***
Цингер вышла из уборной, подняв тест на беременность и посмотрев на всех людей — жителей особняка и сестру. — Отрицательный, — голубоглазая подняла остальные. — Эти тоже отрицательные. Томас усмехнулся и поднялся, направился к выходу. Хлопнув девушку по плечу, он улыбнулся. — Марафон по смеху для меня отменяется, но это хорошо, — гитарист вышел из комнаты. Потом Виктория. Потом Итан и Хильдегарда. Немка посмотрела на итальянца. — Не, ну, слушай, мне, конечно, уже двадцать пять, но к детям я все равно был бы не готов.. — Дамиано похлопал по постели рядом с собой, подзывая к себе шатенку. Эсма положила тесты в коробочку и прошла к кровати, села рядом с Давидом. — Да и я тоже.. Боже, я так рада, что все-таки просто показалось.. — бывшая пианистка поджала губы и положила голову на плечо вокалиста. Воцарилась тишина. Только дыхание, которое слушали люди. Тепло, которое они ощущали. Мужчина развернулся и взял покрывало, накинул его на плечи шатенки. Разговаривать совершенно не хотелось. Была испытана слишком сильная паника. Девушка подтянула край покрывала и попыталась натянуть его на плечи Дамиано. Ничего не вышло. Со стороны кареглазого послышался вздох. Давид приподнял девушку, усадил к себе на колени и обернул обоих покрывалом. Теперь было хорошо. Дева в тишине обводила татуировку «Il ballo della vita» ноготком, тщательно соблюдала границы. Было тепло и уютно. Впервые за долгое время. Кареглазый шмыгнул носом и положил подбородок на голову Эсмы. Голубоглазая, в свою очередь, подняла ее и посмотрела на вокалиста. Прикоснувшись губами к мужскому лбу и чуть задержавшись, дева вздохнула. Горячий. Кажется, простыл. Обняв Дамиано и уткнувшись носиком в его шею, немка стала тереться кончиком об место, где должна быть артерия. Мужчина тихо усмехнулся от щекотки и упал спиной на постель вместе с девушкой. Теперь было намного удобнее. Шатенка стала ворочаться, и через какое-то время все-таки улеглась на груди итальянца, свернулась калачиком. Давид чихнул. Точно простыл. Эсма, как неуклюжий котенок, выбралась из-под одеялка, из объятий мужчины, и подошла к сумке, достала пачку таблеток от простуды. Вытащив из блистера две капсулы и взяв стакан воды, бывшая пианистка вернулась к постели, отдала их Дамиано. Тот не стал противоречить и просто выпил лекарство. Стакан был убран, а дева вновь под покрывалом и в объятиях вокалиста. Из коридора послышался смех Хильды, а после и Итана. Люди о чем-то разговаривали, постоянно меняя интонации и голоса. И вновь смех. Эсме это грело сердце. Темноволосый почесал нос, из-за чего на него обратила внимание Цингер. Приблизившись к лицу итальянца, немка чмокнула его в горбинку на носу. Мужчина прикрыл глаза и улыбнулся. Легкие поцелуи продолжились. Нос был исцелован, кареглазый широко и счастливо улыбался, девушка вновь положила голову куда-то на грудь или плечо Дамиано. Повисло молчание, тишина. Люди лежали с закрытыми глазами. Грудь вокалиста вздымалась и опускалась в спокойном дыхании, а вместе с ней и девушка. Было уютно, хорошо и спокойно. Умиротворение. — Мы так и не поели, — внезапно подала голос шатенка. — Твою ж мать, — кареглазый вновь почесал нос. Люди тяжело вздохнули, поднялись и поплелись к выходу, все еще укутанные в одно покрывало. — А что там вообще есть? — Я видел кусок колбасы в дверце, — мужчина открыл дверь и пропустил деву вперед, не снимая с ее плеч одеялка. — Ты ешь майонез? — Да. — Я хочу колбасу с майонезом. Еще нужно достать тебе градусник, а то ты весь горячий. Если ты вдруг заболеешь, то я теб... — и люди все шли до кухни, так и разговаривая о каких-то важных и неважных вещах. Девушка иногда тыкала любимого в бок, чтобы подразнить. Наконец-то все хорошо.Моя королева подарила мне сон, Дорогая, по уши в тебя я влюблен...**