Давай полюбим друг друга

      К приезду они, наконец, пообедали, а после Лютик, забрав все свои сокровища, пошел в спальную. Ламберт проследил за ним и улыбнулся. Потом посмотрел на пакеты с одеждой и подумал о том, что надо бы прикупить новую поездную сумку для Лютика, а то в его, ей-Богу, весь этот клад просто не влезет.       Пока Лютик возился в спальной, Ламберт немного почитал, посмотрел какой-то подкаст, а потом заметил, как Лютик неловко выглянул из спальной. Ламберт отложил телефон и широко улыбнулся:       — Ну, что ты там себе наколдовал?       Лютик улыбнулся и, видно, немного неуверенно вышел к нему. Издалека Ламберт сразу заметил, что глаза стали… заметно больше. А учитывая, что у Лютика и так глаза были огромные, то это смотрелось почти мультяшно.       Лютик, сияя, присел перед ним на диван.       — Ого, у тебя кожа, как на обложках журнала, — шумно выдохнул Ламберт. Она будто бы стала… немного темнее, более бархатной и восхитительно-блестящей. — А скулы себе какие сделал, а?       — У Лютика их вообще нет, только щеки… Лютик не думал, что сможет себе такое нарисовать! Это Лютик на ютубе увидел.       — В свою очередь, у тебя чудесные щеки, — уверил его Ламберт. Несмотря на его худобу и медленное восстановление, щеки у того, казалась, не ушли бы, даже если его голодом морить.       Да, кожа была теперь у него будто отфотошопленной. Но глаза!       Огромные голубые глаза, подведенные чем-то темным, пушистые ресницы, да… Они были огромными.       — И глаза у тебя совсем кукольные, — улыбнулся Ламберт. — Красиво, — кивнул он, хоть и относился к этому… как к рисунку на лице, не более. Ничего бы не заменило ему чистого лица Лютика.       — Правда красиво?       — Да, — кивнул Ламберт, рассматривая его. — Что-то я тебе не верю, что это твой первый опыт, — прищурился он.              Лютик повел плечом.       — Конечно Лютик пытался пользоваться и до этого, просто он никогда не покупал столько много и столько разной! Мне кажется, полтора года назад такого вообще не было!       — Вполне возможно, — согласился Ламберт, заправив русую прядь за ухо.       — Тебе нравится, как Лютик выглядит?       — Нравится, — кивнул Ламберт. — Но больше мне нравится, когда ты без косметики. Конечно же ты можешь ходить как хочешь и как тебе нравится, просто для меня ты и так, и так прекрасен.       Лютик кивнул, довольно улыбаясь, выглядя… восторженным.       Вечер, до ужина, прошел великолепно. Лютик… Боже, он дурачился! В самом деле, дурачился. Будто вообще забыл обо всем, и осталось только он и его восторг.       Он даже Ламберта умудрился накрасить, явно пытаясь сделать из него какую-то проститутку, но Ламберт терпеливо сидел, пока Лютик красил ему глаза, что-то щебеча под нос.       После ужина Лютик умыл и себя, и Ламберта, после, выйдя из ванной, завернутый в полотенце, он, держа руки за спиной, медленно стал подходить к Ламберту.       Он удивленно вскинул брови, оторвавшись от телефона, и посмотрел на него.              — Лютик, что ты задумал?..       Вместо слов Лютик хищно запрыгнул на него сверху и продемонстрировал тюбик с маской. Ламберт устало простонал, но вынужден был сдаться, пока Лютик аккуратно мазал его какой-то странной белой херней. Только через минуту он сообразил, что они… оба почти голые. На Ламберте только нижнее белье, на Лютике — полотенце.       И он сидел на нем, и...       Ламберту не то стало слишком хорошо, не то слишком плохо.       — Вот так, — улыбнулся Лютик, почесав нос. — Через пятнадцать минут смыть, и намажу тебя еще кремом.       — О Боже мой, — усмехнулся Ламберт. — Мне кажется, я так стану слишком неотразим для этого мира.       Лютик рассмеялся. Он тоже нанес маску, вымыл руки и вернулся к Ламберту. Потом потянулся к телефону и открыл камеру. Ламберт искренне удивился. Ведь… Лютик до этого ни разу не хотел сделать свое фото. Ни одного раза.       Но сейчас Лютик гордо сделал фото на фоне недовольного Ламберта в маске. И, кажется, он был абсолютно счастлив этому фото.       Смывая маску Ламберту, Лютик сказал:       — Смотри, как твоя кожа посветлела сразу!       — Ну да, помолодел сразу на сто лет, — рассмеялся Ламберт, и Лютик широко улыбнулся ему в ответ.       В конце концов, все дела были сделаны. Лютик намазал себя сывороткой и кремом, потом намазал кремом Ламберта и, кажется, наконец утомился.       По его энергии сегодня он напоминал Ламберту очень подвижного и громкого ребенка.       Укладываясь в постель, Лютик спросил:       — Ляжешь со мной?       Ламберт посмотрел на него в полутьме комнаты. На его белое лицо, со следами усталости, а еще — счастья. Растрепанные волосы, худые длинные ноги, и он, весь он… Он был словно волшебство.       Ламберт не мог ему отказать.       — Конечно. В туалет только схожу, — он кивнул, отложив покрывало со своей кровати обратно.       Лютик довольно улыбнулся и нырнул обратно под одеяло, дожидаясь Ламберта.       Ламберт сходил в туалет, помыл руки, осмотрел свое лицо и хмыкнул: а в самом деле, кожа будто бы стала чище… Вот же магия!       Он улыбнулся, а потом невольно вздрогнул, осознав, что… Лютик сегодня жил.       В смысле… По-настоящему. Он веселился, смеялся, делал всякие глупости, шутил, чувствовал себя так свободно и открыто. Он был живым. И, кажется, абсолютно счастлив.       Ламберт оперся руками о раковину, будто бы потерял равновесие, и пораженно моргнул, раскрыв рот.       Будто бы из этой клетки страхов и травм, наконец, вырвался настоящий Лютик. Живой подвижный подросток, умеющий и любящий смеяться. Который не боится каждого своего шага, не боится он больше и Ламберта.       И то, какой он был в магазине… Разговаривая от первого лица, выбирая одежду, примеряя ее и даже говоря с продавцами!       Его светлое лицо, его глаза и его смех.       Он был такой… настоящий.       Ламберт ощутил как защипали глаза. Он сожмурился и тряхнул головой. Черт возьми… Он ощутил приступ гордости за Лютика. За то, что он справлялся, боролся и находил место в себе, чтобы быть по-настоящему счастливым.       Ламберт сморгнул слезы и шумно выдохнул, пытаясь контролировать как-то этот поток радости из-за всех чувств и счастья.       Он умыл лицо холодной водой, пытаясь прийти в себя, и вернулся в спальную. Лютик впился в него выжидающим взглядом и чуть поерзал, давая больше места.       Ламберт аккуратно лег в кровать и притянул Лютика к себе. Лютик сразу же в его руках расслабился и довольно мурлыкнул.       — От тебя… от тебя так и веет счастьем, — прошептал Лютик в шоке.       — Потому что, вероятно, я счастлив, — кивнул Ламберт.       — Правда? Почему?       — Потому что счастлив ты, — хмыкнул Ламберт, а после широко улыбнулся.       Лютик прильнул к нему ближе, выглядя восторженным.       — А я… я счастлив, потому что ты…       Ламберт улыбнулся.       — Пытаешься поменять свою речь?       Лютик открыл глаза, внимательно на него посмотрев. Он сказал, запинаясь и с некоторым трудом:       — Я просто подумал, как это нечестно… Описывать какого-то Лютика, будто не меня, в такие прекрасные моменты. Лютик — это я. Мне больше нет смысла прятаться и отчитываться за какого-то Лютика… Я и есть Лютик. Лютик счастлив. И я счастлив. Это мое решение пытаться начать так говорить. Не из-за страха или осуждения, я просто хочу… быть собой, а не тыкать пальцем в какого-то Лютика…       Ламберт пораженно моргнул, а после улыбнулся еще шире. Он погладил Лютика по спине, прикрыв глаза.       — Если это и вправду так, то я рад.       — Да. Это так. Хоть и будет… сложно и непривычно. Но Лют… Но я буду стараться. Я...       — Ты, — шумно выдохнул Ламберт с улыбкой на губах. — Только ты и я.       — Да, — прошептал Лютик, прижавшись щекой к его плечу и прикрывая глаза. — Мы. Не ты и Лютик. Не «вы». Мы.       — Мы, — повторил Ламберт, уткнувшись носом в его макушку и глубоко вдыхая его запах, чувствуя восторг, счастье и… покой.       Да, сейчас, наконец, настала минута покоя, когда все было абсолютно хорошо и правильно. Уютно. И абсолютно счастливо.       Ламберт мягко погладил Лютика по спине, вдыхая запах его волос и благодаря все в этом мире за Лютика.       И благодаря Лютика за то, каким восхитительно сильным он оказался.       Ламберт все настаивал, чтобы Лютик провел сеанс с врачом. Еще утром Ламберт позвонил ей и попросил, чтобы она уделила внимание одному особенному моменту. О чувствах Лютика к нему.       Анна сначала возмутилась, мол, это нарушение этики и все такое, но Ламберт прорычал ей в телефон:       — Послушайте, на моих руках травмированный подросток, который заявил о своем возможном сексуальном влечении ко мне. Тут необходимо разобраться.       Анна ойкнула, замялась, но согласилась.       По этому поводу Ламберт немного нервничал. Он сам не знал, какой ответ бы хотел услышать. Какая правда бы ему понравилась.              Он посмотрел краем глаза на Лютика, тот все еще выглядел вполне хорошо. Ламберт уже научился отличать фальшивое хорошее от настоящего.       Когда Лютик хочет сделать вид, что чувствует себя нормально, то, на самом деле, ничего не меняется кроме выражение лица. А когда он по-настоящему чувствует себе свободно, все в нем меняется: взгляд, улыбка, поведение, голос и то, что он говорит.       Он становится по-настоящему расслабленным.       Теперь Ламберт стал понимать.       Но вчерашний вечер…       Ох, вчерашний вечер.       Ламберт мечтательно выдохнул.       Это прекрасно. Полночи он вспоминал лицо Лютика, его слова и поведение. То, каким расслабленным он казался, таким игривым и… нормальным. Будто проблемы и вовсе не было.       Ламберт очень хотел верить, что такое еще повторится.       Кивнув, он поставил ноутбук перед Лютиком.       Лютик кинул на него быстрый взгляд, сказав:       — Ты можешь остаться рядом со мной.       С самого утра он говорил о себе в третьем лице, а потом опоминался и снова пытался говорить в первом. Получалось у него с переменным успехом, но Ламберт его хвалил — он видел, что Лютик старался и он сам был в восторге, когда он забылся, говоря о себе от первого лица не контролируя каждое слово.       — Лютик, мне нельзя оставаться рядом с тобой. Во-первых, это нарушение правил, во-вторых, рядом со мной ты не можешь быть таким настоящим, каким ты будешь один на один с просто врачом. Понимаешь?       Лютик тяжело выдохнул и кивнул.       Ламберту же пришлось уйти в ванную. Снова. В этот раз он выть хотел, думая о том, как в Лос-Анджелесе просто снимет квартиру и будет закрывать в нормальной комнате, а не в ванной!       В любом случае, присев на стул, который утащил с собой из спальной, он уставился в свой телефон.       Недавно с ним связывался Геральт, спрашивая, скоро ли он, и Ламберт сказал, что в его положении строить планы вообще дело неблагодарное. Геральт фыркнул и сказал, что он уже неделю пытается понять, что же такое необычное Ламберт с собой несет.       Ламберт предпочел оставить это в секрете.       Он включил какой-то подкаст и тупо в него уставился, понимая, что не то чтобы вся эта тема была ему интересна.       В последнее время его увлекали подкасты, касающиеся подсознания и физики. Об энергии, что это все взаимосвязано и человек может работать с энергией. Главным доказательством, бесспорно, были ведьмаки и чародеи.       Конечно, так оно и было. Ведь магия — это суть есть энергия. Энергия твоей воли и сознания.       Все эти их рассуждения и квантовая физика чем-то напоминали Ламберту о той его жизни. Он даже задумывался: а вдруг человечество на этой вселенной когда-нибудь так же может использовать магию?       Но Ламберт понимал, что нет, не смогут. Слишком поздно. Все дело было все еще в энергии, и это то же самое, что не пользоваться ногой в течение десяти лет. Это то же самое, что и человек в коме. Мышцы атрофированы, и их невозможно привести в работу.       А все те исследования, все те знания — это всего лишь слабый импульс, который у них получилось вычленить из этого огромного тела в коме.       Всего лишь слабое дыхание.       Но все равно это все было очень интересно. Ведь человек стремился все объяснить на уровне науки, что для Ламберта вообще каким-то бредом было! Зачем объяснять такую вещь, как энергия? Как магия? В его мире это просто была данность.       А тут… тут люди знали, почему небо голубое, а трава — зеленая.       Магия у них стала квантовой физикой, все эти теории, исследования… Все понять и объяснить.       Конечно же это было очень увлекательно. И в той же степени бессмысленно и обречено на провал.       Ведь энергия не имела границ, а любое объяснение или понимание — да. Таким образом они просто ставили сами себе рамки, ограничивали.       И все-таки Ламберт очень это любил. Человеческая природа в этой вселенной была очень интригующей, но излишне приземленной.       В дверь, наконец, постучались.       Ламберт встал, потер спину и вышел, встретившись с Лютиком. Он выглядел несколько растерянным и сбитым с толку.       — Все хорошо?       — Ох… Не знаю… Лютик не знает… — покачал он головой. — Она столько всего сказала Лютику, что Лю… Что я сбился с толку. Голова раскалывается, — он потер виски с крайне страдающим лицом.       Ламберт сочувственно на него посмотрел, погладил по плечам, а после аккуратно притянул к себе. Лютик противиться не стал — прижался в ответ, положив голову на его плечо и тяжело выдохнул.       Но больше ничего говорить не стал.       До обеда Ламберт периодически звонил Анне, прося рассказать, о чем они говорили и к какому выводу пришли. Сначала Ламберт просто просил, потом ругался, угрожал, а потом умолял.       В конце концов, после фразы: «я должен знать, все ли с ним в порядке», Анна лишь кинула «Да, с ним все в порядке, на этом все. Я врач, а не бабка у подъезда. В конце концов, у Лютика есть рот, и если он хочет об этом говорить, то он скажет».       Лютик не говорил.       А Анна сбросила.              Ламберт перезванивать не стал. Он положил телефон в карман и потер подбородок, посмотрев на город. Он стал понимать, что спрашивал скорее из-за собственного эгоизма и интереса, нежели из-за волнения за Лютика.       Ведь если бы в самом деле что-то было не так, если бы Ламберт или Лютик делали какие-то травмирующие вещи, то она бы наверняка предупредила.       Анна просто не собирались рассказывать личные вещи о Лютике, которые ни на что не повлияют.       С тяжелым выдохом он вернулся в номер и как раз принесли обед. Поставив все на стол, он заметил, что Лютик был… странный. Он такой эмоции у него еще не видел.       — Лютик, все хорошо?       — Да! Я просто… Лютик… Тьфу, — он сморщился и потер нос.       Ламберт рассмеялся и присел рядом с ним. Нет, ей-Богу, Лютик оживал.       И Ламберт ощущал невозможный прилив восторга и возбуждения от мысли, что это все без всякой магии! Только он и работа с врачом! Ламберт был горд и Лютиком, и собой.              — Анна что-то говорила по поводу того, что ты пытаешься говорить вот так?       — Да. Сказала, что это верный шаг. И особенно он верный, если это не вызывает отторжения.       — Тогда я рад, — он чмокнул Лютика в нос и разрезал свой стейк. — Так что с тобой?       — Я очень нервничаю перед походом в ресторан! Просто… Это так волнительно! — пролепетал Лютик, кажется, даже не думая о том, чтобы поесть.       Ламберт выдохнул и мягко улыбнулся. Да, определенно, он мог понять это чувство. Ожидание и трепет. И даже понимал, что из-за него у Лютика нет аппетита.       Но самое прекрасное было то, что Лютик был только в этом моменте, здесь и сейчас, и абсолютно ничего его не терзало.       — Лютик, это просто ресторан, — ласково улыбнулся Ламберт.       — Это у тебя просто, а у меня нет! — возмутился Лютик. — Во сколько мы выйдем?       — Не знаю. В часов пять, наверное. Может полшестого.       Лютик кивнул с умным видом и выпил сока.       Кажется, он в самом деле подходил к этому вопросу очень трепетно и с восторгом. Что ж, по крайней мере это было мило.       Ламберт снова попытал удачу:       — О чем говорили на сегодняшнем сеансе?       Лютику закусил щеку с внутренней стороны, кажется, на миг замявшись.       — О неприятных для Лютика вещах. Потом о тебе и о наших отношениях.       — И?..       — Ты что, оставил меня наедине с врачом, чтобы потом все расспрашивать? — нахмурился Лютик.       Ламберт неловко повел плечом.       — Мне просто интересно. Я не принуждаю тебя говорить об этом.       — Просто… Лютик… Да Господи! — Лютик закрыл лицо руками и откинулся на диван. Тяжело выдохнул, убрал руки от лица и посмотрел в пустое пространство.       Ламберт умилился.       — Ты большой молодец, — напомнил ему Ламберт и чмокнул в плечо сквозь ткань майки.       Лютик будто бы весь засиял и кивнул. Кажется, ему было важно напомнить, что он старается, он учится, и это нормально, что у него не сразу все получается. Главное было стараться.       — Просто я все еще это все анализирую. Как только все расставлю в своей голове, то будет легче. Она мне задание дала, буду после ужина его делать. Уверен, мне это поможет.       Ламберт улыбнулся и, сжав его руку, кивнул.       — Я тоже уверен в этом.       Лютик смущенно улыбнулся и отвел взгляд.       Весь день Лютик… и вправду был на взводе. Ламберт мог им лишь любоваться, наблюдая с улыбкой, как Лютик не мог усидеть на одном месте.       Ламберт был рад, что ресторан так сильно его воодушевлял и радовал.       Знал бы, раньше его туда отвел.       Хотя… нет, наверное, это было бы лишено смысла. Это сейчас он более свободен, менее скован, а тогда это могло бы скорее стать поводом для новой истерики, чем радости.       Сейчас Ламберт достаточно много думал о том, что ранее для Лютика много положительных эмоций тоже могли бы сыграть не в его пользу. Ведь это в любом случае перегруз. В любом случае это на него повлияет.       Наконец настал вечер. Ламберту пришлось залезть в свой костюм и с удивлением обнаружить, что у него увеличился бицепс. Пиджак, кажется, с трудом выдерживал этот натиск. Покачав головой, его пришлось снять.       Он удивленно хмыкнул. Но мышц, как известно, много не бывает, особенно, когда твоя работа периодически предполагает драки. Дело было не в том, что люди могли быть сильнее его. Скорее все больше и больше людей учились боевым искусствам, и было мало просто попытаться вмазать кулаком меж глаз.       А как-то ему вообще ведьмак попался…       Ламберт покачал головой и повернулся на шорох сзади. Лютик стоял перед ним, и Ламберт пораженно ахнул.       На миг… он даже не увидел в нем того самого Лютика. Не увидел этого травмированного, забитого и боящегося мальчика, который только-только стал открываться Ламберту и внешнему миру.       Перед ним стоял молодой, уважающий и любящий себя омега.       От этого вида у Ламберта перехватывало дух.       И этой секунду хватило, чтобы понять — он влюбился.       Или, как минимум, влюбится, когда Лютик оставит свое прошлое позади и станет тем, кто сейчас стоял перед ним.       Видел Бог, этого омегу невозможно было бы не полюбить.       Хорошо подобранная одежда, немного свободный, мешковатый вверх, который скрывал его болезненную худобу, идеально-белое лицо, яркие голубые глаза, хорошо подчеркнутые темно-коричными тенями и густыми черными ресницами. Уложенные волосы, прямая спина и расправленные плечи.       — Ох… Вау, — шумно выдохнул Ламберт. — Я не думал, что можно выглядеть еще лучше, еще прекраснее, но ты… — он медленно подошел к нему ближе, смотря в его глаза, — но ты превзошел сам себя.       Лютик улыбнулся ему: ласково и понимающе.       — Я очень старался, чтобы выглядеть хорошо.       — Ты даже… стал будто более взрослым выглядеть, — протянул Ламберт, внимательно его рассматривая. Лютик смущенно отвел взгляд.       Ламберт понимающе улыбнулся. И все-таки, несмотря на уложенные волосы, одежду и осанку, Лютик оставался Лютиком.       Ламберт был этому рад.       — Позволите сопроводить вас на этот вечер? — Ламберт склонился в реверансе, протянув ему свою руку.       Лютик снова смутился, шумно выдохнул, но после сдержанно сказал:       — Разумеется.       И вложил свою руку в его.       Ламберт улыбнулся.       Да, это было даже лучше, чем он себе представлял.       Лютик, кажется, в самом деле выглядел старше, чем есть. В ресторане на них даже никто не косился. Ей-Богу, косметика творила чудеса.       Официант даже предложил Лютику вино, но тот отказался. Алкоголь ему было нельзя из-за таблеток, хотя Ламберт был бы рад, если бы он немного выпил — наверняка ему бы стало легче. Хотя бы на пару часов.       Но от ресторана Лютик был в восторге. Он все рассматривал и улыбался. Выглядел счастливым. По-настоящему.       — Ты пил когда-нибудь алкоголь? — спросил Ламберт, когда им принесли еду. От выпивки Ламберт тоже решил отказаться.       — Я… да…              Голос у Лютика были тихим, едва дрогнувшим, и Ламберт понял: алкоголь он пил не со своими друзьями, так что надо было быстро менять тему. Очень быстро.       Он замялся, закусил губу и спросил:       — Кстати, ты успел сделать задание от врача? А то, чую, после ресторана тебе захочется только лежать.       Лютик улыбнулся и расслабился.       — Да, я все сделал, — он кивнул. — Мне нравятся эти задания… Сначала было сложно, даже не потому, что тяжелело, а просто… Будто у меня была слабость, но не физическая, а… умственная. Не знаю, как правильно это назвать, — он закусил губу.       — Я понимаю, — кивнул Ламберт. — Когда обдумывать что-то просто невозможно, твои мысли не идут дальше задачи. Но тебе уже легче?       — Намного. Она много разных упражнений мне дает, — Лютик улыбнулся и посмотрел на свою тарелку. — Выглядят странно, но вкусно.       — Ешь, — кивнул ему Ламберт.       Лютик с радостью схватил вилку.       Ламберт поглядывал на него краем глаза и был рад, что какая-то часть всех этих ужасов уже позади. Как хорошо.       Они говорили весь вечер. Лютик на удивление хорошо и четко говорил от первого лица, только иногда сбивался, но быстро поправлял себя.       Ламберт, в любом случае, не торопил его и не обращал внимания, если он сбивался. Лютику должно было быть комфортно.       И еще Лютик очень сытно поел. Этому Ламберт тоже был рад. Видеть, как Лютик оживает.       Было приятно общаться с ним так, будто все в порядке. Это чем-то напомнило их вчерашний вечер.       После ужина Ламберт предложил прокатиться по городу. Лютик с радостью согласился.       А Ламберт был рад уйти с лишних глаз. Ему казалось, что это преобразование, через которое проходили сейчас их отношения, было слишком интимным, чтобы демонстрировать его всем вокруг. Хотя Ламберт и был уверен, что на них никто не смотрел. Но все-таки некоторые вещи просто хочется спрятать от чужих глаз.       Таких людей, как Лютик.       В машине тихо играла музыка, пока Ламберт ехал, желая заехать подальше, чтобы не было так много машин. Чтобы была возможность расслабиться.       Лютик увлеченно смотрел в окно, выглядя так, будто внутри он сиял. А может даже сиял и изнутри.       — Красиво… — протянул он внезапно, смотря на город, мигающий в этой темноте. — Я так рад, что в ту ночь меня нашел именно ты.       Ламберт хмыкнул.       — Значит, такова судьба. Случайности не случайны.       — Да, но я, кажется, даже уже и не мечтал о таком. Плохо помню, о чем мечтал вообще…       — Но ты ведь должен был хотеть сбежать оттуда?       Лютик промолчал, и Ламберт кинул в его сторону напряженный взгляд. Тяжело выдохнув, Лютик только сказал:       — Вряд ли… Когда ты проходишь через такие вещи, тебе хочется только перестать существовать. У меня было то состояние, когда я не видел ни в чем смысла.       — Да, я помню, — кивнул Ламберт. — Ты говорил о том, что впереди тебя ничего не ждет. Как бы я не старался. Ты до сих пор так думаешь?       С тяжелом выдохом Лютик откинулся на кресло и посмотрел из-под ресниц на дорогу.       — Наверное, нет… Тогда Лютик… — он прервался, а потом сказал: — Лютик слишком устал, чтобы пытаться исправлять себя, — признался он.       — Ничего, — улыбнулся ему Ламберт. — Говори так, как тебе сейчас будет комфортно, насиловать себя вовсе не обязательно.       — Хорошо… Тогда Лютик просто не верил, что ты в самом деле хороший. При чем… Лютик и не думал, что ты меня насиловать начнешь, бить, угрожать. Не знаю. Во мне одновременно уживалось чувство, что ты не причинишь мне вреда и страх.       Ламберт понятливо хмыкнул.       С этим все было ясно. Лютик доверялся ему по рефлексам, по внутреннему чутью — по тому же самому чувству, из-за которого Ламберт взял на себя такую ответственность. Они делили что-то общее между ними.       Ламберта это заставляло идти вперед, крепко держа Лютика за руку, а Лютика — доверяться.       Но с другой стороны у Лютика явно был приобретенный рефлекс — бояться и ждать удара.       Это не могло исчезнуть за два дня, и было понятно, что для Лютика Ламберт в каком-то смысле был насильником. Только в каком, как оказалось, не знал и сам Лютик.       Это немного утешало.       — И… Конечно был страх. Страх, что у меня нет родителей, что я один, а ты… Ты был так неустойчив по отношению ко мне… Утром я чувствовал твою ко мне нежность, а вечером ты злился.       — Потому что я не могу контролировать мои чувства. Злиться — это нормально. Не нормально — срываться.       — Но Лютик ведь боялся тебя злить. Боялся встретиться со злостью… Это сложно.       — Я понимаю. Просто чтобы ты понимал: если я буду злиться, и даже если на тебя, это не значит, что какие-то мои чувства к тебе изменились. Такие вспышки чувств идут из подсознания, то есть, по факту, они бессознательны. Мы не можем начать их контролировать. И, черт, меня это злило еще больше! — резко решил признаться Ламберт. — Я старался, я так старался… Но тут какая-то эмоция не так вылезет и все, ты меня боишься. И твой страх злил меня еще больше, — он тяжело выдохнул и прикрыл глаза.       Лютик рядом тихо усмехнулся.       — Ну вот. Ты опять злишься.       — Злюсь, — кивнул Ламберт. — Потому что эта ситуация для меня все еще сложная. Потому что ребенку во мне это не нравится. Ему сложно. Он чувствует себя еще более беспомощно. Лютик, ты и вправду стоишь всех потраченных на тебя ресурсов, но это не значит, что я не чувствую.       Лютик медленно моргнул, а потом кивнул, будто бы что-то осознал.       — Точно… ты же тоже чувствуешь…       Ламберт устало выдохнул:       — Ну наконец-то. Но я понимаю: сложно думать о чувствах других, когда собственные жить мешают. Лютик, просто живи. И говори со мной ртом, а не стремись быстрее убежать, закрыться и обвинять себя во всех грехах. Надо же когда-то начинать, так?       Лютик потер нос и кивнул.       — Так. Просто раньше с этим было сложнее. Я и так очень много думал о нашей ситуации, которая менялась каждый день. И мои чувства — вместе с ней. Знаешь… Страшно одним утром увидеть в тебе симпатичного мне мужчину… Лютик до сих пор не понимает, что творится в его голове.       Тяжело выдохнув, Ламберт съехал к обочине и посмотрел на звездное небо.       — Лютик, я не врач, но могу дать тебе один совет, который всегда помогает мне. Просто надо слушать себя. Слушать и прислушиваться. Не ждать подвоха. Принимать свои чувства. Проживать их. И снова слушать себя. Я не говорю начать заниматься тебе этим прямо сейчас, — он перевел взгляд на лицо Лютика. Оно было так же прекрасно, как и звездное небо. — Сейчас твои чувства в некоторых смыслах болезненны, и ты сам — болен. Так что некоторые твои порывы могут только все испортить. Но когда тебе станет лучше ты можешь начать себя слушать. Прости, если сейчас я слишком груб.       Лютик понимающе улыбнулся и мягко взял его руку в свою.       — Сейчас мне легче и я воспринимаю твои эмоции как… эмоции. А не как систему оценки меня. А еще… ты ведь стал мне ближе. Намного ближе, чем ты думаешь.       Ламберт внимательно на него посмотрел.       Да, сейчас он видел вместо того Лютика его будущую версию. Сильную и уверенную. И это было прекрасно.       — Мне кажется, что понимаю, — шумно выдохнул Ламберт. — Что-то между нами есть. И я устал это отрицать, Лютик.       Лютик снова улыбнулся ему. На этот раз будто бы ярче, более искренне.              — Мы обсуждали с моим врачом мои чувства к тебе… — неуверенно начал Лютик, опустив взгляд. — Это сложная тема. Но ты того стоишь, — он тихо рассмеялся, и Ламберт улыбнулся в ответ. — Она говорит, что мои чувства пока плохо могут быть объяснимы со стороны психотерапии… Она ищет в них болезнь, но я чувствую себя так, будто выздоравливаю. Она пытается найти в них мою больную привязанность, но порой я чувствую, что мне нужно отдохнуть от тебя и моменты одиночества так же хороши, как и нашей близости… Она не знает, почему я чувствую это.       Лютик посмотрел в его глаза. Нет, он буквально впился в него своим взглядом. Ламберт подумал о том, что не хотел, чтобы его отпускали.       — Ламберт, у этого нет причин, ты представляешь?..       — Есть, — возразил он уверенным голосом. — Но нам лишь предстоит их узнать. Лютик, наш мир выходит за грани нашего понимания и попыток объяснить. Никто не может объяснить магию, но она есть. И наши чувства возможно тоже невозможно объяснить так. Может, их даже понять нельзя.       — И что же с ними тогда делать?       Ламберт хмыкнул.       — Верить им. Следовать за ними. Энергия в этом мире действительно слишком деревянная, чтобы вы так легко смогли бы ее подчинить, как она слушается нас. Но энергия есть энергия. Все в мире связано, все тут живет и существует. И объяснять те вещи, которые могут происходить — безумие и попытки вместить бесконечность в границы. Это невозможно.       Лютик рассеяно кивнул, но посмотрел на него внезапно с пониманием.       — Кажется, мне легче просто чувствовать.       Ламберт улыбнулся.       — Да, так и есть.       Чувствовать.       Да, Ламберт просто чувствовал Лютика с самого начала.       Почему? Что ж, это было уже не так важно. Ведь порой найти объяснения некоторым вещам просто невозможно.       Энергия порой вытворяет странные кульбиты, и хоть Ламберт и знал, что они только на первый взгляд кажутся алогичными, внутри них скрыта и причина, и следствие. Но разбираться в этом совсем не хотелось.       Лютик посмотрел на него из-под ресниц и выдохнул. Улыбка не сходила с его лица.       — Мне кажется, что ты сейчас моя единственная причина бороться и лечиться.       Ламберт удивленно на него посмотрел, а после будто бы облегченно выдохнул.       И все-таки, некоторые вещи, казалось, происходили сами собой.       А потом Лютик медленно подался чуть ближе к нему.       Ламберт пораженно выдохнул, замер на миг, но сознал, что отказаться просто не мог. Что-то в нем будто бы вскипело.       Он подался медленно к нему и прижался своими губами к его. Лютик оставался расслабленным. Его пульс ускорился едва — как и положено при желанном поцелуи.       Ламберт прикрыл глаза и поцеловал его. Без пошлости, без грязи. Так нежно, как только умел, какой только поцелуй мог подарить альфа омеге, желая показать им всю свою нежность по отношению к нему.       Ламберт целовал так, будто признавался в любви.       Будто говорил клятву при алтаре.       А Лютик улыбнулся в поцелуй и, Ламберт клянется, это было прекрасно.       Он отстранился от Лютика с трепетом от восторга. Лютик посмотрел в его глаза, и Ламберт внезапно осознал — Боже, Лютик же соткан из звездного неба.       Поэтому когда Лютик снова притянул его к себе для поцелуя, Ламберту захотелось загадать желание.       Словно звезда упала.