Reality Without You

В комнате холодно, ведь отец никак не может заклеить щели в окнах. Чёртов ублюдок. Даже плотное одеяло не спасает от ужасного ветра снаружи, из-за чего приходится сворачиваться клубочком и тихо хлюпать носом. Чонгук весь дрожит, сжимая рукой кромку одеяла, а другой прижимая к себе подушку. Мыслей настолько много, что их вообще нет. Он не выдерживает. Вскакивает с твёрдой кровати и судорожно ищет свою одежду, рюкзак, телефон — да что угодно, чтобы просто не оставаться здесь больше. Находит какую-то помятую серую толстовку с дурацким принтом и чёрные джинсы, в каких сто процентов будет холодно. Важно ли это сейчас? Вообще нет. Он засовывает телефон в карман, так и не найдя рюкзака, а после тихонько открывает дверь, однако в сопротивление она скрипит. Идёт на цыпочках, ведь, если разбудит родителей, всё пойдёт по откровенной пизде, а это не нужно никому. Чонгук бы назло разбудил их каким-нибудь громким шумом, заорал бы что-то нелицеприятное, убегая из дома, но он ведь приличный мальчик из неплохой семьи. Но только на первый взгляд. Кроссовки завязывает быстро, хотя обычно с этим возникают проблемы, последний раз оглядывает прихожую равнодушным взглядом. Он прожил здесь все семнадцать с половиной лет и должен бы чувствовать привязанность к этому месту, но чувствует только холод, словно тот, который разливается по его комнате. Входная дверь захлопывается за ним. Завтра понедельник, а Чонгук предпочитает гулять по пустым ночным улицам. Ему ведь осталось учиться всего два с половиной месяца, а потом он пойдёт в медицинский университет, как решили родители, чтобы потом стать великим нейрохирургом. Но только в планах родителей. В его наушниках играет акустическая версия «Reality Without You». Он так долго думал над текстом этой, казалось бы, незамысловатой песни, однако так и не смог придти к единому выводу: лучше любить и знать, что вы расстанетесь, или не уметь любить вовсе? Он двигается вдоль серых многоэтажек не самого лучшего района под тёмным небом с россыпью звёзд. Удивительно, что они видны в городе. Чонгук всё же предпочитает смотреть под ноги, пиная какой-то камушек и чувствуя себя этим самым камушком. Он не может сказать, что его жизнь плоха — нет, вовсе не так — родители, в целом, любят и поддерживают его; друзья помогают и частенько зовут гулять; да и в целом жаловаться ему не на что, кроме как на продуваемые окна в его комнате. Но что-то всё равно не так, что-то изо дня в день заставляет вскакивать посреди ночи с кровати и брести вдоль улиц. Что-то заставляет ненавидеть всё происходящее. Где-то у мусорных баков замечает стаю бездомных собак, какие зажали совсем молодого щенка-недоростка, готовясь разодрать его в клочья. Они скалятся, рычат, пускают свои мерзкие слюни. Одна из дворняг зыркает своими жёлтыми глазами на Чонгука, отчего тот вздрагивает и ускоряет шаг, стараясь не обращать внимания на чувство пристального взгляда сзади. Он чертовски боится собак. Он, казалось бы, идёт совершенно странным маршрутом: сворачивает в переулки, в неизвестные дворы, петляет, словно скрывается от кого-то и при том очень старательно. То ускоряет шаг, то снова медлит. Ох, как же он боится всех этих бездомных, которые смотрят, будто те дворняги: хищно, вызывающе, не менее тревожно. Чонгуку семнадцать, а он не может справиться с беспричинной тревогой каждый раз, хотя каждую ночь бредёт по одному и тому же маршруту. А ещё он прекрасно знает, что в пункте назначения его ждут так, как нигде более не ждут. На улице холодно. И, как предполагалось, толстовка совершенно не греет. Ветер впивается в кожу своими когтистыми лапами, царапает её, дерёт рваными ранами, однако Чонгук старается не дрожать. Он старается сбежать от своих ощущений. Он старается сбежать от себя самого. И это больно. Чон подходит к такой знакомой, ничем не примечательной среди остальных таких же, многоэтажке. Он готов поклясться, что она выглядит намного лучше всех остальных. Его глаза янтарного оттенка бегают по ней судорожно, а после в мгновение застывают в одной точке. В этом окне горит свет, ведь владелец как будто чувствует что-то неладное в нужный момент. Или же его мучает бессонница. Выдыхает. У Чонгука уже как год есть ключи, а потому он без каких-либо проблем проникает в подъезд. На лестничной клетке пахнет едким табаком, как в реалиях каких-то заунывных русских стихов, которые Чонгук однажды прочёл. Или попытался. Некоторые почтовые ящики раскрыты настежь, ведь хозяевам нет дела до коммунальных счетов; на стенах иронично написано «не курить». Он быстро взбегает по бетонным ступенькам вверх, параллельно набирая на своём чересчур ярком экране телефона сообщение:  — Я приду к тебе. Ты не против? 01:23. 08.10.2018. Ответ приходит практически незамедлительно. Чонгук уверен, что он предчувствовал. А может и вправду бессонница?  — Когда я был против? Приходи. 01:24. 08.10.2018. Выдохнув, он преодолевает последнюю ступеньку и смешными шагами проходит к нужной двери. Стоит перед ней ещё с пару минут, ожидая пока песня закончится. А может это был только предлог, дабы подумать в тысячный раз о том, не беспокоит ли он его в такой поздний час. Всё же стучится. Ровно пять раз: один прерывистый, три подряд, один прерывистый. За дверью слышатся шаги, поворот ключа, щелчок ручки. Свет из квартиры пробивается на лестничную клетку, слепит глаза так неприятно, но на это уже не обращает внимания, ведь в дверном проёме стоит он. Такой родной и милый с этой дурацкой кружкой кофе в руках. Чонгук подарил ему эту кружку с оленем на прошлое рождество и ещё ни разу не видел, чтобы тот пил кофе из какой-то другой кружки. Это грело душу.  — Гук, ты какого чёрта в такой одежде? Видел, сколько градусов на улице? — пропуская своего ночного гостя в квартиру, Тэхён закрывает дверь по новой, после чего опирается на неё. Он наблюдает своими красивыми глазами за тем, как Чонгук стягивает свои кроссовки.  — Я хотел увидеть тебя, — выпрямившись, он слабо улыбается. Сил не хватает катастрофически, ведь уже какую ночь он предпочитает не спать из-за неприятного ветра. Он протягивает руки навстречу Киму как маленький ребёночек, а второй в свою очередь крепко его обнимает, вдыхая такой знакомый запах кока-колы. Только с ним Чонгук мог позволить себе быть действительно маленьким. — Я скучал, — шепчет куда-то в район сгиба шеи, получая в ответ поцелуй в висок и слегка насмешливое «Но мы виделись в пятницу», а после — «Я тоже скучал». Чонгук потягивается и бредёт в гостиную, где его ожидает пижама, которая осталась здесь с прошлых ночёвок. Впрочем, он не спешит её забирать, полезная вещь всё-таки. Как и зубная щётка, и шампунь, и даже сменное нижнее бельё. Тэхён же предпочитает отнести своё кофе на кухню и вернуться в гостиную, дабы посмотреть на неуклюжие попытки надеть штаны и выпутаться из омутов толстовки. Когда же Чон наконец справляется с переодеванием, то сразу подскакивает с дивана, зная, что пора спать. Забавно посмотреть со стороны на ночные походы в гости, ведь, кажется, он приходит к Тэхёну только чтобы поспать в тёплой кроватке с вечным запахом какого-то ядерного стирального порошка. Они молча идут в комнату, где погашен свет и приглушены все его возможные источники. Однако краем глаза он замечает электрогитару у компьютерного стола, а рядом и усилитель. Это всё напоминает о их постоянных занятиях на протяжении уже трёх лет. Казалось бы, совершенно банальная история: родители подарили единственному сыну электрогитару на день рождение и записали его к учителю. К офигенному, блять, учителю, в которого Чонгук влюбился чуть ли не через пару месяцев. Вот только рассказать о своих крайне недетских чувствах он решился только через почти два года. Тэхён всячески отвергал это, морозился как мог, однако смог признаться себе, что тоже влюблён. Даже несмотря на то, что их разница в возрасте составляет шесть лет. Упав на кровать, он расплывается на ней звёздочкой, нагло раскидывая руки и ноги в разные стороны. Ким же только усмехается на это столь забавное действие, а в сердце его заметно теплеет.  — Я схожу в душ и вернусь, — И только он собирается отойти от кровати, как чужая рука ухватывает его за пижамные штаны, не позволяя этого сделать. Тэхён смотрит на возлюбленного в недоумении, но через пару секунд до него доходит. — Чонгук-и. — Однако его фразу тут же прерывает тихое «я хочу тебя». Секс в отношениях важен. Особенно, когда ты подросток. Особенно, когда у тебя восхитительный взрослый парень и хочется испробовать всё на свете. Чонгук твердил, что он не такой, как все остальные подростки, однако. Сходство есть.  — Только пальцы, — С тихим вздохом молвит Тэхён. Он не был готов на полноценный секс сейчас, да и в целом готов на это не был. Спать с несовершеннолетним достаточно опасное занятие, даже если тебя убеждают, что всё будет нормально. Подтянув Гука за ноги, усаживается на кровать, после чего льнёт к чужим, немного пересохшим, губам. Поцелуи всегда были и остаются для них чем-то странным, внеземными. Казалось бы, обычное соприкосновение губ, но сердце бьётся о грудную клетку так, что кажется, будто ещё один удар и конец. Рука проходится по чёрным волосам, скользит дальше по шее, сжимает край пижамной майки — а Чонгука просто ведёт от таких прикосновений. Он без проблем позволяет стянуть с себя штаны и проходится по ягодицам, бёдрам, в конце концов тазовым костям, какие столь мило выпирают. На такие случаи у Тэхёна в тумбочке всегда хранится смазка. У любого уважающего себя мужчины должна быть смазка в тумбочке и, конечно, презервативы. С последним он облажался, но сейчас они и не нужны. Из-за аллергии Чона пришлось менять несколько лубрикантов, дабы не навредить ему. Пару секунд и два пальца оказываются в анусе Чонгука. Для многих это звучит мерзко, однако ощущения ещё те! Тихий полустон срывается с губ младшего, пускай за всё время он успел привыкнуть, каждый раз становится чем-то новым. Он сам поддаётся навстречу, всячески выгибается, только чтобы получить такие желанные ощущения. Рукой ведёт по торсу Кима снизу-вверх, сжимает его грудь в своей руке, чем вызывает у того смешок. Хочется исследовать такое любимое и горячее тело вдоль и поперёк; знать, где расположена каждая родинка, родимое пятно и шрам. Тэхён в шутку называл это одержимостью, но Чонгук понял, что и вправду одержим. Оба прекрасно понимали, что подобные отношения не длятся долго, но держались друг за друга мёртвой хваткой. Если отпустят — упадут в непроглядную пучину жизни. А сейчас им более чем комфортно в своём маленьком мирке. Тэхён не медлит, добавляя ещё один палец и наслаждаясь мелодичными стонами любимого. Штаны неприятно давят на вставший член. Кто бы мог подумать, что он сможет возбудиться от одного только вида? Впрочем, он не обращает внимания, продолжая выцеловывать на груди Гука различные узоры, задрав его кофту. Кожа гладкая, мягкая — Ким бы сравнил её с новеньким бархатом, который его старшая сестра закупала метрами каждую неделю для своего ателье. Но, пожалуй, это будет слишком мизерное сравнение. Он играет с сосками младшего, свободной рукой надавливает в место чуть ниже пупка, заставляя стоящий член Гука приятно изнывать от недостатка внимания. Пальцы же готовы буквально выбить душу из этого тельца на пахнущих порошком простынях.  — Тэ. Остановись, — Жалобно скулит Чонгук, запрокидывая голову назад, выгибаясь и ёрзая на простынях. Ему не хватает чего-то большего, а потому в голове уже созрел план, как уломать Тэхёна на утренний секс. — Тэ. — Словно в бреду повторяет имя старшего, после чего тот замедляет свой темп. Он знает Чонгука три года, знает и то, что если остановиться полностью — тот будет недоволен. — У тебя же тоже встал, — Со всё ещё выжидающей, хитрой ухмылкой бормочет он, немного задыхаясь от собственных ощущений. Тело реагирует слишком бурно. Ким только качает головой, вытаскивая пальцы и вытирая их влажной салфеткой. Немедля, собственный же член оказывается в руке, а через секунду уже и член Гука, заставляя второго восторженно охнуть. Плавными движениями Тэхён скользит вверх-вниз по двум стволам. Трение друг об друга вызывает странные эмоции и ощущения, но, несомненно, это нравится обоим. На головке проступает капелька смазки, после чего они кончают почти одновременно с низкими стонами. Ещё с пару минут они молчат. Да и нужны ли лишние разговоры сейчас?  — Я в душ, — Ещё раз кидает Тэхён, тяжело поднимаясь с кровати. Его высокая фигура скрывается за дверьми, оставляя довольного Чонгука наедине с собой вновь. Впрочем, уединение уже не кажется таким плохим. Ему нужно упорядочить мысли, которых нет. В голове невольно играет строчка:

And I'm stuck in a reality without you