Упрямость не порок, а семейное наследие.

За всю свою жизнь, которая отсчитывала уже пятнадцатый год, Максимова ни разу не находилась в центре столь большого внимания. Весь класс оторвался от своих дел и, будто окаменев, взирал на странную парочку. Ева смущённо прочистила горло, морально готовясь к длительному монологу о причине своего опоздания. Если она в шестой раз станет уверять учителя, что дверь в ее ванной комнате волшебным образом снова заклинилась, то он лично придёт к ней домой ремонтировать ту самую дверь. Ученики немного отошли от оцепенения, и самые остроумные шуточки стали доносится до слуха девушки от последних пар. — Молодые люди, — голос учителя химии, Петра Семёновича, заставил Максимову мысленно содрогнуться. Мужчина лет шестидесяти с кряхтением поднялся с кресла, пригладив поседевшие редкие волосы и, поправив узкие очки, продолжил: — Вы опоздали на половину моего урока… — Всего лишь на двадцать минут, — подал голос Филипп, беспечно улыбаясь. Максимова смотрела на него, как на какого-то суицидника: похоже, ему еще не рассказали, что с Петром Семёновичем, в принципе, не стоить вступать в контакт, не то, что пререкаться. — За эти "всего лишь двадцать минут", мы с классом сумели провести опрос домашнего задания и начать новую тему, которая имеется в ОГЭ, товарищ… — Сергеев. — …товарищ Сергеев, — закончил учитель, недовольно поджав губы. — Насколько мне известно, вы новенький, но давать спуска я вам не намерен. Все ученики знают, что опоздания на мои уроки категорически запрещены. После урока жду вас на отработку в этом кабинете, товарищ Сергеев. — Отработку? — удивлённо вскинул брови парень. — В моей прошлой школе такого не бы… — А в этой будет, — резко оборвал ученика Петр Семенович, подняв руку в предупреждающем жесте. Его взгляд тут же наткнулся на притихшую Еву, которая стояла чуть позади парня. — Максимова, сколько месяцев прошло, а привычки все остаются, правда? Мои слова про отработку вас тоже касаются. Не хочу более тратить время урока на пустые разбирательства, поэтому попрошу вас занять свои места. Ева пробиралась к своей любимой третьей парте первого ряда, стараясь не обращать внимания на смешки одноклассников, адресованных в её спину. Усевшись на деревянном стуле, Максимова с мрачным видом достала школьные принадлежности, настраиваясь на очередную лекцию о неинтересной херне. Радовало, что время этой пытки было сокращено, так что мучиться осталось недолго (если, конечно, не считать отработку). Лискова, с интересом наблюдавшая за разворачивающимися событиями, хмыкнула, оторвав небольшой кусочек бумаги, что-то быстро написала на нем и подсунула под руки Максимовой. На кусочке мелким, чуть угловатым почерком значилось: "Все расскажешь на перемене, так просто ты от меня не отделаешься". *** — Пес, фу. Максимов нащупав морду собаки, чуть повернул её в сторону и сонно продрал глаза. Из распахнутого окна в комнату проникал яркий свет, освещая все предметы, а если быть точнее, весь беспорядок, царивший в гостиной на протяжении многих лет. Ева своей нелюбовью к уборкам пошла явно в него, поскольку в ее комнате присутствовал такой же хаос. Исчезал он оттуда редко, только тогда, когда Лена навещала единственную дочурку. — Кстати о единственных дочурках, — следователь медленно принял вертикальное положение, потерев лицо руками. Он все еще прибывал в некой прострации от чересчур длительного сна. — Ев, в школу, случаем, не опрздаешь? Ев? Не получив ответа, Максим со стоном поднялся, припоминания дурацкую привычку дочери засыпать в наушниках. Все тело ломило, будто он не проспал всю ночь, а отплясывал танго, поэтому шагать приходилось так же медленно. Какого же было удивление Максимова, когда вместо спящей дочери, он обнаружил наспех заправленную кровать в пустующей комнате, без какого-либо намёка на пребывание в ней подростка. — Твою ж мать, — не сдержался Максимов, судорожно похлопывая по карманам джинс в поисках телефона. Достав заветный мобильник, следователь тут же набрал номер дочери, молясь (хоть, он и не особо верил в бога), чтобы Ева ответила сразу. Подобная тревожность была вызвана не просто так. Хоть Максимов сейчас и являлся невштатным сотрудником полиции, но недоброжелатели все равно имелись. Да и в прошлом Макс был не каким-нибудь экспертом, а заслуженным майором, успевшим завалить немало нехороших людей. — Что-то случилось, пап? — Ты где? — выпалил следователь, порывисто выдохнув. — А где я могу быть? — насмешливо поинтересовалась Максимова, но, заслышав на другом конце провода недовольное сопение, добавила: — В школе я. Разве есть другие варианты? — Почему не разбудила, Ев? Ты же знаешь, что… — Знаю, — резко прервала его дочь, — но не понимаю. Время девяностых прошло, сейчас бандиты не гуляют по улицам с заряженными автоматами. Тебе стоит перестать отслеживать каждый мой шаг и переживать. Максимов застыл, растерянно прижимая трубку к уху. Он несколько упустил момент, когда его стали отчитывать за желание защитить и обезопасить дорогого ему человека. Смена разговора произошла так резко, что следователь не знал что и ответить. — Извини, пап, но у меня уроки, — после недолгого молчания выдала Ева, когда до слуха Максимова донесся школьный звонок. — Если хочешь поговорить об этом, то давай с глазу на глаз, хорошо? Я сегодня задержусь, у меня незапланированная отработка. Доеду сама. Удачного дня. — Что за дурацкая привычка скидывать звонок, не дождавшись ответа. Что у тебя, что у твоей матери, — раздражённо пробубнил Макс и взглянул на Пса, который заинтересованно пялился на него на протяжении всего разговора. — Чего смотришь, глазками моргаешь? Служебная собака, называется. Прощелкал какую-то девчонку. Не стыдно? Собака залаяла, всем своим видом показывая, что с мнением хозяина не согласна. Виляя хвостом, животное, явно в оскорбленных чувствах, побрело в сторону коридора. Претензии претензиями, но естественную нужду с утра никто не отменял. — Да погоди ты, животное, — Максимов развернулся, листая телефонную книжку в поиске нужного номера, — дай хоть Лешеньке позвонить, узнать, не нарыли ли чего нового. Гудки продолжались несколько секунд, после чего раздался взвинченный голос Алексея. — Да, Макс. — Привет, Леш. Хотелось бы узнать, как продвигается дело. — Я думал, ты просто так звонишь, узнать, как у меня настроение. — Лешенька, ты мне хоть раз с таким же намерением звонил? — хмыкнул опер. — Нет. — Вот видишь, — следователь отвлёкся на Пса, который с самым невинным видом царапал входную дверь, чуть порыкивая. — Фу, фу, кому говорю. Сейчас иду уже. Денег на ваши двери не напасешься. Это я не тебе, Леш, ты говори, говори. — Пока говорить нечего. Леонов поехал к родителям убитой, а мы с Гнезди… — Перебью, но почему Вахтанг поехал только сегодня? — У матери убитой была настоящая истерика, откачивать её пришлось скорой помощи, так что все расспросы отложили. — Ясно, а вы с Гнездиловым?.. — Пробили звонки и сообщения, выяснилось, что у жертвы была лучшая подруга. Надеюсь, что у неё есть, что нам рассказать. — Угу, а Гнездилов каким местом там пригодился? — сухо поинтересовался Максимов. Он искренне считал, что всем, кто находился в обществе капитана больше часа, нужно выдавать медаль за мужество и бесплатный сеанс психотерапии. К сожалению, в случае самого следователя, простым психотерапевтом навряд ли отделаешься. — Он сам набился ко мне в напарники, как только услышал. — Эх, Лешенька, научится бы тебе держать язык за зубами. То есть, мое присутствие в отделе не обязательно? Прям праздник какой-то. Нужно пометить этот день в календаре… Громкий лай и скрежет острых когтей заставили опера закончить разговор. Зашипев, Максимов накинул потертую в драках и перестрелках куртку, направляясь к нетерпеливой собаке. Последнее, что услышал Леонидов, было: — Да иду я, иду! Леш, набери мне, как вернетесь. *** — Ну, колись. — Что? — Ева отвлеклась от просмотра социальных сетей, с удивлением уставившись на Лискову. — Я же говорила, что так просто ты не слезешь с этой темы, — как ни в чем не бывало продолжила Лера, подперев щеку кулаком. — Я жажду подробностей. До конца последнего урока оставалось буквально несколько минут, и Максимова, положа руку на сердце, могла утверждать, что остаток школьного дня прошёл без каких-либо инцидентов. В кабинете стоял тихий гомон, поскольку учитель, кое-как объяснив тему, пустился восвояси, приказав дожидаться звонка, и только потом уходить. В любом случае, Максимовой было без разницы, закончат ли они занятия на десять минут раньше или нет: на каторгу идти все равно надо. — А, ты про утреннее? Ну, я решила ехать на маршрутке, захожу, а он пялит на меня, как на восьмое чудо света… — И?.. — Что и? — не поняла дочь опера, окончательно переключившись на беседу. — Вы разговаривали с ним? — Эм, ну, только перед дверьми кабинета химии. Перекинулись парой фраз. К чему такие вопросы, Лер? — удивленно спросила Ева. Энтузиазм подруги ее откровенно пугал. Уж если в голову Лисковой и вклинилась какая-нибудь идея, то выбить ее оттуда будет ой как непросто. — Пообещай, что не будешь злиться, — чуть виновато улыбнулась Валерия, накручивая на палец прядь волос. — Говори уже, — раздражённо шикнула Максимова. — Если говорить кратко, то теперь Филипп в нашей компании. Максимова уставилась на Леру, будто видит ее первый раз в жизни. Процесс осмысления шёл туго, впрочем, не стоит винить человека, отсидевшего семь уроков. — Какого хрена, Лер? — выдала Ева. — Может, ты не знаешь, но такие моменты нужно обговаривать не только с собой. — Ев, ты слишком категорична, нельзя так, — покачала головой Лискова. — Сергеев не такой уж и плохой парень. Он новенький… — Рада за него, — огрызнулась Максимова, — но какое отношение это имеет ко мне? — Ты просто не умеешь сходиться с людьми, — выпалила Лера. Максимова уже было открыла рот для возмущений, но спасительная трель звонка прозвучала раньше, расшевелив заскучавших учеников. Подростки резво поднимались со своих мест, на ходу собирая вещи и договариваясь с друзьями о прогулке. Лискову тут же откликнула группа девчонок, но та махнула рукой, как бы говоря, чтоб они шли без нее. — Слушай, я не хочу тебя обидеть, — примирительно начала Валерия, — но то, что я сказала — факт. Ты ни с кем не общаешься, кроме меня. Ты практически не выходишь на улицу, тебя насильно нужно вытаскивать из дома. Может, я и не права, но коммуницировать надо не только с одним человеком. В будущем все равно придётся, хочешь ты этого или нет. Мы с Филиппом на выходных идем в парк, если надумаешь присоединиться, то позвони мне. Мы будем рады твоей компании. Лера кивнула чему-то своему и, закинув рюкзак на плечо, удалилась из кабинета, оставив Максимову в смешанных чувствах. Она никогда не любила быть в центре внимания. Если девушка и попадала в компании, то держалась отстранённо, говорила лишь тогда, когда к ней обращались. Максимова была равнодушна к новомодным шуткам и сплетням, из-за чего чувствовала себя лишней среди ровесников. Общих тем для разговоров, как правило, больше не находилось. Лискова же стала тем самым исключением, который невозможно объяснить, но мирится с его существованием приходится. И сколько бы Максимова не твердила, что мир послал ей Леру в качестве личного наказания, привязаться к ней она успела. Отработка прошла лучше, чем ожидалось. В кабинете ее уже поджидали Петр Семенович и явно скучающий Сергеев. Учитель быстренько прогнал подростков по теории, в ходе чего, Ева не раз успела почувствовать себя глупой, в отличие от Филиппа, который отвечал так, будто обучался не в заведение с углублённым изучением языков, а в химическом казанском лицеи. Несколько раз мужчина отлучался из кабинета, принося извинения, то из-за телефонного звонка, то из-за зашедших "на пару секундочек" учителей. В такие моменты чувство некомфорта достигало своего апогея. Максимова старалась смотреть куда угодно, только не на Сергеева, который, к слову, успевал отпускать колкие замечания, заслуживающие хотя бы приподнятых уголков губ. Максимова хмурилась лишь сильнее.