what a wonderful world

утро встретило вону невменяемо ярким солнцем, что лезло сквозь тонкие закрытые занавески и отбивалось светом на стенах, увешанными набросками цветов из оранжерей и справочников. юноша долго не мог сдвинуться с места, потому что ему просто не хотелось подниматься с такой удобной и мягкой кровати, хоть и скрипучей. вону хотелось отбросить все дела, но починка корабля не могла откладывать сама себя надолго, а поездка в столицу уж тем более. хоть с капитаном чхве парень и не договаривался, надежды на то, что он все же сможет его где-то найти, были практически в районе ста процентов. вону нащупал на прикроватной тумбочке свои очки и, с горем пополам встав с кровати, нацепил их на себя, так и не протерев должным образом. в гардеробном шкафу он нашел темно-зеленую рубашку и коричневый жилет, поэтому так он и решил нарядиться сегодня. а вот его навыки в готовке оставляли желать лучшего, в следствии чего, после процедур гигиены, он вышел на улицу и двинул в сторону излюбленного дома сокмина, в котором его явно с утра пораньше никто не ждал. но его крылатый друг-то знает, на что способен вону рано утром, и это, откровенно говоря, пугает. вону с сумкой на плече ускоренным шагом поднимался по холму к отдаленному частному дому со стеклянной крышей, за ней находился чердак или так называемая оранжерея. даже вокруг дома сокмина царила атмосфера тихого вечера в окружении тихого пения птиц и шелеста травы, настолько на том холме было комфортно и тепло. рядом с большим домом расположился маленький сад с яблонями, под одной из которых устроился сокмин, заинтересованно читая какую-то книгу и размышляя о происходящем в ней. вону не стал отвлекать друга от чтения и сразу направился к двери дома, чтобы вежливо постучать и увидеть в проеме джонатана ли, отца сокмина, с большой улыбкой и приветливым видом. он потянулся к вону за объятиями и взъерошил его красные волосы, которые юноша так трепетно укладывал с утра. — здравствуй, вону! рад видеть тебя, родной! — несмотря на свой практически преклонный возраст, отец сокмина все еще звучал по-юношески и выглядел точно так же. у него были темно-синие короткие волосы и квадратные очки на носу, в то время как у вону они были в круглой оправе. — заходи, не стесняйся! я позову сокмина, а то он пошел читать какую-то книгу, связанную с основами… шитья? вроде так. развивается ведь, чертенок! вону кивнул джонатану и прошел внутрь дома прямо к гостиной, опустив сумку с плеч на диван и сев туда же. он давно не видел дядю, с которым вечно проводил время в детстве: мореходная академия дала свое и урезала часть жизни вону, которой он добровольно пожертвовал ради семьи и дела своего отца, что погиб в кораблекрушении. юноша давно мечтал стать бортовым доктором, еще до встречи с домом дяди джонатана в детстве, а после он и решить не мог — ему нравятся и цветы и медицина… что же делать? джонатан советовал вону научиться чувствовать сердцем, параллельно стуча по черепушке его отца кулаком в дружеской манере за то, что не уведомил собственную жену о приезде обратно в южный город. и вону правда пытался научиться, но все попытки заканчивались кризисом подросткового возраста и мальчик просто однажды с ходу заявил джонатану и сокмину, что будет лечить людей и создавать жизнь с помощью цветов. тогда на лицах обоих возникли неловкие улыбки, но дядя джонатан лишь похлопал вону по плечу и сказал, чтобы тот не торопился с решением и подумал хорошенько, ведь у него все еще впереди. к слову, о джонатане: он был археологом, которого однажды томас встретил при экспедиции в катакомбы недалеко от южного города. джонатан еще тогда легко шел на контакт и с радостью объяснил будущему отцу вону, чем тот занимается и что делает в руинах, а потом показал редкий цветок, что так бережно охраняет солнечный свет, который едва пробивается в катакомбы. джонатан мечтал об оранжерее и, с помощью материальных мыслей и томаса, он получил возможность сделать у себя дома чердак в виде небольшого садика, прикрытого стеклом. так и познакомились эти двое, а позже и стали знакомы с детьми друг друга — сокмином и вону. когда юноша вспоминал об этих рассказах отца, у него невольно появлялась улыбка на лице и очки съезжали к кончику носа. он почувствовал, как чья-то рука возвращает их вновь на переносицу указательным пальцем. — аккуратно с оправой! она у тебя и так вся изогнутая, а новая, небось, стоить будет, как выигрышный фонд чхве сынчоля, — джонатан любил шутить с таким едва возмущенным тоном, потому что это всегда заставляло вону смеяться — и этот раз тоже прошел успешно. следом за джонатаном в широкие двери зашел сокмин, держа книгу руками у груди. он последовал за отцом в гостиную и присел рядом с вону на диван. — мне птичка одна нашептала, сокмин, что ты пошел читать книгу про основы шитья. это правда, что ли? — игривую и хитрую улыбку вону в обмен на краснеющие щеки сокмина надо было лицезреть, потому что эта динамика была излюбленной у вону. — ну… ты же не сможешь полностью костюм сшить, верно? я бы к тебе в помощники устроился… — а тебе регату вести не надо, помощничек? — у него еще не началась смена на посту, только через час, — отец сокмина взглянул на огромные часы с маятником и двинулся на кухню, — что будете есть? — оладушки с кленовым сиропом! ты же не против? — сокмин посмотрел на яро кивающего вону, — две порции, пап! — заметано, шеф! иди готовься к смене! — и джонатан, напевая неизвестный вону мотив, удалился к плите, пока сокмин встал, дабы положить свое интересное чтиво обратно на полку книжного шкафа в гостиной. вону снова глянул на сокмина, который садится на диван и держит руками огромные белоснежные крылья, чтобы ничего не задеть. признается юноша, он все никак не может привыкнуть к тому, что для его друга это обычно: вот так складывать руки, чтобы избежать столкновения с хрупкими вещами или вообще с огнем от свечей в канделябре. вону часто не замечал за сокмином этого, но в последнее время он все равно не проходило мимо глаз близкого друга. сокмин выглядел заспанным и не спешил готовиться к смене на регате, однако позже он снова укрыл крылья руками и встал с дивана, проходя в свою комнату справа от гостиной и закрывая дверь. через несколько мгновений он вернулся, одетый в белую рубашку с вырезом для крыльев и темные брюки, что слегка облегали его ноги и, по большей части, бедра. сокмин запустил руку в каштановые короткие волосы и провел ею, укладывая челку по разные стороны, хотя ветер все равно ее сдует прямо на его карие глаза. — пап, ты там скоро? — спросил парень, смотря на работающего за плитой отца. — давай я тебе просто ланч упакую с собой — тебе же еще добраться до работы надо, а сейчас набредешь на толпу… оно тебе надо? — тогда не задерживайся, а то у вону уже слюнки потекли, кажись, — сокмин хихикнул, пока вону удивленно глянул на друга и утер рукой рот на всякий случай. парень снова хихикнул и достал из кладовки бумажный пакет и коробку, в которую вскоре дядя джонатан поместил готовые румяные оладушки с кленовым сиропом и листьями мяты для украшения. — вону, присаживайся, — джонатан отодвинул стульчик и пригласил юношу за стол, подавая на тарелке все так же украшенные мятой и сиропом оладьи. сокмин же отсалютовал, обнял отца на прощание, и двинул в сторону городской ратуши, выходя из дома пешком и продолжая путь с помощью крыльев. вону с вилкой в руках уставился вслед сокмину с полуоткрытым ртом, хоть он и не впервые видел его летящего на работу. джонатан сел напротив юноши, пожелал вону приятного аппетита и подтолкнул его есть свой завтрак, пока не остыл. юноша опомнился и принялся есть сладкие оладьи, почти сразу же опустошая тарелку до последней капли сиропа. — ты какой-то сильно зависший в мечтах, вону. — а? джонатан усмехнулся: — витаешь в облаках, да? о чем-то задумался? вону подумал секунду-другую и решил не отвечать конкретно на этот вопрос, потому что со вчерашнего вечера он, если честно, сам не свой и толком не разобрался в мыслях. он действовал спонтанно, как вел себя его отец всегда, поэтому юноша и не слишком вникал в раздумья о том, что произошло и как это переварить. — ты хорошо поживаешь дома? — еще один контрольный вопрос от джонатана и вону сгорит со стыда и превратится в пепел от трубки, что курил когда-то сам дядя. — да, дядь джонатан, все прекрасно, — сказал вону, демонстративно чавкая оладьями во рту, чтобы избавиться от лишних вопросов у себя на слуху. юноше нравился джонатан своей добротой, открытостью, полной схожестью с его сыном, но иногда все его вопросы перегибали палку и заводили, откровенно говоря, в тупик. вону убрал и помыл за собой тарелку и вилку, в спешке хватая сумку и бросая ее через плечо, а затем, под громкое недопонимание джонатана удалился, тихонько закрыв входную дверь. для попадания на дополнительный этаж с оранжерейной, рядом с задней дверью стояла деревянная лестница, которая изжила из себя практически все, но до сих пор служила для переправы через крышу прямо в стеклянную обитель для редких и не очень цветов. юноша схватил лестницу и крепко держался за нее, пока подошвы его грязных кожаных ботинок не достигли черепицы на крыше. вону поправил съехавшие очки в который раз и двинулся аккуратно к двери в оранжерею. как только он туда зашел, то получил неимоверный яркий запах ирисов прямо в нос, что уже был настроен услышать много разных ароматов одновременно. томный и бархатный запах был у пионов, а любимая чайная роза вону все так же цвела и давала ну слишком приятный аромат, который как въелся в детстве к юноше, так из него и не вылезает. вону достает из сумки маленький флакончик и открывает его крышечку, поднеся к той самой единственной розе, дабы он пропитался ее запахом. щелчок пальца, мгновение — и чайная роза уже буквально находилась во флакончике, а ее место в оранжерее занял прежде лежащий в емкости нарцисс. вону все-таки тоже отличался от обыкновенных людей, но не такими внешними признаками, как сокмин. просто в юноше было то, что принято называть магией среди народа. если очень кратко, то вону имел свойство взаимодействовать с растениями и цветами: различать их запахи, обвивать лозой собственные руки или обвить кого-то стеблем с шипами розы, просто он этого не делал. слишком рискованно. однако, в любом случае, вону невероятно гордился возможностью быть ближе с его любимыми цветами, поэтому только и грезил о развитии его способностей в лучшую сторону. но кто знал, что именно этой магией ему придется чинить «мирабеллу»?

***

а сынчоль прознал об этом от сокмина, который никогда не удержит свой язык за зубами. капитан пригласил вону осмотреть корабль вместе вечером и составить примерный план починки, если юноше так позарез надо в столицу на могилу отца. вону пытался объяснить сынчолю, что та магия, о которой он узнал, полная чушь, и вообще — он ее еще ни разу в быту не использовал! но капитан не хотел слушать тупых отговорок и поэтому залез на палубу изучать ситуацию внутри, а вону оставил снаружи, чтобы набросать план корабля и какие в нем есть неточности. юноша вздохнул, достал уголек и неосторожно начал накидывать внешний вид судна, чтобы не оставлять сынчоля с пустыми руками. — а ты точно не можешь, ну там, создать из ниоткуда кучу стеблей, которые сошли бы за укрепление мачты? кажется, вону ругнулся про себя. — нет, из ниоткуда они не появятся. только, если рядом вдруг растет гигантское растение с крепким стеблем, вроде лопуха. — а увеличить лопух ты не можешь, да? — для этого нужна алхимия, а я в ней, как камень в воде. — ага, — и сынчоль в третий раз обошел палубу, заметив лишь скрипящие деревянные половицы и много дырок, которые наделали вороны, когда корабль стоял без присмотра перед регатой. тем временем, вону обхаживал судно по периметру и настойчиво топал ногами в все так же грязных ботинках, пока его рука с черными от угля пальцами вновь направилась к очкам. но, не успев их подправить наверх снова, он выдохнул подоспевшему сынчолю прямо в лицо, на что тот внезапно зажмурился. — есть пара незначительных царапин на каркасе и дырок возле пушек, если не считать полностью заржавевший в воде якорь. все-таки, я ценю вашу любовь к розам, сам такой же, но этот якорь просто слишком тяжелый и легко ржавеет именно из-за этого. много деталей, много плаваний… вам явно его не серебром отливали. — не знал, что ты умеешь критиковать, вону. — я еще и вышивать умею, но это не важно. сейчас самое главное то, что корабль нужно чинить. латать, пока не будет лететь, как сокмин над черным морем! сынчоль усмехнулся и потрепал вону по волосам, пока тот был готов надуться шариком и улететь от позора прямо в самую столицу централа. — без алхимии и магии нам не справиться, верно? — если вы знаете хорошего алхимика, то я вас послушаю с радостью, капитан чхве, — вону утер нос рукой, чем только хлеще размазал уголь по лицу. внезапно, земля под ногами сынчоля и вону словно прогнулась под чьим-то весом, что только что приземлился на ноги рядом с ними. капитану стоило бросить мимолетный взгляд в сторону появившейся высокой фигуры в темно-синем одеянии, как он тут же схватил вону за руку и как можно быстрее увел его от корабля, несмотря на возмущенные вскрики юноши о том, что он забыл там уголек и набросок судна, который он должен был вскоре перенести на чертежный папирус. сынчоль шепнул вону, чтобы он не оборачивался, и юноша ни разу не глянул назад, пока капитан не скомандовал отбой. — капитан, что случилось? кто это был? — о, поверь, тебе слишком рано об этом знать… вону вопросительно изогнул бровь и громко закашлял в кулак, пока сынчоль теребил свои перчатки, повисшие на ремне. — местный хулиган и просто ненавистный мне парень, который вечно срывал мне гонки своим ужасным поведением. мун джунхви, глава хулиганского клана, что имеет в подметках кучу маленьких последователей, которые думают, что плевать в лицо людям — это круто. — а почему вы его так… боитесь? — он просто вредный… а еще он отчасти виноват в смерти моей жены и дочки.