______
После поцелуя с Чонгуком мир, на удивление, остается прежним. Он все так же двигается по своей оси, вещи вокруг не начинают искриться разными цветами радуги, и Мин Юнги — это все еще Мин Юнги. Правда теперь мужчина знает, что неровное дыхание младшего в перерывах между нежными, медленными поцелуями, — самое прекрасное, что он когда-либо слышал. Он тот самый Мин Юнги, который провел немало времени, переваривая произошедшее в маленькой кухне бок о бок с Намджуном, и все еще уверен, что был бы не против поцеловать и его тоже. Поэтому, когда Ким возвращается на кухню после того, как несколькими минутами ранее ушел, произнеся напоследок «подожди, мне нужно успокоить своих друзей», вместе с Чонгуком, рассказывающим ему, что все, что он делал во время взбивания сливок, было абсолютно точно неправильным, Юнги понимает, что ему надо о многом поразмышлять. — Хен, — говорит очень строго младший. Он, очевидно, либо стер, либо съел остатки своего бальзама на губах, которые почему-то по-прежнему напрашиваются на поцелуй. Юнги смутно начинает задаваться вопросом, а не осталось ли чего-нибудь на его губах, — просто посмотри на эти печальные сливки, которые вообще-то взбивались под твоим присмотром. Мужчина отворачивается от клубники, которую начал превращать в розы после того, как мать Намджуна обнаружила у него такой навык и заставила его заняться этим (хоть Юнги и предложил свою помощь), пока сама она заканчивала готовить ужин. Он кладет нож на столешницу, стараясь положить его подальше от края на случай, если кто-нибудь из детей снова вернется в комнату. — Я не его наставник, — оправдывается мужчина, а затем замечает многострадальное месиво в миске, — оу, Джун-а, оно выглядит очень плохо. — Мне правда очень стыдно, хен, — глубоко вздохнув, произносит Намджун, — я умею готовить, клянусь, просто я... — Взбивать сливки очень тяжело, за ними сложно уследить, — уверяет его младший, — в одну секунду все хорошо, а в следующую... вот это. — Тш-ш, — перебивает его Намджун, обнимая миску и обнимая ее руками так, словно закрывает уши ребенку, дабы избежать добавления новых не самый приятных слов в детский лексикон, — они же могут услышать. Он милый, и смех, срывающийся с губ Чонгука, который хватает Кима за локоть, чтобы удержать равновесие, — тоже. — Кажется, у меня недостаточно сливок, чтобы начинать все сначала, — вздыхает мужчина, — наверное, мне стоит сбегать в маленький магазинчик за углом? — Сколько у тебя осталось? — напевает тихо Чонгук. Намджун встряхивает коробку. Этого точно достаточно. — А что насчет миксера? — Точно, он в нижнем шкафчике, перед которым ты стоишь. — Тогда тебе не придется начинать сначала, все можно исправить, — успокаивает мужчину Юнги, освобождая место на столешнице. Он забирает миску — она, конечно, не металлическая, да и неподходящей температуры из-за того, что Намджун долго держал ее у своей груди, но Мин работал и в более ужасных условиях: когда пекарня только открылась, Юнги не понимал ценность материалов и не умел отмерять их количество, необходимое для работы. Ему даже не нужно просить Чонгука подать оставшиеся сливки, и мужчина рад, что между ними нет никакого напряжения. Он улыбается Чонгуку, а тот улыбается ему в ответ. — Мы просто дразним тебя, Джун-а. Ямочки на щеках Намджуна становятся глубже от улыбки. Юнги ловит такой же, как и у него, взгляд Чонгука, направленный на Кима. Мин невольно задается вопросом, не думает ли парень, что эти ямочки идеально подходят для поцелуев. — Я готов получать новые знания, сонсенним, — торжественно произносит Намджун, широко улыбаясь. Он наклоняется ближе, а Чонгук встает с другой стороны, чтобы тоже наблюдать. Мужчина замечает, что Юна, Минджу, Джунхи и мама Намджуна подозрительно замолчали, хотя видит, что первая смотрит на них краем глаза, и она поднимает большие пальцы, когда замечает, что ее поймали. — Хорошо, — говорит Юнги, поворачивая голову, чтобы посмотреть сначала на Намджуна, а затем на Чонгука, стоящих так близко к нему, а затем возвращается к миске со сливками, — тебе просто нужно добавить больше сливок, по столовой ложке за раз, чтобы все медленно смешивалось. Ему нравится говорить с ними, нравится, что он зажат между ними двумя, и сладкий цветочный аромат Чонгука окутывает его слева, в то время как насыщенная сладость Намджуна — справа. И все это медленно смешивается во что-то большее.______
Вечеринка проходит хорошо. Никто не пострадал — за исключением ободранного колена, успешно забинтованного и обработанного, Ёджин, целых пятнадцать минут хлюпавшей носом на коленях матери, и, конечно же, клубники в форме роз, на которую Юнги потратил так много времени, чтобы дети уничтожили ее за какие-то считанные минуты после того, как угощение поставили на стол вместе со взбитым сливками. Намджун попытался извиниться за то, что его работу съела кучка голодных детсадовцев, но пекарь ущипнул мужчину за руку, сказав с нежнейшей улыбкой на лице: «Я ее именно для этого и сделал, Джун-а». Последние родители уходят в восемь часов. Чимин с Тэхеном каждый несут по одному из своих мальчиков: Бомгю дремлет на плече первого, а Енджун сидит на спине и цепляется за плечи последнего со всей своей сонной силой. Намджун разбудил бы Субина, чтобы тот попрощался со своими друзьями, но тот так сладко дремал на диване в обнимку с Коей и одеялом, с которого потом, вероятно, придется стирать глазурь. — Эй, — шепчет Чимин, хватая Намджуна за рукав на выходе из квартиры и изо всех сил стараясь не разбудить сына, — если ты искал одобрения от лучшего друга, то я тебе его даю. Намджун склоняет голову в удивлении. Парень перед ним словно издевается. — Я о пекарях, — добавляет Чимин, будто это не было очевидно, — Чонгук пережил мои попытки запугать его, и мне, конечно, не удалось особо поговорить с Юнги-ши. Но любой, кто позволяет Минджу-нуне без умолку рассказывать, как ему бы пошел платиновый цвет волос и что тот просто обязан прийти к ней, чтобы осветлить волосы, вероятно, достаточно терпелив и для тебя тоже, хен. — Ты тоже позволял ей это, — усмехается Намджун, отмечая, что волосы Чимина только недавно стали черными после экспериментов Минджу со светлыми, красными, розовыми и голубыми оттенками, которые продолжались последние несколько месяцев, — как и Тэхен, раз уж на то пошло. — Потому-то я и думаю, что это хороший знак, — подмигивает парень, — спокойной ночи, хен. — Спокойной ночи, Чимин, — говорит Намджун, — и вам, ребята, тоже, Бом, Джуни, Тэ. Они уходят после того, как Намджун обнимает каждого и оставляет поцелуи на лбах сонных мальчиков, которые в ответ бормотали «спокойной ночи, дядя Джун»,. А затем Ким остается в компании Юны и Минджу, которая предлагает отнести именинника в постель. Родителям удается поцеловать Субина в лоб и прошептать свои поздравления и пожелания сладких снов, не разбудив его, и девушка на цыпочках тихо идет по коридору, чтобы уложить его в постель. А потом они остаются вдвоем: Намджун подметает крошки, конфетти и выброшенные фантики от конфет, Юна ходит с мешком для мусора, собирает то, что не удается вымести, и странно смотрит на мужчину с чем-то, застывшим в глубине ее глаз, но Намджун уверен, что девушка объяснит все рано или поздно. — Итак, — говорит Юна. Что ж, так он и думал. — Итак, — вторит Намджун. — Я провела половину вечеринки, гадая, кто из них тебе нравится больше, — начинает она, сгребая обертки от кексов со складного столика в мешок для мусора. Они, естественно, имели большой успех: Субин настоял на том, чтобы сохранить половину специально для себя в холодильнике, чтобы съесть завтра после школы, — только чтобы понять, что оба. Я ведь права? Перекидывая метлу из руки в руку в такт песне, звучащей из динамиков телевизора (к счастью, это больше не Shark Family), Намджун тихо смеется. — Разве это не очевидно? — О, это так, — фыркает девушка, — просто в последний раз, когда ты упомянул о своей возможной полиаморности, мы поэкспериментировали, и я забеременела, так что я не думала, что ты до сих пор рассматриваешь этот вариант. — Просто раньше не было никого, кто бы заставил меня снова начать рассматривать такой вариант. Да я и не встречал сразу двух людей, которые мне нравились, — пожимает плечами Намджун. — Как думаешь, стоит ли начать рассматривать такой вариант сейчас? — Я... — мужчина замолкает, размышляя, — знаю их всего месяц или около того, но... — Но? — Они мне нравятся, — признает он, впервые сказав это вслух так прямо, не ходя вокруг до около, считая, что и так достаточно очевиден, — настолько, насколько вообще могут нравятся двое прекрасных незнакомцев, которых ты знаешь всего ничего. И думаю, что, возможно, я им тоже нравлюсь? — Я думаю, они могут не просто испытывать к тебе симпатию, а даже нечто большее, — хихикает Юна. Услышав это, Намджун перестает притворяться, что действительно занят уборкой. Он опирается на метлу, склоняя голову к ручке. — Ты правда так считаешь? — Я знаю, что ты точно не мог видеть сегодня, как они смотрели на тебя, ну, и друг на друга каждый раз, когда ты отворачивался, словно они готовы взорваться от чувств. — Довольно сомнительная формулировка. — Зато она точная. Ты просто не видел их лица, Джун-а, — настаивает Юна. Бросив мешок для мусора на пол, она устраивается на подлокотнике. Выражение лица девушки излучает исключительную серьезность: обычно она использует такое выражение, когда Субин не хочет идти спать несмотря на то, что ему утром нужно идти на дошкольные занятия, или когда малыш притворяется, что съел овощи, хотя просто спрятал их под салфеткой, — Джун, когда ты вообще последний раз был на свидании? Мужчина прищуривается, смотря на нее и пытаясь понять мотив ее вопроса. Конечно, время от времени он ходит на свидания и даже встречается с кем-то, но довольно легко понять, что круг возможных партнеров для одинокого бисексуального отца очень мал. Обычно люди, которые не против его отцовства, не в восторге от его бисексуальности, или же наоборот. — Я был на свидании в сентябре, — деловито говорит Намджун. Не самом лучшем свидании, если честно: девушка стала заметно сдержанной после того, как он упомянул о сыне, хотя, когда они встретились в первый раз в продуктовом магазине, Субин сидел в тележке, с гордостью читая названия фруктов и овощей с ценников, проезжая мимо них. Но встреча все-таки была. — Намджун, — вздыхает Юна. Она подзывает его к себе и берет за руку, — мы отказались от многого, чтобы добиться нынешней стабильности. Мужчина тихо стонет. Они обсуждали это снова и снова: Намджуну пришлось бросить аспирантуру, Юне — переехать на другой конец мира, потому что у нее был выбор из-за двойного гражданства, а у него нет: только учебная виза позволяла ему находиться в Америке. В какой-то момент мужчина даже перестал винить себя (но девушка все еще пытается удостовериться в этом), но он по-прежнему не любит поднимать эту тему. Да, многое было поставлено на кон, но теперь у них есть прекрасный, умный и добрый сын и стабильная, хоть и не совсем традиционная и привычная для других, семейная жизнь. — Ты заслуживаешь этого. Ты лучший человек, которого я знаю, — девушка сжимает его пальцы. — Эй, — слышат они притворно возмущенный шепот Минджу из коридора, на что Юна лишь начинает смеяться. — Я люблю тебя как никого другого, моя милая подслушивающая жена. — Ненавижу, когда ты права, — выдает Намджун с улыбкой. — А вот и нет, — смеется, — когда они уехали? — Э-э, — задумывается Намджун. Юнги сказал что-то о поставке товаров, а потом они втроем оказались в коридоре в неловкой тишине, задаваясь вопросом, нужно ли им обняться на прощание. Чонгук не выдержал первым и с милым раздраженным вздохом утянул их в групповое объятие, — незадолго до Чимина с Тэхеном, а что? — Как думаешь, они еще могут быть на парковке? — Юна спрашивает, указывая на часы — Я не... — он запинается. Прошло где-то пять, может быть, десять минут, — возможно? — Намджун, — начинает серьезно девушка, — мы с Минджу займемся уборкой, если ты возьмешь себя в руки и спустишь свой зад на улицу, не забыв пригласить их на свидание. Мужчина делает вид, что вид в окне привлекает его больше этого разговора и глубоко вздыхает. И выскакивает из квартиры прежде, чем даже успеет подумать о необходимости куртки в такое время.______
У него нет никакого плана. Чтобы спуститься вниз, нужно потратить около полутора минут, считая лифт. Намджун даже не переобулся, поэтому на нем домашние тапочки и ушки коалы. В целом, он выглядит так же несобранно и неряшливо, как и ощущает себя. Но ничего из этого не заботит его, особенно когда мужчина видит Юнги, который стоит в пальто и шарфе, натянутом почти до носа, и машет руками в теплых перчатках, пытаясь указать направление заднего хода фургона (Намджун часто видел его, припаркованным около пекарни), и Чонгука, высунувшегося из окна машины с водительской стороны, чтобы видеть подсказки, взлохмаченные волосы которого виднеются из-под легкой шапочки. Именно младший и замечает его первым. — Хен! — зовет он, и Юнги поворачивает голову с очевидным удивлением на лице, которое становится только более ярким, когда мужчина понимает, что младший смотрит не на него. Юнги оборачивается, и улыбка на его лице начинает сиять как звезды на ночном небе. — Джун-а, — говорит он с благоговением и озадаченностью одновременно, прочищая горло, — мы что-то забыли у вас? — Нет! — быстро отвечает Намджун, но неожиданно замолкает. Мое сердце, думает мужчина, но решает, что слишком банально озвучивать такое вслух, — возможно? — Возможно? — заглушив фургон, младший захлопывает дверцу и подходит ближе. Выражение его лица наполнено игривостью. — Я не поблагодарил вас, — пытается начать Намджун, делая несколько шагов вперед. Он ощущает морозный ветер, атакующий его обнаженные предплечья, но ему все равно, — за все. Юнги озадаченно приподнимает бровь. — Ты очень много раз сделал это за сегодняшний вечер. — За все, — добавляет Чонгук, кивая, — даже за то, что мы не делали, хотя я был бы не против получить славу чапче твоей мамы. — Не только... за это, — мужчина указывает на здание, фургон, а за тем на них двоих и себя. Руки его трясутся, а мозг словно работает со скоростью несколько сотен миль в минуту, пытаясь понять, что ему делать дальше, — за то, что были добры ко мне, тратили свое время на разговоры со мной у прилавка, хотя я знаю, что у вас были куда более важные дела. — Ты наш... наш друг, — отвечает младший, и Намджун изо всех сил пытается не начать заикаться, правда. Юнги медленно моргает, сначала один раз, затем другой, и мягкая, самая нежная улыбка расцветает на его лице: — Почему все это звучит так, словно ты расстаешься с нами? — Я бы не... Я имею в виду. Это не... — мужчина сжимает кулаки и делает еще один глубокий вдох. Ему нужно просто сделать это, — что вы делаете в пятницу вечером? Никогда за всю его сознательную жизнь Намджуна не отвергали сразу двое людей. Если такое и произойдет, то он будет вынужден пережить это как новый и интересный опыт. — Мы с хеном идем в кино, — медленно отвечает младший. Он бросает быстрый взгляд на старшего, который в свою очередь смотрит на него так, словно пытается общаться с ним без слов. Намджун никогда раньше по-настоящему не задумывался о возможности чего-то большего между Юнги и Чонгуком. И, конечно же, это было бы не его дело, если бы такое и правда происходило. Между ними двумя — годы совместной работы, а у Намджуна — лишь месяц флирта через прилавок и надежд, что кто-то из них поймет его очевидную симпатию. — Оу, ничего страшного, забудьте, — тараторит мужчина. Ему все равно уже становится заметно холоднее и, наверное, лучше бы было вернуться в теплое помещение. Намджун как раз собирается сообщить им это, когда замечает, что взгляд обоих парней бегает между ними тремя. Видимо, происходит какой-то безмолвный разговор, который мужчине не под силу понять сейчас. Вероятно, парни раздумывают, как бы его помягче отшить, но все в порядке, он просто уйдет и... — Ты можешь присоединиться, Джун, — Юнги первым нарушает тишину, — не знаю, как ты относишься к супергероям, но Чонгук точно успеет рассказать тебе все нужное о вселенной Marvel в очереди за попкорном и газировкой. — Я смотрел некоторые фильмы... Мне они понравились и... — мужчина прерывается прежде, чем позволит себе надеяться слишком сильно, — нет, это неправильно так мешать вам. Чонгук наклоняет голову, улыбаясь своей милой кроличьей улыбкой, которая и привлекла Намджуна. У мужчины сводит живот, наверное, было бы менее болезненно подняться наверх и просто позволить Мони затоптать его до смерти за возможность доесть остатки ужина. — Ты не будешь нам мешать, — очень нежно отвечает младший. Они с Юнги обмениваются новой порцией молчаливых взглядов, при этом смотря на Намджуна так, словно он открытая книга, а они заинтересованные и полностью погрузившиеся в сюжет читатели, — было бы даже лучше, если бы ты был там с нами. — Ты увере... — Идем с нами на свидание, Намджун, — прерывает его Юнги. Сердце Кима подпрыгивает глубоко в груди и застревает где-то в горле, мешая произнести хоть что-то. — Оу, — единственное, что ему удается выдавить из себя. Намджун, соберись, ты должен что-то сказать. Он же пришел сюда, чтобы пригласить их, а теперь не может ответить, — мне нравится Капитан Америка. Мужчина почти уверен, что они передумают звать его на свидание прямо сейчас только из-за этого идиотского ответа. Но все в порядке. Они будут прекрасной парой и без него. Но Чонгук лишь хихикает и говорит: — Мне нравится Железный Человек. А Юнги закатывает глаза, но все же признается: — Фильм «Черная Пантера» был неплох. — Оу, — снова говорит Намджун, только на этот раз его лицо расплывается в улыбке, — классно, да. Эм, напишете мне время? Юнги и Чонгук обмениваются еще одним взглядом, и мужчина задается вопросом, получит ли он шанс выйти на такой уровень странного телепатического общения. Младший поднимает брови, а второй парень выглядит озадаченным. Чонгук очень выразительно смотрит на Намджуна, а затем снова на Юнги, на что последний пожимает плечами, пытаясь скрыть улыбку. Младший обращает все свое внимание на Намджуна. — Сегодня мы с хеном поцеловались, — начинает он очень серьезно. Намджун не знает, как на это ответить, но это не имеет значения, потому что Чонгук продолжает, — у нас с ним даже не было особо времени, чтобы поговорить об этом. Юнги выглядит смущенным и немного встревоженным. Улыбка превращается в легкую гримасу. — Хорошо, — мямлит Ким, — эм. — Если это все-таки свидание, — продолжает свое рассуждение Чонгук, — то мы все должны быть на равных условиях. Намджун и Юнги кивают на это. Младший делает то же самое, прежде чем продолжить. — Ты мне нравишься, — признается он Киму, а затем поворачивает к Юнги, — Ты мне тоже нравишься. Уже долгое время. — Эм, — выдает Юнги, выглядя одновременно ошарашенным и довольным, как бы странно это ни звучало. Его рука касается руки Чонгука, и тот радостно переплетает их пальцы. Другая его рука приближается к Намджуну, и на мгновение между ними возникает зрительный контакт. Происходит молчаливый диалог: «Должен ли я?» — «Да, ты должен», прежде чем мужчина тоже обхватывает ладонь младшего, — вы оба мне нравитесь. Сердце Намджуна готово вырваться наружу, но он сдерживается, издав лишь тихий, непроизвольный писк. Но мужчина напоминает себе, что должен быть серьезным. — У меня есть ребенок, — начинает он, — я... вы оба мне тоже нравитесь, но мне просто нужно внести ясность. Субину пять лет, он легко и быстро привязывается к людям. Я не хочу... я не хочу, чтобы это случилось только для того, чтобы потом так же неожиданно закончилось. — Хорошо, — соглашается Юнги, и Намджун волшебным образом понимает смысл, вложенный в эту простую фразу. Это что-то новое для них троих, и никто не знает, что из этого выйдет. Первое свидание — только начальная точка, пока они даже не достигли и ее, но они хотят, чтобы все переросло во что-то большее, — все может развиваться медленно, Джун-а, если это то, чего ты хочешь. Намджун закрывает глаза. Чонгук берет его раскрытую ладонь. — Я хочу, — отвечает мужчина. Чонгук издает тихий, взволнованный звук, крепко сжимая руку Намджуна в своей. Его большие глаза обводят маленький круг, который они словно нарисовали на тротуаре. — Мы упускаем один момент, — говорит он. Юнги и Намджун посылают ему два вопросительных взгляда. Он хмыкает, — Юнги-хен и я поцеловались, Намджун-хен. — Я... — Намджун хмурится, — я не против. Если мы... встречаемся. Вам можно... делать это без меня. — О, я знаю, — говорит Чонгук, — но мы поцеловались, и теперь мы встречаемся друг с другом, но ты единственный из нас, кто остался без поцелуя. Дует ледяной ветер, проникающий сквозь пуговицы рубашки Намджуна. Мурашки расцветают на его обнаженных предплечьях, поднимаясь к позвоночнику. Его лицо кажется наполовину замороженным. Намджун хмыкает, переводя взгляд с широко раскрытых вопрошающих глаз Чонгука на тихую, озорную улыбку Юнги. — Знаете, — начинает он, — мои щеки немного замерзли. Ему не нужно больше ничего говорить, прежде чем он получает по поцелую в каждую из своих ямочек.______
Летний коттедж бабушки и дедушки Сокджина, мягко говоря, роскошный: двухэтажный, с каменными стенами и березовым полом, почти у самого побережья на острове Чеджу (он настолько близко к морю, что за колыханием волн можно наблюдать из окон верхнего этажа, но не настолько, чтобы морские брызги делали крыльцо и все вокруг липким от соли). «Идеальное место для свадьбы», — сказал как-то Хосок во время подготовки к собственной свадьбе, размеренно шагая по каменной дорожке уютного заднего двора и представляя, как бы делал это во время торжества. «Знаете, мой дедушка убивал за деньги, пока был юн и молод, и именно поэтому мы можем позволить себе нечто такое», — именно такой ответ дает Джину любому, кто начинает задавать слишком много вопросов. Юнги особо не обращает на это внимание — в основном потому, что суетится на кухне, стараясь убедиться, что поставщики бережно обращаются с тортом, и в то же время пытается найти запонку, которую, как говорит Сокджин, тот обронил, пока приветствовал гостей. — Если эти чертовы запонки каким-то образом оказались в торте, Ким Сокджин, я лично прикончу те... Ощущение рук на его плечах и сладкий, едва уловимый цветочный аромат заставляют мужчину замереть. Юнги чувствует, как большие пальцы «незнакомца» нажимают на один из позвонков, и он понимает, что моментально успокаивается. — Привет, — шепчет Чонгук ему на ухо, — все хорошо, хен. — Не совсем, — вздыхает Юнги, отзываясь на прикосновение умелых пальцев, — некий жених потерял свои запонки, а церемония начнется через час. — Он не делал этого, — удивленно вздыхает младший. — Что ты имеешь в виду, он... — Я написал Сокджину и попросил найти предлог, чтобы я смог увидеться с тобой, — смеется Чонгук у его виска, — я скучал по твоему милому личику. — О, — выдыхает Юнги. Он поворачивает голову, просто чтобы увидеть Чонгука, и в ответ получает поцелуй в щеку, который заставляет его зажмуриться, смеясь, — как там Хосок-и? — Хосок-хен остается собой, как и всегда, — фыркает парень, — он успел поплакать три раза за последний час. Его сестра теперь носит с собой косметику специально для того, чтобы подкрасить его перед началом. — Так ты даешь себе небольшую передышку? — смеется Юнги. Парень на это лишь пожимает плечами, что Юнги скорее чувствует, чем видит, учитывая, как близко Чонгук прижимается к нему со спины: — Нет, просто хен романтик. Это мило. На самом деле я пришел, потому что увидел Н... — Хены! Из открытой задней двери внутрь ворвался ураганчик темно-коричневых волос, сразу же вцепившийся в ноги Юнги и Чонгука. — Субини! — Чонгук кричит в ответ с таким же пылом, наклоняясь, чтобы провести пальцами по аккуратно причесанным волосам ребенка, — как поживает мой любимый мальчик? — У меня все хорошо, — произносит низкий голос позади него, и затем входит и его обладатель, Ким Намджун, красивый, как, впрочем, и всегда, в мягкой голубой рубашке и белых брюках в тон одежды сына. Юнги сразу же вспоминает похожий разговор несколько месяцев назад, только любимым мальчиком, о котором шла речь, был Холли. Как все меняется, думает он, наклоняясь, чтобы ощутить всю силу объятий Субина и наблюдать, как Намджун и Чонгук быстро целуются. Если бы Юнги сказали несколько месяцев назад, что так будет выглядеть его жизнь, он бы не поверил, но, черт возьми, еще долго мечтал бы об этом. Намджун помогает ему подняться и тоже целует его, когда Чонгук поднимает Субина, помогая удобно устроится, опираясь на его бедро. Мальчик становится почти таким же высоким как и его отец, а мужчина просто не может не потакать ему, подхватывая его на руки всякий раз, когда видит. — Сегодня ты без Кои? — спрашивает Чонгук, надув губу, сжимая одну из пустых рук Субина. Мальчик прикладывает палец к губам. — Он с мамой и оммой занимает мне место, чтобы я мог сесть рядом с Ёнджуном-хеном и Бомгю. (На самом деле было забавно, как быстро друзья Намджуна подружились с Юнги и Чонгуком, и как легко их жизни переплелись.) — Благороднейшая коала, — говорит Юнги, и Субин кивает, хотя и не понимает, что значит первое слово. — Аппа хотел вас увидеть, — заговорщически шепчет Субин, — омма говорит, что ты и Чонгук-хен делаете его слишком слабым. Намджун начинает выглядеть крайне смущенным таким предательством со стороны сына. — Не самая лучшая формулировка. — Хорошая вообще-то, — возражает Чонгук. Он шепчет в ответ, прижавшись лбом к виску Субина, как будто это секрет, хотя Юнги и Намджун находятся в пределах слышимости, — твой аппа и Юнги-хен тоже делают меня слабым. А знаешь, почему? Субин качает головой. — Потому что я люблю их. Юнги задыхается, а Намджун застывает на месте. Чонгук, похоже, не осознает, что он сказал, пока не замечает их реакцию. — Оу, вау, — робко говорит он, обращаясь в основном к Субину, — ты знал, что я еще не признавался в этом ни одному из них? Субин кладет маленькие ладошки на каждую из своих щек в искреннем пятилетнем шоке. — Я говорю папе, что люблю его, каждый день! — И правильно, — говорит Чонгук. Он поворачивается, чтобы встретиться взглядом с Юнги и Намджуном. У Мина, видимо, возникает ощущение, что все это представление больше для них, чем для Субина, и он посылает младшему, как он надеется, обаятельную и обнадеживающую улыбку, — но иногда, когда люди встречаются, им требуется время, чтобы сказать это. Даже если ты уже какое-то время чувствуешь, что любишь своего партнера. — Почему? — Субин хмурится, искренне не понимая. — Знаешь, я действительно не знаю. Может быть, иногда люди ждут подходящего момента, — объясняет Чонгук, — можно я тебя ненадолго отпущу, Бинни? Получив в ответ кивок, парень ставит малыша на ноги, и Юнги не нужно ничего говорить, чтобы понять, что он хочет, чтобы они взяли его за руки. — Эй, — говорит он как можно непринужденнее, — я люблю вас обоих. Музыка начинает нарастать снаружи по мере приближения времени церемонии. Юнги, вероятно, следует вернуться к Сокджину, чтобы он мог немного отругать его за то, что тот соврал, что потерял свои запонки, прежде чем все начнется. Чонгуку, наверное, стоит пойти утешить Хосока, если мужчина вдруг снова заплачет. Намджуну, вероятно, следует пойти и позволить своему сыну поиграть со своими друзьями и выплеснуть энергию, чтобы они могли спокойно посидеть во время церемонии. Однако сейчас для Юнги существуют лишь эти двое мужчин, которые улыбаются, держа его за руки. Мир может подождать, хотя бы еще мгновение. — Я люблю тебя, — говорит Намджун, целуя Чонгука в висок, — и я люблю тебя тоже, — снова признается он, касаясь губами щеки Юнги. Они собирались не торопиться, и, в их защиту, прошло уже четыре с половиной месяца. Юнги и Кихен признались друг другу в любви после двух. Несмотря на то, что тогда Мин был влюблен, сейчас все ощущается по-другому: как медленное налаживание работы оркестра, как неторопливое путешествие солнца среди туч, которое время от времени выглядывает, чтобы согреть кожу, как медитативная работа над рецептом, которая занимает много часов, но приводит к идеальному блюду. — Вы оба смешны, — бормочет Юнги, крепко обнимая их, — я так сильно вас люблю. Он чувствует, как кто-то дергает его за штанину, а затем нерешительно похлопывает по талии. Опустив взгляд, мужчина видит Субина, надувшего губу. — Могу я тоже пообниматься, если скажу, что люблю вас? Без вопросов Намджун подхватывает его на руки и позволяет ему обнять Чонгука и Юнги за шеи. — Я люблю вас, хены, — бормочет малыш. Юнги думает, что, может быть, просто может быть, он заплачет еще до начала церемонии, но затем Субин заканчивает мысль словами, — аппа говорил, что здесь где-то есть торт. Мужчина смеется, уткнувшись лицом в плечо мальчика и впитывая чистое счастье момента. В конце концов Намджуну приходится оставить объятия, чтобы вернуть Субина на улицу к его мамам и друзьям, Чонгук получает сообщение от сестры Хосока, что он нужен ей для фотографий, а Юнги остается всего на минуту, чтобы понаблюдать за толпой людей снаружи, готовых отпраздновать день любви, чувствуя себя очень, очень влюбленным.