Ожидания

Иккинг примерно знал, чего он ожидал от ритуала. Наверное, как и в прошлый раз это должны были быть танцы до утра и несколько бредовых фраз, которые в этот раз, наверное, скажут шаманы, а не вождь, так как его семья тоже сидела на поляне перед свечами, держа их в своих руках. Но он ошибался так как всё что они делали, это сидели вокруг свечей и держались за руки. Сначала он старался крутить головой и осмотреть всех присутствующих, но потом заметив, что жители склоняют свои головы словно безмолвно произнося молитвы, он перестал дёргаться и замер, как и все остальные, пытаясь всё рассмотреть исподлобья через глазницы своей маски-черепа. Он не знал, стоило ли ему что-то делать – по крайней мере Минкс и Итла не предупреждали его об этом и он просто сидел в полной растерянности смотря на огонёк своей свечи перед собой. Пламя спокойно трепыхалось в воздухе, светя ровным теплым светом и Хэддок даже действительно перестал маяться, завороженный этим простым, но тем не менее красивым зрелищем. Вздрогнул Иккинг только тогда, когда шаманы что-то резко сказали (он не понял, что именно из-за того, что не особо прислушивался) и жители Чистилища подняли свои руки к маскам, медленно снимая их со своих лиц. Ему едва удалось сдержать свой вздох удивления. За всё это время единственными кого он видел без масок были Минкс и Итла, Саматиш и Тлачи, но тут всё было не так просто так, как он видел лицо кузнеца только мельком и знал лишь его очертания. Она так и не решилась показать ему своё лицо вблизи, несмотря на то, что уже кажется приняла его как хорошего знакомого, друга и своего ученика. А сейчас, он наконец-то мог видеть жителей без их масок, которые в его воспоминаниях и были их лицами – у него не было чем заменить эти образы в своей голове. Люди здесь больше были похожи на духов Хельхейма с этими их черепами. А у тех, по легендам, тоже не было лиц. С одной стороны, это было таким странным... Он видел Кеноку с острым носом и чертами рядом с суровой Тлачи, у которой даже лицо было таким будто она больше никогда не сможет улыбаться. Нитз сидел рядом со своей женой и двумя сыновьями, позволяя увидеть волевой подбородок и щетину, окрашивающую нижнюю часть его лица в почти чёрный. Вождь имел кривой шрам, проходивший через его нос, и правая сторона его рта была странной формы, будто ему один раз пытались его разорвать, и рана зажила не так ровно, как хотелось бы, оставив кривой след. Его жена выглядела более изящно, но и у неё были видны следы выживания на Чистилище. От брови у неё тянулся ровный тонкий шрам, теряясь где-то в волосах. И рядом с ними сидела их дочь – Акса. Черноволосая, как и все в её семье, она выглядела взрослее чем кто-либо её возраста казался на Олухе. Аккуратное лицо, ещё не тронутое рисками и страхом смерти, всё равно имело достаточно жёсткое выражение и оглянувшись Иккинг понял, что не только у неё было такое. Все подростки, ходившие с ним на арену, имели на себе этот след взросления, последствий нужды принятия важных решений и осознания знаний, необходимых к выживанию. И даже те, кто были помладше уже теряли все детские черты, что в них оставались, облачаясь в эмоции и мысли взрослых. Смотря на это Хэддок почему-то почувствовал себя невероятно... незрелым, как бы странно это не звучало. Он проскользил взглядом по таким незнакомым без масок людям и остановился на Уле, которая тоже снимала свою. У неё были каштановые волосы, аккуратно заплетённые и обрамляющие её кругловатое лицо. И вообще было в ней что-то мягкое, что-то, что напоминало о тепле и запахе её выпечки, о том, как уютно становится, когда она приносит очередные сладости. Посмотрев на её отца, сидевшего рядом, Иккинг решил, что это наверняка работа пекаря накладывает свои отпечатки, потому что у него тоже была эта самая странная и как будто почти неуловимая мягкость. Беззубик рядом с ним странно заёрзал, будто что-то учуяв. Но так как он ничего не сказал, Иккинг посчитал, что спрашивать будет бесполезно. Шаманы снова что-то резко выкрикнули на всю поляну, и все жители замерли, став смотреть на свои свечи и держа своих проводников поблизости обязательно прикасаясь к ним. - Сконцентрируйся на пламени свечи. – мягко сказал ему Итла – Представь себя таким же огоньком и позволь твоему проводнику провести тебя через грань и обратно. Иккинг кивнул, пусть и не особо понял зачем это надо делать и незаметно оглянулся, пытаясь увидеть, что делали другие. И шокировано приоткрыл рот, заметив изменения у некоторых на поляне. У некоторых пламя свечи было ярко голубым, такого же цвета, как и плазма Беззубика, а сзади виднелись очертания какого-то силуэта, больше похожего на какой-то дымный, почти незаметный след. Правда, как он понял позже... видел это только он и дело тут скорее всего снова было в смешении их с Беззубиком крови. Ну и проводники скорее всего тоже... У жителей, у которых огонёк свечи поменял цвет, были закрыты глаза, и они выглядели марионетками, которым обрезали поддерживающие их нити и оставили пылится где-то на полках. Они казались безжизненными куклами, пустыми мёртвыми оболочками. Иккинг снова повернулся к своей свече и постарался сосредоточится на своей свече, как ему и сказал Итла. Сначала ничего не происходило, а потом он почувствовал себя так будто засыпает. Всё вокруг стало смазанным, нечётким, а потом таким светлым, что ему казалось будто кто-то выжег все следы ночи рядом с ним, оставляя только слепящий свет, который перемешивался со всеми остальными цветами, позволяя цветным разводам плыть по своей поверхности. Он не знал, что он такое. Не чувствовал тело. Ему казалось, что он стал тем самым огоньком свечи, на котором он так концентрировался. Он был всего лишь сгустком, не обжигающим, совершенно безвредным и очень хрупким. Один лишний порыв ветра мог заставить его разбиться. Хэддок никогда не чувствовал себя так беззащитно. А потом он почувствовал рядом с собой что-то тёплое. Чьё-то присутствие, родное, знакомое – он потянулся к нему всей своей сущностью, полностью доверяя владельцу того, что являлось источником этих ощущений. Яркая широкая сущность, больше похожая на смазанные, плавные линии, почему-то упорно подсовывала ему ассоциации с какими-то скатами... или птицами... или кометами с огненными хвостами... Но он знал, что эта сущность ему не навредит, что она семья, что она почти часть его самого. Вокруг были другие такие огоньки, чужие души, тускло сияющие в ярком пространстве. Они были потерянными, немного напуганными, но уже привыкшими к такому раскладу. Они тоже кого-то искали, пытались к кому-то тянутся, только пока ещё не особо видели к кому – проводники ещё не пришли за ними. Длинная сущность рядом с ним стала шевелится, переплывая из одного места в другое словно огромный Кипятильник под водой и в конце концов, обвивая свой длинный хвост вокруг Иккинга, таща его куда-то за собой. Хэддок чувствовал себя так будто он оказался закутанным в крылья Беззубика. Яркая сущность раскрывала нечёткие крылья и плыла по белой пустоте вроде так медленно, но в тоже время так стремительно, что Иккинг только и успевал чувствовать чужие присутствия, холодные вспышки, которые заставляли его замирать в страхе. Но его семья была рядом, его брат защитит его, так, как только почувствовав дрожь сущности в своей хватке он сжал свой хвост сильнее будто показывая, что ему ничего не грозит и он будет в безопасности. Они летели над какой-то ослепляющей белой бездной и в какой-то момент Иккинг почувствовал ещё одно родное присутствие. Не такое каким обладал Беззубик, более отдалённое, но всё ещё знакомое и приятное. А потом хвост длинной сущности обвил ещё один огонёк души и Хэддок понял, что вот этот сгусток, почти ничем не отличающийся от него самого – это Итла, напряженный, такой же потерянный, как и он сам. Недалеко он почувствовал Минкс и рядом пролетел ещё одна длинная ярко-красная сущность – Яотл, державшая в своей хватке душу женщины. Беззубик издал какой-то низкий, ужасающий гул и вторая сущность ответила ему тем же, неплохо испугав Иккинга, который совсем такого не ожидал. Правда потом его брат послал успокаивающую вибрацию по всей своей поверхности, успокаивая и убеждая, что всё в порядке и Хэддок успокоил порывы своей души, которая уже задрожала и как будто пыталась сбежать, подумав, что это угроза. Итла тоже послал какую-то вибрацию, словно пытаясь ему объяснить, что всё в порядке и бояться нечего. Проводники защитят их от любой опасности на грани. Впереди показалось что-то очень чёрное, будто разделяющее всё это белое пространство огромной трещиной, за которой слепящая белизна наконец-то заканчивалась, окрашиваясь чем-то серым. Иккинг понял, что это и есть та самая грань при проходе через которую с души слетает всё напускное, прилипшее сверху. Задача проводников состояла в том, чтобы провести их души туда и сразу же обратно, не задерживаясь долго во владениях самой Хель, которая вполне могла забрать их души навсегда если бы они задержались там чуть дольше положенного. Она и так не особо была к ним благосклонна из-за того, что они уничтожали её любимцев. Химеры всё-таки приходили из её владений в мир живых... От трещины веяло холодом и горем. Сожалениями мёртвых, ожидающих своего приговора. Душа Иккинга снова задрожала, пытаясь ускользнуть из чужой хватки, уйти от ощущения смерти, тревожась от того, что рядом с ней находится что-то настолько противоположное жизни, но Беззубик не дал ему это сделать, обернув свой хвост вокруг них ещё крепче, не давая им уйти. Хэддок понимал, что ему не стоит этого делать, но сколько бы он не убеждал свою душу, та не переставала дрожать. Впрочем, то же самое происходило с душой Итлы так что это кажется было неконтролируемым действием... Из-за того, что Беззубик полностью закрыл его своим хвостом он не смог увидеть, когда они пересекли эту самую трещину. Но он это почувствовал. Несмотря на теплую хватку его брата, ему показалось, что кто-то вцепился в него острыми когтями, запуская жидкий лёд в его сущее и буквально вымораживая его изнутри. Это словно было касанием самого страха, который заставил его душу буквально заметаться в чужой хватке от паники и чужеродных ощущений, пытаясь уйти от нежелательных касаний. Беззубик не позволил это сделать ни ему, ни Итле. Ему казалось, что прошла целая вечность, хотя в реальности это наверняка было всего лишь пару секунд, перед тем как его брат пересёк границу обратно, покидая владения Хель. Разница была ощутима с первого же мгновения. Иккингу стало так тепло, будто до этого он как минимум сотню лет просидел в каком-то леднике, и только теперь ему разрешили посетить тёплый «живой» мир. Но самым главным было не это. А то насколько лёгким он себя ощущал. Ему казалось, что до этого он зачем-то носил на себе неподъёмный груз, а сейчас внезапно понял насколько бесполезным было это действие и наконец оставил его. Так вот что значило избавиться от влияния острова... Иккинг даже удивился, что до этого момента он ничего не чувствовал. Впрочем, Беззубик же говорил ему, что в этом плане люди очень... необученные... слабые... не способные ничего почувствовать или понять. Его душа успокоилась, перестав дрожать и полностью расслабилась в кольцах длинного яркого хвоста сущности Беззубика. Судя по ровному ощущению рядом, Итла тоже позволил себе перестать тревожно мерцать своим тусклым светом и затихнуть в хватке его проводника. Брат немного разжал кольца хвоста своей сущности и позволил ему снова увидеть белую пустоту с яркими вспышками чужих проводников медленно плывших по ней рядом. Некоторые из них направлялись к трещине, другие плыли обратно, возвращая души в их хватках обратно к их телам. Иккинг даже не успел понять, когда Беззубик аккуратно оставил его в пустоте, а в следующее мгновение он уже открывал глаза и смотрел как свеча перед ним медленно возвращала свои «огненные цвета» из синего пламени снова становясь тепло-оранжевой. Он чувствовал себя странно растерянным и в тоже время очень лёгким – видимо на тело состояние души тоже влияло... Беззубик сзади дружелюбно боднул его головой, улыбаясь во всю ширь своего беззубого рта, явно довольный собой. Иккинг тоже ему улыбнулся и с готовностью стал чесать его за слуховыми отростками, когда тот склонил голову для своей награды. Рядом вздрогнул Итла, придя в себя немного позже, а следом за ним и Минкс, обводя их немного туманным, но всё таким же ласковым взглядом. Шаманы что-то резко сказали и Хэддок обратил на них внимание, увидев, что они указывают на одного из жителей у кого огонёк свечи почему-то стал гореть зеленоватым цветом. - Почему так? – спросил Иккинг, всё ещё не особо уверенный в своих разговорных способностях чтобы задать более понятный вопрос. - Иногда проводники теряют своих проводимых. Они выскальзывают из их хватки – я это видел. – сказал Беззубик, опередив Итлу, который сказал почти то же самое. Яотл рядом с Минкс любопытно склонила голову, смотря на жителя освещённым зелёным пламенем. - И что делать? - К ним отправляют других проводников, ближайших, чтобы те их забрали с собой. Иначе они застрянут между миров или ещё хуже, за гранью где Хель лично их заберёт к себе если они останутся там на слишком долгое время. – пояснила Минкс, чьи слова были подтверждены киванием мужа. Иккинг смотрел как постепенно выравнивается пламя свечи, возвращая сначала голубоватые, а потом уже и огненно-красные цвета. Житель растерянно открыл глаза, окружённый своей семьёй, которая радостно приветствовала его возвращение в мире живых. И, пожалуй, Иккинг понял, почему все жители Чистилища садились в небольшие круги вместе со своей семьёй. Открывать глаза и первым делом видеть свои родных было невероятно приятно...