***
Конечно, на утро после первой брачной они словили на себе очень много осуждающих взглядов от Позова, но хитрых от Кати. Парни даже посмеялись с такого явного контраста между мужем и женой, но оно и к лучшему: противоположности притягиваются как-никак. Так притянулись и Антон с Арсением, будучи идеальными дополнениями друг для друга, так что… Они поняли это ещё в самом начале, а с каждым днём, проведённым бок о бок, только больше убеждались в этом. Так что все сомнения, все страхи улетучились за минуту до заветного «да». А если вы думали, что вся романтика отношений пропадает после свадьбы, то вам просто не везло с отношениями. Антон человек простой: хочет подарить цветы — дарит, хочет приготовить ужин — готовит. Обязательно с романтическим уклоном, свечами, лепестками и продолжением в спальне. Чаще, правда, без продолжения, потому что Арсений всё так же приходит домой полуспящим, но всё же. Сам альфа постоянно катается на стройку, и надо признать, им очень везёт с погодой: дождей почти нет, поэтому фундамент заливают быстро, и просыхает он не полгода. Сначала Антон переживал, что быстровозводимый дом — это не надёжно, а потом вспомнил, что это Макар, который работает в рекордные сроки. Шастуна отпустило, и он стал просто подвозить недостающие материалы без лишних «А точно всё норм будет? Может, продлим срок?» После нескольких красноречивых посылов в пешее эротическое он отстал, но до определённого момента продолжал переживать молча. Правда, стоит помнить и о моментах мозготраха, которые есть в любых отношениях, и свадьба тут не играет никакой роли. Так в один из законно выбитых Антоном выходных к нему подруливает Арсений, с виду кажущийся вполне обычным, но альфа живёт с ним уже несколько месяцев, так что неладное чует за версту. Ноутбук убирают с колен и в упор смотрят на брюнета, который вдруг решает продефилировать по комнате к окну и обратно, будто кухонное выходит на другую сторону. Омега делает вид, что внимание мужа ему совсем не нужно, и выходит из помещения, уходя на эту самую кухню. Антон — человек продвинутый, поэтому смело оставляет гаджет на кровати и идёт за истинным. Да-да, он совсем не ждёт, когда рядом с ним появятся два метра тепла, уюта и охуенного запаха. — Что ты мечешься? — Шатен подходит впритык и обнимает омегу за талию, носом утыкаясь в затылок. Кто из них двоих больше любит этот жест вообще не понятно, но плывут оба. — Я не мечусь. — Отрицает Арсений уверенно, а потом хмурится. — Не меч… Есть вообще такое слово?! — Он заметно нервничает, так и не научившись скрывать свои эмоции за пределами сцены. — Вот ты и выдал себя, Арс. — Альфа тихонько посмеивается, крепче прижимая к себе любимого. — Рассказывай давай. А то я уйду валяться на диване без тебя. — Вот это угроза, конечно. — Он даже разворачивается в объятиях, не скрывая своего возмущения. Пыл резко стихает, когда на омегу смотрят самым нежным из всех взглядов, имеющихся в запасе. — Помнишь, ты обещал ко врачу сходить? — Всё же сдаётся он, а Антон чувствует себя уязвлённым в этот момент. Нет, он не бегает от больницы и, правда, собирался сходить на приём, но последнее время он действительно слишком занят. Одна постановка забора на участке чего стоит. Да и к тому же, он потерял направление, которое сам же и выпрашивал у врача три месяца назад. Да-да, знакомьтесь, Антон Шастун — стоит сейчас, как школьник с пятью двойками в дневнике. — Я схожу, Арс. — Он говорит честно, но голос звучит как-то неубедительно даже для самого Антона. — Когда? — Не унимается омега, глядя своими глазищами в самую душу. — Когда запись будет. — Чисто теоретически он даже не врёт. Будет запись — запишется и сходит. А вот когда она появится… — Честно. — Добавляет он, когда ловит на себе красноречивый взгляд мужа. — Антон… — И ничего больше не приходится говорить, потому что совесть уже проснулась и взяла верх над отделом принятия решений. — Хорошо, поехали сегодня. — Ой пожалеет он об этом решении… На него смотрят удивлённо и с недоверием, потому что, ну… неожиданно. Он же ничего не сказал, чтобы альфа вот прям счас побежал в больницу решать свои проблемы со здоровьем. А ведь он действительно побежал. Хотя, правильнее будет сказать пополз, потому что сначала он собирался сам, потом ждал Арсения, а потом они простояли в пробке. Но в нужное отделение они всё-таки попали.***
— Матвей Тимофеевич! — В кабинет влетает ошарашенная медсестра и не может отдышаться. — Там, это, Шастун… — Она прерывается на короткий вдох, а у врача волосы дыбом встают: только не опять. — Что?! — Он уже подскакивает с места, забывая про документы, которые разгребал ещё минуту назад, и готовиться выбежать из кабинета. — Пойдёмте. — Выдавливает из себя девушка и ведёт медика за собой. — Ты мне можешь объяснить, чёрт побери?! — Смотрите! — Она показывает чуть ли не пальцем на Шастуна, стоящего возле стойки регистратуры вместе с брюнетом. — Шастун! — Окликает его врач почти через весь коридор, не веря своим глазам. — И Вам здравствуйте, Матвей Тимофеич. — Улыбается тот, когда медработники подходят ближе. — Ёрничаешь? — О, он определённо ничего не понимает. — Арсений, здравствуйте. — Ахуй на лице Антона довольно быстро сменяется воспоминанием, что в последний раз альфа приехал сюда как раз вместе с истинным. — Что на этот раз? Обморок, кровотечение? — Ваш скепсис увидеть можно. — Вот Антон вроде не злится, но вредничает. Как это его смеряют недоверчивым взглядом? Вот же он пришёл лечиться спустя пятнадцать лет игнорирования проблем. Но пришёл же! А ему не верят. Ковалев не успевает ничего ответить, потому что его уже подзывают ближе и совсем шёпотом просят провести обследование. Так ещё и сегодня. Врач смотрит на время и понимает, что лаборатория будет выказывать всё своё недовольство, но зовёт за собой. Арсений чуть ли не вприпрыжку готов следовать за мужем, но его останавливает медсестра, когда ловит просящий взгляд Антона. Она понятливо улыбается сегодняшнему пациенту и мягко уводит омегу в кафетерий. — Антон, ну что же ты? — Спрашивает врач, открывая толстую карту: электроника электроникой, а бумагу не изведёшь. — Неужели созрел? — Я ещё в прошлый раз Вам это сказал. Просто… — Он мнётся в нерешительности, будто собирается спросить что-то непристойное. — Антон. Я твой врач, так что всё, что сказано в этом кабинете, останется в этом кабинете. — Антон шумно выдыхает, подбирая слова. Он знает, столько лет возвращается на больничную койку. — Вы же знаете, что у меня истинный, — заходит он издалека, — так вот, мы поженились месяц назад. — Он всё ещё не может заставить себя произнести интересующий вопрос, но врач на то и врач, чтобы понять его быстрее. — В общем, Матвей Тимофеич… — Ты хочешь знать, генетическая у тебя болячка или нет? — Антон поднимает взгляд и смотрит с такой надеждой, что становится тошно. — Антон, — начинает врач, стараясь снизить градус напряжения, но всё идёт ровно наоборот. — Всё в порядке, слышишь? Сейчас мы тебя подлатаем и рожайте детишек в своё удовольствие. — Мужчина улыбается, а у Шастуна вся жизнь перед глазами пролетела за одну фразу. — Не надо так переживать. Успокойся, пока я тебя в палату не определил. — Я не против. — Шепчет Антон севшим голосом. — Я против, так что намотал сопли на кулак и слушай меня сюда. — Ковалев достаёт бланки рецептов из ящика. — Я тебе сейчас выписываю всё, что нужно пить, и пишу расписание. На осмотры будешь ездить раз в неделю, динамику надо отслеживать. Это пока понятно? — Он кивает. — Отлично. Придут результаты анализов — посмотрим, как корректировать медикаментозную составляющую. — Шатен угукает. — А какая ещё есть? — Врач смотрит с непониманием. — Ну, составляющая. — Образ жизни называется. Бросай курить, Шастун. Это в первую очередь. Потом… — Я не курю. — Это вылетает совсем случайно, непроизвольно даже. — Ага, знаю я, Антон. — Матвей Тимофеевич не верит, и это понятно: шатен курит со школьной скамьи и никакие доводы не помогали заставить его выкинуть никотиновую палочку и больше никогда к ней не прикасаться. — Я серьёзно. — Он говорит ровно и спокойно, будто сам для себя это осознаёт. — Я уже сколько, месяца два не притрагивался? — Тебе понадобилось пятнадцать лет и наличие истинного, чтобы ты начал о себе заботиться? — Врач готов в ноги кланяться Арсению за то, что он существует, что вразумил мальчишку. Да, мальчишке уже тридцатник, но какая разница, если для своего лечащего врача он навсегда остался подростком с бесконечными внутренними кровотечениями? — Я не хочу, чтобы он страдал после моей смерти, а наши дети росли без отца. — Заявляет он абсолютно серьёзно. — Тогда держи рецепты и пулей в аптеку. Можешь быть свободен на сегодня. — Шастун встаёт и уже направляется к выходу. — Придут результаты анализов, чтобы по первому зову явился. — Он забавно грозит Антону пальцем, и тот смеётся. — Приду, — обещает он. — До свидания, Матвей Тимофеевич. — Пока… — Прилетает уже в закрытую дверь. Антон выходит в коридор, где его уже ждёт Арсений. Омега тут же подскакивает с места и подходит к мужу, который еле держит лицо, чтобы не расплакаться на месте. В голове брюнета уже тысяча и одна плохая новость, но он терпеливо ждёт, пока ему всё скажут. — Всё хорошо, — шепчет альфа и ловит мужа в свои объятия. — Всё хорошо, — повторяет он неверяще, крепко стискивая Арсения в своих руках, и они оба чувствуют, как со щёк альфы срываются тяжёлые капли. Они стоят посередине коридора, смущая половину присутствующих, пока вторая радуется вместе с ними. Этакая больничная особенность, большинство людей радуются, когда у других есть хорошие новости для родных. Парни выходят из здания больницы только спустя долгие пятнадцать минут, в течение которых Антон тщетно пытается привести себя в относительный порядок, чтобы можно было сесть за руль. В итоге по городу в поисках нужных препаратов его возит Арсений, но это пустяки. Когда они возвращаются домой, то просто заваливаются в кровать и так и лежат в объятиях друг друга.***
А вот под конец второго месяца счастливой семейной жизни Антон понимает, что не следить за календарём было плохой идеей. Он просыпается утром с тяжеленной головой, пока Арсений мирно сопит под боком. В нос бьёт терпкий кофейный аромат, и альфа с ужасом понимает, что у него гон. Находит он себя уже вылизывающим чужую шею и резко откатывается на другую сторону кровати, слетая на пол. От чего в итоге просыпается брюнет не понятно: то ли от грохота, то ли от ощущения слюны на коже. До сонного омеги всё доходит слишком долго, и в итоге он оказывается снова зажат между альфой и кроватью раньше, чем успевает осознать все обстоятельства их утра. — Антон, — шепчет он, руками упираясь в грудь шатена. — Антон! — Резкость и грубость слегка отрезвляют, но обострившееся обоняние не даёт разуму протрезветь. Омегу грубо скидывают с кровати, приказывая убираться вон из комнаты, чтобы не навредить. Больно ударившийся Арсений несколько секунд смотрит на практически невменяемого мужа и выходит из спальни. Но вопреки предостережениям он возвращается через несколько минут, держа в руках стакан с холодной водой, полотенце и даже блистер с подавителями. Своими. Теми самыми. Антон думает, что это шутка, пока не слышит вкрадчивый и удивительно спокойный голос. — Во-первых, ты сейчас попьёшь, и это не обсуждается. — А ведь Арсению идёт вся эта строгость. Она, правда, больше выглядит, как напускная, но всё же, очень идёт. — Во-вторых, я могу принять таблетки, и мы с тобой спокойно переживём весь цикл, запах ты мой не почувствуешь. — Он собирается сказать что-то ещё, но не успевает. — НЕТ! — рявкает Антон, вспоминая КАКИЕ таблетки в руках истинного. — В-третьих, не перебивай меня, а в-четвёртых, мы мужья или где? — Он выглядит действительно возмущённым. — Расчехляйся, я вполне не против поисполнять свой супружеский долг. Антон смотрит на него со смесью недоверия и сочувствия, а потом кивает, сжав в руках одеяло. Стакан отставляется куда подальше, пока не опрокинули, а омега заваливается на кровать, лишённый возможности шевелиться. Арсений благодарит вселенную и свои мозги за то, что, почувствовав ночью изменения в запахе альфы, он додумался выпить противозачаточные. Альфа в гон — существо жестокое и плохо соображающее. Фактически, омеги в течку такие же голодные до члена, но они по определению слабее альфы, поэтому принудить кого-то или удержать насильно не могут. А вот Антон может, он не принуждает, но даёт понять, что теперь брюнет никуда не денется, пока он не наиграется. В гон альфа ищет только возможность кончить, а организм этого тупо не даёт сделать. Даже когда Арсений под ним уже просто скулит, неспособный на другие звуки, шатен продолжает грубо трахать податливое тело, из которого вытекает огромное количество естественной смазки. — Какая же ты сука, — рычит Антон, не особо следя за языком, и оставляет по всему телу омеги бесчисленное количество засосов и меток. Собственник по жизни сейчас превратился в настоящего психопата, который никому не отдаст «свою прелесть». Арсения слегка корёжит такое обращение, но он списывает это на гон и правильно делает. Альфа не вспомнит, что здесь происходило уже через пару часов, когда проснётся и пойдёт на второй круг. Ну или не проснётся, а просто пойдёт. Омега кончает раз за разом, а шатен ещё ни одного. Он продолжает утробно рычать и размашисто входить в растраханную задницу, до боли сжимая пальцами бока. Низ живота сводит в сладкой судороге, и Антон делает ещё несколько рваных движений, пока брюнет чувствует, как в него выливается горячая сперма. И вопреки ожиданиям, альфа не выходит, дожидается узла и возобновляет движения. Арсений вскрикивает от распирающего чувства, стискивает в пальцах одеяло, но оттопыривает зад ещё больше. Это продолжается неизвестное обоим количеством времени, прежде чем Антон выходит из расслабленного тела и падает на подушки, раскинув руки в стороны. — Ты ещё можешь уйти, — произносит он хриплым голосом, сглатывая на середине фразы. — С чего бы? — Так будет каждый раз, я даже не подумаю о твоём комфорте, — он метафорически загибает пальцы, на реальные действия сил почти нет, — и неизвестно, сколько это будет продолжаться. Раньше был сутки на таблетках, сейчас таблеток нет, зато есть меченый истинный. — Шатен смотрит на мужа так мученически, словно умоляет. — Шаст, — В эти зелёные глаза невозможно смотреть. — Я не уйду. — Во вздохе чувствуется непроизнесённое «да блядь!» — Антон. Ну не можешь ты сейчас без меня. — Он говорит банальную истину, но кошки противно скребут альфе душу, ведь он действительно может навредить.***
Арсений не ушёл. Ни тогда, ни на следующий день, ни через неделю. В театре выпросил несколько выходных, согласился на второй состав в спектакле, хотя где он, а где его «заместитель», но семья важнее. По крайней мере, для Арсения всегда было так. Большую часть времени Антон провёл в спальне, два раза за всё время найдя в себе силы дойти до душа, но даже там продолжал дрочить до потемнения перед глазами, что омеге пришлось ловить его, поскользнувшегося в ванной. Во второй раз брюнет решил не рисковать и заранее набрал мужу ванну со своими особыми, как сам выразился, бомбочками. Стоит признать, что они действительно помогли, потому что целых полчаса (пока вода не остыла) Антон не думал, куда бы засунуть член. Из еды в его организм иногда попадала каша, любезно сваренная Арсением и им же по ложечке скормленная. Но чаще альфа, конечно, прибывал в отключке и лихорадке. Болезненное возбуждение не спадало даже во время сна, и это тот момент, когда омега напрочь передумал когда-либо жаловаться на свои течки. Да, они проходят достаточно болезненно, но он хотя бы несколько часов спокойно спит, а не пребывает без сознания. Ему становится недвусмысленно страшно за мужа, но потом тот просыпается, и страшно становится за свой зад. По окончании этого траходрома Антон очень долго извиняется перед истинным и замаливает свои грехи всеми известными ему способами. Он и сам не ожидал от себя ТАКОГО. А пока Арсений отнекивается от извинений и успокаивает альфу, говоря, что всё хорошо, к нему подкрадывается течка. Если кто-то ещё не знает, что такое попандос, то прошу: ознакомьтесь, пожалуйста с окончанием лета и началом осени этих двоих. Они вылезли из постели и только через две недели окончательно смогли отойти от бесконечного секса, чтобы на следующий же день Арсений позвонил альфе прямым текстом заставляя упасть в эту кровать снова. Только теперь у них есть несоображающий Арсений, а это даже хуже. Их обязанности меняются местами, а заканчивается всё точно так же через неделю. Долговато, конечно, но ничего — у альфы гон тоже растянулся чутка (охереть, как сильно, вообще-то). А потом всё встаёт на круги своя. Сентябрь медленно, но верно поливает город дождями, дети и подростки плачут в школах, студенты кайфуют, чтобы потом плакать на сессии. Жизнь идёт своим чередом, её никто не торопит, и никто не тормозит. Не в этом ли кайф? Антон — не без волшебного пендаля — следует всем рекомендациям врача, по расписанию закидываясь лекарствами. Репетиции в театре возобновляются в троекратном объёме. Выдерживать их становится сложнее с каждым днём, но Арсений списывает это на привычку к летнему безделью. Как-никак врываться в новый театральный сезон не самое простое занятие в этой жизни. И всё бы ничего, но в начале октября Ляйсан стала странно принюхиваться, когда в помещение входил Арсений. — Да что происходит, я не могу понять?! — Срывается он в один из дней, когда в очередной раз ловит на себе подозрительный прищур. — Всё в порядке. — Она отступает на пару шагов и разводит руками. — Текст не забываем, пожалуйста. — Обращается уже ко всей труппе оставляя друга в покое. А вечером его выворачивает наизнанку, и он благодарит всех богов за то, что Антон сегодня задерживается. Брюнет просто хотел приготовить ужин, а в итоге выплёвывал остатки обеденного перекуса, сидя в обнимку с керамическим другом всех времён и народов. Когда в квартиру заходит альфа, становится только хуже, и Арсений беззастенчиво посылает мужа в пешее эротическое, обещая показать дорогу лично, если тот не уйдёт сию секунду. Антон уходит, забрав с собой таблетницу и оставив что-то от отравления. Так, на всякий случай, вдруг пригодится. На следующее утро омега позовёт его обратно и будет долго извиняться, проливая кучу слёз и проклиная себя-долбоёба. Шатен успевал только говорить, что всё в порядке, а мыслями уже был на стройке, где Макар жаловался на какое-то ЧП. Следующую репетицию в театре Арсений не пережил — вылетел из зала под обеспокоенный взгляд худрука. Она идёт за ним до самого туалета, где слышит вполне однозначные звуки. — Арсений, господи… Она опускается рядом с ним на колени и заглядывает в лицо, предлагает воды, но получает отрицательный кивок. Девушка встаёт и направляется в свой кабинет за аптечкой. По возвращении даёт другу две таблетки активированного угля, потому что больше нет, и наблюдает, как через пять минут брюнет выплёвывает его в унитаз. — Арс, может скорую, а? — Спрашивает она, искренне переживая за состояние мужчины. Но тот лишь мотает головой и старается отдышаться. У него это даже получается, и он предпринимает слабые попытки встать, пока за дверью не проходит коллега с ароматным обедом в руках. Арсений надеется, что это хотя бы вкусно есть, потому что от запаха его снова выворачивает. — Арс, — привлекает его внимание Ляйсан спустя какое-то время размышлений, — можно я спрошу, а ты не будешь на меня орать? — В ответ она получает неразборчивое мычание, которое принимает за положительную реакцию. — А ты не беременный у нас? — Брюнет через силу распахивает глаза и некоторое время просто смотрит девушке в глаза, а потом начинает мотать головой. — Нет, Лясь. Этого даже быть не может. — Упирается он и снова склоняется к унитазу, чувствуя очередной рвотный позыв. — Почему не может-то? — Вот не унимается. — Потому что мы предохраняемся всегда. Я таблетки пью стабильно, особенно перед течкой. — А сейчас? — Мы трахались последний раз две недели назад! Отъебись, а? Ляйсан проглатывает резкую реплику друга и встаёт с пола. Она говорит, что на сегодня он свободен и уходит, оставляя брюнета и дальше обниматься с туалетом. Неделю омега игнорирует своё состояние, откровенно не понимая, что могло вызвать такую реакцию организма. С каждым новый днём он всё больше задумывается над словами Утяшевой и сопоставляет факты. Чисто теоретически, симптомы очень напоминают первый триместр беременности, но… это ведь невозможно. Они предохранялись и в гон, и в течку. Арсений в этом уверен. А потом к постоянной тошноте прибавляются частые перемены настроения. Добавьте к этому постоянное отсутствие альфы дома и вы получите машину для убийств в лице Арсения-ревнивого-омеги. Вечера превращаются в вынос мозга, и Антон даже жалеет, что он у него есть — так бы нечего было выносить. Он всё чаще пропадает с Макаром, помогая с установкой каркаса дома. Трубы коммуникаций они очень удачно провели ещё на первых этапах, так что теперь могли забыть о них на какое-то время. Дома хочется только отрубиться и спать часов так дцать.***
В воскресенье утром Арсений идёт в аптеку. Его трясёт перед входом в здание, голос дрожит, когда он просит у продавца три теста на беременность. Ему нужно знать наверняка, чтобы не было этих расплывчатых значений и тому подобного. Он возвращается домой и не идёт в туалет. Вместо этого кладёт тесты перед собой и гипнотизирует их несколько часов подряд, будто это поможет увидеть желаемый результат. Какой из двух возможных вариантов он хочет увидеть, он не знает сам: с одной стороны, он бы очень хотел ребёнка, с другой… готов ли он? Готов ли Антон? И что он вообще скажет? Взгляд цепляется за время: 15 часов 51 минута 10 октября, красиво. Что ж, если Арсений ждал знак, то это определённо он. Ну или он себя просто успокаивает, чтобы наконец найти в себе силы встать с дивана и сделать уже этот несчастный тест. Мозгу нужно объяснение, почему сейчас, Арсений его придумал — время красивое. Выдохнув, омега встаёт, забирает все три теста и идёт в туалет. Сейчас или никогда, потому что скоро вернётся Антон, а к его появлению нужно быть максимально спокойным, какой бы ни был результат. Спокойным быть не получается. Когда альфа заходит в квартиру около полуночи, он застаёт мужа на грани истерики, сидящим на кровати. Он, как безумный, качается из стороны в сторону, обхватив руками колени. Антон подлетает к нему молниеносно и падает на колени на пол. — Арс! Арс, Солнце, что случилось? Что с тобой? — Он обхватывает ладонями лицо истинного и видит, как по нему текут слёзы. — Арсений, боже, что произошло? — В голове миллионы страшных мыслей, в голосе и запахе — страх. — Не молчи, Арс! Пожалуйста! — Он сам едва не скатывается в истерический плачь. — Ты же любишь меня? — Подаёт голос омега совсем тихо. — Конечно люблю, дурашка. Что за мысли у тебя? — Он заставляет смотреть себе в глаза, но в голубых безднах напротив нет осознанности. — Арс, не томи, прошу! — Ты же не бросишь меня? — Рука брюнета неосознанно падает на живот, но Антон слишком напуган и не замечает этого жеста. — Мы женаты, Арс, я никуда от тебя не уйду уже, слышишь? Я никогда не брошу. — Он не врёт. А ещё он боится. — Только скажи мне, что с тобой? Арсений фокусирует взгляд на муже и выпутывается из объятий. Он уходит из комнаты, оставляя охуевающего Антона сидеть на полу. Возвращается, пряча руки за спиной, будто что-то запрещённое там спрятал. — Арс, если ты решил меня пранкануть, то сейчас вообще не время. — Он старается улыбнуться, чтобы успокоиться, но страх всё равно окутывает всё тело своими мерзкими липкими щупальцами. — Прости меня! — Омега плачет навзрыд, когда приземляется на колени рядом с истинным, и наваливается на него всем весом. — Прости меня, Антон, я не знаю, как так вышло, правда. — Он тараторит и в этот момент впихивает мужу тесты на беременность. Положительные. Все три. Когда до альфы доходит, что в его руках, он поднимает на брюнета нечитаемый взгляд. — Арс… — Он шепчет, а по его щекам текут слёзы. — Боже, Арс… Он сгребает мужа в охапку и часто-часто повторяет слова благодарности, пока Арсений пытается понять, за что его, собственно, благодарят. Он всё это время боялся, что будет скандал, а тут вона чё… — Арс, ты даже не представляешь, как я счастлив. — Продолжает он шептать в тёмную макушку, крепко сжимая омегу в своих объятиях. — Я люблю тебя, Арсений. Теперь ещё больше. — Я тоже тебя люблю. Они оба друг друга поняли. Не будет никаких допросов с пристрастием по поводу «точно не бросишь?» или «а это не ошибка?» Они давно не маленькие дети, им по тридцать лет, и им выпала возможность стать родителями. Это ли не счастье, когда твоя семья становится чуть-чуть больше? Антон всегда лелеял мысль о своём уютном гнёздышке с мужем и детьми, а теперь ему подарили этот шанс исполнить свою самую заветную мечту. Нет в мире тех слов, которые смогли бы описать степень его благодарности Арсению. Ровно как нет слов у Арсения, чтобы описать, как он счастлив этой новости. Определённо все тернии на пути стоили того, чтобы сейчас сидеть на полу в общей спальне и плакать от свалившегося на голову счастья. И чего, спрашивается, боялся, пока ждал Антона? Он засыпает, укачанный у альфы на руках, и бережно переносится на кровать. Теперь шатен будет оберегать