***
- Благотворительный концерт в поддержку тех, кто пострадал от злодейских терактов? Чушь. Этим должно заниматься правительство, - Бакуго тогда зевнул и покосился на часы. Половина девятого, пора было на боковую, - Мы выпускаемся через полгода. На твоем месте, ушастая, я бы засел за учебники. - А по-моему, крутая идея. – Киришима тоже уже позевывал, - Правительство, конечно, помогает им… Но ведь всегда хорошо, когда денег много, да? – он расплылся в наивной зубастой улыбке, положил подбородок на плечо Кацуки, и Джиро услышала, как скакнуло, зачастило упрямое агрессивное сердечко. - Конечно, - Джиро осклабилась, наблюдая за тем, как медленно меняется лицо Бакуго: до Кацуки неотвратимо доходило, что она слышит его пульс и, как следствие, открытой книгой читает его угрюмую физиономию, - Помощь нуждающимся – занятие для настоящего мужика, да, Эйджиро? О, этим взглядом можно было даже Северный Полюс подпалить! На щеках Бакуго ходили желваки, едва слышно потрескивали мизерные капли нитроглицерина на ладонях. Ему бы сейчас обозвать всех слабохарактерными придурками и красиво уйти в закат. Но на его плече доверчиво лежал Киришима Эйджиро. И Кацуки боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть его ненароком. - Дело настоящего мужика – это не допустить такой ситуации, чтобы пришлось кому-то помогать, - скрипнул он зубами, - Иди отсюда. Мне не интересно. Три года прошло, а Бакуго все еще мог вызвать непреодолимое желание ударить его в лицо буквально парой фраз. Кьёка прикусила губу, пытаясь справиться с негероическим чувством. - Окей… Придется найти барабанщика получше. Провокация не сработала: Бакуго уже уткнулся обратно в свой телефон. - Может, Шоджи согласится попробовать? – оживился Киришима. Он оторвал голову от чужого плеча, - Он крутой, у него шесть рук. По крайней мере, он сможет быстро научиться… Джиро буквально услышала, как закипает кровь в жилах Бакуго. Явление демона через три, два, один… - Чего, блять?! Кто крутой, эта тентакля бесполезная?! Пришлось прикрыть разъемы ладонями: рык Бакуго с годами тише не стал. - Ты совсем страх потерял, каменная башка?! Хочешь сказать, этот верзила круче меня на барабанах сможет играть?! Слышь, ушастая! – он даже вскочил с дивана, весь красный до корней волос, - Завтра после занятий в старом спортзале! Если ты не соберешь всю кодлу, я один отгрохаю зашибенный концерт и соберу столько бабла, что твоей тупой роже и не снилось!!! Киришима за его спиной улыбнулся и одними губами произнес: «Всегда пожалуйста». А потом решительно взял Бакуго за бедра, потянул обратно на диван. - Кацуки, сядь, пожалуйста. Мне на тебе так хорошо лежалось… Бакуго рухнул на диван, как подкошенный. Сердце его колотилось громко и часто. Кьёка уже отходила, когда услышало запоздалое бурчание: - Я тебе не подушка, твердолобый. Давай сюда свою пустую башку…***
После обеда, наконец-то, подул легкий ветерок. Стрекотали цикады, воздух полнился запахами гортензий, свежеостриженного газона, раскаленного асфальта. Половина общежития высыпало с учебниками и тетрадками на траву. Кьёка лениво водила пушистым колоском по лицу совершенно разомлевшего от внимания Денки и краем уха слушала, как Бакуго пытался вдолбить в Киришиму хоть какую-то информацию. - В какой период на территории Японии стали использовать заливное рисоводство? – он сидел, сбросив обувь и скрестив ноги, в самой растянутой из возможных маек. - Эээ… Дзёмон? Рис тогда стали выращивать… - у Киришимы частило сердечко. Он честно пытался вспомнить, но его сильно отвлекала майка Бакуго. Лямка сползла до середины плеча и при взгляде сверху вниз, наверняка, в широкой горловине видно было соски. По крайней мере, так можно было судить по лицу Киришимы. - Я тебя про заливное рисоводство спросил, тормоз, - цыкнул Бакуго в ответ, поднял голову от учебника и… не встретился глазами с Киришимой. Потому что Киришима пялился вниз. В растянутую горловину. Джиро прыснула тихонько, потому что пульс у Бакуго теперь стал такой же шальной, как у Киришимы. А еще Бакуго не стал ничего делать. Не стал поправлять майку или натягивать рубашку, не стал орать на Киришиму. Он даже ничего не сказал. Только вот принялся медленно, но верно приобретать насыщенный красный оттенок от корней волос и, похоже, до пят – румянец уходил под майку. - Ммх... Заливное рисоводство… - Эйджиро мычал, как слабоумный, и медленно подтягивал коленки к груди. Похоже, взгляд он не мог перевести уже физически, - Яёй, да? Джиро не выдержала и уткнулась горящим лицом в ладони. - Ты чего? – завозился Каминари, когда от его щеки оторвали мягкую былинку. Кьёка просто кивнула в сторону незадачливых рисоводов. Пару мгновений Каминари наблюдал за спектаклем, а после снова закрыл глаза и устроился у девушки на коленях: - Я уже привык к этой фигне. У Киришимы мозги замыкает, когда Бакуго ходит в этой майке. Правда, понять не могу, с чего. У него этих черных маек… - Бакуго хорошо развит физически, да? Каминари ревниво приоткрыл один глаз: - Мы учимся на героев, любовь моя. Мы все хорошо развиты физически. Иначе не видать нам славы и почета… Долгой жизни, впрочем, тоже. - Наши тела все равно отличаются в зависимости от причуды, - Джиро пожала плечами и откинулась спиной на шершавый ствол дерева гинко, - У Ииды и Тсую мощные ноги, Киришима похож на тяжелоатлета, Токоями маленький и легкий, - она разглядывала свой класс, будто впервые видела. - А я? - А ты – самый красивый… Иначе без мозгов не выжить. Денки показал ей язык и решил не обижаться: - Сделаю вид, что услышал только первую часть. - Правильное решение… - тонкие пальцы Джиро ласково пригладили растрепавшиеся светлые волосы, - У Бакуго большая грудь? - Чего? – на этот раз Денки даже приподнялся на локтях. Он был похож на обиженного и перепуганного щенка, - Тебе нравится Бакуго? - Нет, мне не нравится Бакуго. Я просто пытаюсь мыслить логически. - Про грудь Бакуго? - Про то, почему Киришима пялится ему в вырез! – Кьёка даже легонько ударила Каминари в лоб кулаком, - Момо вечно ходит полуголая, но к ней такого внимания я не замечала. - Аааа, - праведная ревность, наконец, улеглась, смежила веки и послушно опустила голову обратно на мягкие женские коленки, - Да, Бакуго в тренажерке половину времени, наверное, грудак качает. Говорит, чтобы отдачу от взрывов компенсировать. Это звучало логично. Кьёка сорвала пушистый желтый цветок и пощекотала им губы Денки, пачкая в пыльце. А потом глянула по сторонам, убедилась, что на них никто не смотрит, наклонилась и слизнула. Было сладко.***
В вечернем небе с криком носились ласточки. Джиро застала Бакуго глядящим в раскрытое окно старого спортзала. - Привет. Ребята сейчас подойдут. Она мельком оглядела импровизированную сцену – как оказалось, Бакуго уже выставил необходимое оборудование в одиночку. Совсем не отдыхал после занятий, похоже. - Не стоило тебе все это самому тас… - Ушастая, - Бакуго не оборачивался. Говорил неожиданно тихо и спокойно. Только спина застыла, - Ты же слышишь человеческий пульс, да? Ох, вот оно что… Джиро спустила на пол гитару и на всякий случай отошла на полшага обратно к выходу. Вряд ли Бакуго станет ее убивать, конечно, но перестраховаться будет не лишним. - Я никому не скажу, - она сама не заметила, как отвела правую ногу назад и выставила вперед левое плечо в классической бойцовской стойке. - Мне похеру, - Бакуго дернул плечом, будто отмахиваясь, - Меня интересует Киришима. Он… - речь, начавшаяся так уверенно, захлебнулась в эмоциях. Из окон веяло вечерней прохладой. Небо медленно приобретало нежный сиреневый оттенок. Хотелось выйти на улицу, лечь в траву и раствориться в ней. - Да, - гитару пришлось поднимать и перекладывать на педантично очищенный от пыли стул. Из-за этого Джиро пропустила тот момент, когда Бакуго крутнулся на пятках и в три шага оказался почти вплотную к ней. Джиро не знала, что эти глаза могут полниться таким количеством надежды. Она сглотнула, - Когда ты заходишь в класс. Когда касаешься его. Когда носишь растянутые майки. Совсем громко и часто – когда вы вместе работаете в ринге или на тренировочных миссиях. И когда ты уходишь с Мидорией и Всемогущим. Он слушал, а зрачки его становились все шире, и пульс ускорялся, и тихонько поскрипывала под нетерпеливой стопой ссохшаяся половая доска. - Я сейчас… - выдохнул Бакуго, заметив что-то в открытых дверях за спиной Джиро – и заботливо расставленные стулья с грохотом разметало внезапным оглушительным взрывом. Бакуго подбросило над полом, вынесло вон из здания. Вынесло прямиком на что-то красное, что двигалось около сетки стадиона. - Киррришимааа!!! Кьёка рванула было следом, уже решив, что зря рассказала неуравновешенному Бакуго о том, что слышит. Если сейчас вдруг окажется, что она неверно истолковала причину его интереса, и Кацуки на самом деле дикий гомофоб, то грядет жуткая драка и вдребезги разбитое сердце несчастного Киришимы. Однако все стихло в тот самый момент, когда Бакуго рухнул на Эйджиро с воздуха, и они вдвоем покатились по траве. Джиро нерешительно замерла в дверях. Подойти? Или не стоит? Ударов, вроде, не слышно, копошения и криков о помощи тоже… Но что, если Бакуго просто решил придушить приятеля, а тот от обиды и горечи не стал даже отвердение вызывать? Джиро прикусила губу, помялась, все еще сомневаясь, и сделала пару шагов навстречу. Присела. Разъем мягко вошел в рыхлую подсушенную солнцем землю… Слева в пяти шагах скребется что-то маленькое и пушистое, справа в семи стрекочут жесткие крылышки, шумит в траве мягкий, едва ощутимый ветерок. Со стороны общежития доносится топот невысоких каблучков – шаги знакомые, легкие, короткие – скоро на репетицию придет Момо. У стадиона что-то влажно смыкается и размыкается, два человека шумно дышат вразнобой, громко колотятся их сердца, шуршит одежда, тесно жмутся друг к другу тела – и снова еле слышные влажные касания. Кьёка, пылая щеками, вытащила разъем из земли и направилась обратно в спортзал за влажными салфетками. Предстояло еще расставить по местам стулья и стойку под синтезатор. Хвала богам, хоть колонки с усилком этот герой-любовник умудрился оставить нетронутыми. - Добрый вечер, Джиро, - это заглянула в распахнутые двери Момо, - А… Что здесь произошло? И почему так гарью пахнет? - Да так… - Кьёка подняла опрокинутый пюпитр и непонятливо на него воззрилась, - Барабанщик у нас очень экспрессивный. Бакуго пришел только через пятнадцать минут после появления Фумикаге и Денки. Он довольно скалился, все облизывал губы и диковато блестел глазами, как температурный. Схватил палочки и, ни с кем не здороваясь, взревел: - Ну чо, сучки, вдарим рок в этой дыре?! Непрекращающееся барабанное соло заставило и всех остальных взяться за инструменты.***
- Это кошмар! Какой ужас! Денки причитал уже минут десять к ряду, хлюпал носом в комнате Кьеко и под прикрытием невероятных страданий все пытался улечься щекой ей на грудь. Не то, чтобы Кьёка возражала, но подушка из нее выходила не особенно пышная. Денки, это, кажется, не смущало – он продолжал скулить. - Понимаешь, я захожу – а они там… Прям в десны долбятся! Как же так?! Это что, не дружба совсем была? А как же я?! - Эээ… - Джиро, чувствуя, что футболка в паре мест уже насквозь промокла то ли от слез, то ли от слюней, которыми периодически мазали шею девушки, наконец, ухватила Денки за волосы на загривке и решительно оттащила от себя, - Что конкретно тебя возмущает? То, что они «в десны долбятся» или то, что тебя не позвали? Каминари попытался сунуться обратно к мягонькому, но Джиро держала крепко. - Ай, ай, ладно, я понял, отпусти… - он вздохнул и сгреб подушку обеими руками, прижал ее к груди обиженно, - Да я не против того, что они целуются. Только слепой и глухой идиот не понял бы до сих пор, что они друг другу нравятся. Это даже хорошо, что они целуются – Кацуки стал поспокойнее, всю неделю готовит вкусненькое… Но почему втихаря-то? - То есть, тебе вместе с ними охота в десны долбиться? – Джиро искренне постаралась вложить во взгляд как можно больше холода, даже вырез на футболке повыше поддернула. - Нет! Нет-нет-нет! – Денки так замотал головой, что прическа его сделалась похожа на одуванчик. Декольте же стараниями страдальца вернулось в прежнее, удобное для прикладывания устами, положение, - Не то, чтобы я никогда об этом не думал, то есть, про Киришиму не думал, конечно, он какой-то очень… братан для этого… А про Бакуго просто страшно думать, вдруг он нечаянно тебе голову подорвет от избытка чувств, когда ты, ну, ртом туда-сюда… Но вообще про парней – да. Но это все раньше, как и про девчонок. Как не думать – все красивые, а я молодой, у меня еще и фантазия знаешь, какая бурная? - Ага. Догадываюсь. Еще одно неверное предложение, и в эту комнату ты не зайдешь больше никогда. - Говорю же, это давно было, тогда еще, на первом курсе… На втором, когда вся эта кутерьма с жертвоприношениями началась, я как-то резко понял, что только за тебя по-настоящему боюсь… Кьёка, серьезно, никого больше не надо. Я очень сильно тебя люблю! Щенячий взгляд, вечно этот щенячий взгляд, никуда от него не скрыться… - Так в чем проблема? – Кьёка сложила руки на груди. - Они не предупредили, - на самом деле, Каминари выглядел таким потерянным и грустным, что Джиро с трудом удерживала неприступный вид, - Ну, типа… Мы же друзья. Мы с первого курса братаны же. А теперь получается, что я там как третий сапог в паре. Мало этого, я же продолжал с ними тусить, потому что не знал ничего. Так не делается, друзья все ведь друг другу говорят. Что теперь будет? Я им теперь не нужен? - Денки, - Джиро все-таки не выдержала и снова привлекла его к себе, головой к теплой груди прижала, - Во-первых, отношения – это сложная тема. Тем более, отношения… скажем так, нетрадиционного формата. Нужно время и силы на то, чтобы объявить о них даже самым близким людям. Если вообще захочется объявлять, конечно. Потому что никто никому ничего не должен. Во-вторых, вы целых три года дружите, вы помогаете друг другу, стоите друг за друга горой. То, что между Киришимой и Бакуго возникли чувства иного плана, совсем не обесценивает то, что у них есть по отношению к тебе, - Кьёка вздохнула, припоминая, как сама переживала по поводу Момо и внезапных ухаживаний за ней Тодороки. - Ну и в-третьих, умник, что бы у тебя там с ними не вышло в итоге, я все еще рядом. Щенячьи глаза стали, кажется, еще больше: - Кьёка, ты – самая лучшая! - Я в курсе.***
- Бакуго! Это было невероятно круто! – Киришима только что круги не нарезал вокруг Кацуки. В вечернем полумраке и неверном оранжевом свете фонарей не видно было, что тот весь порозовел от удовольствия. - Еще бы! Ты что, ждал чего-то меньшего? Выступление в рамках благотворительного концерта действительно вышло просто замечательным: первая песня собрала толпу, вторая заставила людей растрогаться, а под третью зрители откровенно орали от восторга. Ребята, сами не ожидавшие такого успеха, уже больше часа таскались по украшенным улицам, останавливались у забавных ларьков и жевали фестивальные лакомства. - Я, вообще-то, тоже был хорош! – ревниво протянул Каминари, - Не говоря уж о Кьёке – это ее заслуга в том, что получилось так круто! Джиро тихо фыркнула, но прижалась к нему теснее – все-таки, похвала была приятной. - Да, конечно! Вы все молодцы, ребята! – Киришима неловко почесал загривок и опустил руку. Пальцы скользнули по ладони Бакуго, но не успели сомкнуться – Бакуго сунул руки в карманы. Момо, Фумикаге и Тодороки немного отстали и шли позади. Там разворачивалась беседа о классической японской поэзии, простым смертным в ней нечего было делать. - Пойдемте к реке. Оттуда фейерверки будет лучше всего видно, - Джиро сама взяла Денки за руку и потянула прочь от цветастых палаток и гомонящей толпы. Там, за границами ярмарочной суеты, было тихо и прохладно, веяло сыростью, влажной травой, ветер доносил слабые запахи ларька с попкорном и сахарной ватой. Еще с десяток шагов, и Джиро вновь смогла различить привычные успокаивающие звуки: размеренное биение сердца Денки, шорох песка и гальки у берегов протоки, тиканье часов на руке Момо. И все было бы отлично, если бы Кацуки Бакуго на пару с Киришимой в набат не били своими глупыми тревожными сердцами. «Так они точно тахикардию заработают», - подумала Кьёка. А вслух сказала: - Мы с Денки поближе к воде спустимся. Вы с нами? - Вот еще, ноги мочить! – Бакуго иногда бывал на редкость сообразительным. Или его надменный нонконформизм в кои-то веки включился вовремя. Любители поэзии благоразумно устроились на лавочке, поэтому никто никому не мешал. Это было важно для Джиро. В груди давным-давно зрело признание, но слова, которыми Денки так легко жонглировал, вворачивая к месту и не к месту, все никак не хотели сходить с губ. До сегодняшнего дня. День выдался жутко насыщенным не только на собственные переживания: находясь рядом с Бакуго, невозможно было не видеть его эмоций. А Бакуго штормило не на шутку. Качало из стороны в сторону: он то до хруста пережимал в кулаках палочки, потому что Киришима кому-то улыбнулся; то, судя по мрачнеющему лицу и замедляющемуся пульсу, обещал себе закончить всю эту ерунду сию же секунду, потому что ничего, кроме страданий, она не приносит; то обмирал от нежности и заливался краской, когда Киришима приносил ему воды в черной пластиковой бутылке с черепом; то натягивал пониже широкую футболку, потому что ну очень уж красиво полуденное солнце золотило крепкие, бронзовые от налипшего загара плечи Эйджиро... Кьёка не раз ловила понимающий взгляд Токоями – они потом очень синхронно и высокомерно закатывали глаза. Наблюдая все это чрезмерное волнение, трудно не оценить собственное спокойствие и теплоту, которые приходят рядом со своим человеком. Джиро никогда не была щедра на эмоции, тем более, на положительные. Каминари это, похоже, устраивало. Его устроило даже то, что в свое время она не призналась в любви в ответ на его откровенные слова. Но он имел право знать. Кьёка привычно оперлась о его плечо и потерлась кончиком носа об острый подбородок. - Слышь, твердолобый, - донеслось откуда-то из-за спины. Тихо совсем донеслось – это был личный разговор, не предназначавшийся для чужих ушей. К сожалению, свою причуду Кьёка не могла так просто отключить. - Извини, Кацуки. Я просто думал… - Нормально все. Только если хочешь за ручки на людях держаться, как два педика, не вздумай больше лыбиться Деку, - Бакуго звучал так, будто говорил, надувшись. - Что? Я лыбился? - Ты постоянно лыбишься! Всем подряд! - Ты ревнуешь? - Чего?! - Может, я и улыбаюсь всем подряд, но за руку хочу только тебя держать. Молчание, воцарившееся после этих слов, было насквозь пропитано тяжелым, будто сбившимся дыханием Бакуго. А потом с оглушительным свистом бахнул первый фейерверк, и небо осветилось сотнями разноцветных огней. - Ну так держи, идиот. И не вздумай отпускать. Джиро улыбнулась краешком губ и стала смотреть, как в ночной темноте один за другим с грохотом распускались блестящие цветы. Каминари прижимал ее покрепче к себе. Он пах ее духами, кожаной курткой и собой. Было вкусно. - Денки. - Ммм? - Я тебя тоже.