I can't blame you, I can't save you but I will try, For you and I, For you and I.
Мать — Моя маленькая Элизабет нашла друга! Просто замечательно! Дорогая, мне нужно тебе сообщить кое-что. — И тебе привет, — медленно отстраняясь от Джеймса, бросила я. Джим — Здравствуйте? Мать — Ох, зови меня просто миссис Лонт, сладкий. Элиз, надо поговорить. А с тобой мы ещё познакомимся, милый паренёк. — Говори здесь. Я доверяю ему. Мать — Это мило, но… Помнишь мы разговаривали на счёт всяких таблеток, да? — Я не сижу на таблетках. Моё здоровье в норме. Мать — Замечательно! За-ме-ча-тель-но! Ах, совсем забыла напомнить о том, что отец ждёт тебя дома! — Почему бы ему самому не приехать. Насколько я помню, у него есть две секретарши и заместитель. Мать — Элизабет! Он много работает, и у папы нет столько времени! Мы уезжаем домой сей час же! — Ты. Не мы. Я никуда не поеду. Мать — Мы можем взять с собой своего друга, если он не против. Надеюсь, они найдут общий язык с папой. Ах да, как тебя зовут, сладкий? Джим — Джеймс. Мать — Как тебе идея поехать с нами? Это будет семейный ужин! Наконец-то у нашей девочки появился парень! Уверена, ты неплохой паренёк, Джей-Джей. Джим — Я Джеймс, и мы друзья… Мать — Собирайте вещи. Я жду ровно час! Мы провожали её туманным взглядом и поджатыми губами. Общий язык с отцом? Мой парень? Она пошутила, да? Плохие шутки. Я, конечно, люблю Джима, но ты-то как оказалась здесь и сейчас? То, что она называет меня по-доброму и строит из себя душу компании, — всего лишь прелюдия. — Можешь потом высказаться о моих родителях мне. Только убедись, что отец не подслушивает. Джим — У тебя дома тоже прослушка? Хах. Меня вечно проверяли, мол: то не делай, оттуда отойди, ничего не умеешь, по дому не помогаешь, учёбой не занимаешься и бла-бла-бла. Вот и оставили идею с поцелуем, но забыть такое не под силу ни мне, ни ему. Осело в памяти. Уверена, мы ещё вернёмся к этому в разговорной форме. Или в другой? Имеет ли значение описывать сборы и сам путь, если всё это словно вспышка и смазанные временные отрезки? — Джеймс. Эй, Джеймс? Сладко спит. Вагон качнулся. Вместе с ним и я. Неуклюже зацепившись за второй ярус комплексной кровати по другую сторону тесного купе, я выдохнула. Какие черти тянут меня вечно свешивать голову вниз и потом жалеть об этом? Скажу только спасибо за то, что не сломала и не заломала ногти. Рута невозможно было разбудить. Во сне он не одново дрался; спал а-ля мешок из костей и мышц или же робот в конвульсиях. — Персик, время подниматься. Не думаю, что в твои планы входит остаться в поезде без пропитания. Джим — Уже утро? — На самом деле ночь. Джим — Ты вновь читала или писала романы, поэтому не смогла уснуть? Тебя хоть что-нибудь может вырубить? — Например, усталость. Как у всех. Собирайся активнее, Джим. У нас 10 минут до остановки и выхода. Нам потом ещё 15 минут трястись в такси, чтобы доехать прямо до дома. Джим — Какой кошмар… — Ты сам согласился. Джим — Потому что мне скучно и страшно одному. — А со мной-то точно весело и не страшно. От кого я это слышу? Джим — Намного лучше, чем одному в этом холодном здании сидеть и не знать, чем себя развлечь. Твой отец человек консервативный? — У меня мать верующая. Отец католик, но не так сильно погружен во всё религиозное раздолье. Но ему и не надо это, чтобы быть ублюдком. Джим — Слушай, а у твоих родителей есть магнитофон? — Стоит в гостиной. И мы даже сможем им воспользоваться. Отец, как обычно, на целый день умотает на работу, мать убежит на важные встречи, по её словам. Дом будет пуст. Как и всегда. Джим — Я взял несколько наших любимых кассет с собой. — В рюкзаке, да? Джим — Уже видела? — с нотками грусти пробубнил парень, утыкаясь лицом в подушку. — Вставай, спящая красавица, ну или красавец. Джим — Ещё 5 минут… — Кажется, моя мама идёт сюда. Джим — Сюда?! Он вскочил, попутно ударяясь головой о верхнюю кровать. Джим — Ай с-с-с… — Идти сможешь? Джим — И надавать по шее тоже смогу. Чего пугаешь? — Эффективно, однако. Джим — Вы обидели нежного и ранимого Джеймса Рута. Теперь у меня будет больша-а-ая шишка прямо посередине макушки! — Ничего не будет. Шишка реально будет, если мы опоздаем на ужин. Джим — Ужин позже десяти ночи? — Ужинать можно и в два, и в три часа утра. Я хорошо помню, как меня в детстве выпускали на час, чтобы поразвлекать гостей, а затем запирали в моей комнате. Самое раздражительное это то, что те самые гости оставались в нашем доме. Так что я выходила из своей комнаты лишь за едой и в уборную. Большего не позволяли. Даже сбежать никогда не получалось. Сейчас родители очень редко приглашают кого-либо в свои владения. Только мать вечно уходит к своим подружкам, а отца я вижу раз в год, если не повезёт. Это нежелательные посиделки. Я и отец ненавидим друг друга из-за разной логики и взглядов на жизнь. Ну, ладно… Я его не переношу. Но и он не аленький цветочек. Всё, что мы делаем в наши встречи, это сидим на кухне, едим, а я выслушиваю упрёки и оскорбления с его стороны, а мать поддакивает. Поэтому я не горю желаниям возвращаться домой. Не только из-за него. То место проклято. Да и за стенкой пустует комната сестры. Мне снятся вещие сны. Я не люблю встречаться с Челси. Это больше не она. Да я и никогда особо её не любила. Наивная девчонка. В общем, душа болит, да. У него, у меня. У кого-то ещё. Дурацкий ужин. Джима сыпали вопросами, строгими надменными взглядами и фразами по типу: «Аккуратнее с Элиз. Во-первых, она наша дочь, во-вторых, она опасный человек.» А вообще они просто боялись сказать: «Джеймси, пошёл бы ты нахуй. Нарисовался тут. Только воздуха больше переводишь и место занимаешь. Элизабет, кого ты приводишь в дом?!» И тут уже все вопросы и вся придирчивость к матери; не ко мне! Это её вина. Это её появление породило весь этот цирк. Я не заставляла ехать Рута. Н͗и͜к̚о͜г̓д̑а.н͜ик͂о͠г͂о͠.нё͘.͊з̃аста̑вл̓яю̽.͜н͜и͑ч́ег̓о͐.де͑ла̽ть.̓ Отец — Что ж, Джеймс. Чем Вы занимаетесь по жизни? Какое у Вас образование? Есть ли оно вообще? Ну, началось. Я всегда терпеть не могла этот официальное монотонное начало диалога со стороны отца. Я в принципе не переносила такого рода обращения. Ты словно не в родной дом вернулся, в тёплый приём, а пришёл на собеседование в корпорацию Microsoft. И это только самое начало вопросов. Верхушка айсберга. Кончик иглы. Джеймс, пожалуйста, только не уколись, прошу тебя. Джим — Я умею играть на музыкальных инструментах. У меня синий диплом. Я закончил один университет с вашей дочерью. Отец — Планы на будущее? Причины общения с моей дочерью? Вы хотите от неё чего-то большего, чем просто дружба, не так ли? Джим — Пока что я разрешил себе отдохнуть пару месяцев после учёбы. Затем буду решать, куда двигаться дальше. С вашей дочерью мы знакомы со школы и просто общаемся и помогаем друг другу с повседневными делами. Мне ничего не нужно от неё. Лишь общение и её присутствие. Мать — Я же говорила, что этот парень просто душка! Отец — Вы уже целовали мою дочь? Джим — Нет… — стыдливо отводит взгляд он, по всей видимости, вспомнив, про тот прекрасный казус на поляне и ужасный волнительный момент перед моей матерью, — Мы друзья. Мать — Ах! А я так долго мечтала о внуках! Когда уже собираетесь радовать миссис и мистера Лонт детишками? «Просто дыши, просто дыши.» Дети им нужны просто для статуса. Все их богатенькие друзья и приятели уже нянчат внуков. А я в их глазах не то чтобы изгой, — лузер. Неумёха, дурья башка. Дура, которая всем перечит. Естественно. Ведь легкомысленной Лонт-младшей, что стала бы в этом деле лучшей в роду, больше нет в живых, а отыгрываться на ком-то нужно. Стационарный телефон зазвонил и отвлёк отца. Мать вспомнила про пирог и убежала из зала на кухню. Вопрос потерял востребованность. — Ты прости, что приходится выслушивать подобное, — шёпотом прервала тишину я. Джим — Это ведь не твоя вина. Я заметил, насколько мы с тобой далеки от наших родителей. Совершенно разные люди. Мои, кстати, очень любили устраивать различные вечеринки. В доме всегда царила музыка, а отец был вечно пьян или накурен. — Я совсем немного похожа на свою прабабушку. Она была просто фееричной женщиной. Из-за возраста смерть взяла её под свою опеку, поэтому бабушки нет уже 5 лет. Трудновато было пережить её смерть, но она всегда мне говорила: «Не вздумай из-за меня пускать слюни, если я вдруг подохну раньше времени, Элии́з!» На её похоронах я весь день улыбалась. Правда позже меня заперли в моей комнате и сказали подумать над своим поведением. Грозились сдать меня в психиатрическую больницу. Не поэтому я затихла. Сестра умерла. Вот и вся причина. Я посчитала это неким знаком и решила уйти в тень. Джим — Ты многое пережила, — стараясь как можно мягче, бросил юноша, поглаживая меня по плечу. — Гиль. Не сравнится с тем, что предстоит пережить. Джим — Может, свалим? Ненавижу, когда ты грустишь. — Бежим. Оглянувшись и подорвавшись, мы стремительно ринулись к лестнице. Стулья противно скрипнули. Я зацепилась за скатерть, Рут крепко взял меня за руку и поддался вперёд. Мать — Джей-Джей! Элиз! А как же пирог? — Оставь на столе, заберём! — чуть ли не запихивая Джима в комнату, прокричала я, — Заберём, когда будет неопасно. Джим — Глубокой ночью? — Да нет… Сейчас уйдут, и я сбегаю. Джим — Не поймают? — Не должны. Возьму и вернусь. Мы стояли пару минут в коридоре и слушали: я звуки на кухне, Джим моё дыхание. Тишина противно шипела в ушах. — Будь тихим и стой возле двери. Словно магический дух я скользнула вниз, не дав Руту ответить. Съехавши по перилам и мягко приземлившись, я оглянулась. Никого. Шаг, ещё, ещё. Хорошо. Бесшумно выдыхаю, беру тарелку в руки и… Отец — И куда это мы собрались? Что?! Я чуть вздрогнула, но взгляд оставался по-прежнему холодным. — Что-то случилось? Я просто пришла за… Отец — Молчать! О, ужас. Ужас застыл в моих глазах. Нет-нет-нет, Элизабет, ты чего?! Ты как смеешь его бояться?! Что происходит со мной? Вновь это идиотское оцепенение? Я замолкла, но ненадолго. — Давай без криков. Мама оставила для нас с Джимом выпечку, и я пришла на кухню, чтобы забрать пирог. Я просто пришла за пирогом! Отец — Я сказал молчать, дура! Он занёс руку надо мной. Я сделала небольшой шаг назад и зажмурилась, пытаясь пальцами найти спасение в керамической тарелке. Сбитое дыхание, паника. Кошмары снова пробираются в мой разум. Что мне делать? Как вести себя? Я безнадёжна, да? Джим — Не смей. Парень перехватил руку папаши и неодобрительно сощурился. Локоны друга скрывали его глаза с прекрасной изумрудной радужкой от глаз моего отца. Отец — Ты как разговариваешь со мной, щенок? Джим — Не смей. Рут сжимал его руку сильнее, «впиваясь» в неё с неистовой силой. Оба тяжело дышали. Отец явно не был готов к такому. А Джим явно не собирался проявлять слабость. Джим — Не смей трогать мою Элиз, — со скрежетом зубов и большей злобой произнёс он. Отец — Чью-чью? Самый умный, щенок? Я случайно громко выдохнула с нервным смешком и тут же осеклась. Я положила руку Руту на плечо. «Господи, нам просто надо уходить сию минуту. Прошу.» Джим — Никто не хочет драки. Уходите в свою комнату. Я отдёрнула руку от своего защитника и с красным лицом опустила голову. Мужчина отступал, напоследок кинув осуждающий свирепый взгляд на нас двоих.«Нам не поздоровится…»
«Нам нужно срочно сбежать…»
Джеймс проследил за удаляющимся противным сутулым человечишкой и подождал до того момента, пока звук закрывающейся двери не долетит до его ушей. Джим — Лиз… Я нервно сглатывала и боялась посмотреть на Дональда. Он забрал поклажу с моих ладоней и, взяв меня за руку, повёл обратно в «укрытие». Уже в безопасности я, наконец, взглянула на него. — Прости, Джим… Джим — Обнимемся? — Ты злишься… очень сильно, — полушёпотом сказала я, утыкаясь носом ему в грудь, вдыхая его одеколон и прижимая парня к себе руками. Джим — Не без этого. — Прошу, прости. Я не знала. Джим — Прекрати! Ты невиновна. Сколько раз он бил тебя до этого? — Было несколько случа- Джим — Сколько? — Шесть. Я закрыла глаза. Мы неподвижно стояли возле кровати и обнимали друг друга почти до боли. Я легла на кровать, оставив угощение парню. Я сразу провалилась в другую реальность, как только устроилась удобно. Она выглядела слишком напуганной. Как он только смел бить её?! Никто не смеет поднимать руку на Элиз. Её сердце так келейно. Пирог с вишней это конечно хорошо, но… Это не тебе надо извиняться, Лиз, а мне. Я слишком слаб для тебя. Отвожу взгляд. Глаза мокрые. На подоконнике в горшке среднего размера обитал чилига, за окном тёмное небо и мелкий противный дождик. Ты мило сопишь. Твоё маленькое, для меня, тельце накрыто громоздким одеялом. Подхожу ближе и сажусь на край кровати. Смотрю на тебя пару секунд, а потом ложусь рядом и приобнимаю. Пахнешь какао, лакрицей, айованом… Прикрываю глаза и часто дышу, пытаясь вдохнуть запах с каждой волосинки. Не только волосы. Тело тоже манит своими запахами и теплом. Я буду тебя оберегать ото всех. Я могу себе позволить лишь положить руку на твою талию. В конце концов — поцеловать в шею. Это твоя слабая точка. Я не могу запускать свои руки тебе под футболку в зону декольте. Я не желаю тянуть свои руки к твоим эрогенным зонам. Это мерзко, похабно, неуважительно. Мы не любовники. Не надо нас сводить. Люди сами разберутся. С тобой так спокойно. Я не нуждаюсь в отмазках и притворствах. Утром я встал раньше Лонт. Поплотнее подоткнув ей одеяло и прикоснувшись губами к её макушке, я спустился вниз. Тихо. Я прошёлся по всем комнатам. Никого не было. Я распахнул кухонное окно, открыл пачку сигарет, что захватил по пути из комнаты, поднёс огонёк к сигаре и закурил. Прохладный ветер бил в лицо и беспорядочно развевал мои волосы. Я потёр глаза. Как тебе помочь? Как, Элиз?! Ты для меня теперь главный предмет обожания и всей моей заботы. И мне правда нравится ухаживать за тобой и получать то же самое от тебя. Но почему, даже находясь настолько рядом, мы не поднимаем эту тему? Да, я знаю, что это больно. Но мы погибнем, если не разберёмся с этим. Пожалуйста, помоги мне с этим. Тебе же это надо так же, как и мне. Давай поговорим о нас и нашей любви!