Ожидания

Сказать, что жители косо смотрели на него первые недели, когда он ходил со своими новыми аксессуарами, значило не сказать ничего. Иккинг только был рад, что теперь у него была собственная маска, которая позволяла ему скрывать свои эмоции, потому что иначе он был уверен, что наверняка бы всех рассмешил своей перекошенной от страха и напряжения рожей. Зато он наконец начал привыкать к своей маске из-за того, что носил её так часто... Минкс и Итла смогли убедить вождя и его семью не принимать поспешных решений и в итоге появление слуховых отростков повлекло за собой только более пристальное наблюдение, чтобы быть готовым если он внезапно решит обезуметь, как все, в ком была кровь химер. Кстати об этом. Тут мнения немного расходились. Половина жителей думала, что кровь дракона по свойствам будет точно такой же как и кровь химер и его обращение в чудовище необратимо, а другая половина считала это чем-то вроде дара, так как они почти боготворили Беззубика, а тут внезапно оказалось, что часть его крови содержится в такой тщедушной оболочке, как Иккинг. Поэтому какая-то мизерная часть их восхищения (очень мизерная) доставалась ему. Хэддок не знал, какое из этих двух мнений лучше. Тем не менее, люди способны привыкнуть ко всему, вот и он со временем устарел как новость и жители успокоились. Ну, насколько это возможно на острове, кишащем чудовищами. Единственной, кто не успокоился была Акса, которая теперь ходила с таким самодовольным видом, который можно было почувствовать даже через маску, мол: «Видите? А я с самого начала говорила, что он опасен!». Иккинг продолжал обращаться к ней вежливо и отстранённо, как положено вести себя с лидерами острова, но в остальное время он игнорировал даже мысли о её существовании и в общем... не чувствовал никаких угрызений совести по этому поводу. А так... вроде ничего не поменялось. Люди привыкли к его странной особенности, Кенока, медленно отходящий от смерти отца, даже повосхищался таким добавлением, выпросив у Иккинга разрешение их потрогать. Слуховые отростки были очень чувствительными, поэтому Хэддок не особо разрешал их трогать, но Кенока был... его лучшим другом здесь (даже не верилось, что он это признал) и отказать ему в такой мелочи было глупо. Поэтому с видом оскорблённого достоинства (нет, он совершенно точно не перенимал привычки Беззубика!) он вытерпел пару минут тыкания и изучения со всех сторон его новых аксессуаров. Но в плане его улучшившегося слуха они были невероятно полезны. Теперь он мог без проблем услышать если кто-то подкрадывается к нему со спины, а иногда, если он сильно сосредотачивался, то мог слышать чужое сердцебиение, что по началу неплохо его испугало. Слышать такое в своей голове – не самое приятное действие... И не стоило забывать про минусы, конечно же. Первое время его оглушало почти всё: чужие слова, стук двери, топот Беззубика и звук того, как Минкс режет овощи для ужина на кухне. А когда он наконец решился пойти в кузню, чтобы снова взяться за работу с кинжалами, то едва ли не потерял сознание от резких ударов Тлачи молотом по раскалённому металлу и Кенока потом сказал ему, что у него текла кровь из отростков. Со временем, правда, он смог к ним привыкнуть и даже изменять радиус того, что он мог слышать, плотно прижимая отростки к голове или наоборот растопыривая их как можно шире. Кенока в первый раз, когда это увидел рассмеялся и сказал, что он похож на одуванчик, когда так делает. Тлачи, услышавшая это, позволила себе смешливо хмыкнуть и Иккинг в тайне гордился тем, что смог их немного рассмешить. Это доказывало ему, что он помогает им и видит, как они, наконец, снова возвращаются в колею, продолжая жить, а не просто существовать, как пустые бездушные оболочки. Кинжалы он кстати тоже почти успел закончить и теперь думал над рукояткой, пока их вместе со всем «классом» вели в лес, на одно из... так сказать, практических заданий. Если проще, они шли охотиться на химер и показывать то, чему они научились. Жители Чистилища не могли себе позволить отгородить детей и подростков от этой стороны жизни. Быть неподготовленным к настоящей встрече с химерой – практически значило сдаться без боя, поэтому, несмотря на огромный риск, их несколько раз в год вели в лес, заставляя увидеть реальность своими глазами и научиться быстро думать головой в экстренных случаях. Как оружие на этот раз им выдали лук и.… ну да, их традиционные изогнутые кинжалы, куда же без них? Не сказать, что Иккинг был лучшим из лучших во владении этими оружиями, но у него была минимальная база, которую он получил с Олуха и уроки Нитза, которые тот вбивал буквально на подкорку его сознания, не отходя от него до тех пор, пока он наконец не смог стрелять в мишень размером с чью-то голову издалека и пока он не научился делать резкие короткие движения кинжалами, которые при должной скорости могли убить маленькую химеру буквально с нескольких мгновений, если целиться в шею или уязвимые места. Для большой бы пришлось попотеть побольше... Им разрешили брать с собой то, что они посчитают нужным и Иккинг сразу же запихнул в свою сумку канаты и верёвки разных размеров, так же как и несколько его не слишком громоздких механизмов, которые он придумал в приступе вдохновения не так давно. Он не такой сумасшедший как жители Чистилища и не пойдёт на химер с таким скудным запасом навыков, не имея плана отхода. Лучше он сначала попытается справиться с помощью ловушек, а потом при необходимости (крайней необходимости, причём) полезет в бой. Кенока, смотря на его приготовления только покачал головой, говоря что-то о том, что это дополнительный вес, что это может дребезжать и создавать шум пока они будут бежать, но он об этом позаботился, аккуратно обернув любую металлическую вещь в куски ткани. Что насчёт веса... не зря же его Нитз учил бегать с дополнительным грузом, разве нет? Сам Кенока, кстати, взял себе ещё оружия – прикрепил на спину боевой молот и засунул за пазуху кучу метательных ножей. Это ещё не считая пары метательных «снарядов», которые очень настойчиво ему вручила Тлачи, сказав, что это поможет выиграть время, если что-то пойдёт не так. Было видно, что она не хотела его отпускать, но не позволить сыну выйти учиться сражаться с химерами повышало его шансы на смерть в будущем, поэтому ей пришлось отступить. Иккинг почему-то чувствовал себя странно спокойным. Не сравнишь с тем разом, когда Итла повёл его добывать себе череп для маски... Уроки Нитза почему-то делали его более уверенным в себе, чего не удалось сделать Плеваке и Стоику за всё то время, пока он жил на Олухе. Сейчас он действительно чувствовал себя так, как будто он сможет сделать хоть что-то, а не приносить катастрофы, пытаясь кому-то помочь. Ему казалось, что он даже ходить стал по-другому – расправив плечи, а не сгорбившись, как это было почти всегда. И это тоже заслуга Нитза. Он посмотрел на идущих впереди подростков и внезапно вспомнил, что на следующем уроке их, вроде, должны были научить передвигаться по деревьям. Для Иккинга это будет первый подобный урок, когда для всех остальных это было уже почти приевшейся рутиной. В лесу их вели Нитз и ещё пару учителей, которые отменили свои тренировки с «классами» поменьше, чтобы сопроводить их и обеспечить больше безопасности. Их имён он не знал и даже был немного рад этому – меньше зубодробительных звуков придётся запоминать. Они шли одни, без своих проводников, что значит, что Беззубика рядом не было и Иккинг не хотел себе признаваться, но он уже начинал скучать. Когда его не было рядом вокруг было так тихо... Хотя, в данный момент это и к лучшему, если он не хотел привлечь к ним химер раньше времени... Иккинг неслышно вздохнул и посмотрел в сторону, рассматривая лес, когда понял, что сзади подозрительно тихо. Он шёл практически в самом конце, вместе с Кенокой и Улой, но когда он обернулся девушки за ним не было и Хэддок тоже притормозил, отставая от группы и ориентируясь на свой слух и пытаясь найти дочь пекаря, которая по какой-то причине словно притягивала к себе проблемы. Иккинг тихо проскользнул между кустов, растопырив слуховые отростки как можно шире и ориентируясь на едва-слышное дыхание девушки. Правда, спустя пару минут преследования, он внезапно остановился, услышав тихий счастливый возглас Улы и ещё чей-то голос, мужской на этот раз. Он смог почуять запах крови и гнили – тот самый едкий запах, о котором говорил Беззубик, и аккуратно пригнулся ближе к земле, раздвигая кусты и смотря на маленькую поляну, на которой даже через маску ощущалось, как Ула влюблённо улыбалась и обнимала какого-то высокого рыжего парня, без маски и с глазами... Иккинг мог поклясться, что они слегка сияли точно так же, как и глаза химер. Но в остальном... Он выглядел нормально. Как обычный человек. В его движениях и чертах проскальзывало что-то хищное, но Иккинг встречал много людей с такими лицами – обычно охотников, которые любили своё занятие и отдавали ему всего себя, обожая это ощущение выслеживания добычи. Этот парень был учеником охотника? Ула что-то влюблённо ему щебетала, пока тот понимающе кивал, обнимая её за талию и внимательно слушая каждое её слово. И это всё? Иккинг не знал, чего он ожидал. Может того, что Ула сама собирается смешать кровь с химерами? Или что она планирует нападение на их деревню с помощью Отступников? Но уж точно не того, что все её мистические походы в лес были из-за того, что она была влюблена в одного из Падших. Хэддок жалел, что рядом не было Беззубика. Тот бы обязательно сказал то, что в итоге подтолкнуло бы его в сторону правильных мыслей... Что он сейчас должен был сделать? Рассказать об этом в деревне? Так это не его дело, и он не видел ничего плохого в том, что Ула решила создать отношения с одним из Падших. Это её жизнь, и она сама решает, что хочет с ней делать. Да, он знал, что жители «Чистой» деревни были очень против Падших, но до этого момента он думал, что в этом виновато только какое-то количество крови химер, которое доставалось им по наследству от родителей, бабушек, других предков, имена которых терялись в поколениях... С другой стороны... Её отец явно будет недоволен тем, что может потерять свою дочь... Это было тяжёлое решение. На одной чаше весов счастье самой Улы, а на другой горе её отца, который наверняка будет безутешен после того, как его дочь решит присоединиться к Отступникам... В том, что в ней рано или поздно окажется кровь химер можно даже не сомневается. Либо она сама согласится её смешать, либо она попадёт в неё через оплодотворение кем-то из деревни «Падших». Она подписывается на становление чудовищем, которое будет нападать на её родных, на её семью... Чем больше Иккинг об этом думал, тем больше он хмурился. Что ж... теперь он понимал, почему люди из их деревни были так против всего этого смешения крови... Перспектива стать кровожадной химерой без разума, думающей только о том, как набить свой живот и которая могла с лёгкостью разорвать члена своей семьи... была не самой привлекательной. И это ещё мягко сказано. Теперь он жалел, что послушал своё любопытство и проследовал за ней. Не знал бы этого – ему бы не пришлось делать выбор. И спал бы он точно спокойнее, не переживая о том, что своими решениями он может разрушить чью-то жизнь... Нет, ну чем он только думал? Иккинг посмотрел ещё раз на пару на поляне, когда почувствовал, что запах гнили и крови стал сильнее. Это могло значить две вещи: либо сюда шли ещё Отступники, либо они привлекли химер. Хэддок молился чтобы верным было первое. Но так как он любимчик Богов и Асы никогда не прислушиваются к его молитвам, естественно это была химера. Одна, но судя по звукам, достаточно крупная чтобы начинать переживать уже сейчас – даже когда она ещё не вышла к ним. Ни Ула, ни Отступник, судя по всему, этого ещё не слышали. Мысленно поспорив сам с собой, Иккинг подхватил мелкий камень и запустил его в маску девушки. Он был недостаточно большим чтобы привлечь внимание химеры сильнее своим движением, но был тем самым сигналом, который был нужен Хэддоку, чтобы Ула поняла, что отсюда надо убираться. Она посмотрела в кусты, туда где он сидел, и он постарался плавно нарисовать в воздухе перечёркнутый круг – знак жителей Чистилища, что нужно уходить. С её возмущением по поводу того, что он за ними следил Иккинг разберётся позже, сейчас же лучше было уносить ноги. Но когда Ула, скомкано попрощавшись, уже собиралась уйти, Отступник вцепился ей в руку и что-то спросил. Хэддок не смог разобрать что именно. Девушка ответила отрицательно и дёрнула руку, но Падший не отпускал и Иккинг начинал понимать, что дело пахнет жареным. Ну почему она всегда притягивает к себе неприятности? Его сознание хмыкнуло в его голове, вспомнив, что и он тоже так делал на острове и многие говорили: «Только Иккинг за порог – жди беды». Могло ли быть что здесь Ула была этакой приметой к проблемам? Не... навряд ли. У неё были друзья, её любили, никто бы не посмел такое сказать. Он видел, что девушка начинала волноваться, выдёргивая руку сильнее, но Падшего это совершенно не беспокоило. Парень продолжал у неё что-то спрашивать, чередуя свои выражения лица от раздражённого и злого до какого-то спокойного и утекающего как у родителей, объясняющих своим детям, что не стоит бояться грозы. Ула начинала выглядеть напуганной и больше не волновалась о плавности своих движений, пытаясь выдернуть свою руку из хватки Отступника, тем самым привлекая внимание химеры ещё больше. Чувствуя подставу, Иккинг снял лук со спины и натянул тетиву в ту сторону, где слышались тяжёлые шаги и шуршание. Уже начиная паниковать, девушка что-то вскрикнула, и парень наконец отпустил её. Только было уже поздно. Огромная морда химеры появилась между деревьев, тяжело просунув громоздкое тело на поляну и капая грязно-серой слюной из разинутой пасти, водя головой из стороны в сторону, вероятно пытаясь найти источник движений и звука. Но Хэддок знал, что надолго это их не спасёт – химера учует их, услышит, найдёт в любом случае. Наконечник стрелы выглядывал из куста, пока Иккинг пытался судорожно понять, где у этой химеры слабые места. Тут Отступник начал двигаться, отступая с поляны и низко смеясь. Ула не рискнула его позвать, зная, что это может выдать её местоположение, пока у Хэддока медленно поднимались брови. Так химеры не нападают на тех, кого чувствуют как своего? Существо на мгновение повернуло голову в ту сторону, где скрылся Отступник, но быстро потеряла интерес, снова возвращая внимание на поляну. Лысая шипастая голова с сияющими белым на чёрном теле глазами качнулась, позволяя увидеть часть своего изломанного и непонятно как способного передвигать такую махину туловища. Иккинг уже заметил, что у всех химер были такие тела – неестественные, неправильные, словно ошибка самой природы. Но несмотря на их, вроде, непрактичность, эти чудовища вполне ловко ими пользовались, таща свои тела по острову и умудряясь убивать даже сильнейших противников. Сияющие хищные глаза сузились и слюна из пасти стала течь обильнее. Химера полностью вышла на поляну, показывая острые наросты, покрывающие почти весь её жёсткий хитин и Иккинг смог заметить под её брюхом что-то похожее на выбитые в неправильную сторону ребра, между которых что-то пульсировало, имитируя сердце. Могло ли это быть уязвимым местом? Ула всё ещё стояла посередине, неподвижная и безмолвная как настоящая статуя, но химера медленно приближалась к центру и было лишь вопросом времени, когда она обнаружит девушку. Больше медлить и сомневаться было нельзя. Иккинг взял стрелу и быстро обмазал её маслом, которое хотел оставить для своих ловушек, но сейчас оно могло им неплохо помочь. По крайней мере, он на это надеялся. Зная, что у него считанные секунды, Хэддок чиркнул огнивом, сразу же привлекая внимание химеры, которая оглушающе завыла (благо он успел прижать слуховые отростки к своей голове) и оскалила пасть, припадая к земле и готовясь к прыжку. Но горевшая стрела уже снова натягивала тетиву и Иккинг выстрелил ей в глаз, ожидая момента, когда она взвоет и начнёт мотать головой, временно дезориентированная, чтобы быстро поменять свою позицию. С этой химерой стоило справиться быстро, потому что Хэддок был уверен, что на её вой придут другие. Ещё он надеялся, что Нитз с остальными тоже придут, иначе скоро на Чистилище будет на два трупа больше. Если их, конечно, не сожрут целиком. Дождавшись ещё одного воя, Иккинг снова чиркнул огнивом и выпустил следующую стрелу в то самое место, где что-то пульсировало между разломанных и изогнутых рёбер. Стрела попала в цель и увязла словно в сгустке какой-то грязи, а химера, кажется, разозлилась ещё больше. Уже не обращая внимание на боль, она бросилась на то место, откуда стрелял Иккинг и он едва успел уйти вниз, под её туловище, чудом избегая участи быть раздавленным. Древко стрелы, увязнувшее в её теле, больно задело его плечо и, не давая себе времени осознать свои действия, Хэддок вытащил кинжал и одновременно с тем, как выдернул стрелы, старясь разорвать тело как можно больше, полоснул кинжалом в то же место. Он знал, что химеры были очень живучими. Сколько ударов ему придётся сделать чтобы убить такую крупную? Не теряя времени, он бросился прочь из-под её тела, цепляясь за наросты и карабкаясь на её спину, пока она выла и позволяла своему туловищу упасть на землю, чтобы раздавить того, кто был снизу. Поняв, что добыча ещё жива, существо попыталось перекатиться по земле и если бы она успела так сделать, Иккинга бы точно размазало, но, к счастью, он успел доползти до её головы и вонзить кинжал во второй глаз, оставляя его там, когда химера скинула его с себя, щёлкнув челюстями совсем рядом и забрызгав его грязно-серой вязкой слюной. Она махнула одной из своих конечностей, длинными искажёнными пальцами задев маску и оставив на ней царапины, но это было лучше, чем если бы на её месте было бы его лицо. Опять. Теперь химера была почти слепа, но расслабляться ещё было рано. Оставалось просто нанести ей такой вред, что она больше не сможет поддерживать своё тело в живых. Поджигать стрелы было рискованно, но лезть ей под туловище снова было ещё более опасно, поэтому из двух зол приходилось выбирать меньшую. Рядом Ула махнула рукой, привлекая внимание и показывая свой лук. Хэддок кивнул ей и сосредоточился. Как только девушка выпустила первую стрелу в тот самый пульсирующий сгусток, привлекая её внимание, Иккинг снова чиркнул огнивом и химера яростно замотала головой, теряясь и не зная в какой стороне находится её добыча. Они стали обстреливать её по очереди – Ула обычными стрелами, Иккинг огненными, постоянно меняя свою позицию и внимательно следя за каждой конечностью химеры, чтобы та не смогла их достать. В конце концов, когда из того пульсирующего сгустка стали торчать по меньшей мере двадцать стрел, химера стала качаться и ещё пару выстрелов хватило, чтобы она полностью упала и, ещё подёргавшись пару мгновений, затихла, замирая. Иккинг осторожно подошёл к ней, забирая кинжал, всё ещё торчавший из её глаза и опасливо косясь на раскрытую пасть, полную неровных клыков и со всё ещё текущей слюной. - Она... мертва? – спросила Ула, подходя чуть ближе. - Вроде того. – пробормотал Хэддок, вытирая кинжал от той чёрной субстанции, которая заменяла химерам кровь – Неплохой у тебя... друг. – невесело ухмыльнулся он, чувствуя, как начинают дрожать руки. Послышался резкий вдох, как будто Ула хотела что-то возразить, но буквально через секунду она сдулась и её плечи поникли. - Рэйлканд уже давно хотел, чтобы я смешала кровь... А я отказывалась. Но я не думала, что он решит меня так бросить им на съедение. Иккинг саркастически хмыкнул. - Любовь зла – полюбишь и козла. – сказал он, внутренне радуясь, что его уровень владения языком достиг того уровня, когда он мог бросать такие фразы. Ула поникла ещё больше. - Ты... расскажешь деревне? Хэддок вздохнул, снова возвращаясь к своему мысленному спору. - Нет, но при одном условии. Если ещё раз соберёшься в лес, берёшь... – он хотел сказать кого-то, а потом вовремя вспомнил, что это, вроде как, секрет и о нём никто не знает - ... меня с собой. Не хватало ещё чтобы я чувствовал себя ответственным за твою смерть. И во что он снова ввязывался?