Я ангел твой и твой я грех

      Айви, открыв глаза, не сразу поняла, что происходит. Небывалое тепло разливалось по женскому телу - было неимоверно уютно. Помимо неё на мягкой постели располагался ещё один ангел, мирно и спокойно посапывающий рядом. Его массивные золотые крылья словно замуровали их в своём светлом, но бесконечно тёплом и мягком коконе.       Девушка пролежала несколько секунд, переваривая происходящее и лишь после аккуратно приподняла голову с мужского плеча, на котором довольно комфортно до этого располагалась. Стоило ей попытаться немного отстраниться от него, как она столкнулась с умиротворённым лицом Эрагона почти нос к носу. Элмерс затаила дыхание, подавив желание вскрикнуть, глупо распахивая глаза и беспомощно рассматривая спящее мужское лицо. Для неё показалось странной такая почти спокойная собственная реакция. В ней даже не возникло желания оттолкнуть его от себя.       Сейчас сон серафима был спокоен и как будто даже безмятежен. Его поведение значительно отличалось от того, как неспокойно было то временное забвение в ночь их встречи.       Айви попыталась немного отодвинуться, но ещё одной преградой для незаметного побега оказались объятья, которыми он укутывал её, словно маленького ребёнка. Массивные пышные крылья сплелись ещё сильней, значительно сокращая меж ними расстояние. Айви лишь растерянно разглядывала ровные черты лица, безмолвно шевеля губами. Больше всего она боялась не рассчитать собственной сноровки и разбудить ангела, лежащего рядом с ней. Пожалуй, для многих девушек подобное стало бы неимоверной честью, но это же Айви. Она скорее сгорит от стыда, нежели примет факт расположения мужчины.       Девушка постаралась аккуратно перебраться через него, уже легонько определяя ногу по другую сторону кровати, почти невесомо перебираясь через Эрагона. Вот только ладонь неудачно соскользнула с простыни, и Айви, не сумев вовремя реабилитироваться, плюхнулась на мужскую грудь, ударяясь подбородком и сконфуженно морщась. Не было сомнений, что это приведёт к пробуждению верховного серафима, что вызвало едва ли не панику, как в голове, так и на лице.       Эрагон как-то инстинктивно распахнул глаза, приподнимая голову с подушки и сразу же засекая нарушительницу спокойствия. Причём то ли это была уже привычка, то ли он хорошо нагонял подобный вид, но создалось впечатление, что он всего пару минут назад прилёг рядом и спал от силы минуты три. Правда в противовес этому выглядел он весьма отдохнувшим.       Элмерс залилась стыдливым румянцем, ведь сейчас буквально лежала сверху. Они могли полноценно ощутить соприкосновение тел.       – Что ты делаешь? – вполне справедливый вопрос не заставил себя ждать, когда юная особа была готова практически умереть со стыда.       Она не спешила отвечать и приподнялась на ладонях, чувствуя, как серафим мягко касается её бедра, а затем и талии, страхуя от повторного возможного падения. Кожу буквально обожгли эти нежные прикосновения, из-за которых даже дыхание сбилось.       – Я… Ну… И вообще, какого ты спишь со мной в одной постели? – вспыхнула она пуще прежнего, замечая не меньшее замешательство на лице мужчины. Однако оно быстро схлынуло, вызвав следом за собой едва заметную добрую усмешку.       Золотой капкан перьев с неимоверно красивым шелестом рассыпался в стороны следом за ведущими их крыльями, давая девушке возможность уйти.       – Ты сама просила меня остаться. – Чертовски притягательно прозвучала эта фраза, из-за чего Айви ещё больше смутилась, стараясь больше не встречаться с ним взглядом.       Пускай её спуск с кровати и не был пиком элегантности, но по крайней мере теперь сердечко начинало постепенно уравновешивать свой ритм, хотя до этого старательно билось о грудную клетку.       Элмерс вылетела пулей из комнаты, оставляя лишь блеклый свет своего присутствия. Оставшийся в постели мужчина приложил тыльную сторону ладони ко лбу, глубоко вздохнув. Он и сам не ожидал того, что умудрится уснуть вот так просто. Небывалая безответственность, учитывая количество нерешённых вопросов и стопку дел, которыми, скорее всего, уже завалили его стол.       Всё же последняя миссия была выматывающей и отняла у серафима много сил. Пора заканчивать эти излишние геройства, он уже не так юн и горяч для этого. Однако Эрагон хотел контролировать всё досконально, потому и бросался в омут с головой в любое дело. В противовес давящей на голову ответственности, перед глазами сейчас стояло лишь воспоминание об изумлённом и растерянном взгляде Айви, вызывая на устах ангела лёгкую улыбку.       А он и забыл, что его подопечная уже не ребёнок… И его действия могли вызвать неоднозначные реакции. Он не может больше прикасаться к ней без причины, не может ободряюще обнять, не может спать с ней в одной постели, оставаясь при этом лишь близким другом или наставником. Это может трактоваться не совсем правильно, а Эрагону и без того проблем хватает.       Ангел поднялся с кровати, удручённо разглядывая неприглядные смятые складки на одежде. Вот и первые последствия неосмотрительности. Мужчине его статуса неприемлемо являться в свет в таком виде. И словно прочитав его мысли, в двери постучались. После одобрения визита, в дверном проёме появилась хитрая моська Люси, которая протянула внутрь плечики с гладко выглаженным мужским костюмом.       – Доброе утро, верховный советник. – Поприветствовала она его не только улыбкой. – Я подумала, что Вам пригодится свежая одежда. Можете воспользоваться нашей уборной и ванной комнатой.       – Доброе, Люси. Благодарю, но я спешу.       Ответом ему было лишь благоговейное спокойствие и поклон.       – О сегодняшней ночи можете не беспокоиться. Это не выйдет за пределы комнаты. – На всякий случай оповестила девушка, ловя на себе одобрительный благодарный взгляд. Кому, как не ей знать о появившихся слухах о тайной женщине, посещающей покои верховного советника.       Эрагон всё же воспользовался предоставленной возможностью освежиться, ведь впереди предстоял долгий насыщенный день. Он примерил новый наряд, мало отличавшийся от его по фасону. Люси умела подстраховать в нужную минуту. Конечно, откуда девушка могла взять эти одеяния – даже начинать размышлять не хотелось. Но это уже было неважно. Главное, что всё прошло довольно гладко.       – В ближайшие дни я решу вопрос с Айви. – Перед уходом сообщил мужчина, накидывая на плечи плащ. - В том числе и с её жильём.       – Не беспокойтесь. Мы хорошо поладили. Так что я не против того, чтобы она задержалась. – Улыбнулась девушка. Кажется, после увиденного ночью она ещё долго не сможет перестать улыбаться.       – Прекрасно. А теперь мне пора. – Эрагон направился к выходу, лишь у самой двери замечая выглядывающую из-за угла Элмерс. Он кивнул ей, после чего вышел на улицу, больше ни разу не обернувшись.       Девушка вновь была полна противоречий. С одной стороны, она вздохнула с облегчением, когда он покинул этот дом, с другой же – ощутила печаль и тоску по нему. Когда же она, наконец, сможет собрать своё сердце в единое целое?       Люси, до этого провожающая советника взглядом, прикрыла дверь, оборачиваясь к подруге. И её хитрый прищур сулил увлекательную беседу.       – Почему ты не сказала мне, что между вами что-то было? – первым же выстрелом и сразу насмерть. – Ты та таинственная женщина, которую видели в покоях Эрагона?       – Это не так, не говори глупостей. – Отмахнулась Айви, разворачиваясь и с хмурой гримасой уходя на кухню.       – Вот уж и нетушки! Я ещё ни разу не видела Эрагона таким! Вы точно влюблены!       – Это бред! Бред, бред, бред! Прекрати! – протестовала юная особа, затыкая уши.       В отличие от дам, которые начали утро с кофе и увлечённых бесед, Эрагона ждал ответственный день. Судя по времени, он ещё успевал к первому заседанию совета.       Восстановление нормальных отношений с Айви радовали его даже больше, чем выполненная миссия, которую он сам себе и назначил. Мужчина искренне надеялся, что главное здание ещё на месте и его коллеги не успели натворить дел. Честно признаться, доверять он мог лишь одному серафиму также, как себе самому. Потому вся надежда оставалась на старого доброго Кодея.       Признаться, возвращения серафима ждали немногим позднее, поэтому Эрагона встречали изумлённые взгляды коллег. Однако здание было на месте и даже не наступил апокалипсис, что уже могло считаться удачей.       Дни вновь пошли своим чередом. На совете держалась огромная ответственность и каждые новые сутки были полны дел и забот.       Очередной будничный день подошёл к концу и Эрагон, погружённый в пучину собственных мыслей, отправился в свой кабинет, чтобы закончить работу. Честно говоря, стопка «оставленного на потом» уже обрела немалую высоту. И каждый раз, смотря на её рост в геометрической прогрессии, серафим начинал задумываться о втором секретаре. Его просто физически не хватало на всё это, он буквально разрывался.       Пускай и с невеликой охотой, но ангел всё же присел за стол, визуально окидывая гору неразобранных прошений и мысленно прикидывая количество ангелов и демонов, которые направили эти листовки. Отнестись халатно и одним глазком взглянуть на каждую было против его правил и внутреннего педанта, поэтому ангел заключил, что может не поспать несколько ночей, чтобы расправиться с объёмами содержимого. Зато он нагонит всё упущенное и сможет вернуться в колею.       Мужчина глубоко вздохнул и потянулся за бумагой, после чего мрачно подметил, что, сидя, ему не достать даже середины этого списка. Что ж, мы не гордые. Эрагон приподнялся с кресла, находя и в стоячем положении неимоверный плюс. В конце концов сегодня большую часть времени он сидел, так что от пары часов на ногах не развалится. И стоило взять в руки первую листовку, как работа оказалась не столь уж утомительной. Эрагон внимательно изучал написанное, облокотившись боком о крышку стола, скрестив ноги.       За окном уже давным-давно миром овладел ночной полумрак. Большим кристаллам Эрагон предпочитал множество свечей, которые успокаивали его своим едва заметным потрескиванием. Ангел очень внимательно вникал в суть прочитанного, поэтому не слышал первого стука в дверь. Пожалуй, проделанные труды для других его коллег не будут столь ценны, зато серафим будет знать наверняка, что не отвернулся от проблемы нуждающихся.       Повторный стук уже вывел светловолосого мужчину из пучины раздумий, толкая дать приглашение на вход. И уж кого он не ожидал увидеть, так это Мелани, облачённую в звёздный тёмный кейп с глубоким капюшоном поверх лёгкого дорожного костюма.       – Неожиданный визит, да ещё и в столь поздний час. – Сказал слегка удивлённый Эрагон, откладывая работу и складывая руки в замок перед грудью. В его глазах вспыхнул огонёк дружеского интереса, ведь они не виделись довольно давно.       Со времён школы она практически не изменилась. Женственные черты лица лишь заметно округлились, а сама дьяволица стала гораздо выше ростом. Однако красота до сих пор оставалась её исключительностью, ничуть не увядая со временем.       – Я была здесь пару недель назад, но ты отсутствовал. – Сухо констатировала она, пройдя немного внутрь. В помещении разлилось ощущение осенней прохлады, принесённой чёрным блестящим костюмом. Массивные тёмные крылья женщины были сложены, поэтому возникала мысль, что раскрой она их сейчас, они бы смогли заполнить добрую половину кабинета серафима.       Смахнув с затянутых в плотный пучок волос капюшон, женщина словно по магии вытащила из-за спины папку бумаг, небрежно швырнув их на стол так, что накопившаяся стопка едва не пала, опасно накренившись.       – И что, даже «доброго вечера» не пожелаешь? – спросил ангел, внимательно наблюдая за старой подругой, едва приподнимая брови. Тёмно-бордовые губы плотно сомкнулись, когда она сдержалась от какой-то колкости. Либо это лишь померещилось мужчине. И всё же мысль о том, что лишь эта особа могла себе позволить столь пренебрежительное отношение к высокопоставленному чину, сама собой вынуждала уголки его губ поползти вверх.       – До этого ты уже давно не желал от меня подобного. Что же произошло в этот раз? – их беседа совсем не походила на разговоры давних близких друзей. Мелани смотрела на Эрагона ровным спокойным взглядом, правда порой янтарь глаз вспыхивал искорками недовольства. Ангел же оставался непроницаем, как и прежде. Две абсолютные противоположности, объединённые глубинным, покрытым древностью, прошлым.       Долгий обоюдный взгляд глаза в глаза – они словно так молча боролись, но никто не мог уступить. В итоге Мелани скучающе отвела взор, переступив с ноги на ногу. Было заметно, как ей некомфортно находиться здесь. И от Эрагона это не ушло.       – Могла бы отдать бумаги кому-нибудь из совета. – Он проигнорировал последний вопрос женщины, отталкиваясь от стола и отходя к книжному шкафу, словно вспомнив о чём-то.       – Мне сказали передать непосредственно тебе. Я выполнила приказ. И ещё кое-что. Сатана передал тебе послание.       Женщина в последний раз привлекла к себе внимание, протягивая конверт. Серафим практически не отреагировал на её жест, как-то машинально протягивая руку и забирая письмо, после возвращаясь к поиску необходимого.       – Спасибо. Ты можешь идти. – Тускло произнёс Эрагон, больше не пытаясь выйти на нормальный разговор.       – Непременно не стану задерживать тебя. – Сцедила Мелани, как что-то неприятное, после чего развернулась на каблуках и вышла прочь, хлопнув дверью. Эрагон даже не дрогнул от этого громкого звука, чего не скажешь о десятках свеч, пламя которых едва заметно подпрыгнуло и зашипело.       Мужчина глубоко вздохнул, отступая от полок с найденной книгой. Он развернулся и опустил взгляд на заваленный бумагами стол. Полнейший бардак. И чем же теперь он отличается от своего отца? Полный амбиций глупец с хламом на столе, называемым работой. Эрагон сокрушённо прикрыл глаза, после чего рукой натолкнулся на что-то, лежащее под грудой неразобранной макулатуры.       Развернувшись, он полез рукой под слои бумажных просторов, нащупывая что-то твёрдое и угловатое. С почти детским интересом доставая находку, он едва не скрипнул зубами от досады. Перевёрнутая фоторамка с совместной фотографией резала посильнее острейшего ножа.       На фоне пестрящей зелёной поляны и голубого неба ему улыбались четверо бессмертных. Посередине Айви, уже довольно подросшая. По меркам человеческих лет ей примерно шестнадцать. Она улыбается во весь тридцать один зуб. Почему столько? Да потому что во время турнира по крылоборству этот дьяволёнок в ангельском обличии умудрилась лишиться переднего зуба. Зато ангелы одержали победу такой малой потерей.       Эрагон тоже есть на фото, он обнимает воспитанницу и маленькую сестрёнку Лорелей, которая также присутствовала на том турнире в качестве зрительницы. Позади счастливой троицы находилась Мелани, умудрившись загрести в охапку объятий всех присутствующих. Ангел усмехнулся, вспомнив, почему помимо улыбки на его лице и некая рассеянность, неприсущая ему обычно.       Дьяволица без зазрения совести прямо перед щелчком камеры чмокнула его тогда в щёку. Снимок не успел запечатлеть того недоумения и раздражения, что последовали после коллективного снимка.       Ангел сжал в руках деревянную рамку, всматриваясь в изображение. Он там и он сегодняшний – два абсолютно разных ангела. Словно став тем, кем является сейчас, он потерял что-то очень важное. Пускай для достижения нынешнего титула Эрагон и не шёл по головам, зарабатывая всё собственным трудом, внутри всё равно остался неприятный осадок одиночества.       Возможно всё заключалось в одном маленьком ангельском создании, которое так безмятежно улыбалось на снимке. Маленькая милая мордашка вряд ли могла знать, что ждёт её в будущем, которое так и не наступило для неё.       Иссиня-чёрные волосы, как у матери, уложенные в аккуратное красивое каре. Она всегда стеснялась белой пряди спереди, но Эрагон убеждал её, что тем самым она одарена не только красотой матушки, но и любовью отца.       Тёмные глазки сомкнуты в лёгком прищуре, а улыбка навечно осталась запечатлена на фото, как и в памяти старшего брата. Он предпочитал помнить её именно такой – весёлой, светящейся, безупречной. Даже маленькие капризы сестры были сейчас для него самыми дорогими воспоминаниями.       Мужчина прикрыл глаза рукой, массируя внешние уголки бровей, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями.       Воспоминание Эрагона.       Сразу после окончания своей миссии юноша отправился к школе, где должен был забрать младшую сестру. Девочка всегда ждала его у статуи равновесия, иногда играя, а иногда попросту сидя на лавочке, с забавой болтая в воздухе ножками.       Вот и сегодня Эрагон мог наблюдать её на том же месте, выглядывая из-за густой листвы деревьев. Он уже несколько минут стоял позади неё, любуясь с какой безмятежностью юное дарование семьи напевает какой-то лёгкий весёлый мотивчик. Девочка звучно вздохнула, хлопнув по лавочке и собираясь уже спрыгивать, пока не заметила что-то, привлекшее внимание.       – Какая красота! Ты откуда это прилетела? – заговорила она с пока невидимым для брата собеседником. Юноша улыбнулся, подавив в кулаке смешок, наблюдая за тем, как Лорелей спрыгивает с лавочки и опускается на корточки к ромашке.       – Иди-ка сюда, дружочек – пирожочек. – Бубнила себе под нос девочка, умудряясь даже эти слова подстраивать под мотив уже спетой песни. Она протянула пальчики к цветку и только теперь Эрагон мог видеть, что на миниатюрной ладони появилось маленькое красное пятнышко. – Божья коровка! Божия коровка, улети на небо! Там твои детки кушают конфетки! Всем по одной, а тебе…       Девочка запнулась, задумалась. Эрагон едва сдерживал смех, подумав, что она забыла окончание этого маленького стишка, которому он же её и научил, но юное дарование оказалось куда мудрее, чем он мог подумать.       – Нет, тебе тоже осталась одна! Так что скорее лети! – она вознесла ручонку вверх, но её новый друг не спешил покидать тёплой ладошки, щекоча кожу маленькими семенящими лапками.       – Там не так говорится. – Усмехнулся юноша, привлекая тем самым внимание ребёнка. Девочка тут же обернулась, встречая брата светящимися глазками.       – Я знаю. Но как-то нечестно, что они всё сами слопают. Взрослая Божья коровка тоже хочет конфетку. – Оправдывалась Лорелей, дуя губки. – Давно ты подсматриваешь за нами, братец? – Даже как-то нравоучительно произнесло крохотное создание, смеша тем самым брата ещё больше.       – Нет, только подошёл. – Эрагон присел на лавочку, где до этого сама себя развлекала сестрёнка детскими песенками, принесёнными из мира людей. Он протянул раскрытую ладонь к девочке, прося тем самым поделиться своей находкой.       – Я не могу оставить её себе?       – А как же детки? – улыбнулся блондин.       – Хм… - девочка опять надула губы и всё-таки выпустила крохотное создание на ладонь брата. Оказавшись в чужих руках, красное в чёрную крапинку насекомое сразу же расшевелилось и раскрыв крылышки поспешно улетело.       – Вот видишь, какая ты умница. – Эрагон достал из кармана платок, бережно протирая ладони сестры. – Пойдём?       – Ты опять меня отправишь домой и улетишь? – обидчиво проговорила девочка.       – Прости, у меня много дел.       – Вот всегда ты так! – она состроила брови домиком, после чего Эрагон предугадал надвигающиеся капризы.       – Обещаю, на выходных мы проведём время вместе. – Сказал он. – Можем взять с собой Ванессу.       – Нет! – Лорелей выдернула ручонку из его крепкой хватки, притопнув ногой. – Не хочу в выходные! Хочу сегодня!       Эрагон глубоко вздохнул, опускаясь перед ней на корточки и заглядывая в большие наивные глаза.       – Порой нам приходится заниматься тем, что нам не совсем нравится, Лорелей. В этом и заключается ответственность. Я не могу отложить эти дела, но мы обязательно проведём с тобой время, только позже. Обещаю.       – Братик плохой. – Пробубнила девочка, накрапывая на глазах первые следы слезинок. Она сложила руки в маленький замочек перед грудью, насупившись и раздувая щёки подобно шарику.       – Ну, вот и время всемирного потопа пришло. – По-доброму подшутил Эрагон. Он свободной рукой защекотал её живот, из-за чего девочка, до этого находящаяся на грани истерики, разразилась заразительным детским хохотом, моментально забывая прежнюю обиду.       Юноша подхватил сестру на руки, закружив вокруг своей оси. Воздух наполнялся звуками детского смеха. Эрагон так живо и отчётливо запомнил тот самый момент, что по сей день эти воспоминания, некогда самые приятные и счастливые, теперь стали его величайшей болью.       Лишь поставив немного успокоившуюся девочку обратно на землю, он вновь присел на корточки так, чтобы их лица были на одном уровне. Приподняв вздёрнутый мизинчик, он радушно улыбнулся, протягивая его сестре.       – На земле люди мирятся, скрестив пальчики. Они дают клятву больше не ругаться.       То, с каким восторгом от новой информации горели её глаза, Эрагон помнит по сей день. Она с интересом проделала тот же жест, и они скрепили эту пускай и наивную, но клятву на мизинцах. А затем, когда брат улыбнулся, девочка бросилась ему на шею, обнимая и хохоча.       – Обещаешь провести со мной все выходные? – спросила она, когда Эрагон выносил её на руках из сада Адама и Евы.       – Обещаю.       – И будем только ты и я?       – Да, будем только мы вдвоём, маленькая эгоистка. – И несмотря на последнее его замечание, он скорее не пристыжал её, а по обыкновению подтрунивал, вызывая у девочки наигранную обиженность.       Реальное время.       Эрагон пришёл в себя от временного затмения. Его пробудил гром, раздавшийся снаружи. Надвигающаяся гроза множеством разветвлённых молний разрезала небо, раскатившись новым гулом грома. На какое-то мгновение мир словно опустился в гробовое затишье, затишье перед бурей. Ещё один грохот, словно кто-то порвал огромный шар, изливая его содержимое с небес. Буквально мгновение и первые капли опустились на крышу здания, постепенно наращивая свой потенциал. Они отбарабанивали знакомую каждому бессмертному здесь мелодию. Мелодию дождя.       Эрагон сокрушённо прикоснулся к груди, там, где билось сердце. Больно, больно, как и тогда…       Вспоминать бездыханное тело сестры он категорически запрещал себе, как и момент её смерти. В тот день его сердце словно пронзила острая стрела. Словно всё внутри перевернулось и свернулось в один тугой узел, из-за чего боль была невыносимой.       Ненависть к убийцам уже немного поутихла, но боль от потери близкого сердцу человека не давала спать по ночам.       Чтобы хоть как-то отвлечь себя от этого уныния и воспоминаний, он напомнил себе про листовки, которые ожидали с бескомпромиссной настойчивостью.       Те, кто давал прошения… У них своя жизнь, свои проблемы. Им всё равно, что у серафимов есть жизнь и даже, оказывается, бьётся сердце. Эрагон помнил, что не имеет права на личную жизнь, не имеет права на что-либо ещё… Его должность – великое дарование Шепфа, а потому он его преданный слуга, который не должен иметь чувств и пола. Потому, отложив фоторамку на стоящую неподалёку тумбу, он занялся вновь работой.       Одна из причин, по которым он сейчас здесь – это полная концентрация на своём деле. Когда-то испытав ужасную горечь потери, он бы не смог существовать без какой-либо цели, поэтому посвятил себя службе и своей работе. Лишь это спасло его от полного исчезновения.       Так и пролетели часы, отведённые на ночь. Даже когда мгла стала отступать, на улице продолжался дождь. Эрагон спокойно разбирал бумаги, внимательно ознакомившись с каждой. Папка, принесённая Мелани, и послание Сатаны лежали в стороне. С ними он ознакомится позднее. К тому же не нужно и читать принесённое письмо, чтобы понять, его содержимое. Из-за последней миссии, на которой он лично присутствовал, демоны не совсем были довольны принятым решением. Конечно же, информация быстро дошла до главы всей нечисти. Однако несмотря на добровольно-принудительное давление Эрагон оставался непреклонен, действуя согласно закону, не идя на поводу других властных существ.       Через пару дней, как и пообещал Эрагон, вопрос о принятии Айви Элмерс на должность считывателя судеб был поднят и вынесен на отдельное обсуждение. Торендо до последнего надеялся на благоразумие верховного серафима, но его надежды не оправдались, разбиваясь о каменную стену реальности.       В просторном обширном зале всегда было прохладно. Стены с высокими узорными окнами словно наблюдали за каждым решением совета с предвзятостью. А высокие куполовидные потолки из разноцветного стекла отбрасывали на пол яркие блики от света солнца. Иногда, когда его лучи становились особенно яркими, здесь всё начинало сиять разным спектром цветов, а мрачное на первый взгляд помещение становилось своей полной противоположностью.       Искрящиеся небольшими лучиками голубые многогранные кристаллы парили вдоль всего помещения. Изящные гобелены изредка отвлекали от дел мировой важности, даря несколько минут на собственные размышления и суждения. Именно на один из них и уставился сейчас Эрагон, озвучив актуальную тему. Предстоял непростой разговор, так как каждый серафим оценивал ситуацию непредвзято, но со своей собственной точки зрения. Рано или поздно вопрос об Айви всё равно бы затронули, поэтому советник решил сделать это сейчас, дабы Торендо не выставил всё в другом, менее приятном свете.       – Так тот ребёнок Милонега всё же остался в живых? Очень интересно. – Старый и порядком подуставший за жизнь Кодей, сидящий по правую руку от Эрагона, заметно оживился при этой новости. Его морщинки зашевелились из-за воспроизводимых мимикой эмоций. А густые седые брови заметно приподнялись. Мужчина больше походил на древнего искусного волшебника – лишь волшебной палочки не хватало, но её отсутствие компенсировал деревянный крепкий посох с вплетённым в него перламутровым с оттенком ультрамарина камнем.       – Разве это не является причиной арестовать девчонку и судить по закону? – Торендо не заставил себя ждать, заводя собственную шарманку. Однако Эрагон даже не отреагировал на его изречение, желая услышать мнение каждого члена совета.       – За что судить это дитя? Она и так пережила гибель родных и близких, на её глазах семья стала прахом, а фамилию осквернили клеймом предателей. По-моему, это уже может считаться высшей степенью наказания. – Не согласился с ним Кодей, качая головой.       – Хорошо. Если Вас послушать, многоуважаемый Кодей, то действия всех преступников можно оправдать психологической травмой. И Вы предлагаете отпускать их только потому что они пережили утрату родных и близких? – вступил в беседу третий член совета по имени Тиарнак. – Тем хуже, что она дочь предателя. Она не имеет права даже находиться в этой обители святых.       Тиарнак был примерно одного возраста с Торендо, исключительно и досконально относясь к любому вопросу. Излишняя теплота со стороны Кодея вызвала у него даже некое подобие усмешки, которую он хорошо маскировал под маской обычного скепсиса.       – В чём преступление этого ребёнка? – уточник Кодей, смотря на собеседника напрямую, не находя в его взгляде понимания.       – Если меня не подводит память, когда отряд зачистки был на месте, где планировался обряд отступника, повлёкший бы после себя катастрофу для всех бессмертных, вместе с нарушителями присутствовала и дочь Элмерс. – Внёс в беседу некоторые факты Торендо, заставляя мужчин повременить с выводами и задуматься. – И насколько помню, тогда был отдан приказ – убить ВСЕХ последователей предателя!       Сидящий в стороне Невил не проронил и слова, наблюдая за всем со стороны и ожидая выступления главного советника.       – Эрагон, разве ты не хочешь высказать своё мнение? – спросил он мужчину, желая знать и видеть картину во всей своей целостности, а не обрывки чьих-то фраз. Ему была понятна реакция верховного серафима и тактичное молчание, но именно оно вызывало нешуточный спор между более старшим и молодым поколением советников. Необходимо пролить ясность и принять, наконец, какую-то сторону.       Невил встретился взглядом с Эрагоном, который кивнул, приподнимая раскрытую ладонь и прекращая поток голосов с разных сторон. Бессмертные послушно смолкли.       – Я считаю, что заявленным требованиям Айви Элмерс подходит, как никто другой. – Ответил блондин, продолжив, - И, отвечая на твой вопрос, Торендо, я подтверждаю тот факт, что Айви была в месте, где проводился обряд. Вот только информация извращена сплетнями и домыслами тех, кто там даже не присутствовал. Она не была участницей обряда, напротив, пытаясь предотвратить случившееся. Элмерс пришла туда, чтобы увести отца, обманутого отступником. Однако у неё не вышло, она просто не успела и попала в круговорот той резни.       – Она оказывала сопротивление? – поинтересовался Тиарнак, предварительно переглянувшись с Торендо, прищуривая глаза и концентрируясь на рассказе Эрагона.       – Она убила члена отряда зачистки. – Сверкнул глазами Торендо, молча ликуя и торжествуя уклону чаши весов, которая сейчас была отнюдь не на стороне Айви.       – Торендо, я бы попросил Вас не перебивать главу совета. – Слегка осадил коллегу Невил. Все вернули взор на Эрагона, которому вновь пришлось вернуться в тот ужасный день. В день, который отпечатался в его памяти болезненным клеймом.       Воспоминание Эрагона.       Уже несколько месяцев в главном здании Цитадели царствовала суматоха. Причиной всему был некий таинственный отступник, совершающий налёты на благородных бессмертных. У него появился свой культ. Что самое страшное – это то, что и последователи тоже нашлись.       Он разжигал конфликты и даже умудрялся взрывать здания. На удивление слишком хорошо маскировался и избегал ареста. Всё чаще в разговорах среди народа проносились такие фразы, как «обряд» или «катастрофа». И очень скоро, к великому сожалению, Эрагон узнал, что некий обряд и вправду должен был состояться в ближайшие сроки. Это не выдумки и не сплетни горожан… Это ужасающая правда.       Как один бессмертный мог провернуть нечто подобное – одному Шепфа было известно. Он словно был неосязаем, учитывая то, что мужчину не могли поймать. Когда солдаты заявлялись с арестом в последние места его пребывания – таинственного бунтаря там уже давно не было. Со временем все и вправду начинали называть его неуловимым. И словно в насмешку на все попытки изловить этого негодяя, он нёс в мир всё больше разрушений.       Верхи не могли позволить панике захлестнуть мир бессмертных, поэтому личность негодяя оставалась нераскрытой до последнего. Но информация всё равно просочилась. Все силы ангелов и демонов были брошены на обнаружение и поимку опасного преступника. Посты и отряды, патрулирующие улицы, оперативно сменялись, действуя отточено и налажено, как часы. Появился комендантский час. И, казалось, что этой беспросветной тьме никогда не будет конца и края.       К счастью, в любом плане, даже самом исключительном и правильно продуманном, бывают ошибки. Главной ошибкой отступника стало слишком большое количество собранных им бессмертных. Рано или поздно кто-то должен был проболтаться. На тот момент Эрагон уже планомерно двигался по карьерной лестнице, занимая статус силы. И так как в его абсолютном здравомыслии и исключительном хладнокровии никто даже не смел усомниться, поимка отступника была поручена ему и более высокому по титулу ангелу. Эрагон пошёл под его предводительством.       Невзирая на статус, ангел сил внедрился в секту отступника, очень хорошо и верно входя в доверие наивных глупцов – предателей. Именно такими он их и считал, до конца не зная всей правды. Стараясь не выдать своего негодования во время выяснения информации, он смотрел на них, не способный понять, почему они пошли на такое? Почему отвернулись от Шепфа, ведь он их единственная надежда на спасение…       Именно благодаря Эрагону было выявлено место и время, когда сообщники воссоединятся с отступником для проведения обряда жертвоприношения. К сожалению, напрямую расспрашивать о сути этого ритуала Эрагон не мог, ведь его могли заподозрить в шпионаже. Тогда из основного доступного, что он смог узнать, ангел продолжал долгими вечерами рыться в книгах, пытаясь найти зацепки о планируемом преступлении.       Чего они хотели добиться этим обрядом? Что поменять? И чем больше Эрагон углублялся в это дело, тем страшнее мерещилась правда. Однако с выводами он не спешил. Поделившись с ангелом воинств своими догадками, он не встретил понимания.       Отдалённый участок мира, планируемый местом ритуала, был на приличном расстоянии от Рая, поэтому времени на дорогу ушло не так уж мало. Этот день должен был стать решающим для судьбы мира бессмертных. У них не было права на ошибку. То, что они считали раньше безобидным культом фанатиков, оказалось чем-то гораздо опасным. И Эрагон много раз пытался достучаться до верхов, добиться более серьёзного внимания к этому, но всем словно было плевать. Уже когда запахло горячим, они быстро переменились во мнении, выделяя едва ли не целую армию на погашение мятежа.       Вместе с отрядом ангелов, облачённых в золотые доспехи, молодой человек отправился к предполагаемому месту. Внутри нехорошим комком формировалось неприятное предчувствие. Словно всё это время он упускал из виду что-то очень важное. Но время текло своим чередом, а ангелы стремительно двигались к цели. Воздух наполнился звуком чужих голосов и звона позолоченных доспехов. Эрагон же всё это время летел впереди отряда практически наравне с ангелом воинств, целеустремлённо давая путь своим отряду.       Обширный зелёный остров кишел бессмертными, собравшимися вокруг отступника, облачённого в тёмные балахоны. Его голова была покрыта капюшоном, поэтому разглядеть лица не удалось. Мужчина то был, или женщина, но тело этого существа было скрючено, а спина обезображена ужасным горбом. Передвигался бессмертный лишь благодаря своему деревянному посоху, прихрамывая.       Как раз к прибытию отряда, он что-то бормотал себе под нос, в то время как вокруг начерченных кругов на земле собирались доверенные ему лица, исполняя ритуальные танцы, повторяя произнесённые им слова. Вокруг было столько народу, что Эрагон мысленно прикинул, хватит ли их отряда для устранения стольких предателей…       Отступник заметил приближение, указав костлявым пальцем в их сторону и зашипев что-то нечеловеческим голосом. Тогда вокруг начался настоящий переполох и хаос. Приверженцы секты повыскакивали со своих мест, встречая доблестный отряд с мечами. Значит, и здесь оказались предатели, предупредившие о засаде.       Ангел воинств вознёс меч, приказывая отряду вступить в бой. Бессмертные – и ангелы и демоны – ринулись на толпу таких же бессмертных, сошедших с пути истины, отвернувшихся от благословения Шепфа, предавших его доверие и обрекавших себя на небытие.       Эрагон вступил в бой, отбивая удары и сразу же нанося сокрушительные контратаки. Первое время тело сковывало ощущение неудобств, нежелания убивать себе подобных, однако долг был выше всего, потому он сражался смело и отважно. Когда же ангел увидел, с какими лицами на них бегут приверженцы секты, внутри всё сжалось ядовитым комком от осознания того, что они боятся умирать, боятся происходящего. Их глаза полны страха и нежелания сражаться, но тело рвётся в бой с остервенением. Словно их тело и разум – это не единое целое.       – Командир! – Эрагон обернулся к сражающемуся неподалёку предводителю, сообщая о своей версии. – Они находятся под чужим контролем! Нужно обезвредить отступника!       – Твоя находчивость весьма удивляет, но нам отдан чёткий приказ! Убить всех, кто будет на этой треклятой поляне! – командир встретил чужой меч, отбивая его и моментально отсекая нападавшему голову. – Эрагон, сейчас же приступай к выполнению приказа!       Бескомпромиссный тон напомнил всех тех глухих слепцов, сидящих в самой верхушке их иерархии. Эрагон стал прорываться к отступнику через толпу схлестнувшихся в бою бессмертных, пока что, смутно замечая чёрные балахоны за сотнями сражающихся бессмертных. Он старался не убивать порабощённых бессмертных, лишь отбиваясь и защищаясь, оглушая и обезоруживая, изо всех сил продвигаясь к эпицентру происходящего.       Несмотря на творящееся кровопролитие, ритуал продолжался. Воины попросту не могли пробиться к отступнику, который махал посохом и взывал к кому-то, вознося руки к небу. Небольшой лоскуток острова, на котором он находился, окружали его приверженцы, не позволяющие никому протиснуться в центр.       Кровь и пот смешались в единое жестокое месиво. Они раздирали в глаза, попадая под веки, белые крылья уже давно окрасились бордовой кровью. Ноги проваливались, ступая на тела мёртвых. Стоны раненых оглушали, как и крики рвущихся в бой. Эрагон дрожащими руками встречал очередной натиск уже троих, пытающихся развернуть его, крича при этом о помощи. Эрагон же, скрипя зубами и издавая нечеловеческий рык, оттеснял их назад, разбрасывая.       – Если ты не начнёшь устранять цель, я сообщу об этом в верха! Твои титулы и лавры будут рассыпаться прахом! – послышался осуждающий тон командира, на удивление долетевший до слуха ангела, который до этого лишь слышал крики и вопли сражающихся и умирающих ни за что бессмертных.       – Дерзайте. – Впервые позволил себе такую наглость Эрагон, сцедив это с небывалой злобой. Он целенаправленно продвигался к центру. И чем ближе он становился к отступнику, тем большее количество его приспешников окружали со всех сторон. Вскоре невозможно было дышать, так как он попал в самую толкучку, где развернуться было слишком сложным делом, не то, чтобы поднять меч. Глаза резал пот, на языке появился мерзкий металлический привкус.       Эрагон всё же каким-то чудом пробился в центр, словно выходя в некий иной мир, оттесняемый бессметными по кругу. Он прорвался, мгновенно каменея от шока. Тело словно парализовало стальными щипцами.       Ангел ошарашенно опустил меч, когда увидел стоящего в центре круга рядом с отступником Милонега, держащего окровавленный кинжал. Мужчина замер, как многовековое дерево, будто прорастая в землю корнями. Его руки, ноги и шею окутывали какие-то магические символы, расползающиеся по коже чёрными символами.       Внимание привлёк знакомый звонкий голосок:       – Отец, прошу Вас, ещё не поздно!       Эрагон отмер лишь для того, чтобы немного сдвинуться и вновь окаменеть. За широкой фигурой Милонега изо всех сил его трепала за руку Айви, перепачкавшаяся в крови. Она бросала все возможные силы на то, чтобы сдвинуть отца с проклятого круга. Но мужчина абсолютно никак не реагировал на её мольбы. Девушка так отчаянно кричала, пыталась вразумить родителя, но все попытки были тщетны. Возникшие из-под земли ростки какого-то растения уже оплетали его ноги, удерживая ближе к земле. Кровавые пятна расползались по сочной траве подобно какой-то ожившей чуме.       Ангел силы замер на время, не веря своим глазам и встречаясь взглядом с девушкой, которая, заметив его, нешуточно испугалась. На тот момент по меркам человеческих лет ей было примерно восемнадцать. Она так испугалась, что это словно можно было даже ощутить собственной кожей. На её лице играл страх, ужасный страх. И неизвестно, чего она боялась сильней…       За ней обернулся и Милонег, замечая молодого человека, но в отличие от дочери, не меняясь в лице никоим образом. Из ступора Эрагона вывел голос предводителя, раздающегося за его спиной, приказывающего убить всех, кто только попадается. Ангел оглянулся, замечая, как зелёный остров планомерно окрашивается в ярко алый. Это нешуточно веселило отступника, который с каждым мгновением распылялся хохотом пуще прежнего. Заметив, как девушка пытается оборвать стебли, окутывающие ноги отца, он зашипел, подскакивая к ней и отпинывая в сторону. Эрагон ринулся на него, обнажая меч, чтобы нанести удар. От сильного и стойкого удара посоха в землю вся её поверхность завибрировала, и эта волна сбила бессмертного с ног. Лишь Милонег по-прежнему стоял ровно, поглощаемый сущностью острова.       Отступник угрожающе двинулся в сторону Эрагона, направляя на него свой посох. Последующие действия вряд ли пошли бы на пользу ангелу. Однако намерения предателя посыпались прахом, когда сзади налетела Айви, набросившись на него со всей силы. Она со скрежетом зубов вцепилась в него руками, обхватывая шею и плечи, пытаясь воткнуть в его сердце кинжал, но мужчина на удивление бодро и оживлённо задёргался и закружился несмотря на свою недавнюю хромоту. Девушка что есть мочи удерживалась на его горбу, хватаясь за посох, чтобы тот не смог направить его вновь на ангела. И пускай ей не было суждено одолеть противника, но она выиграла Эрагону немного времени.       Отступник сорвал её с себя, как назойливого щенка, отшвыривая с большим остервенением в сторону, едва не рыча, после чего, стоило ему обернуться, как он тут же плавно напоролся на остриё меча Эрагона.       Капюшон спал с головы мужчины и это заставило вновь ужаснуться. Ангел увидел лицо своего давнего знакомого, с которым они когда-то вместе учились. За неоднократные нарушения устава его выгнали из школы, а о его дальнейшей судьбе Эрагон ничего не знал.       – Вот так встреча, да? – его голос был искажен скрипящими нотками, и он лишь посильнее ухватился за остриё меча, что вошло в его грудь. Сплёвывая кровь, отступник закряхтел. Иссохшее тело содрогалось от любого резкого действия.       – Почему ты….       – Ты не поймёшь! Никогда не поймёшь! – с внезапной ненавистью накинулся на него с обвинениями умирающий мужчина. Он клацнул перед его лицом гнилыми зубами, скалясь, - Пай мальчик наподобие тебя всегда будет бороться за правду и свободу, но ты никогда не узнаешь правды этого мира, глупец!       Он закашлял, давясь собственной кровью. Эрагон смотрел на него со смесью шока и одновременного ужаса. Мужчина стал валиться наземь, а следом за ним рядом присел и ангел, до сих пор находящийся в шоке.       От юного милого паренька остался скелет, обтянутый кожей. Его глаза горели ненавистью, а голос продолжал даже сквозь мерзкие бульканья гоготать.       – Однако я недооценил тебя, мой старый друг. Ты смог внедриться в мою компанию. Ты оказался не таким уж глупым. Даже сегодня понял, что эти бессмертные – лишь пушечное мясо, управляемое с помощью верёвочек.       – Освободи их сейчас же! – приказал Эрагон, угрожающе сгибаясь к нему, на что последний вновь зашёлся в приступе весёлой агонии.       – Они будут свободны, когда ты убьёшь его! – он хитро скосил глаза на Милонега, который стоял неподвижно, проливая собственную кровь на землю. Его стеклянные глаза были пусты. - Ну, как тебе такой ход? Сможешь убить своего друга?       – Ты лжёшь! – сцедил сквозь зубы Эрагон, но последний лишь заливисто расхохотался. Казалось, что в любой момент его нижняя челюсть может отвалиться, истлев.       – Как ты думаешь, мой ритуал сработает? – внезапно спросил он, вовсе не беспокоясь о своём положении. - Спасибо тебе большое. Мне как раз не хватало марионеток для жертвоприношения. Этого числа безмозглых идиотов мне хватит сполна!       И тут Эрагона бросило в жар, а затем и холод. Догадка проскользнула мерзкими щупальцами, проникая под кожу и кости. Умирающий школьный товарищ заметил это, удовлетворительно кивая. Он вцепился в грудки одежды ангела, из последних сил притягивая его к себе и шепча.       – Я знаю о каждом твоём шаге, Эрагон. Знаю, что ты догадался о моём намерении. И когда этот мир проглотит тьма, передавай своему любимому ненаглядному Шепфа привет от брата!       Его хватка ослабла, а тело обмякло.       Юноша вырвал из его груди меч, лихорадочно озираясь. Нужно было прекратить это кровопролитие, иначе план точно сработает.       – Командир! Мы должны это остановить! Не убивайте, это ни в чём неповинные бессмертные, которые находятся под чужим контролем! Их нужно лишь обезвредить! – Крикнул Эрагон, приближаясь к мужчине, но последний и слушать его не хотел. – Если мы продолжим убивать друг друга, древнее зло освободится и тогда нам точно наступит мучительный и долгий конец!       Глаза Эрагона вспыхнули нетерпением. И командир, пускай и неохотно, но стал отдавать приказы о сдерживании предателей.       – Вся ответственность за это ляжет на тебя! – сказал командир, кинув это Эрагону в спину.       Самое страшное оставалось впереди. Милонег стоял на своём месте и растения продолжали окутывать его тело уже по пояс, словно пытаясь сожрать и поглотить под землю. Айви билась с солдатами где-то поблизости, не подпуская их к отцу. Она, как и Эрагон, не убивала, лишь оглушая и обезоруживая.       Когда Эрагон был рядом, Милонег даже не взглянул на него.       – Ты, наверное, считаешь меня жалким предателем? – спросил мужчина у молодого человека, который сжимал в руках меч.       – Зачем Вы пошли на это? Как это остановить?       – Айви не виновата. Она лишь пришла увести меня. Но я… Я должен закончить начатое. Жаль, что Гелия не поправится...       – Вы попались на грязную уловку этого шарлатана! Как Вы не понимаете этого? – в сердцах проговорил ангел, теперь прекрасно понимая, что произошло. – Сдайтесь! Так будет лучше для Вас и Вашей семьи! Скажите, что я могу сделать, чтобы остановить это?       Один из ангелов замахнулся мечом, чтобы обезглавить Милонега, но на его пути появилась Айви, с криком вонзающая в его живот меч. Казалось, что страх, мелькнувший на её лице в тот миг, останется навсегда в сердце нынешнего серафима. Точно также, как груз этой смерти будет лежать на её плечах до последних дней.       – Ты же слышал, что он сказал. Я в данный момент управляю всеми этими пропащими душами, неумышленно, но являюсь корнем зла. Каждый пришёл сюда ради чего-то. Каждого обманул отступник, пообещав то, что другие дать не могли.       – Эрагон, так и будешь стоять на месте?! – послышался осуждающий крик со стороны предводителя, который буквально отшвырнул в сторону стоящую на пути Элмерс. Девушка упала на землю, ударившись головой и временно уходя в забвение.       Милонег обеспокоенно взглянул в сторону дочери. Было заметно, как он хочет помочь, но невидимые оковы всё сильнее сдавливают, не позволяя даже шевельнуться. Однако в итоге мужчина вполне спокойно развёл руки, насколько позволяли силы, и посмотрел на Эрагона.       – Ты должен выполнить приказ. Я прошу у тебя прощения за эту ответственность. Но, пожалуйста, присмотри за Айви.       Впервые в руках Эрагона возникла такая дрожь. Голос командира, что орал на него, отбиваясь от бессмертных, нисколько не подстёгивал его.       – Ты должен! – повторился мужчина и в тот самый момент Эрагон пронзил его мечом в самое сердце, отнимая жизнь. Слёзы, горячие и обжигающие полились из его глаз, и он не мог отдышаться, до сих пор не верящим взглядом смотря на мужчину.       Остров словно взревел, загудел и содрогнулся. Как будто Милонег до сих пор был источником его существования и подпитки. Растения, что до этого обвивали его тело, распались, моментально засыхая. А чёрные метки, что быстро расползались по его коже, моментально испарились. Мужчина упал наземь замертво и остров вновь издал этот вопиющий звук.       – Нееееет!!! ОТЕЦ! – крик, что проникал до самых глубин души, отравляя и выворачивая наизнанку. Эрагон обратил взор на Айви, которая пыталась подняться с земли. Айви… Его Айви, в пропитанной кровью одежде, с ободранными ладонями и израненной душой…       В тот самый момент ей на спину наступил один из ангелов, хватаясь за её крылья.       – Не трогай её! – крикнул Эрагон, срываясь с места и пытаясь добраться до них. Но путь преградил бессмертный, накинувшийся на него и сваливший на землю в безнадёжных попытках убить. Ангел боролся с ним, выронив меч и пытаясь сбить с себя, попутно услышав почти истерический крик боли девушки.       – Да пусти ты! – гаркнул юноша, наконец, сталкивая его с себя одним мощным броском. Соскочив с места, Эрагон осмотрелся, дезориентированный в местности, не замечая знакомого силуэта.       – Где ты.. где же ты… - шептал он себе под нос, осматриваясь. Сражение остановилось - все приходили в себя. До этого набрасывающиеся на солдат бессмертные понуро поникли головами, опускаясь бессильно на колени и сдаваясь на волю судьбе. Милонег не обманул, оставив свою жизнь и тем самым освобождая бессмертных от контроля отступника.       Эрагон расталкивал ангелов и демонов, протискиваясь через толпу в поисках Айви. Внезапно в глаза бросилось ужасное зрелище, повергшее его в больший шок. На земле валялись вырванные светлые крылья, пропитанные насквозь кровью. Эти крылья принадлежали Айви...       Он бросился к краю острова, ловя взглядом женский силуэт, стремящийся вниз. Это Айви... Айви, лишённая крыльев и летящая всё ниже и ниже. Он бросился вниз, позабыв о всех приказах, не отзываясь на клич старшего по рангу, попросту пытаясь как можно быстрее добраться до неё.       «Айви, Айви, Айви!» - кричал он, когда ветер беспощадно лупил его по лицу, а перепад температур и давления вызывали головокружение и ощущения того, что голова вот-вот взорвётся.       Секунды словно обернулись часами. Постепенно та маленькая точка стала крупицей, затем и вовсе растворилась на фоне пестроты нижних пейзажей. Эрагон не терял надежды, прибавляя скорости, желая, как можно быстрей оказаться внизу.       Но, даже когда он оказался среди пустоты скалистых выступов, он не смог её найти. Он блуждал несколько дней подряд, летал и даже в воду погружался, пытаясь найти хотя бы остатки того, что могло сохраниться. Айви нигде не было. Словно в злую шутку судьба и вовсе стёрла её из жизни, из этого мира.       Эрагон искал её несколько месяцев, не возвращаясь домой. Он истощил себя настолько, что в какой-то момент упал без сил прямо на влажный песок. Волны непокорно разбивались о скалы, наплывая на берег. За ангелом остались слабые следы, смываемые солёной водой. Такими же солёными были слёзы горечи ангела, потерявшего нечто большее, нежели обычную воспитанницу и дорогого сердцу друга.       – Где ты… - шепнул он, ощущая дуновение ветра и улавливая крики чаек, после чего всё опустилось во тьму.       Пока Эрагон был в бессознательном состоянии, его навещали воспоминания о прошлом. Семейный круг, друзья… Заботливая мать, проводящая ладонью по волосам и голове… Маленькая и такая любвеобильная сестра, обнимающая его. Мелани, постоянно пытающаяся своеобразными шутками поддеть его. Милонег, горделиво хлопающий по плечу, Гелия, слабо сжимающая его руку. Айви… Весёлая подросшая непоседа Айви, которая порой безобидным обманом пыталась перехитрить его. Её прикосновения, объятья, её сияющие глаза при взгляде на него. И последний её взгляд, направленный на него. Глаза, полные слёз и осуждения, боли утраты и опустошающей печали. И всё же… Она надеялась на его помощь, но он не успел…       Очнулся Эрагон уже дома, в том ужасном ненавистном ему замке, таком же холодном, как и все его обитатели. Усталый даже после многодневного сна взгляд встретился с узорным потолком. Фрески с ангелами благоговейно приветствовали его своим холодным равнодушием, не заботясь ни о чём. Юноша болезненно вздохнул, до сих пор ощущая слабость и боль в районе сердца. Поначалу всё показалось гадким ночным кошмаром, но, когда события восстановились единой цепочкой, а осознание произошедшего больно ударило по голове, он тут же подскочил, шатаясь и едва не падая направляясь к выходу.       Всё это время находящиеся рядом мать и Ванесса, до этого не замеченные им, подскочили со своих мест, изумлённые такому возбуждённому пробуждению.       – Дорогой, тебе нужно лежать. Ты ещё не восстановился. – Причитала мать, мягко останавливая его в дверях, не позволяя выйти. Ванесса же нежно коснулась его кисти, пытаясь увести обратно.       – Ты ещё слаб, Эрагон. Давай мы поможем вернуться тебе в постель. – Также заботливо произнесла она с добротой и тревогой.       – Я должен… Я должен найти Айви! – слабо, но твёрдо произнёс юноша, вызывая у собеседниц шок, а затем и сочувствие.       – Дорогой мой, та девушка. Она погибла. Понимаешь? – как можно мягче сказала Элеонора, погладив его по светлым волосам. Услышав это, дрожащий то ли от нетерпения, то ли от оставшейся в теле слабости, юноша непроизвольно опустился на пол, лишённый всякой надежды. Его мать присела рядом, заключая в плен своих объятий. Она держалась, как могла, но опустошённость Эрагона не могла оставить её равнодушной.       – Ты искал её целых семь месяцев, дорогой. Тебя нашли полуживого… Разве можно так себя истязать? Ты совсем не подумал о нас. Как мы без тебя?       Настоящее время.       Эрагон сурово процедил сквозь зубы:       – Целью отступника был массовый геноцид… И ему бы удалось, если бы мы не помешали. Он прекрасно умел манипулировать даже самыми мудрыми ангелами и демонами, играя на их слабых местах. У главы семьи Элмерс не было слабостей, которые бы сбили его с пути истины. Однако и здесь оказалась лазейка. Отступник узнал о смертельной болезни, которая убивала его жену и надавил на это, обещая дать лекарство, которое излечит её. Он пообещал каждому что-то, в чём нуждались бессмертные. А вместо того, чтобы разобраться, в чём обстоят, собственно говоря, дела, нам попросту отдали приказ заполнить ту поляну кровью. В тот день мы почти помогли отступнику вызвать древнее зло, питающееся кровью, однако вовремя сообразивший предводитель отряда прекратил резню. Но её продолжили уже официально на центральной площади. Никакие доводы и аргументы не переубедили верха, которые, узнав цель отступника, напрочь отказались оставлять свидетелей в живых.       – События кровавой поляны до сих пор вселяет страх в сердца бессмертных. Ужасная резня тогда была. – Кодей грустно покачал головой.       – Да, в тот день пролилось много крови. И да, Айви убила одного из солдат. А потом ей вырвали крылья и сбросили, обрекая на мучительную смерть.       – Вам не кажется, что в этой истории что-то не вяжется? – с сомнением заговорил Тиарнак, проводя пальцами по своей бородке. – Как без крыльев она смогла выжить?       – Думаю, что это мы можем уточнить у самой Элмерс. – Ответил Невил. – В любом случае, я могу сделать вывод, что судить и наказывать Айви Элмерс не имеет смысла. Она не пыталась поддержать ритуал, скорее выступая противником всего происходящего. То, что касается клейма предателей на её семье – мы работаем над этим. Проводится повторное расследование.       – Вы хотите всё-таки затащить её сюда? – уже более нетерпеливо заговорил Торендо, едва сдерживаясь от раздражения. – Я против!       – Что ж, тогда предлагаю идти по традиции и устроить голосование, господа. – Сказал Эрагон.       Торендо дал голос против вступления девушки в должность, Тиарнак поддержал его голосом против. Невил ещё немного подумал, замечая на себе ожидающие вопросительные взгляды.       – Что ж, я голосую «за» вступление мисс Элмерс в должность. Я лично знал отца девушки, поэтому могу сказать одно точно: Милонег не пошёл бы на столь неосмотрительный поступок без веских причин. К тому же, если верить словам главного советника, эта девушка весьма способная, а талантливые ангелы нам нужны.       – Я тоже «за». – Сказал Кодей, - Эта девушка достойна здесь находиться. К тому же, учитывая то, что она рисковала жизнью, спасая мою внучку, это уже знак того, что она несёт добро в этот мир. Дети не должны расплачиваться за грехи своих родителей.       – Тогда решение принято. – Огласил Эрагон, складывая все свои бумаги в одну ровную стопку. – Я отдаю свой голос в пользу Айви Элмерс и в скором времени она пройдёт проверку и обучение, после чего вступит в должность.       Эрагон уже не был тем впечатлительным и мнительным юношей, что раньше. Его не беспокоили косые взгляды недовольных таким решением. Он просто поднялся из-за стола и, попрощавшись со всеми, ушёл.       Уже ступая по тёмному коридору, он хлопнул по своей стопке бумаг, едва заметно вздохнув. Воспоминания и вправду дались ему не менее болезненно, чем Айви. Он до сих пор помнил то отчаянье, с которым он облетал окрестности в поисках её тела. Как всё разрывалось на части изнутри от осознания того, что невинный ангел встретил такую несправедливую кончину.       Воспоминание Эрагона.       Времени на восстановление после долгих поисков Айви ушло не так много. Через месяц Эрагон мог уже приступить к своим новым должностным обязанностям, но даже это не вдохновляло его на какие-либо активные движения.       А жизнь вошла в свою колею, возвращая ангела к делам насущным. Он шёл по карьерной лестнице очень быстро, преодолевая любые трудности хладнокровно и благоразумно, практически начиная жизнь с чистого листа. Ангел никогда не забывал о событии тех дней, но со временем смирился, продолжая существовать.       До одного дня…       Единственной усладой оставалась подрастающая Лорелей, которая своим чутким и озорным нравом вызывала в его душе теплоту. Её он любил больше всего на свете.       Но судьба оказалась той ещё стервой. Она отняла у него последнюю радость, последнюю надежду в жизни! Этот тёплый комочек доброты, который обнимал его с таким трепетом… Её убили, пропитав кровью ребёнка сад Адама и Евы, наложив пожизненное проклятье. Эрагон был вне себя от печали и одновременно с тем почти животной ярости… Та дыра, что образовалась в груди от потери близкого любимого человека, по сей день зияет и кровоточит. И постепенно он стал тем, кого его подруга называла бесчувственным холодным куском льда.       Он был морально ослаблен, раздавлен. Каждую ночь во снах он видел всех, кто оставил его. И он бы понял, если бы погибший от его рук Милонег винил его, но нет. Он всегда оставался беспристрастным, смотря на него глубоким проникновенным взглядом. Айви тоже снилась ему часто. Она гуляла по саду Адама и Евы, ведя за руку юную Лорелей.              Холодный дом, обмёрзший ледяной коркой снаружи, стоически сдерживал натиски вьюги, бьющейся во все окна и двери. Здесь было всё также мрачно и опостыло, как и на душе ангела. Эрагон находился в обители снега и льдов, спрятавшись ото всего мира в одиноком заброшенном домике, хозяин которого давно сгинул. В самом холодном и неприступном месте земного шара верховный серафим пытался найти покой и время на собственный самоанализ. Выходило паршиво. Из самоанализа он безропотно опускался в самобичевание и это могло длиться бесконечно. Для него время здесь остановилось, оно прекратило свой отсчёт.       Снаружи ревела и ерепенилась белая метель, оббивая со всех сторон дом, словно желая пожрать его вместе с временным одиноким гостем. Холод, бесконечный холод царил повсюду, размывая на своём фоне остатки живого тепла.       Раритетная рассохшаяся мебель одиноко и уныло словно подпирала стены, на которых наладом держалась крыша. Несмотря на всю свою неаккуратность и старину, дом уже стоял не одно десятилетие. Местами прогнил, но всё же стоял.       В комнате, из которой, собственно говоря, и состоял весь небольшой дом, появилась тень. Казалось бы, что чернее чёрного оттенка не найтись. Но нашёлся, постепенно приобретая форму и размер. Плавно вырисовываясь в силуэт дьяволицы.       Мелани густым туманом прошла за спиной сложившего на коленях ладони ангела, едва коснувшись призрачной тенью руки.       – Нашла. – Шепнула она и в голосе звучало больше облегчения, нежели какого-либо торжества.       – Уходи. – Бесцветно произнесли синеющие губы. Эрагон смотрел куда-то в тёмный одинокий угол, окутанный паутиной и намечающейся плесенью. Ему хотелось покоя, но даже тишина не давала отвлечься.       – Эрагон… - окликнула его девушка, останавливаясь напротив, заслоняя своими крыльями точку его концентрации. Она плавно, словно пластилиновая, опустилась перед ним на корточки, касаясь ледяных рук ангела, моментально отпрянув.       – Ты совсем ледяной! – вскочила тут же дьяволица, резким и властным движением руки создавая на сложенных в камине поленьях искры. Дерево неохотно шикнуло, быстро разгораясь под таким повелительным нажимом. Огонь лениво пополз, поглощая своё сырьё, как маленький ненасытный монстр. Мелани же тем временем смахнула со своих плеч плащ, определяя его на плечи серафима.       – Уходи. – Его спокойный голос походил на пугающий стон призрака, пытающегося прогнать нежелательных гостей.       – Сперва согрею тебя. – В противовес его указаниям шикала девушка.       – Я не умру так просто. Ты должна была это уже понять. Умирают все, кто окружает меня, кто когда-то любил…       Мелани посмотрела на него упрямым взглядом, даже на мгновение, не давая себе права проявлять к нему жалость. Сильный, закалённый веками ангел не мог оказаться пустышкой, она верила в него всем сердцем.       – Глупостей не говори, идиот. – Пробормотала она, окутывая ангела приятельскими тёплыми объятьями. Обычно бессмертные могли контролировать свои ощущения холодного и горячего. Но судя по околевшему телу юноши, он явно желал замёрзнуть.       Вот только смерть от холода ему не грозила, как бы он того не желал. Мелани зарылась носом в его светлые волосы, покрывшиеся инеем, тыкаясь подобно ласковой кошке в его холодную, ужасно холодную шею.       Он как будто стал единым целым со всем этим ледяным царством.       – Сейчас отогреешься… - Успокаивала Мелани, не зная даже, кого больше: его или всё-таки себя. Она сбилась с ног искать его и лишь случайно вспомнила об этом доме.       Когда-то Эрагон, ещё будучи престолом, стал ангелом-хранителем человека, родившегося здесь. Он присматривал за смертным, подталкивая на добрые поступки, нередко смело противостояв и демону, что также был приставлен, чтобы искушать смертную душу.       – Помнишь, когда тебя назначили ангелом - хранителем для хозяина этого дома? – обратилась она к Эрагону, но тот не ответил. – На небесах все были в бешенстве, когда ты давал слабину и позволял ему творить то, что обычно ангелами возбраняется.       Демонесса рассмеялась, продолжая обнимать Эрагона, даря ему своё тепло.       – Несмотря на то, что этот дурачок и был таким недальновидным, ты сберёг его жизнь. И даже позволил прожить ему довольно счастливо, чем не каждый ангел может похвастать.       – Это Айви… - тихо произнёс Эрагон.       – Что? – недопоняла девушка, переспросив.       – Айви говорила, что смертные живут слишком короткую жизнь. Чтобы она прошла для них в счастье, порой можно и воздержаться от правил.       – Маленький бесёнок. – Усмехнулась Мелани, кладя голову ему на плечо. – Мне иногда действительно казалось, что она больше походит на демона, нежели ангела.       – Это напускное… - Эрагон прикрыл глаза, слегка расслабляясь. – Несмотря на её наивность, порой она говорила удивительно мудрые вещи. Я учил её, а она делилась со мной своими мыслями. Её обожала Лорелей, пускай и бывало, что ревновала к ней.       Понимая, что ей удалось разговорить друга, Мелани слегка расслабилась и улыбнулась.       – Я знаю, ради чего ты пришла. Наверняка совет в бешенстве… - заговорил он, - Но я не вернусь.       – Пффф, будто мне есть дело до совета. – Раздула губы брюнетка, посильнее кутая товарища в объятьях. – Пускай сами решают актуальные вопросы своими помпезными напудренными задницами. Думаешь, я бы стала искать тебя ради того, чтобы вернуть?       Эрагон слегка удивился такому ответу, разворачиваясь к ней и вопрошающе глядя на собеседницу.       – Тогда зачем ты здесь? – спросил ангел, внимательно смотря на девушку, в глазах которой плескались отблески огня из камина. В тот момент это смотрелось дьявольски красиво.       – И это верховный серафим… Порой хуже ребёнка бываешь. Я волновалась за тебя, дурилка. – С придыханием произнесла эти слова девушка, проводя пальцами по светлым волосам. – Я знаю, как тебе было больно потерять Айви. И не представляю, какую боль тебе пришлось пережить, потеряв Лорелей. Каждая из них – это отдельная дыра в твоей душе. Но разве их жертвы были напрасны?       – Говоришь ты правильно, но порой сердце не желает принимать эту правду.       – Теперь ты серафим, можно сказать, правая рука Шепфа. То, к чему ты так сильно стремился! А ведь раньше ты хотел стать обыкновенным школьным директором. Однако теперь в твоих руках столько власти, сколько не будет ни у кого другого, Эрагон. Так может ты используешь эту силу ради того, чтобы уберечь и спасти таких же, как Айви и Лорелей? Ты отныне решаешь не только свою судьбу. На твоих плечах огромная ответственность. И если ты готов оставить всё это и тихо впадать в забвение в этом Шепфой забытом месте…. Я буду сильно разочарована.       – Всегда хотел спросить. Почему ты меня преследуешь с первого класса школы? Девушка не ожидала подобного вопроса, поэтому даже поначалу растерялась, но потом улыбнулась широко и коварно.       – А что, если я скажу, что всё это время люблю тебя? – она заглянула в его очи с особой скрупулёзностью, замечая его попытку распознать фальшь или возможную шутку. И когда он хотел было что-то ответить, девушка залилась звонким хохотом.       – Обманула тебя! Ты бы видел своё лицо! Пхахаха! – её звонкий озорной голос звучал так мелодично, что этот звук постепенно успокаивал ту пустоту, что тревожила Эрагона.       Она пришла лишь ради поддержки. Не вернуть в совет, не отчитать за излишние страдания. Она просто была рядом, поддерживая, подставляя плечо в нужный момент. Конечно, правдивого ответа ему так и не удалось от неё добиться, но осознание того, что она поддерживает его, уже глобально меняло всю суть происходящего.       С тех пор прошло уж столько веков… Эрагон уже и не мог сказать, сколько точно. Одно известно ему было слишком хорошо: боль закалила его. После смерти Лорелей он замкнулся. И несмотря на столь тёплый вечер в компании Мелани, Эрагон решил для себя, что лучше быть одному. Тогда терять будет некого, а боль от утраты больше не будет вырывать его и без того истерзанное сердце. Он отстранился ото всех, практически механически выполняя свою работу. Он прекратил общение с Мелани, отгородился от Ванессы, даже домой толком не возвращался, полностью посвящая себя работе.       Настоящее время.       Эрагон свернул к себе, заходя в кабинет и плотно прикрывая за собой дверь. На мгновение он остановился, припав затылком к двери, вспоминая искрящуюся улыбкой сестру, её синие добрые глаза. Ей бы ещё жить и жить. Расти, учиться, вдохновляться, потом влюбляться… Но её нет. Её нет и уже никогда не будет.       Эрагон подумал, что это проклятье за убийство Милонега, который, как и его сестра, до самого конца оставался чистым и непорочным ангелом, несмотря на то, что оступился из-за тяжёлой болезни любимого человека.