***
В комнате пахло виски и сигаретами с ароматом вишни, а царящую приватную тишину нарушали лишь ласки двух любовников, что наслаждались друг другом с первых лучей восходящего солнца. Афанасий никогда не считал себя человеком сдержанным, и эта черта проявлялась как в делах, связанных с бизнесом, так и в любви, а в особенности плотской ее составляющей. — Афоня, прошу тебя… Вяземский приникает губами к устам черноволосого парня, что лежал под ним, и еще глубже вводит два пальца в поджарое, гибкое тело, точно задевая простату при каждом движении. Его любовник прогибается в спине, двигаясь бедрами навстречу, в то время как вокруг его естества смыкаются чужие влажные от слюны губы, очертив языком головку и тотчас приняв глубже, сжав основание члена мозолистой ладонью. Темные кудри рассыпаются на подушке в хаотичном беспорядке, когда Афанасий принимается водить рукой по всей длине молодецкого возбуждения, введя при этом в слегка растянутое кольцо мышц третий палец. Он еще плотнее обхватывает губами чужую эрекцию, дразнит языком уздечку, оттягивая ее подушечкой большого пальца и слегка болезненно касаясь уретры. Когда его любовник уже находится на пике, вцепившись пальцами в пшеничные кудри, он резко прекращает свои сладостные пытки и решает наконец уже взять свое. Поставив партнера на колени так, что тот держался трясущимися от возбуждения руками за изголовье кровати, Афанасий входит в его тело на всю длину, схватив молодца за бедра и буквально насадив на себя. Он движется в чужом теле рвано и с напором, покрывая время от времени юношескую спину поцелуями, и на долгое время комнату заполняют лишь полные страсти стоны да скрип кровати. Когда любовники уже пришли к кульминации и лежали на постели изможденные после соития, Вяземский так и не выпустил любовника из кольца рук, обняв его поперек груди. — Федь, не ходи сегодня танцевать. — Чего это? — Брюнет слегка ворочается в крепких объятиях, повернув голову к партнеру, и пытается заглянуть мужчине в глаза. — Сегодня мы праздновать будем, там будет много мужиков из «Опричников», а мне не нравится то, что я о них слышал. — Боишься, что они трахнут меня прям на сцене? — Федор усмехается, когда чужая ладонь хлопает его с чувством по заду, и ловко изворачивается, дабы оказаться к любовнику нос к носу. — Тем более, больше народа — больше прибыли. Я их охомутаю так, что они последние мозги в баре оставят. А заодно и деньги. — Главное, не соглашайся на приват. Басманов довольно ухмыляется, отчетливо слыша ревность в чужом голосе, и это чертовски льстит. — А если приват закажешь ты, тоже не соглашаться? Афанасий недовольно сопит, имея привычку издавать какие-то звериный звуки как в обычной жизни, так и во время близости, и сейчас был даже видом похож на большого серого, притом что и злого, волка из старых русских сказок. -Дождешься, и я высеку тебя прямо у пилона. Федор пребывает в удивительно хорошем расположении духа, а потому решает продолжить увеселения, коли есть возможность. Он садится на любовника верхом, вовлекая того в пылкий, долгий поцелуй, после чего принимается выцеловывать влажную дорожку от шеи мужчины до самого паха. Там он останавливается на секунду, соблазнительно облизав чувственные, припухшие от страстной ласки губы, и касается пальцами уже начинающей снова твердеть плоти, азартно подмигнув Афанасию. — А хочешь я покажу тебе то, что я могу сделать с тобой у пилона? Вяземский хищно улыбается, и в его глазах загорается огонь предвкушения и желания. Они не выходят из спальни до самого вечера, а потом Федор все же выходит на сцену, дабы поразить «Опричников» тем, чего они еще никогда не видели.***
— Говорят, от Вяземских сбежала старая шлюха. Ее видели у полицейского участка, а все знают, что их девочки не ошиваются возле таких мест. Иван, до сих пор умиротворенно рассматривающий рыбок в аквариуме, что занимал половину стены в его рабочем кабинете, вдруг резко оборачивается, вонзив острые, как у коршуна, глаза в говорящего. — Теперь сучка расскажет, чем «Русичи» промышляют и нашему договору кабзда. Что делать будем, Царь? Мужчина медленно подходит к окну, с которого открывался замечательный вид на роскошный сад, где росли вековые дубы и кусты шиповника, а его любимые кречеты гнездились вот уже несколько лет подряд среди густых веток вяза совсем рядом с небольшим прудом, куда было велено запустить карасей и лосось, которых, как ходили слухи, кормили мясом тех, кто перешел дорогу Царю. Неизвестно, правдивы ли были слухи, но рыба водилась крупная, совершенно ненормальных размеров, а коли мужчина велел выловить какую себе на ужин, то сам отмечал у нее особенный, ни с чем не сравнимый вкус. — Девку убрать надобно. — Басит Иван, грозно сверкнув очами на рыжебородого мужчину, который сидел в кресле за письменным столом и гаденько ухмылялся каждый раз, как босс велел ему разобраться с очередной неугодной жертвой. — Она уже под защитой свидетелей? — Не знаю, но в любом случае мы выясним, куда ее переведут. Наверняка в отель какой. — Нашему альянсу с кланом Вяземских не должна помешать какая-то болтливая шлюха. Ты меня понял, Гриша? И чтобы никаких следов! Гриша коротко кивает и весьма довольный откланивается, присвистывая и едва ли не пританцовывая играясь со своим карманным ножом, коим он перерезал не одну глотку. Иван провожает его со слегка брезгливым выражением лица, будучи сам не большим любителем пачкать руки в крови, а потому не понимал наслаждения друга брать на себя очередной труп. Он подходит к гардеробной, где висела череда дорогих костюмов из коллекций лучших модельеров Европы и России, и начинает копаться в одежде, намереваясь произвести вечером в «Русской березе» настоящий фурор.