположили к себе, дав понять, что старшему все же можно довериться. Во всяком случае, Ликс надеется, что его интуиция на счет искренности Хвана не подводит.
— Что, если я осознал вину только сейчас? — Хёнджин произносит это, разрывая царившее молчание. Его взгляд устремлен куда-то в пустоту, а лицо почти не выражает эмоций. Парень снова продумывает каждое свое слово.
— Сейчас? — переспрашивает Сынмин. Он прекрасно расслышал, просто не верится. — Хочешь, чтобы я сейчас поверил, что ты так резко изменился?
— Нет, — отвечает Хван. Больше не хочет думать и анализировать все, что скажет дальше. Желание лишь объяснить все то, что творится внутри. — Не собираюсь тебя переубеждать и заставлять верить во что-либо, всего лишь говорю все, как есть. Изменился не только я. Все мы.
— Не звучит внушительно, — подмечает Ким.
— Я буду говорить прямо, — Хёнджин пересекается с ним взглядом. — Ты меня раздражал последние пару лет. Вся эта показательная правильность старосты и одного из лучших учеников школы. Все это раздражало. Но изменился и ты тоже, не заметил?
— И в чем же? — Сынмин выдерживает его взгляд, ожидая ответа. — Я и так в курсе, что бесил тебя одним своим существованием, мог бы не напоминать. Но с чего вдруг перестал?
— Может потому, что я осознал, как глупо себя вел? — вздыхает Хван. — Мы ведь дружили всю младшую школу, да и в средней успели.
— Да, а потом ты связался с ними и стал таким же, — фыркает брюнет.
— Я знаю, — кивает Хёнджин. — Кто бы мог еще года три назад сказать, что ты будешь больше всех рад, что нас разделяют по разным классам, и мы с тобой попали не в один список? Вот именно, никто. Но мы все были детьми, Мин. Начался последний год до выпуска, мы так и останемся с этой глупой ненавистью?
— Разве это не самый лучший вариант? — Ким спрашивает это с интонацией, будто произносит очевидный факт. — Если я раздражал тебя, почему сейчас перестал?
— Потому что я не хочу, чтобы это продолжалось, — говорит старший. — Те эмоции… Все, что я говорил тебе, было вызвано моим переходным возрастом. Сам подумай — за эти два года ведь школа полностью поменялась. Я познакомился с Чанбином, Чан и Минхо начали набирать популярность, а потом и Чонин с Джисоном появились здесь. Теперь и Феликс. Изменения идут стремительно, как и тогда, мы взрослеем, понимая, что совершали глупые и абсурдные ошибки, начинаем жалеть и пытаться хоть как-то их исправить. Я знаю, что нашу дружбу вряд ли получится вернуть, но я не прекращу попыток хотя бы убрать это напряжение между нами. Да, Мин, я совершил ошибку, пошел не по той дороге, я это признаю, но сейчас все иначе, и, если бы время можно было вернуть, я бы сделал это, чтобы никогда не позволить себе такого отношения в твою сторону. Прости.
У Феликса ком в горле от услышанных слов, но сдержать его все же удается. Мысль о том, что когда-то два столь близких человека потеряли связь, не просто оставшись друг другу никем, а перейдя на стадию почти вражды, добивает. Это словно резкий удар суровой реальности, которая может все так резко перевернуть. Словно эффект бабочки, сработавший от одного решения Хёнджина, которое понесло за собой подобные последствия.
Хван искренне раскаивается, произнося каждое слово, надеется хоть как-то достучаться до бывшего друга и показать, что старается искупить ошибки. Ликс не знал прежнего Хёнджина, того, кто вел себя так, как рассказывает сам старший, но все равно видит, что он сильно жалеет о своих поступках. Жалеет и пытается исправить всеми силами. Это видно в глазах, которые, несмотря на внешнее спокойствие, наполнены такой невыносимой печалью, будто само сердце где-то внутри трещит по швам.
— Почему? — Сынмин немного отворачивает голову, стараясь не показывать свои эмоции. — Почему ты выбрал их, а не меня тогда?
— Я не знаю… — Хван глаза в пол опускает, ощущая, как внутри все разрывается от этих слов. — Мне казалось, что там что-то интересное и неизвестное, почему-то я решил, что все прошлое нужно оставить где-то за спиной. И это было моей ошибкой. Ошибкой было и то, когда я окончательно поставил точку, сказав тебе, что-
— Что такой друг тебе не нужен, — заканчивает фразу Ким, после которой наступает долгая пауза. Мысли у каждого сейчас ведут борьбу за верное решение. Вот только Хёнджин уже решил все. Понял, как сильно ранил и навредил, поэтому готов даже быть втоптанным в грязь, если это хоть немного повлияет на ситуацию.
— Это было самое ужасное, что я говорил в своей жизни, — произносит старший, пряча руки в карманы. — Ты был самым хорошим другом, а я так просто отказался от тебя и оставил. Они стали мне близки, стали моей защитой, но все это случилось ценой нашей дружбы. Мне жаль, что я осознал это только сейчас. Мне правда очень жаль, что все это время я вел себя так эгоистично, совсем не задумываясь о том, что чувствуешь ты.
— Придурок, — вздыхает Ким, привлекая к себе внимание двух парней. Его голос звучит так ровно, словно он ждал подобного момента все это время. Внутри целая буря эмоций, наряду с воспоминаниями прошлого, которое уже не вернуть. — Не смей так говорить больше, — он встречается с непонимающим взглядом Хвана. — Не смей говорить, что хотел бы вернуться назад и все изменить. Ты тогда не встретил бы их, не смог быть счастливым, как все это время. Ты бы не встретил Чанбина. Поэтому не произноси таких слов. Все идет так, как должно идти, а все, что хочется изменить — опыт, который поможет стать лучше и сильнее. Он поможет больше не совершить подобных ошибок.
Но кто сказал, что нельзя сделать лучше? Да, время не вернуть, оно быстротечно, словно сильное течение реки, несущей за собой сотни, тысячи и миллионы жизней, не давая и шанса вернуться назад. И все же, возможность все еще есть. Вот только не обернуть все вспять, а выстроить заново, начать все с самого начала и приобрести что-то похожее на прошлое, но в несколько раз лучше.
— Но... — Хёнджин слов подобрать не может. Он ожидал любого исхода. Рассчитывал, что Сынмин пошлет его куда подальше, даже не давая шанса на разговор, или просто пропустит слова мимо ушей, оставив без шанса на прощение. Но того, что происходит сейчас, он ожидал меньше всего.
— Извинения приняты, — произносит Мин. — Но мне нужно время все это осознать и обдумать. Я не могу принять решения так быстро, но я рад, что ты извинился. Это уже многое значит.
— Спасибо, — Хван делает глубокий вдох, стараясь осознать, что этот разговор действительно случился после целого лета и прошедшего времени с начала учебы, которые были наполнены осознанием собственного поступка. — Просто… Дай мне знать о любом своем решении, хорошо? Я пойму, если ты оставишь все, как есть, ты имеешь на это полное право. Меня немного успокаивает то, что мы поговорили спустя столько времени.
Сынмин кивает медленно, уже сейчас начиная взвешивать все в своей голове. Столько воды утекло с тех пор, что принять окончательный вердикт сейчас действительно будет тяжело. Он соврет, если скажет, что не скучал по прежним временам, когда они дружили, но где гарантия, что все снова будет также? Где уверенность в том, что Ким снова не обожжется, доверившись. Все это ему еще предстоит обдумать и решить, а пока оставить все так, как есть.
***
Лунный свет проникает в комнату сквозь небольшую щель между занавесок, прерывая ночной сумрак также, как и слабый свет экрана, освещающий лицо. В помещении слышится тихое сопение соседа — Сынмин всегда засыпал рано, чем несомненно продолжал удивлять Феликса, который, укутавшись в одеяло, читал ленту твиттера, стараясь хоть немного побудить организм на усталость и сон, но пока безуспешно. Сегодняшний день был насыщен эмоциями, отчего внутри продолжали бушевать остатки всплесков энергии, не давая шансов хоть как-то убедить себя поспать. На часах «23:39», а на сердце – искренняя радость от произошедших событий. Кажется, Ликс даже за себя так не радовался, как сейчас за Сынмина с Хёнджином. Внутри что-то подсказывало, что все это не просто так, и даже если первый примет решение не возобновлять дружбу, прежнего напряжения между ними не будет. Ему нравилось видеть в глазах других надежду и радость, самому становилось спокойнее, ведь то, что новые друзья становятся близкими, дарит комфорт и улыбку. Сегодня он не просто помог разговору состояться — Феликс стал связующим звеном, сумевшим привлечь две стороны, стать небольшим объединяющим светом. Пусть и сам об этом пока не догадывается.
Парень уже хочет отложить телефон и вновь попытаться уснуть, но на дисплее появляется уведомление о входящем сообщении. То, от кого оно, заставляет немного удивиться и вновь перепроверить время, прежде чем открыть диалог.
Крис: «спишь?»
Феликс: «нет»
Крис: «почему?»
Феликс: «не знаю, не получается уснуть»
Феликс: «а ты?»
Крис: «я в это время еще и не ложусь. просто увидел, что ты онлайн»
Крис: «может тогда встретимся в коридоре? скучно»
Феликс: «после отбоя нельзя ходить по общежитию»
Крис: «ну а кто сказал, что нас поймают?»
Блондин перечитывает последнее сообщение дважды, краткий взгляд кидая на друга, который уже спит. Возможно, авантюра побродить по ночному кампусу не кажется такой уж отталкивающей? Во всяком случае, уверенность в том, что это действительно не обернется ничем плохим, внушает старший. Почему? Феликс сам не знает ответа на этот вопрос, просто чувствует.
