Давай полюбим друг друга

      Лютик лежал на его груди, прижимаясь к Ламберту.       Все происходило стремительно. Даже для Ламберта.       Тем более для Ламберта.       Сначала все развивалось так медленно и плавно, что днями Ламберт молился на хоть малейшее изменение. Чтобы Лютику стало проще, чтобы он мог говорить с ним без страха. Чтобы Лютик перестал его бояться.       И он перестал, сменив свой страх на такое безграничное доверие.       В моменты тишины Ламберт думал только о том, почему это случилось. Искал объяснений, но не находил ничего адекватного.       Врач Лютика тоже искал подвох, но Лютик уверял, что все просто происходит правильно. Он был уверен, что сейчас все уж точно развивается правильно.              Но Ламберт где-то глубоко внутри не мог до конца в это поверить. Просто не понимал.       Еще недавно Лютик плакал из-за него, а сейчас целуется с ним и засыпает в одной постели, доверчивый и расслабленный.       С одной стороны Ламберт был в восторге. А с другой был напуган тем, что ответственности стало еще больше.       Это уже не говоря о легком непонимании себя и своего тела, которое откликалось на омегу, которому всего-то семнадцать.       И все-таки Ламберт старался жить по одному правилу: делать все так, как нравилось Лютику. Угождать ему, и это будет самым правильным и безопасным.       Вроде, получалось.       Лютик поерзал на его груди и, кажется, стал просыпаться.       Несмотря на то, что Ламберт хотел уехать, после их поцелуя, ему пришлось задержаться. Дать себе привыкнуть к такому стремительному развитию их отношений.       Эти два дня они провели вместе, и, несмотря на то, что их отношения не сильно поменялись, Ламберт был сбит с толку.       По правде говоря, за эти два дня они поцеловались всего два раза. И каждый раз инициатором был Лютик.       Это и утешало, и пугало.       И они спали вместе. И много обнимались.       В общем, несмотря на то, что в их отношениях, на самом деле, мало что поменялось, Ламберту надо было привыкнуть.       Лютик покряхтел, а после прижался носом к шее Ламберта.       — С добрым утром, — сонно прошептал он.       Ламберт погладил его по спине, перевернулся на бок и, поцеловав Лютика в макушку, что-то промычал. Лютик в его руках был расслабленный и теплый.       И все-таки жить было можно, если напоминать себе, что ничего не поменялось. Что Лютик просто вышел на новый уровень тактильности. Что их отношения всегда будут такими… неоднозначными.       Ламберт решил, что он для Лютика будет… средством.       Средством, через которое Лютик будет принимать тело альфы, поцелуи и объятья, близость. Чтобы стать менее диким в этом плане.       Но Ламберт ошибался.       Его проблема была в том, что неважно, как часто он себе напоминал, что Лютик тоже что-то чувствует, он слишком много думает о своих чувствах и о своем месте в этом всем.       Здоровая черта, только если ты не ставишь на ноги травмированного человека, который нуждается в тебе сильнее, чем в ком-либо еще.       В любом случае, они выехали в этот день.       Ламберт решил наконец доехать до этого треклятого Лос-Анджелеса.              Первая часть дороги превратилась в лекцию.       Ламберт говорил:       — Ты же жил в Нью-Йорке и имеешь представление о больших городах, так?       Лютик кивнул, сжимая в своих руках руку Ламберта, лежавшую на его бедрах. С сегодняшнего утра Лютик выглядел излишне задумчивым, даже сейчас, казалось, он слушал вполуха.       — В Лос-Анджелесе много людей. Очень. Я всегда буду рядом с тобой, но тебе нужно, кхм… подготовиться к этому. Но держись меня и если почувствуешь, что что-то не так — скажи мне. Я найду для тебя уединенное место и попробуем тебя привести в чувство. Я, конечно, постараюсь избегать каких-либо прогулок по городу в принципе, но все-таки…       Он повел плечом.       Лютик кивнул.       Нахмурившись, Ламберт спросил:       — Лютик? Ты с утра сам не свой.       Лютик дернулся, будто опомнился. Будто за весь этот день до него впервые дошло, что к нему обращаются.       — Я просто… Думаю…       — О чем?       — О наших отношениях.       Ламберт тяжело выдохнул.       — Да, я понимаю тебя. Я тоже. И пока не пришел ни к чему здравому. Это сложнее, чем я думал. Хотя, наверное, я просто не был готов к такому стремительному развитию…       Лютик растерянно кивнул. Ламберту снова показалось, что он его и не слушал толком.       Лютик пробормотал себе под нос:       — Я думал, что я тебе нравлюсь…       Ламберт моргнул и сглотнул. Он не нашел, что ответить, так что просто предпочел сделать музыку погромче и снова вернуть свою руку в плен ладоней Лютика.       Да, нравился.       Ламберт стал понимать, что он нравился даже как-то излишне сильно, чтобы игнорировать это.       Бескорыстная любовь.       Ламберт же понятия не имел, откуда это могло взяться. Он думал об этом почти каждый день, но усилия не были оправданы.       Во время остановки, жуя бургер, Ламберт все еще думал. По правде говоря он уже устал думать, но мысли снова и снова возвращались к Лютику, стоило тому попасть в его поле зрения.       Ему отчаянно хотелось доехать до Лос-Анджелеса, найти Йеннифер и излечить Лютика. А потом, с новым им, здоровым и в своем уме, пытаться что-то строить.              Про себя он испугался: а разве это честно?       Разве сейчас, в болезнь, не показывается настоящая личина их возможных отношений?       И нормально ли это, что он уже уверен, что готов строить с Лютиком отношения?       Он ребенок. А любовь к Ламберту могла быть вынужденной. Ламберт единственный человек в его окружении, единственный, кто добр к нему и мил с ним, вот Лютик и… захотел его.       Но с другой стороны ведь и Ламберт неравнодушен к Лютику. Ведь он тоже что-то к нему чувствует, и это что-то — оно необъятное, и будто бы жило в нем уже давным давно. Какой-то странный поток сознания…              Он вскинул голову и отвлекся от потока этих мыслей, когда ощутил на себе пристальный взгляд Лютика.       — Все хорошо?       Лютик кивнул и повел плечом. Но смотреть не перестал.       Пообедав, Ламберт уточнил адрес отеля. Он решил остановиться в Аризоне на одну ночь и снова выехать. Кивнув сам себе, он открыл дверь перед Лютиком.       Тот замер перед машиной, посмотрел на Ламберта и внезапно потянулся к нему.       Ламберт отшатнулся и покачал головой. Он просто не хотел целоваться на заправке! На людях, с подростком! Тем более таким худым, что издалека его можно было вообще за ребенка принять!       Лютик отшатнулся от него, пораженно моргнув.       Ламберт с опозданием понял, что он сделал.       И спешно попытался оправдаться:       — Лютик, это об…       Лютик покачал головой и, не дав ему договорить, сел в машину, закрыв дверь.       Ламберт остался стоять вот так, ощущая себя глупым и брошенным.       Их отношения начали налаживаться, Лютик стал ему доверять, а Ламберт… снова начинает думать только о себе, думая о том, как он страдает, забывая о том, кому из них по-настоящему плохо.       Пораженный и сбитый с толку он так и замер, и силой заставил себя обойти машину и сесть за руль.       Только спустя несколько километров, он решился заговорить:       — Лютик, детка, я…       — Пожалуйста, не надо. Не говори сейчас со мной. Я хочу… побыть в тишине.       Ламберт растерянно кивнул, а после плотно сжал зубы, а в руках — руль, желая хорошенько вписаться в него головой.       Очевидно, он все портил с такой же стремительной скоростью, как все и развивалось.       Это было похоже на эмоциональные качели, которые он специально раскачивал, и по этому поводу он чувствовал себя виноватым. Он не хотел вредить Лютику, а тем более осознано.       В голове заискрились моменты того самого видео, и это хоть и привело Ламберта в чувства. В агрессию, злобу, бессилие, но сейчас Ламберт осознал, насколько, на самом деле, этот метод был бесполезен в данный момент.       Да, он злился от осознания, что должен был носить Лютика на руках, помогать ему и лечить, а не… не делать хуже, но это же все оставалось только мыслью, которую Ламберт вертел бесчисленное количество раз в своей голове. Это ни к чему не приводило.       Но он ведь просто был напуган!       Напуган своими чувствами и чувствами Лютика.       Он едва привык к их объятьями и близости, а тут… тут поцелуи, которые вполне четко и ясно обозначили их род отношений.       А Ламберт обнаружил, что просто не был к этому готов.       Однако воспоминания о видео заставили его действовать.       Он ничего не говорил, но он сам взял руку Лютика в свою. Поцеловал его в костяшки и продолжил сжимать.       Лютик не вырвал свою руку, и краем глаза Ламберт увидел, как Лютик удивленно на него посмотрел. Будто бы Ламберт впервые его за руку взял, ну честное слово.       До отеля они ехали молча.       Выходя из машины, Ламберт приобнял Лютика за плечи, приободряя. Он улыбнулся ему и, когда Лютик ответил ему улыбкой, крепко сжал его руку в своей и повел вперед. Они заселились в отель и, когда Ламберт осматривал спальную, Лютик тихо подошел к нему со спины, коснувшись его руки.       Ламберт вздрогнул и повернулся.       — Ох, напугал. Ты такой молчаливый в эти дни… Честное слово, это сводит меня с ума.       — Лютик не нравится тебе, так?.. — спросил он тихим голосом.       Ламберт замер.       Лютик сбивался со своих попыток и начинал говорить в третьем лице каждый раз, когда забывался в сильных эмоциях.       Сейчас Лютик не радовался и счастливым не был. Значит эмоция, в которой он забылся, явно не положительная.       Лютику было плохо.              Ламберт испуганно замер.       — Не ври Лютику, пожалуйста. Лютик все поймет.       Он стоял — ниже его на голову и смотрел снизу вверх своими огромными несчастными глазами и просил ему не врать.       Ламберт сказал:       — Даже если бы ты мне не нравился, я бы соврал, что нравишься. Но врать мне не придется. Ты мне нравишься, Лютик. Как омега, — ему в самом деле не пришлось врать. Ведь говорить, что такой омега, как Лютик, мог ему не нравиться — вздор. То, что это было неправильно и грязно, то, что это давило на Ламберта было следствием, да. Но не причиной того, что он ему якобы не нравился.       Лютик нерешительно отвел взгляд и покачал головой.       — Нет, ты врешь.       Ламберт хмыкнул.       Так странно, он видел, что Лютику плохо, но больше он не ощущал себя бессильным и слабым перед этим. Больше он не боялся.       Будто на самом деле он обрел силу и власть в этой ситуации, просто пока что он сам плохо понимал, какую именно.       Но она была, что уже, определенно, его радовало.       — Лютик, ты прекрасно чувствуешь вранье, по твоему я сейчас лгу?       — Я… Нет…нет, Лютик такого не чувствует, но ведь… Лютик все видит…       Ламберт покачал головой и, мягко взяв Лютика за руку, повел в спальную. Он усадил его на край кровати и присел рядом, взяв его руки в свои, стараясь смотреть на его лицо, в его глаза. Взгляд Лютик отводил, и Ламберт невольно улыбнулся.       Лютик пытался выяснять их отношений.       Достаточно смелый поступок. А особенно для Лютика.       Ламберт невольно улыбнулся.       — Что Лютик видит?       Лютик смутился.       — Я забыл…       — Нет, ты можешь говорить о себе и в третьем лице. Мне все нравится.       Лютик покраснел еще сильнее.       Ламберт чувствовал, как в нем изменения происходили буквально в этот же момент. Да, Лютик был слишком чувствительным и быстро поддавался любым эмоциям.       С одной стороны это тревожило Ламберта, ведь он так легко поддавался любой плохой эмоции и позволял ей себя унести.       А с другой Ламберт мог сравнительно быстро его успокоить, даже ничего толком и не сказав.       — Лютик видит проблему… Ты стал к Лютику холоден.       Ламберт покачал головой.       — Если проблема и есть, то только в том, что ты мне нравишься слишком сильно.       Лютик нахмурился.       — Лютик не совсем понимает… Лютик чувствует твой холод к нему… Ты совсем не целуешь Лютика… Лютик сам стесняется целовать тебя, но он всегда рад, если ты отвечаешь. А сегодня ты… оттолкнул Лютика… Лютик не знает, почему, но ему было больно… Лютик хочет больше тебя целовать…       Внезапно он вырвал свою руку и утер слезы. Ламберт всполошился и подсел к нему ближе, обняв и прижав к себе.       Он испугался этих слез, но этот испуг не сбил его с толка.       — Лютик… — тихо сказал Ламберт. — О Боже, я не знаю, как это объяснить себе, а мне уже надо объяснять тебе. Клянусь, ты целая буря для такой черепахи, как я.       Лютик неловко улыбнулся и позволил увлечь его в свои объятья.       Ламберт расслабился окончательно.       Если до этого он еще боялся, что причиной могла стать действительно крупная проблема, и Лютика это задело так же, как и другие ошибки Ламберта, то сейчас он видел, что это было не так.       Это было лишь легким недопониманием, которое Лютик, в силу привычки, раскрутил до целой драмы.       Но в его состоянии трудно действовать по-другому.       Он просто привык, что ему всегда должно было быть больно.       Ламберт крепко поцеловал его в щеку — так сильно, что Лютик поморщился и потер ее. Ламберт тихо рассмеялся. Да, щетина кололась. Он впервые задумался о том, чтобы нормально побриться.       Хотя морщился Лютик крайне умилительно.       — Лютик, пойми меня, мне очень много лет. Я не помню, сколько, но очень много. А ты ребенок. Мне сложно само понимание, что я могу испытывать такой спектр чувств в таком смысле к кому-то столь юному. Я не знаю, как правильно мне себя вести. Но более того… мне страшно чувствовать такое к тебе. К ребенку.       — Я не ребенок! — воспротивился Лютик. По тому, как он резко это сказал и как не соскочил на третье лицо, Ламберт понял, что он пришел в себя.       Ламберт широко улыбнулся, убрав волосы с его лба.       — Конечно. Ты мой маленький взрослый, а я… Лютик, у меня давно не было отношений. Дольше, чем ты живешь. И еще я боюсь, что твои чувства ко мне могут быть навязаны отсутствием выбора и что я наврежу тебе своим напором.       — Нет, — почти поскулил Лютик и крепко к нему прижался. — Пожалуйста, Ламберт, не думай так. Поверь мне хотя бы в этом. Не надо делать из меня совсем глупого и больного. Я много чего не знаю, но если что-то и знаю, то только то, что мои чувства к тебе искренние. Пожалуйста, будь со мной откровенен, не прячься и не убегай. Мне нужен сейчас только ты. Ламберт, я…       Он сглотнул и крепко к нему прижался. Ламберт тихо ахнул от удивления, но поспешил обнять его крепче.       — Ты просто не знаешь, как тяжело мне далось перейти на такой уровень и поцеловать тебя… Я чувствовал, что хотел этого, но так же мне было противно… но когда мы поцеловались… Весь страх и отвращение пропали. Мне было так хорошо! Я чувствую, что то, что мы делаем — правильно. Просто поверь мне. Пожалуйста.       Ламберт замер в нерешительности от таких откровений. Он мягко погладил Лютика по спине, а после, взяв за подбородок, посмотрел в его глаза, немного нерешительно, но с облегчением.       — Поверить тебе…       — Да, пожалуйста.       Ламберт выругался про себя.       — Лютик, я хочу этого больше всего на свете. Просто верить тебе и угождать. Но я боюсь, что таким способом я просто перекидываю на тебя ответственность. Пойми, я боюсь, что травмирую тебя еще больше…       — Но ведь скоро меня вылечат?       — Конечно. Но вдруг после ты будешь испытывать ко мне отвращение?.. Посмотришь на меня глазами здорового человека, и подумаешь, что я пользовался твоим положением.       — Нет, Ламберт, нет! Я так не подумаю! — заумолял его Лютик. И Ламберт в самом деле слышал в его голосе мольбу. — Пожалуйста, просто доверься мне и моим чувствам. Что-то во мне знает, что надо делать. Я чувствую это. Что все правильно. И если вдруг ты захочешь меня поцеловать, то лучше поцелуй, чем оттолкни. Лучше целуй, чем позволяй себе думать, что этими отношениями ты сделаешь мне больно…       Ламберт молчал несколько секунд.       А после склонился над ним и крепко его поцеловал. Лютик пораженно выдохнул в его рот, на миг напрягся, но после тут же расслабился, позволяя себя целовать, а после и сам начал отвечать — с напором.       Он трепетал в его руках, и его губы были такими мягкими и податливыми!       Ламберт без желания отстранился от него, когда почувствовал, как собственное дыхание стало учащаться. Нет, грань переходить нельзя…       Лютик глупо улыбнулся. Он был весь красный, смущенный. Лютик шумно прошептал:       — Да, вот так… Вот так было очень хорошо.       Ламберт качнул головой.       — Ты слишком быстро растешь.       — Это не я, — качнул головой Лютик. — Это что-то… что-то внутри меня… — прошептал он немного растерянно, положив руку на свое сердце. Там, где оно билось.       Ламберт вскинул бровь, и Лютик тихо пояснил:       — Я не знаю, как это описать, но я будто чувствую, что во мне есть что-то еще. Что-то куда взрослее и умнее меня, и оно каждый раз слышится все чаще, когда между нами все спокойно и когда ты рядом…       Ламберту слова показались разумными.       Когда они рядом Лютик просто спокойный, и все его чувства успокаиваться, давая волю другому.       Но чему другому?       Может быть, Лютик маг? Чародей? В нем есть предпосылки для магии?       Ламберт не знал.       В любом случае, он сказал:       — Нам только остается верить, что это что-то внутри тебя в самом деле право. Что оно делает все правильно.       — Это в самом деле так, — уверенно кивнул Лютик. — Я это чувствую. Просто… не отдаляйся от меня. Не надо… Ты только ранишь меня и заставляешь сомневаться. Я только-только обрел под ногами землю, а ты начинаешь выдергивать ее из-под моих ног…       Лютик звучал как взрослый, спокойный человек, и Ламберт растерялся таких слов.       Тем более, он описывал его действия так точно, что Ламберт почувствовал себя пристыженным, хотя Лютик точно не следовал такой цели.       Ламберт кивнул.       — Я понял, прости меня. Я просто с чего-то решил, что знаю, как правильно, хотя, кажется, я знаю еще меньше, чем ты…       Лютик понимающе улыбнулся и положил свою голову на его плечо, выдыхая.       — Все хорошо, Ламберт. Просто позволь всему между нами происходить. Я чувствую, что это правильно.       Ламберт кивнул, смотря в стену.       Когда они поговорили спустя эти два дня смятения, Ламберт почувствовал, что Лютик… изменился.       В его речи, в его голосе, даже в том, как он рассуждал.       Что-то поменялось. Какая-то трансформация, которую не заметить было просто нельзя.       Случилось это за те два дня или… или их близость настолько помогала Лютику успокоиться, что его настоящая личность просачивалась сквозь эту болезнь?       Но разве мог подросток в семнадцать быть таким понимающим и мудрым?       Ламберт качнул головой.       Лучше целовать, чем думать об этом.       Так что он снова поцеловал едва успокоившегося Лютика, но, кажется, он совсем был не против.       На удивление, их поцелуй чудесно занимал мысли, а тело Лютика — его руки.       Ламберту стало легче. Впервые за эти два дня.