В Неизведанных Землях

      Утро быстро переросло в день, они успели поесть и взяли кучу тряпок, дерева для розжига костра и оружия. Мишель и Хиа были полностью готовы и торопились пойти сжечь мост, ведущий к тем казармам. … “Gikc im Misel! E fis um ecau… Ideia.” — Хиа указал на пару деревьев мимо которых лежал путь к мосту и реке Зеф-Къэа. “Что такое? У нас нет времени-” — Мишель торопилась, а Хиа встал как вкопанный и даже бросил хворост. Он подошел к стволу одного из деревьев и ударил по нему ножом. “Что ты делаешь?” — Она остановилась и с расстояния пары десятков метров смотрела на то что он делает. “Run! Es bum zoqm vakk.” — При первом слове Мишель чуть не побежала, но поймала себя на мысли и просто вгляделась в руки Хиа. Он держал двумя пальцами капающий кусок коры, весь липкий от смолы. “E mula es zkuxaq-viic. Zkuxaq-viic, zkuxa... Uuu... Zkuxa er fiic deqa!” — Он поднес к Мишель, которая подошла посмотреть поближе, кусок коры. “Я именую это дерево-зкуксакь, а зкуксакь значит хороший огонь.” — Буквально сказал Хиа. Мишель уже потихоньку вникала в его бормотания. “Огонь? Декьа?” — Переспросила она. “Ogon, ogon, yar, horoso ogon!” “...собирай, я пойду приготавливаться.” — Она кивнула и пошла вперед одна, положив ветки на плечо и швабру туда же, держа в свободной руке мачете. Для начала она сделала что-то наподобие барьера из веток, чтобы брызги потока не тушили главный костер. Потом она вытерла доски шваброй, отжав ее несколько раз. Ее сердце билось в груди очень сильно, пот капал с висков, в голове крутилась одна и та же мысль “Отличный план, отличный план, главное быстро, главное быстро все сделать…”. Хиа пришел с тряпкой, обмакнутой в смолу того горючего дерева, парой слов он объяснил, что так он разжигал костры раньше, но потом мелкий лесной пожар сжег всю рощу где он добывал смолу. Они превратили мост в какой-то продолговатый костер через реку. Мешкать нельзя было, Мишель приготовила факел, сделанный из тряпки и ветки, и подожгла его первым. Она сожгла также несколько страниц дневника, незаполненных, для розжига. Огонь рос, а смола не воспламенялась. “Где твоя хваленая смола дурында?” — Только успела сказать Мишель как за ее спиной послышался треск и колыхание пламени - то была смола, вскипевшая и теперь горящая красным пламенем. Огонь охватил всю конструкцию. Хиа пихнул ее локтем в бок, улыбаясь от уха до уха. Он вздохнул и Мишель подумала о мхе который они сжигали вместе с мостом: возможно, это тот еще грех для Хиа. Еще горящие ветки падали в реку, хрустел хворост, дымила смола, горели поручни намазанные горючкой, вода под мостом как-будто кипела. Это было в некоем смысле волшебно: ведь в с одного ракурса видно сразу две вещи на которые можно смотреть вечно. “Sger er loreb diq ly auqr umc u nkauroqa si ly ayar.” — Сказал довольно Хиа и Мишель дала ему пять. Единственное что их беспокоило, это дым. Он поднимался по диагонали по течению реки, и был крайне густым. “Надо убедиться что он полностью сгорит.” — Сказала Мишель отходя в сторону и инструктируя Хиа оставаться и следить за огнем. Сама же она с помощью мачете набрала еще смолы и веток огнедерева. Хиа даже пританцовывал когда та уходила, настолько его развеселило исполнение их затеи. Напевая что-то себе под нос, он оставался на месте и следил за дымом, огнем, и верхушкой скал откуда могли появиться враги. Мишель собрала кучу веток и просто облила их смолой как кленовым сиропом, спеша к Хиа. Тогда она услышала крик. Вопль. Глаза расширились, скулы напряглись, ветки были брошены на поляне перед проходом к мосту и Мишель ветром побежала к Хиа, который стонал от боли где-то у моста. “I giky lirr, giky dqaujemf lirr i ficr…” — Скрючился Хиа держась за руку у предплечья. Мишель увидела проблему сразу же: огонь моста горел так яростно, что вода попадала в него и сразу вскипала, взрываясь. Костер плевался горящей смолой, и одна такая капля попала на руку Хиа. Она прожгла рукав его легкой куртки насквозь. “Ох черт… Черт черт черт, Хиа! Все хорошо, спокойно, спокойно…” — Она положила его спиной к скале пока тот глубоко дышал и фыркал от боли, пытаясь ее заглушить. Зрачок уголума сузился до просто микроскопических размеров. “Goqsr, goqsr…” Мишель не знала что делать. Она стянула с него куртку и успокаивала, осматривая ожог. Волдыри на сероватой коже Хиа наливались алой кровью и лопались от пламени которое их съедало. “Вода, вода…” — Мишель посмотрела на ужасное марево огня на мосту и потом на воду, которая была совсем рядом, в зоне риска попасть под плевки горючей смолы… Рывок, еще, защищая лицо от пламени тканью, она успела собрать в пригоршню чуть чуть холодной как лед речной воды и поспешила к Хиа. Она полила и промыла рану, сделала в общей сложности пять таких заходов, набирая воду и спеша к нему. Боль не убывала, но зато вид раны выглядел чуть лучше. Это было просто чудо, что Мишель отделалась всего лишь маленькой каплей попавшей ей на внешнюю сторону бедра, и то была всего точка. В голове Мишель все смешалось, небо, вода, скалы, кровь, бормотание, и как ей казалось молитва Хиа. Она боялась что рана начнет гнить, пойдет гангрена, и это убьет Хиа. Нет, нет она этого не позволит. Сняв свою ветровку, а затем и футболку, оставаясь только в бюстгальтере. И этой же своей белой футболкой, не такой чистой после всех тех дней без смены одежды, она обвязала руку на месте ожога, намочив ее в холодной воде. Она успела кинуть еще палок в костер, и поспешно скрылась, направляясь вместе с Хиа к Хижине. “Es goqsr ri culm lobg i lirr... I lirr vgy…” — Говорил Хиа глубоко дыша. Мишель была в застегнутой ветровке, и кормила его с ложки. Ну, как сказать, то были палочки для еды и мясо красноволка, но лингвистически нет такого выражения. “Тише, все хорошо, все хорошо…” — Он мучался, она успокаивала. “Niet horoso, niet horoso i lirr…” “Так, эй, соберись, тряпка…” — Мишель была настроена решительно что он на ее руках не помрет и не охвореет. … День прошел медленно, к вечеру Мишель сама сделала скрытную вылазку проверить мост. К ее удивлению и тихому счастью, он сгорел почти целиком, и перейти реку было теперь намного более трудоемким делом. Вернувшись домой к пришедшему в себя Хиа, она была встречена вопросами откуда эта белая ткань взялась. Ответом было расстегивание молнии на ветровки чуть ниже шеи чтобы показать отсутствие футболки. Уголум тупо посмотрел и кивнул, пристыженно и понимающе, благодарный. “...E vums si ruy-” “Ми ми ми, ки мис.” — Прервала его Мишель понимая к чему он ведет. Он хотел сказать “спасибо”, она же ответила “не за что”. Хиа был сконфужен, но Мишель верила что тот ее поймет. Они поели в последний раз на сегодня и приготовились спать. Мишель имела при себе остывшую воду из чайника, чистую, которой она промывала рану Хиа каждый второй час. То будет долгая ночь. Хиа был весь в мучениях, Мишель подозревала что пламя задело нерв или что-то в этом роде. Но держался молодцом, улыбался время от времени, строил из себя крутого парня. Дескать непочём ему такие передряги. На деле же ему было трудно стоять: бедолагу мотало из стороны в сторону. Мишель не могла смотреть на него без желания расклеиться и сдаться. … Утром Мишель проснулась и обнаружила Хиа на кухне, с рукой поджатой к груди повязкой. Он делал кашу на воде. “Хиа.” — Окликнула она его. Тот глянул через плечо и сглотнул, кивая и таким образом как-бы спрашивая: “Что?”. “Ты нормально?” — Хиа пожал плечами. “Normalno. Posti. Ne znaiu.” — Сказал он заученные фразы. “Йио… Иджуй?” “Yar, e ruy.” — Сказал он почти ворчливо. Он горбатился над печью где стоял котелочек с кашей. То были их последние крупы, запас мяса очень быстро истощался. “Хиа…” — Мишель встала и просто постояла, пытаясь дышать ровно. То было слишком много стресса. Она подошла к нему и обняла сзади, пытаясь его утешить, а вместе с ним и себя. Тот вздохнул и кивнул несколько раз, здоровой рукой держась за ее кисть. “Vgus, ukqaucy daakemf rilasgemf diq u bilnkasa limrsaq?” — Уголум хмыкнул и глянул не нее через плечо. Ели они в тишине, но с каким-то спокойствием на душе. Мост сожжен, враги не атакуют, рана Хиа в порядке и скоро заживет. Нужно было найти еще еды, но и голодать им не впервой. Даже чуть жирка отрастили на этом красноволчьем мясе. Мишель вышла на охоту в одиночку к полудню, Хиа же остался попробовать снять шкуру с туши красноволка и как-то утилизировать кости и потроха. Также они нашли мотыгу, грязную и старую, в грязи неподалеку от Хижины. Это была забота Хиа, Мишель же должна была их обеспечить едой. Ожог у Хиа еще болел, сочилась сукровица, но в целом выглядело неплохо для такой площади. Несмотря на это, он мог спокойно, хоть и через боль, делать повседневные действия. Мишель все равно десять раз ему сказала быть осторожней. В руке копье, ушки на макушке, глаза прищурены чтобы видеть дальше. Она зашла в восточное ущелье, в противоположную сторону от той тропы которая вела к реке Зеф-Къэа и Сожженному Мосту. Здесь росла высокая трава и древние, толстые деревья. Мишель двигалась тихо и медленно. Скоро она вышла на достаточно крупную поляну, и присела, прячась в траве. На том краю поляны было стадо вполне нормально выглядящих оленей. Мишель примерила и нахмурилась: она не сможет ни подобраться ближе, ни докинуть копье отсюда. “Проклятье-” — Прошептала она вздыхая. Ну и ладно, зато она сможет проследить за их количеством и может быть исследовать территорию лучше. В этом месте скалы были более пологие и вели вверх множеством троп. Мишель вернулась без добычи и с голодным желудком. Рядом с Хижиной сушилась шкура красноволка, которым они питались так долго. Вид был мягко сказано устрашающий. И она просто не понимала, как Хиа это сделал. Он даже натер ее чем-то изнутри, делая ее более мягкой. “Как? Гив, Хиа?” “Ly ombka vur u rjemmaq. Sger er rjem-” — Он показал на шкуру и повторил слово. Рджем, шкура, пыталась запомнить Мишель. “-ga saubgac la giv si luja relnka rjemviqj, keja vuw-viqj. Viqj, eto…” — В итоге Мишель выучила еще пару слов на буарукь: викьдж, работа, вув, воск - вот чем он покрыл внутреннюю сторону шкуры. Ожог у него явно болел, но он был почти полностью в порядке. Рана должна зажить за неделю две. Мишель так устала что просто вошла внутрь Хижины и была встречена запахом супа. И обрадовалась, что сегодня хоть она и не принесла дичь то хотя бы Хиа утилизировал остатки всякого от красноволка. Он даже каких-то листьев туда кинул. Оказалось прямо у внешней стены Хижины растет какая-то специя, вроде лаврового листа. Они условились называть ее “хизинт”, спонтанно. Хиа не мог выговаривать некоторые звуки, а конкретно Ш, Щ, Ж, Ц, и Ч. Хизина, так уголумр произносил название их обители. Поев и оставив на потом, оба просто легли и вновь записали вместе новые слова в словарик. Мишель и Хиа как-то понравилось это делать - некоторые слова языков друг-друга их очень забавляли. “Ia tvoi… Drug?” “Яр яр. Эмм… Э уль йиокь нук…?” — Сказала она ту же фразу на буарукь. “Yarrr! Fiic hiz nuk, uuu, Misela!” “Эй, а ну не коверкай мое имя до неузнаваемости, чертенок-! И так “ше” не можешь сказать, так еще и-” — Не смогла закончить она как начала смеяться, сама не зная почему. Хотелось сильно врезать наглецу, но она намеренно просто двинула ему локтем в плечо. … Мишель не спалось. Но плохо от этого не было. Она просто лежала и смотрела вверх, на потолок. Кровать вровень с полом стала для нее уже привычным делом, удобным и комфортным. Мысли витали где-то в облаках. Где это, Здесь? Как она тут оказалась? Она помнила пару дней до того как очнулась на траве среди этих скал, но отрывками, размыто. Здесь есть красноволки, жженые (те монстры которые напали на нее в Пещерке), Хиа… Уголум. Он же ничего не знает о ее мире. Он наверное, не знает, что такое мороженое. Шоколад, вафли, кофе… Рот так и наполнялся слюной от мыслей о сладостях. Зато Мишель скинула килограмм пять за все это время Здесь. И у нее появился пресс. Она задумалась, и попыталась вспомнить, когда в последний раз мылась по настоящему. То было совсем давно, месяцы назад, до Здесь. Она и вправду как-то перестала думать о том, как плохо она пахнет. И вправду, пот пропитался в одежду настолько что наверное уже не отстираешь. Хиа. А сколько он Здесь? Он выглядел вполне неплохо для парня без оружия в таком месте. Сомнения закрались в ее мысли. Если так, то как он выживал? Может он скрывает от нее, что у него есть какой-то нож или что-то… ...Рюкзачок лежал у стенки и напоминал Мишель, что надо верить в хорошее. Она вздохнула. Хиа ей благодарен, за то что та спасла его жизнь и все такое. Мишель немного успокоилась на этот счет, вздохнув бесшумно чтобы не будить товарища. Она вспомнила про огнедерево. Может быть он сделал себе шалаш в той роще, а в грозу та сгорела? Может быть. ...а что если то была та же гроза, в которую на нее напали жженые? Вполне возможно, это даже… Мишель покосилась на Хиа, спящего к ней спиной. Спал он в трусах, накрытый одеялом. Мускулистая же у него спина… А что если Хиа тоже встретил жженых? И если так то куда они делись? Она была обязана спросить его как-нибудь. Мишель вернулась к мысли о мытье. Можно же как-то устроить душ или просто что-то в этом роде? Воду они набирали дождевую, и из того ручья по пути к Пещерке. На чай, суп хватало, но что насчет душа или ванной? Построить конечно будет сложно… Ведро, в котором они носили воду, было легким, из стали, и достаточно красивое. С парой узоров, что-то по мотивам водолея. И там тоже была надпись на этих знаках, что в Хижине. 卜ץ∤ī Мишель давно уже заметила, что знаки на надписях повторяются, следовательно это не иероглифы. В ту же пользу шел аргумент, что для иероглифов они слишком простые. Она уже закрыла глаза, ухмыляясь слегка. Спокойствие, безопасность. Последней мыслью до того, как она пала в сон было “...надо бы сделать карту местности…”... … … … ...Мишель услышала дым. Она почувствовала жар. Она открыла глаза, и к ужасу увидела, что крыша Хижины горит. Доски потолка вот вот-бы обрушились. Она криком разбудила Хиа, который как казалось не дышал…