***
Вопреки ожиданиям, все дурацкие вопросы, незаданные вечером (ночью), задаются утром. По второму кругу Антон объясняет, что очень рад такой новости и уже очень любит их будущего ребёнка. Арсений вроде как успокаивается, списывает всё на гормональную перестройку организма и уходит на кухню. Альфа только вздыхает ему вслед, продолжая собираться, а потом идёт в том же направлении, намереваясь забрать свой положенный перекус. Но еду он не получает, а получает мужа, стоящего посередине помещения со сложным выражением лица. — Шаст, а скажи мне, пожалуйста, — начинает он, и Антон уже не надеется уйти спокойно, морально готовясь к третьему кругу. — А как так вообще произошло? — Что произошло? — Шатен смотрит на истинного, как на идиота. Стоит признать, любимого идиота, но факт остаётся фактом. — Как я вообще забеременел? — И Антон думает, что свихнулся. Обычно такие вопросы задают альфы, которые всеми силами пытаются отделаться от беременной омеги. А тут здрасьте, приехали. — Арс, скажи мне, ты дурак? — Оооо, сколько раз за последующий год шатен задаст этот вопрос… — Да почему дурак, сразу?! — Антон мысленно матерится, потому что всё — завёлся. Скоро придётся блокнот заводить, чтобы не забыть, с какими интонациями и фразами к Арсению подкатывать не стоит. — Да потому что. — Он отвечает максимально спокойно, знает, чем может обернуться резкий выпад. — Кто таблетки не выпил? Я? — Да, тупо было не использовать презервативы без противозачаточных, но Антон тупо не успел смотаться в аптеку, когда проснулся с течным омегой на бёдрах. — Арс, мы не предохранялись, так что я даже не удивлён. — Я пил таблетки… — супится тот, а альфа, рискующий добротно опоздать, тянется в шкаф. — Считай. — Бросает он вместе с почти полным блистером лекарства. — Ты просто забыл выпить, а я просто забыл напомнить. Ничего страшного, зато теперь у нас, — в горле вдруг пересыхает, а на глаза, наоборот, снова наворачиваются слёзы. — А теперь у нас будет ребёнок. И ты никогда в жизни, наверное, не поверишь, насколько я счастлив. — Он шмыгает носом и запрокидывает голову, смаргивая дурацкую влагу. — А теперь, отдай мне мою еду, и я пошёл. — Он приходит в себя быстро, целует омегу в щёку на прощание и вылетает из квартиры, прихватив с собой контейнер с остатками вчерашнего ужина. Арсений остаётся стоять на кухне наедине со своими мыслями и почти полной пачкой противозачаточных. Как он мог забыть про препарат, он так и не может понять. С лёгкой подачи мужа брюнет забивает на это болт, прекрасно понимая, что ему нельзя нервничать, и уходит в комнату лежать. Надолго его, правда, не хватает, так что гиперактивное существо по имени Арсений включает ноутбук, готовясь биться с сайтом госуслуг за возможность записаться ко врачу. От одного воспоминания о гинекологическом кресле становится плохо. Вот не любил Арсений ходить по врачам, а теперь вынужден не знать, какой хороший и к кому идти. Спустя пятнадцать минут залипаний в экран он думает, что нафиг эти государственные учреждения и звонит подруге. — Алло, Насть… — С той стороны слышатся радостные возгласы соскучившейся девушки. — А не подскажешь, кто тебя ведёт? — Он думает, что вопрос звучит слишком странно и незаконченно, и уже собирается его переформулировать, но омега на том конце провода всё понимает и верещит ещё больше. Что ж, брюнета ждут долгие несколько часов диалога на душещипательную тему. Зато под конец этого бесконечного расспроса ему дают адреса клиники и консультации, телефон врача и несколько сомнительных советов вдогонку. Она даже обещает позвонить сама и записать друга на ближайший приём, потому что ей не сложно, а Арсений сам ни за что не разберётся. Да уж, хорошего она о нём мнения, ничего не скажешь. На часах семь вечера, когда омеги заканчивают болтать, и голубоглазый отмечает, что мужа дома нет. Он начинает злиться, а через секунду злость сменяют обида и тоска. От последнего Арсения выворачивает — причём в прямом смысле — наизнанку. Он еле успевает добежать до туалета и понимает, что его ждёт очень «весёлый период».***
— Илья! — Позвонить он, конечно же, не мог, это слишком скучно, поэтому он сразу припёрся на участок, чтоб побеседовать с Макаровым лично. — Ты чё здесь забыл, Ушастый? — Да уж, сразу видно, как он «рад» Шастуна видеть. — Я хотел сказать, что у нас появились почти конкретные сроки, когда в доме уже отделка должна быть готова! — Заявляет Антон с улыбкой от уха до уха. Илья его радости не разделяет уже заранее, понимая, что Антоша принёс отнюдь не хорошие новости, где у них прибавилось от полугода до пяти лет. — Вываливай, — хмуро произносит он, направляясь в сторону дороги. — Всё должно быть к маю, а лучше к апрелю. — Видели, как во всяких сериалах с лица героя спадает улыбка, а на её место приходит вселенский ужас? Вот так сейчас примерно выглядит Антон, когда на него оборачивается Макар. — Сколько?! — Он злится. Очень сильно причём. — Ты охуел, Шастунец?! До апреля, серьёзно?! — Шастун уже думает, как бы сделать ноги, но думать вредно — это занимает много времени, и он не успевает удрать, прежде чем его хватают за грудки. — Ты понимаешь, что сейчас октябрь? Мы, сука, не электрические веники! Мы не можем так быстро всё сделать, это физически, блядь, невозможно! — Бля, Макар, пусти. — Он не просит, а пищит, удерживаемый крепкой хваткой. — Я понимаю, что сложно, но вы и не такое делали. — Шаст, — начинает он, всё-таки отпуская друга, — мы-то делали, только тебе напомнить дизайн, который ты нарисовал? — Я помню, но… — Без но! Это невозможно. — Он разводит руками в попытке уложить в своей голове предложение Шастуна. — Давай попробуем? — Робко спрашивает Антон, понимая, что теперь он дома появляться вообще не будет. — Что у вас уже готово, с чем помогать? Давай выкладывай, я на всё согласен подписаться, но успеть должны к апрелю-маю. — Что ж ты за человек-то такой, Шастун?.. — Стонет Илья, закрывая лицо руками. — Пошли в машину. Антон знает, что это значит — они попробуют. Сейчас будет короткий экскурс в процесс, небольшой рассказ о планах и ввод в суть дела. Что ж, Шастун уверен, что результат будет стоить всех прилагаемых усилий, иначе ни один из них бы даже не ввязывался. Илья — так точно. — Смотри, короче, — перед шатеном ложится несколько чертежей, — у нас есть фундамент и часть коммуникаций. Водопровод, канализация — всё чётко, всё подключим, когда стены доставим. — Он перелистывает «страницу», являя взору другой чертёж. — Кстати о стенах, блоки для третьего этажа подвезут часа через два. Перекрытия между первым и вторым готовы, с лестницей беда капитальная, но это сам поедешь. — Антон кивает. — Собственно… если ОЧЕНЬ хорошо постараться, то через дня три будем монтировать крышу. А дальше всё: заливать полы, проводку делать… — Илюх, ты лучший! — Ага, знаю. Так… — Он смотрит в чертежи, и Антону бы тоже не помешало, но он уже где-то в розовых облаках летает. — Шаст! — А? Слушай… — Не слушаю. Почему апрель? — Он смотрит очень внимательно, даже требовательно. — Во-первых, я сказал май. — По взгляду напротив Шастун понимает, что лучше ему не выделываться сейчас. — А во-вторых, у меня муж беременный. — Он бормочет окончание фразы себе под нос. — Что, блядь? — Макар бесится. — Шаст, я твой бубнёж вот вообще не понимаю. От слова нихуя. — Шатен на это замечание только закатывает глаза, чем выводит друга из себя ещё больше. Зря: у него ведь монтировка где-то в багажнике валяется. — Арсений беременный, говорю. — Вот вроде старался сделать максимально непричастный вид, сказать это с долькой недовольства… только вот улыбка сама расплывается на лице, а глаза начинает щипать от переполняющих душу эмоций. — Представляешь? — Шепчет он с толикой неверия в происходящее. — Охуеть… — Красноречиво и по факту. — А почему апрель-то? — Сложный мыслительный процесс в голове Ильи можно было увидеть невооружённым взглядом. — Или сколько он у тебя уже беременный? — Недели две. — Немного подумав, отвечает Шастун. — Или месяц, — прибавляет, подумав. — Ты ржёшь? Что из этого, ё-моё? — Смотри, — Антон готов объяснять даже на пальцах. — Месяц назад у меня был гон. Я, понятное дело, думать не мог чисто физически, но Арс вроде пил таблетки. — Илья кивает, пару секунд потупив в пространство, обрабатывая информацию. — А две недели назад у него была течка, в которую мы точно не предохранялись, потому что он забыл, а я не успел. — Не успел вытащить или за резинками сгонять? — Ни то, ни другое. А первое и не стремился успеть, — серьёзно заверяет Шастун, мысленно готовясь к шквалу вопросов. — Бля, ну поздравляю, братишка! — Он улыбается так же искренне, как и будущий — вау — отец. — Матери-то с сеструхой сказал? — Нет ещё… Я просто не знаю, с чего вообще начать. — Он неловко чешет затылок, зарываясь пальцами в непослушные пряди. — Мам, привет. Позови Алиску, у меня для неё новости, она скоро станет тётей. — Сразу же выдаёт Илья, и Антон слышит звук ошибки виндоус в своей голове. — А ловко ты это придумал, — бросает он, когда до него доходит, — я даже сначала не понял. — Они коротко смеются. — Слушай, а классная идея. Не банальное про бабушку, а через племянницу для сестры зайти. — Он роняет одно неосторожное слово, за которое тут же цепляется острый слух. — Племянницу? — Макар выгибает бровь. — Ты же знаешь, да, что на таком маленьком сроке это никак понять не получится? — Знаю. — Он поднимает на друга самый откровенный взгляд из всех, которые у него только есть. — Ты просто не представляешь, как сильно я дочку хочу. — Почему же? Представляю, Шаст. — В своё время Антон вынес ему весь мозг, на каждом шагу трындя о мечтах, как у него будет маленькая принцесса, а он будет носить её на руках, водить в магазины, покупать платья или толстовки своей малышке. В такие моменты Шастун выглядел таким окрылённым, будто вот-вот полетит, но все мечты студенчества и последовавшей «взрослой» жизни на трёх работах разбивались о суровую реальность: Антоше нужен истинный, потому что детские травмы (даже если этому ребёнку уже восемнадцать) самые сильные и остаются в нашей памяти на долгие годы. — А что ты там предложить мне собирался? — В смысле? — Ну, ты сказал «слушай», чё слушать? — Антон сидит пару секунд, стараясь вспомнить, что хотел, но правильная мысль так и не появляется. — Не знаю уже. — Смеётся он, а потом этот истерический смех поддерживает и друг. — Короче, Шаст, — отсмеявшись, говорит Илья. — Невозможное возможно, так что не плачь. Поможешь нам с монтажом лестниц, закупкой материалов и последующей отделкой, — Антон мысленно прикидывает, сколько раз Арсений будет подозрительно коситься в его сторону, — можем и раньше срока успеть. — Звучит, вроде, правдоподобно и вполне убедительно. — Тогда я поехал? — За лестницей? Да. Домой — вряд ли. — Мечты оказаться в кровати рядом с мужем и выспаться в последний раз разбиваются о не терпящий возражений тон Макара. — Есть, сэр.***
Антон возвращается домой изрядно уставший и отмечает, что в квартире пахнет бисквитом. Он улыбается, представляя на кухне Арсения, перепачканного мукой и с полотенцем на плече. Почему именно такая стереотипная картинка, он не знает, но она приятно греет сердце, появляясь в голове. Только вот, зайдя на кухню, он мужа не застаёт, как и следов свежей выпечки. Ничего не понимающий альфа проходит вглубь квартиры, сворачивая в спальню. На кровати, свернувшись почти клубком лежит брюнет и мирно спит. Взгляд зелёных глаз падает на время, и только сейчас Антон понимает, что протаскался по городу слишком долго. Конечно, омега спит в половину третьего ночи. Шатен тихо пробирается к ванной и старается максимально тихо смыть с себя пыль. Он не дурак, и полноценно помылся на старой квартире, но одежда у него не первой свежести, а ложиться в кровать грязным, так ещё и к беременному мужу… Что угодно, но только не это. Альфа возвращается в спальню и тихонечко укладывается рядом с истинным, утыкаясь лицом в шею. Чуткий альфий нос чувствует неладное, и шатен вбирает в лёгкие побольше воздуха, стараясь понять, что не так. А потом понимает — бисквитом пахнет не с кухни. Среди всей многогранности запаха омеги выбивается один тоненький оттенок. Сладкая ароматная выпечка идеально вписывается в какофонию ароматов, и Антон довольно нюхает мужа, прекрасно понимая, кто способствовал изменениям. Он так и засыпает, коря себя за невнимательность, ведь выпечкой в их доме пахнет уже несколько дней, а тест Арсений сделал только вчера. Шатен надеется, что ему простят этот промах, ведь он очень сильно закручивается на работах.***
— Доброе утро. — Арсений улыбается, чувствуя шевеления губ на своей шее, и млеет от такой простой ласки. — Доброе. — Отвечает ему Антон, на время прерывая цепочку поцелуев. Вставать и тащиться на работу нет абсолютно никакого желания. Хочется просто лежать на кровати и обниматься. Ещё можно посмотреть какой-нибудь фильм, но сначала точно поваляться. Да, Антон — тюлень, и это уже никак не исправить. Хотя, с тем количеством работы, которое он выполняет, язык не поворачивается назвать его ленивым. Но тюлениться он любит, это так называемое состояние его души. — Ты вставать не собираешься сегодня, да? — Собираюсь. Но не хочу. — Он поднимает голову и ждёт, пока омега повернётся, чтобы поцеловать его. — А я хочу, — бросает брюнет, обламывая весь кайф, и отползает к другому краю кровати, сладко потягиваясь. — Ты вкусно пахнешь. — Говорит Антон и ждёт, пока да омеги дойдёт смысл фразы. Сначала Арсений замирает, с недоумением глядя на мужа, потом отводит взгляд и заметно тушуется. — С-спасибо? — Он на самом деле не понимает, что должен ответить. А шатен ждёт. Смотрит на него в упор, многозначительно сдерживает улыбку и ждёт. В один момент голубые глаза расширяются и на альфу выпадают осадки в виде шока брюнета. — Да ладно?! Чем? Это… В смысле? А как?! — Он тут же подлетает обратно под бок к мужу. — Шаст! — Он смотрит своими глазищами в самую душу, а радости в этих омутах плещется… — Да что? — Антон смеётся, прекрасно зная, какой вопрос последует. — Чем он пахнет? — Он спрашивает это с замершим во взгляде предвкушением, восхищением или даже вожделением. Это красиво. А ещё — очень правильно. — Бисквитом. — Смешно, а теперь скажи правду. — Арс скептически выгибает бровь, не веря альфе. — Я серьёзно, Арс. Свежим, тёплым бисквитом. — Он лезет за поцелуем и всё-таки крадёт его у разбушевавшегося мужа. — Люблю вас неимоверно. Омега тушуется и от признания, и от такого непривычного, но очень правильного «вас». Мужу он, правда, всё равно не очень верит, всей душой, однако, надеясь, что тот не выдумывает. Просто что-то ему не даёт вот так просто согласиться, что на время беременности он пропахнет выпечкой, странно это. Все сомнения пропадают из головы, когда Арсений входит в фойе театра и на него налетает Ляйсан, обнюхивая со всех сторон. Озарение на её лице видно сразу, только вот вместо визгов радости за друга появляются только злость и негодование. — ДА ВЫ ОЧЕШУЕЛИ ВСЕ! — Кричит она, толкая мужчину в грудь. — Сначала Настя, но ничего, не страшно. Не успела она выйти, теперь ты! — Женщина разводит руками. — Вот что ты ржёшь? Мне где актёров брать? Ладно она, у неё вообще сроки уже подходят, скоро родит и прибежит обратно в любимый театр. А ты-то куда? Арсений смеётся, понимая, что на самом деле Утяшева очень даже рада, потому что дети в семье — это всегда счастье, а для омег — тем более. Просто сейчас ей нужно повыкатывать претензии и построить из себя сурового худрука, чтоб неповадно было с ней перечить. Хотя, стоит признать, что приди к ней кто-то, кто не Арсений, и она бы отчитала его по всем фронтам. Либо театр, либо дети. Это простая правда жизни: в ней нет места и карьере, и семье — всегда должно остаться что-то одно. Некоторые, конечно умудряются совместить, но на это уходит очень много сил, ведь не все находятся на короткой ноге с начальством. — Лясь, я так-то не на сносях. — Говорит он с ноткой серьёзности. — И играть собираюсь, пока врачи не запретят, так что успокойся, и пойдём в зал. — Настя тоже собиралась так сделать, если ты забыл. — Неосознанно, но она ударяет по больному. — А вышло, как вышло. Ушла, как миленькая, раньше всех сроков. — Лясь… — Вообще-то он очень переживал за подругу, когда, не выдержав переработок, она уехала из театра на скорой с угрозой выкидыша. А если вспомнить, с какими проблемами родился он сам, то за здоровье ребёнка становится страшнее втройне. Ненароком в голову лезут отвратительные и неправильные мысли, главная из которых — сделать аборт. Стоя сейчас перед говорящей что-то подругой, он думает, что зря признался Антону в беременности, не проконсультировавшись с медиками. — Арсений! Ты меня слушаешь вообще? — Да. — Врёт он и в очередной раз зовёт её репетировать. Мысли так и остаются в нём до самого вечера, да и периодические побеги в туалет, чтобы не показать всем присутствующим содержимое желудка, не улучшают ситуацию, а только способствуют её усугублению.***
Дома парни оказываются практически одновременно: Антон как раз открывает дверь квартиры, когда из лифта выходит, пошатываясь, омега. Шатен даже задумывается на секунду, что тот пьян, и ужасается этой мысли, но Арсения просто мутит, и его голова решила дать охуенного вертолёта, по-другому не скажешь. Они осторожными шажками доходят до самой спальни, где альфа укладывает мужа на кровать, а сам уходит на кухню, оставив на лбу истинного тёплый поцелуй. А через полчаса он познакомится со всеми прелестями перепадов настроения. Что ж, главное, чтобы такие истерики оставались в пределах дома. — Арс, — зовёт он его. — Арсень, ну что ты плачешь? — Хочется уже откровенно убиться головой о стену, только это не поможет. Наоборот, проблем прибавит. — Ну Аааарс… Ответа он так и не услышит, но докапываться не станет. Альфа лишь вздыхает и позволяет себе пустить ситуацию на самотёк. Всем своим существом он даёт омеге понять, что рядом, а с остальным разберутся позже. Сейчас утомлённые за день мужчины засыпают в объятиях друг друга. Брюнет — со всхлипами и ощущением тёплых губ на затылке, шее и щеках. Утром они благополучно просыпают. Вернее, просыпает Антон, а потом носится по всей квартире, с грохотом роняя из рук предметы. Каким чудом чашка горячего кофе остаётся на столе, а не разбивается под ногами, он так и не понял, но был очень этому рад. Из кухни он вылетает, зацепив в дверях ни в чём не виноватого мужа, извиняется сладким — но коротким — поцелуем в прихожей и уносится на работу. А омега спокойно топает в душ, собирается под тихо играющую музыку и нервно крутит в руках смартфон, никак не решаясь сделать звонок. И он бы вообще не звонил, выбирая появиться в клинике под звуковое сопровождение типа «Не помешал? — Помешали. — Я старался», но ему нужно на приём, а так просто заявиться не получится. Так что переборов своё желание никуда не идти, он открывает нужный контакт и звонит лично врачу, как советовала Настя, потому что в регистратуре могут отказать в записи по понятным причинам, а врач может и задержаться, на своё усмотрение. И Арсений ликует, положив трубку, когда ему разрешают приехать, подкрепляя это тем, что некая пациентка уже предупреждала о его звонке. Брюнет обязательно расцелует подругу при ближайшей встрече, а пока он спускается во двор и прыгает за руль, вбивая в навигатор адрес больницы. О платности предоставляемых услуг кричит даже внешний вид здания. И территория. Да всё кричит, и Арсений мысленно прикидывает, насколько сегодня похудеет его кошелёк. Он паркуется возле забора и пешком двигается ко входу. Светлый бежевый холл не нагоняет обстановку, напоминая привычные больничные коридоры, в которых так часто слышатся слова сожалений и не менее часто — радостные возгласы. Цветовая гамма интерьера скорее расслабляет, настраивая посетителей на положительный исход всех обследований. Брюнет проходит к стойке регистрации и спрашивает, где принимает нужный ему врач. Вступить в спор и начать доказывать, что ему назначено, он не успевает, потому что этот самый врач очень вовремя выходит из лифта и зовёт Арсения за собой. — Какие-то жалобы или на плановый осмотр? — раздаётся в тишине кабинета, как только за ними закрывается дверь. — Я пока не понял. — Честно признаётся омега и ловит на себе непонимающий взгляд. — В смысле я… — Он не находит слов и прячет лицо, рассматривая ламинат на полу. Хороший ламинат, кстати. Не скользит. — Мне звонила Анастасия, сказала, что Вы в скором времени обратитесь ко мне. По какому поводу, она не отмечала, поэтому я задаю этот вопрос Вам. — Ситуация следующая, — храбрится Арсений и по-хозяйски опирается на стол, сцепив руки в замок, — я сделал несколько тестов на беременность, и все они положительные… — Сколько Вам лет? — перебивает его врач. — Тридцать. — И чего же Вы смущаетесь? — Он не давит, но своим вопросом загоняет в тупик. — Вы хотите, чтобы я вёл Вашу беременность? Что ж, это не проблема. — Арсений верит, честно. Но сейчас у него в голове есть одна очень навязчивая мысль, отделаться от которой никак не получается. — Я боюсь, что мне придётся прервать её. — Голос дрожит на последнем слове, выдавая всё беспокойство. — Почему? Отец ребёнка против? — Брюнет поднимает глаза на медика, и по его взгляду видно, что нет. — Или в чём проблема, Арсений Сергеевич? — Он сверяется с документами, прежде чем обратиться. — У Вас же есть доступ к моей медкарте? — Положительный кивок. — Значит, вы могли видеть, что у меня были некоторые… проблемы с запахом. — Да, я читал Ваши истории болезней, но, как я успел заметить, сейчас всё хорошо? — Да, но я боюсь, что это отразится на ребёнке. И, может, не стоит ему мучиться… — Давайте сделаем так: я сейчас даю Вам направление на необходимые анализы, Вы их проходите, возвращаетесь с результатами, а дальше мы с Вами посмотрим, что и как может повлиять на плод. Когда было оплодотворение? — Недели две назад, наверное. — Арсений пожимает плечами. — Ну вот. Значит, у нас ещё есть время на принятие решения. — Он бегает глазами по монитору и печатает что-то. — В течку? — Положительный кивок. — Сейчас мы пройдём для постановки на учёт в нашей клинике, и можете ехать домой. Они выходят из кабинета, и омегу бьёт мелкой дрожью, из-за чего начинает кружиться голова, и врачу приходится придержать его, чтобы не упал. Остальной путь и необходимые процедуры регистрации проходят без приключений, разве что Арсений продолжает нервничать. В итоге медик даже выходит проводить его до машины. — Приезжайте завтра утром. — Говорит он, проверяя что-то в своём мобильном. — С лабораторией я договорился, так что будете первым в очереди. — Он убирает гаджет в карман и готовится уйти, но в последний момент сжимает плечо брюнета и добавляет: — Всё будет хорошо, Арсений Сергеевич. Ему не остаётся ничего, кроме как согласно кивнуть и сесть за руль, чтобы поехать наконец домой. Он и не может не поверить в это пресловутое «всё будет хорошо», потому что полгода назад его подруга была на грани потери ребёнка, и ей тоже сказали, что всё обязательно будет хорошо. А теперь она донашивает девятый месяц и никак не дождётся того момента, когда уже родит. Арс едет домой чуть-чуть спокойнее, чем ехать сюда, но… гадкое чувство всё равно не отстаёт от него ни на секунду, будто старается заставить его избавиться от ребёнка.***
Пока Антон пропадает на работе и стройке, Арсений загоняется под шум воды в ванной и ложится спать, а рано утром сматывается в клинику. Конечно, он ничего не говорит к мужу, боясь услышать роковое «Вам нельзя рожать», но он честно расскажет всё, что узнает. Но сначала нужно узнать, так что он подъезжает к территории больницы, где к нему подходит охрана и провожает на внутреннюю парковку. На нервах он доходит до лабораторного кабинета и ждёт, пока его позовут внутрь. Кровь из вены он сдавал не так часто, но, возможно, из-за этого и боялся иголок и огромных, на его взгляд, ампул. Хотя, всё зависит от профессионализма сестры, потому что в этот раз он практически не заметил, как у него из организма выкачали целых четыре такие ампулы — он просто в упор смотрел, как тёмная кровь течёт по прозрачной трубке. С анализами мочи так же не возникло проблем, так что Арсений довольно скоро сидел возле кабинета своего ведущего врача. Такое название даже казалось ему слегка странным, но какое уж есть. Оно, на самом деле, прибавляло некоторое количество уверенности: раз человек ведёт твою беременность, значит о её прерывании речи не идёт. «Пока что», — любезно подкидывает подсознание, заставляя поёжиться на стуле. — Арсений Сергеевич, — окликает его врач, — пройдёмте. — Омега встаёт и на негнущихся конечностях заходит в кабинет. — Ну смотрите. — Брюнет бессознательно напрягается. — Общий анализ у вас хороший. Гемоглобин немного понижен, но это не критично и лечится хорошим глубоким сном и белоксодержащим продуктам. Глюкоза и эритроциты в норме, тромбоциты повышены, но тоже в пределах допустимого. Анализ на ХГЧ отличный, так что там не две недели, а все три. — Мужчина улыбается, смотря на перепуганного пациента. — Больше ничего пока сказать не могу, будем наблюдать. Но и патологий я у Вас в крови пока не вижу, так что расслабьтесь и перестаньте нервничать, это Вам вот совсем не нужно на любом сроке. — Простите, а… — он старается собраться с мыслями, — если тошнота каждое утро? И днём продолжается… — Для токсикоза, конечно, рановато, но бывает и такое. Кто-то вообще не мучается с ним, а кому-то с первых дней не везёт. Здесь всё сугубо индивидуально. Если тошнота беспокоит не сильно, то можно просто перетерпеть момент, и нет, это не я плохой врач, потому что организм создан таким образом, чтобы справляться с большинством недугов самостоятельно. Когда мы начинаем по каждому поводу пичкать его препаратами, то он к этому привыкает и в какой-то момент отказывается функционировать без специальной таблеточки. Так что если приступы тошноты не доставляют неудобств, то лучше просто подождать, пока пройдёт. Если не проходит, то тогда спросите в аптеке что-нибудь для улучшения обмена веществ. Подойдёт любое из лекарств, рецепты на них не нужны. — Хорошо, а… — Он даже не знает, что хочет спросить. Такое чувство, будто ему не хватает какой-то информации, но вот какой он никак не поймёт. — Нет, ничего. Спасибо. — Не за что, Арсений Сергеевич. Можете ехать домой или по делам, уж не знаю, какие у Вас сегодня планы. — Когда в следующий раз приезжать? — Всё же вспоминает, что хотел спросить омега. — По плану у нас ближайшее УЗИ через два месяца, но на базовый осмотр можете приехать недели через три-четыре, если Вам так будет спокойнее. Также, если почувствуете себя слишком нехорошо, то тоже можете позвонить и договориться о консультации. — Спасибо. — Бормочет Арсений, переваривая полученную информацию. — До свидания? — Говорит он, вставая со стула. — До свидания, Арсений Сергеевич. Не переживайте, всё будет хорошо. — Арсений отчаянно слышит подвох в этом «Всё будет хорошо», но насильно затыкает своё подсознание, настраиваясь на позитив. В конце концов они с Антоном скоро станут родителями, а это главное.***
И если вы вдруг думаете, что беременность — это лучшее время в жизни, или, наоборот — худшее, то вы не правы в обоих этих случаях. Потому что сам факт беременности не делает вашу жизнь лучше или хуже, всё зависит только от того, как вы к этому относитесь. Арсений, например, боится. Сделав три теста, признавшись любимому любящему мужу, проконсультировавшись с врачом и признавшись в этом мужу. Даже после того, как был отчитан возмущённым альфой за то, что надумал себе кучу глупых плохих мыслей, он продолжает бояться. Каждый день он приходит в театр на репетиции, отыгрывает спектакли, возвращается домой, где утыкается в плечо истинному, плачет и боится, что что-то пойдёт не так и он потеряет этого ребёнка. Антон, практически засыпая, каждый раз успокаивает его и обещает, что всё будет хорошо. В какой-то момент это обещание провоцирует полноценную истерику, потому что никогда ещё оно не казалось ложью, как последние две недели. Шатен только устало падает на подушки головой и слушает, слушает, слушает… а потом сгребает мужа в охапку, целует и укладывает спать, наслаждаясь бисквитными нотками в запахе любимого, о чём этого-самого любимого и ставит в известность вслух. Это помогает, и они вместе дрыхнут до самого утра. Ещё через несколько дней Антон приходит домой сильно позже омеги и не доходит до спальни. Он просто садится в прихожей, чтобы расшнуровать новые тёплые кроссовки, и засыпает в процессе, громко падая на пол. Арсений тогда жутко испугался, что ему стало плохо, но тихое бормотание, смутно напоминающее «ещё пять минуточек», успокаивает, и брюнет, собравшись с силами, тащит своего ненаглядного в постель. Ну и что, что брезгливый? Не на полу же теперь альфе спать? В ту ночь Арсений впервые замечает, что шатен где-то принимает душ, прежде чем зайти домой. Потом таких случаев с засыпанием практически на ходу становится всё больше, и в один день омега не выдерживает: с самого утра набрасывается на мужа, выпытывая информацию. Антон долго объяснял Позову, почему у него расцарапана часть лица и шея. В подробности их с истинным ссоры он, конечно, не вдаётся, но в общих чертах рассказывает, а потом слушает насмешки от друга. Илья только сочувствующе улыбнулся и послал помогать ребятам с крышей. Единственное, что радовало Антона — они успевают до холодов. Сегодня официальный день окончания самой масштабной части работ. Потом пойдут окна, утеплитель, проводка… Дофига всего, на самом деле, но это будет делать уже намного проще и ночные смены не понадобятся. Шастун этому факту рад даже больше, чем сами строители. Но отдых нужен им всем. Так же неожиданно, как окончание полноценного строительства и монтажа окон, подбирается дата первого УЗИ, о котором Антон узнал за сутки. И то, только потому что Арсений очень нервно топтался по квартире в предвкушении. — Арс. Хорош мельтешить. Что случилось у тебя? — Он говорит с толикой равнодушия, но это просто усталость и привычка к подобному состоянию омеги. Брюнет театрально хватается за голову и начинает спешно посвящать мужа в суть дела, просить взять выходной и поехать с ним. После того сумбурного монолога голова у альфы становится откровенно квадратной, а каша в ней заметно перемешивается. Но спустя минут пятнадцать осмысления, он выдаёт своё согласие и ложится спать, потому что запись у Арсения, какого-то чёрта, на девять утра. — Я грею счастье внутри, смотри. Оно с тобою связано… — шепчет омега в кабинете УЗИ с кучей геля на животе, смотря на экран, на котором Антон, лично, не понимает ничего. Но от слов мужа становится очень сильно тепло где-то под рёбрами.***
Токсикоз у Арсения проходит достаточно быстро. Ну или Антон так заработался, что пропустил момент, когда его мужа перестало тошнить от упоминания мяса. Зато в один день он опять чуть не упал в обморок, когда зашёл в квартиру, пропахшую запечённой рыбой. И ладно, если бы брюнет просто приготовил и спрятался от неё куда подальше, но он сидел и с довольной моськой наворачивал вторую тарелку. Альфа тогда постоял в дверях, похлопал глазами и пошёл умываться, подумав, что от переработок у него начались галлюцинации. Но потом выяснилось, что малыш у них любит есть примерно всё, и мозги, смещённые неожиданным выбором блюда, примерно приняли этот факт и постарались пропустить его мимо внимания. «А ведь только третий месяц», — думает Антон, стоя на балконе с невероятным желанием закурить. Последнее время он не успевал поесть, и теперь чувство голода очень хочется заглушить сигареткой. Но он держится и, надо признать, неплохо. Ни одна никотиновая палочка до сих пор не была зажата между зубов. Зато таблетки, прописанные Матвеем Тимофеевичем, исправно выпивались в соответствии с рецептом. — Четвёртый, — роняет Арсений, заходя на балкон. — Ты научился мысли читать? — Альфа оборачивается и недовольно сощуривает глаза. — Оденься, декабрь на дворе. — Ворчит он, снимая с себя куртку. Через неделю новый год, а украшений в квартире до сих пор нет. Парни решают, что это совсем не порядок, и договариваются нарядить ёлку и всё остальное в субботу вечером. В итоге выясняется, что за украшениями нужно ехать и покупать их, потому что привыкшие к одинокой жизни, они не особо заморачивались со всей этой новогодней тематикой. Зато результат стоил этих часов в городских пробках и магазинных очередях, которые Арсений тоже окрестил пробками, только из людей, а не машин. В самую волшебную ночь в году к ним в гости заваливается целая компания — почти как на свадьбе, но чуть поменьше — и даже маленький Никита на руках Насти. В бокалах у всех детское шампанское, потому что большей половине нельзя алкоголь — дети, беременный и кормящая омеги, Антон и Серёжа, который просто не пьёт — и Воли с Позовыми решают не дразнить присутствующих, соглашаясь на сладкую газировку. Под бой курантов целуются сразу все, но своими парами, и это выглядит очень правильно. — С новым годом. — Шепчет Антон, смотря в любимые голубые глаза, когда отстраняется. Его примеру следуют и остальные, так что первые поздравления звучат только для самых близких, а уже потом все присутствующие громко звенят бокалами и со смехом выпивают их до дна. — В новый год пусть загадают на двоих одно желанье все, кто ждёт, все, кто любит… — напевает Антон, и Арсений почему-то уверен, что они его разделили. Они не засиживаются долго, потому что у брюнета ещё утренники — дневники и вечерники, как шутит он сам — завтра (сегодня). Друзья расходятся, на ходу обдумывая, где продолжат веселье, а мужья убирают остатки еды в холодильник, дружно решают, что посуду Антон помоет утром, и идут спать, некоторое время понаблюдав за мигающей гирляндой.***
Праздники проходят, а за ними и весь месяц. К началу февраля у Арсения довольно округляется живот, и его снимают с половины постановок, потому что герои по сюжету вот совсем не беременные. Он ещё немного ходит на репетиции, а потом отправляется в заслуженный декретный отпуск. Антон радостно обходит почти готовый дом, проверяет работу коммуникаций и электричества, а в рабочем ноутбуке всё чаще мелькают сайты магазинов, изготавливающих мебель на заказ. Теперь работа остаётся на работе, а альфа практически перестаёт задерживаться. Раз в неделю он привозит парням нужные материалы для внутренней отделки и перекус. Внешнюю облицовку они отложили до потепления, а пока провели трубы отопления и радуются, что в помещении стало на целый градус теплее. В таких экстремальных условиях они красят стены, после чего укладывают полы с подогревом и радуются, что теперь здесь на десять градусов теплее. К середине месяца они устанавливают батареи и подают полноценное отопление. Вот тогда и становится понятно, что дом тёплый, и жить в нём можно вечно. — Ну что там, Шаст? — Дёргает его в один день Илья. — Укладываемся в сроки? — И подмигивает, уходя обратно помогать парням. Антону тепло. Не от батарей в прихожей, а от чувств, переполняющих его сейчас. Каждый день он возвращается домой и с умилением смотрит на мужа, который таскается в его одежде, потому что своя уже не налезает на пузо. В один момент Антон тупо не выдерживает эмоционального напряжения и падает перед омегой на колени, начиная навзрыд плакать, прижавшись к животу щекой. Арсений тогда долго его успокаивает, а в один момент они оба замирают. Брюнет чуть раньше, потому что чувствует быстрее, а потом и альфа. Они переглядываются, и шатен, только что с трудом успокоенный, снова начинает лить слёзы и нацеловывать живот перед собой. У них как раз завтра назначено очередное УЗИ, на котором они хотели узнать пол ребёнка. Тянули с этим очень долго, каждый раз отказываясь, но теперь… наконец-то созрели. И уже утром привычный кабинет встречает пару улыбкой врача, который расстилает накидку на кушетке и ласково приглашает омегу лечь. Дальше всё идёт, как обычно: она смотрит показатели ребёнка, проверяет сердцебиение и наличие посторонних шумов. — Ну что? Так и не надумали пол узнать? — Она спрашивает весело, готовясь к очередному отказу, но… — А вот и надумали. — Отвечает Арсений, коротко подмигивая мужу. Женщина улыбается, поворачивая экран к парням, а Антон скрещивает пальцы за спиной и крепко зажмуривается, одними губами проговаривая: «Девочка, девочка, девочка, девочка». — Ой, ну красавец… — тянет Арсений, разрушая мечты будущего отца. — Ты, может, глаза откроешь сегодня? — Антон повинуется и упирается взглядом в чёрно-белое изображение, так и не понимая, что там вообще можно различить. — Ну что, в кого дочурка такая резвая? — Смеётся врач, пока шатен прогружается. В смысле дочурка?.. — Вот всё вертится и вертится. — В отца, в кого. Вон стоит такой же. — Брюнет смотрит на замершего истинного и забирает свои слова обратно, потому что это статуя, а не человек. Когда они выйдут из больницы, альфа практически снесёт мужа с ног, набросившись на него с объятиями и поцелуями. Он так хотел дочку… Град из бесконечных «спасибо» не прекращался до самой спальни, где Антона фактически заткнули требовательным поцелуем, потому что достал бубнить.***
Через месяц они начинают потихоньку выбирать оформление детской, и Антон десять минут объяснял, почему его знает каждый консультант во всех посещённых магазинах. Ещё столько же уходит на то, чтобы доказать, что оформить доставку лучше, чем таскать всё самим. Они возвращаются домой уставшие, а альфа только выдыхает, расслабляясь. На утро он кое-как убеждает Арсения, что сначала нужно разобрать вторую комнату и промерить её рулеткой со всех сторон, но таскать тяжести ему нельзя, поэтому займутся, когда Антон вернётся вечером. К слову, вечером он приходит максимально уставшим, надеясь, что тактика сработает, и процесс отложится хотя-бы на день. Процесс отложился, а истерика пришла. О да, шатен же так хотел выслушать, какая он сволочь, что пропадает где-то часами, не сдерживает обещания и вообще мужа не любит. Омега разорался до сорванного голоса и стука по батареям от соседей. Потом долго плакал, отвернувшись к стенке, но спустя пару часов сна прижался к истинному спиной и был очень доволен своим положением. До самого апреля Антону удавалось отговаривать брюнета от закупки обоев, мебели и всего подобного. — Илюх, скажи, что у вас всё готово. — Он умоляет друга, вместе с ним подходя к дому. На него смотрит облицованный деревом особняк, с верандой на крыше второго этажа, готовыми ограждениями и несколькими панорамными окнами. Внутри всё выглядит не менее богато и красиво. Антон не жалеет вложенных денег и усилий. — Всё готово, кеп. Осталась только детская. — Макар искренне улыбается, когда говорит это. Шастун обходит каждый этаж и каждую комнату, с каждым шагом всё больше влюбляясь в дизайн, который сам и придумал. А потом открывает дверь ещё одной комнаты и замирает на пороге. Голые стены, незанавешенные окна и отсутствие мебели вызывает чувство заброшенности помещения. Дверь захлопывается, а потом Антон поднимает взгляд на Илью. Его всё устраивает, можно выбирать материалы и заниматься последней комнатой. — Перевозите технику из моей квартиры. — Говорит он, отдавая ключи. — Через неделю займёмся детской. Сейчас напрягу Арсения. И он, правда, напрягает. Заставляет снова ездить по магазинам, отмечая, что они будут брать, шёпотом просит продавцов подыграть и обещает вернуться с нужными размерами уже на следующий день. Детская кроватка выбирается с первого взгляда, потому что цепляет сразу, и здесь Антон тоже прикладывает свою руку, говоря, что всё закажет доставкой, а соберёт обязательно сам. Потом они попадают в магазин детской одежды и вытащить оттуда омегу получилось только через четыре часа и с пятью огромными пакетами. Шатен только вытаращил на это глаза, пребывая в немом шоке. Он действительно возвращается в магазины следующим вечером и заказывает доставку по адресу. Только по другому, прося в случае чего сделать вид, что это ошибка транспортной компании. С Арсением они замеряют комнату только к маю, когда загородный дом уже полностью готов, и Антон принимает готовый проект, прося парней задержаться, чтобы те сделали кое-что с садом. Кроватку он, кстати, собирает в детской сам. С руганью и испепелением инструкции, но сам. Больная поясница и пострадавшие от мелкой танцовщицы по рёбрам органы не дают омеге полноценно функционировать, поэтому он терпеливо ждёт, пока все необходимые задачи выполнит альфа. В один день шатен радостно объявляет, что сделал все заказы, а через две недели, когда ничего так и не появляется в квартире, Арсений начинает поедать ему мозг, чтобы он съездил или хотя-бы позвонил и решил проблему. Антон открещивался выдуманной легендой, а потом брюнет сам позвонил в магазины. Шороху он устроил, конечно, лютого, но сотрудники версию Антона подтвердили, и он облегчённо выдохнул, уезжая любоваться ландшафтом участка. А потом наступил июнь. У омеги подходили понемногу сроки родов, и он решил выдать мужу следующее предложение: — А укради шашлык? — Антон аж поперхнулся молоком, которое пил. — Что, прости? — Я шашлык так хочу чё-то… Укради, а? — А купить не? Не вариант? — Альфа всё ещё не может отойти от молока в носу. — Ну Антош, ну пожалуйста. Я краденый хочу. — Антон смотрит на истинного, как на придурка (но любимого). — Ну организм требует этого! — Ты ж обещал, что не будет таких выкрутасов. — Нууу, это не я. Это всё дочь твоя. У Антона глаза только больше на лоб лезут, но он встаёт с дивана и идёт одеваться. За шашлыком пойдёт. Красть. Если честно, то он надеется, что Арсений не поймёт, что он его купил. Как оказалось потом — поймёт. А альфа полчаса ещё выслушивал, что он ради собственного мужа не готов совершить подвиг и украсть шашлык. А потом проходят ещё две недели, за которые омега успевает ещё несколько раз вынести Антону мозг с этой несчастной едой и шашлыком в частности, а потом наступает четырнадцатое июня.