Упрямость не порок, а семейное наследие.

Из всех сезонов года Максимова больше всего любила весну, а именно её начало. Тёплое солнце нагревает воздух и ласково касается ветвей заледеневших деревьев, будто извиняясь за своё долгое отсутствие. Яркие лучи живо прыгают по леденому покрывалу, сковавшему реки и озера, и быстро ломают его. Кое-где на голой земле виднеются ростки первых весенних цветков — подснежников. Воспоминание, возникшее в сознании Максимовой, заставило её глупо улыбнуться. Ситуация произошла лет так десять назад, когда Ева, как и все обычные дети, ходила в детский сад. Довольно часто её забирала Жарова, которая, по возможности, отпрашивалась с работы пораньше, дабы проводить с дочерью как можно больше времени. Тогда девочка еще не знала о существовании диковиных подснежников, которые лезут прямо из-под снега. Естественно, детский разум тут же загорелся желанием не просто рассмотреть цветы, а собрать целую охапку и подарить любимой маме. Ева до сих пор помнит выражение лица Лены, когда та увидела её, всю грязную и мокрую, но до ужаса довольную собой с протянутой рукой подснежников. С тех самых пор пошла негласная семейная традиция, по которой Максимова каждую весну дарила матери букет из первых весенних цветов. Прерывать подобное Ева точно не собиралась. Сейчас же девушка бодро шагала в сторону остановки, чтобы отстоять, как минимум, минут двадцать и с пониманием, что опоздает на первый урок, дождаться маршрутки. Конечно, можно было добудиться отца и на коленях умолять о поездке на машине, но Максимова мудро решила не тревожить его сон, поскольку следователь и так редко высыпался, а Ева это замечала. Максимова никогда не понимала, да и не поймёт, почему ее отец так часто врёт о собственном здоровье. Наверное, работа, где каждое промедление стоит жизни, повлияло на формирование подобного поведения. До урока оставалось минут пятнадцать, когда девушка зашла в медлительный транспорт. Отдав водителю положенную сумму денег, Максимова примостилась на переднем сиденье, угрюмо уткнувшись в окно. Мысли о том, что она все-таки получит замечание совершенно не радовали. От своих раздумий Еву отвлекло настойчивое ощущение, будто кто-то смотрит на неё. Повернув голову набок, девушка удивлённо вскинула брови. Тот самый новенький, Филипп, стоял, держась одной рукой за жёлтые поручни. Парень взирал на Максимову с лёгким прищуром, словно вспоминая, та ли это девушка, которая вчера так поспешно удалилась. Их переглядки длились не больше минуты, затем Сергеев неловко улыбнулся, поднимая руку в знак приветствия. Ева лишь фыркнула, снова отвернувшись. В показушном дружелюбие девушка не видела смысла. Да и судя по восторженым сообщениям Лисковой, Филипп успел очаровать всех и вся, так что в общении он не нуждался. Выбегая из маршрутки, Максимова гадала, что именно с ней сделает учитель химии, когда увидит её на пороге своего кабинета. С данным учителем, да и предметом всегда были напряжённые отношения, но на шаткую четыре Ева старалась вытягивать. Взобравшись на второй этаж, Максимова остановилась напротив тёмной двери, искренне полагая, что она введёт прямо в ад. — Стой! Ева вздрогнула от неожиданности, уставившись на источник шума. — Мы с тобой встречаемся слишком часто, не кажется? — сухо поинтересовалась девушка. — Нет, не кажется, — ответил запыхавшийся Сергеев, поправляя одежду. — Предлагаю опоздать вместе. — Лично я задержалась, — уголки губ Максимовой чуть дрогнули. — А вот про тебя ничего сказать не могу. Филипп усмехнулся, откидывая со лба прядь лохматых волос, и, глубоко вздохнув, постучал в дверь.