Какаши Хатаке и доктор Харуно

Я в ужасе распахиваю глаза. Снова. Снова тот день. Снова он мучает меня в кошмарах. Снова этот липкий ужас. Беспомощность.

***

- Сакура! Я не сразу понимаю, что обращаются ко мне: ко мне уже практически перестали обращаться. Профессиональная травма на "войне" сделала меня почти инвалидом. Хромым шиноби с бьякуго. Хромым шиноби с абсолютно здоровыми ногами. - Сакура! - моя начальница надвигается на меня грозовой тучей, чуть не выбив предварительно ногой дверь. Её в этой жизни раздражают две вещи: моя неспособность заставить себя ходить без трости и потенциальный кандидат на пост Шестого Хокаге. Второе является причиной, по которой она срывается почти на весь медицинский персонал. Этот невыносимый человек выводит сенсея из себя своим поведением, да и занимать пост Хокаге он явно не торопится. - Сколько можно страдать ерундой?! - я слежу, как кулак моей начальницы встречается с моим столом, что тот жалобно скрипит. Я уже год, как стала маломобильной и уже смирилась с этим. Я уже никогда не смогу ходить нормально. Я это знаю. Даже не смотря на то, что не существует ни единой причины для этого. Но то, что я смирилась, не означает, что это готова терпеть Цунаде-шишо. Даже учитывая тот факт, что та сама в своё время не могла лечить людей из-за страха крови. Но это детали. Я поправляю короткостриженные волосы и с вызовом смотрю на своё начальство. Хоть я и калека - слабину давать - не мой стиль. - Ты действительно планируешь увольняться?! Съехать с квартиры и переехать обратно к родителям?! Совсем потеряла гордость?! - Мне тяжело работать в госпитале и мне больше не по карману снимать квартиру, - я холодно чеканю. - Из-за здоровой ноги, которую ты не в состоянии считать таковой! - Цунаде обходит мой стол и направляется к шкафу за саке. - Сакура, ты уже год работаешь в полсилы! Такой талантливый ирьенин просиживает без дела из-за своей чёртовой ноги! А теперь ещё и увольняешься! - Цунаде-шишо, - я цежу сквозь зубы. - Вы прекрасно знаете, что я физически чувствую дыру в собственной ноге. Я не могу на неё опираться. Звук стакана и бутылки саке об стол заставляют меня непроизвольно вздрогнуть. - И поэтому ты увольняешься, - я слышу в голосе сенсея угрозу, которая впоследствии сменяется вселенской усталостью. - То, что ты не в состоянии принять свою травму сейчас не значит, что так будет и в будущем. А ты мне нужна тут, Сакура. В госпитале. Я хотела, чтобы ты стала его главой... - Шизуне-семпай отлично справляется с данной должностью, - я чувствую, как Пятая опрокидывает в себя стакан саке, даже не поморщившись. - А я в любом случае слишком молода для этой должности. Мне всего 19. - Это было твоим местом, - твёрдо говорит Сенджу, убирая саке. - Твоим было - твоим и останется, - я слышу тяжёлый вздох сенсея и её тихий голос, полный плохо скрываемого разочарования. - Взрывная, весёлая и неуправляемая Сакура мне нравилась куда больше, чем рассудительная, брюзгливая девушка, которой ты стала. Я поджимаю губы, решив в очередной раз не перечить сенсею. Да, той наивной Сакуры больше нет. Война сломала её. А у меня нет ни сил, ни желания реанимировать её. - Я всё ещё надеюсь, ты передумаешь, - Пятая разворачивается на каблуках и направляется к выходу. - Тебя здесь никто силой не держит. Но этому госпиталю нужна Сакура, а не то, что от неё осталось. Надеюсь, когда она найдётся, то вернётся на своё место. Дверь захлопывается, чуть не обрушив штукатурку с потолка, а я неторопливо собираю свои оставшиеся вещи. Мне здесь делать больше нечего. "Буду помогать по дому, готовить, стану примерной дочерью, - я смотрю на свою фотографию с Цунаде, слегка задержав взгляд на учителе. - Я буду счастлива". Я ни капли не верю в собственную ложь. Я никогда не буду счастлива. Я увольняюсь с любимой работы, потому что больше не в состоянии видеть это сочувствие от всего медицинского персонала, как не могу ловко перемещаться по больнице, как даже по собственному кабинету я перемещаюсь со скоростью черепахи. И никакая чакра не способная унять эту дурацкую фантомную боль. Рамка с глухим звуком падает в сумочку, и я решительно встаю, взяв в руки трость с красивым набалдашником. Есть некоторые плюсы в смирении: я перестала плакать. И сейчас я решительно выхожу из кабинета с таким видом, будто иду в свой последний бой. И я не оборачиваюсь, чтобы на прощание окинуть взглядом уже практически родные стены. Меня ещё ждёт переезд, а значит мне предстоит долгий сбор вещей. Только это сейчас важно. А не то, что я только что поставила крест на своей карьере и мечте. Это как раз-таки пустяк. Один из многих.