Девочке недолго жить
Осень не наступит для девочки никогда.***
Девочка не помнит своего имени, но знает, что то, которым ее здесь зовут, не ее. И что оно похоже на клеймо. Девочка не понимает ни кто?, ни за что? Но клеймо это красит ее глаза красным и выбеливает кожу и волосы. Клеймо выжигается на спине-костях-душе сотнями взглядов, насмешками и презрением. И страхом. Имя на вкус, как снежные бураны, как окровавленный лед, как колючий мороз, как рык чудовищ, что таятся во вьюге. Имя клеймит навеки тенью. Навсегда следом, никогда первой. Девочке на самом деле плевать, ей нравится урчание кошки, что притаилось в новом имени. У нее и правда урчание-рык-шипение сквозит флером в каждом слове, живет в голосе, и это не исправить никак, как бы ни старался выбить глава клана идеальное произношение. Ещё одна причина для насмешек и чужого презрения. Девочка пожимает плечами и забивает на проблему. Попробовали бы они поговорить на ее родном языке, она бы тоже посмеялась. Она не помнит, просто знает, что было бы смешно.***
Девочка смотрит на отца и говорит: - Нет. И: - Я не буду. И уже знает, что это начало конца. Отец дает ей пощечину. Это больно. Больнее, чем тренировки и содранные колени. Не больнее, чем сломанные наружу кости и слезы матери, но тоже больно. - Ты это сделаешь. - Нет. Вторая щека обжигается больше первой. Болит шея и звенит в голове. У девочки трясутся руки, клокочет в горле и в полуслепых глазах ещё больше мутнеет от слез. Болит голова. Как же болит голова. Грубая рука хватает за длинные волосы и задирает голову. Отец смотрит прямо в глаза и, чего в этих глазах больше, она не знает. Ненависть, презрение, жестокость и разочарование. Для нее они едины в своем безумии. - Ты это сделаешь, Тобирама. Или клянусь, я самолично перережу его веревки и запру тебя с ним наедине. Посмотрим, как тогда ты запоешь. Ты сделаешь это, иначе никогда уже не выйдешь из этой комнаты. Как бы мне не хотелось обратного, ты мой ребенок и я не позволю твоей трусости запятнать честь клана. Докажи, что ты не бесполезна! Давай! Девочка сжимает в руках кинжал. И смотрит прямо в провалы на месте глаз мальчишки, совсем ещё мальчишки, о безумные боги этого безумного мира. Как же она ненавидит. Как же страшно. Господи, ответь, почему все так? У него в оскале дрожат разбитые губы, и он обречен в любом случае. Девочка глотает подступившую тошноту и крепче сжимает потными пальцами скользкую рукоять. Он шепчет: - Давай. И: - Чудовище И: - Добей И: - Я чую твой страх " убей свое милосердие вместе со мной, добрые не живут в этом проклятом мире." Она чувствует его страх. Девочка захлебывается криком, хороня его в глотке под звон разбившегося чего-то внутри и обнимает мальчишку. Дети войны, дети проклятой земли, вспоенные кровью, убитые безысходностью, дети, что прокляты своим рождением. Дети здесь умирают рано. Из комнаты выходит Тобирама и, вопреки запрету отца, хоронит мальчишку на краю владений Сенджу. Ей сказали, что он был из Учих. Проклятых. Ей плевать. Огненная печать украдена из хранилища, и за это, она знает, ее тоже накажут. Но Учиха же пламенные, дети огня, а не земли, так не в земле им и спать. Тобирама молитв не знает и просто дарит сумеркам погребальный костер. На нем горят двое. Безымянный мальчишка и безымянная девочка, чьи руки были испачканы краской цвета счастья. Тобирама уходит, зная, что теперь никогда не отскребет от кожи чужую красную кровь, никогда не смоет ее ни водой, ни своей. Ветер гонит по земле рассыпавшиеся белой паутиной пряди.***
Тобираме плевать большую часть времени на всех. У нее есть брат, единственный из всех, кто выжил, единственный из всех, кого она бережет. У Тобирамы нет отца, зато есть Глава, жесткий и жестокий, как и все здесь, с холодными глазами, хранящий свой клан и своего старшего сына. У Тобирамы нет ненависти. Ни к Главе. Ни к Клану. Ни к Учихам. Ни к Богам. Она просто больше не умеет видеть краски, и немножко сломана. Тобирама просто хочет хоть чуть-чуть разбавить серый. Она не жестока, не проклята, не безумна. Просто ей так холодно. Тобираму не способны согреть ни солнце, ни обычный огонь. Только человеческое тепло. Поэтому она обнимает брата так, будто хочет сраститься с ним, и бережет единственного человека, который не боится ее касаться. Поэтому экспериментирует, ища спасение от вечного холода. Поэтому сражается, в каждой битве урывая тепло от Учих, и плевать, от крови ли, окропившей лицо, или от огненных техник Забавно, что для всех проклятие, для нее дороже любого благословения. Тобирама - Проклятие проклятых, Юки-онна, белый демон. Тень за плечом брата, самый верный пес. Говорят, что мать ее вылепила дочь из снега, голос ее отняла у вьюг и волков, крови капли заморозила, огранила и вставила вместо глаз, но душу! Душу она так и не смогла вселить в свое дитя, лишь демонов призвала и заточила в ледяную пустоту. Все это сказки. Страшные сказки. А что насчет души и демонов... Это тоже сказки. В этом мире души все давно сгнили, а демоны давно стали людьми. Или люди - демонами?***
Тобирама рисует, ей плевать, на чем. На себе, на земле, На людях. Ее боятся и свои, и враги. О жестокости и безумии можно слагать легенды. А она просто рисует, грея руки в красном, рисует улыбки, солнце и небо, что должно быть пастельным, но получается красным. Она по-другому не умеет. Ее отучили. Тобирама сломана и не способна собраться правильно. Она помнит, что когда-то было тепло, что руки были испачканы краской, что цвета было больше и ей было хорошо. Тобирама не понимает. Что в этом плохого? Мальчик с пустыми глазницами и раной напротив сердца обнимает ее за плечи и смеется безумно и счастливо. Девочка безнадежно качает головой. Иногда Тобирама думает, что сошла с ума. Но Это же Не так?Верно?
***
Глава учил ее быть верной брату и всегда ставить его благополучие выше всего остального. Главе была не нужна больная девочка, ему была нужна верная псина для наследника, его тень, его кинжал отравленный, скрытый во тьме. Он ковал его долго и закалял ещё дольше, но получилось идеально. Отчего же он не счастлив? Почему смотрит с таким ужасом и непониманием? Отвращением? Тобирама не понимает этот поехавший мир, ты же знал, кого растил, кого создал, собственными руками убив своего ребенка. Хаширама хочет мира. Хочет покоя и своего Учиху. Тобирама даст ему все, что тот пожелает. Это небольшая плата за его любовь и тепло, которым он так щедро с ней делится. Поэтому старейшины исчезают из жизни один за другим, все несогласные удивительно быстро замолкают***
Изуна похож на шедевр, даже если является величайшей ошибкой природы. Она признает это уже много лет, с самой первой встречи. Он - это идеальное сочетание черного, белого и красного, что у нее захватывает дух. Впрочем, это не отменят ее раздражения, которым, кажется, питается Учиха. А ещё он... Теплый. Почти горячий. И ненависть и любовь его обжигают до костей. Тобирама стоит за левым плечом своего брата. Изуна на том же месте, хотя ради нее и перешел за правое. Чтобы глаза в глаза. Тобирама почти слепа и давно не боится зарева шарингана. Она ничего не боится. Потому что давно мертва.***
Изуна ухмыляется. Ну-ну. Говорят, что огонь возрождает. Тобирама далеко не феникс, но будто кто-то ее будет спрашивать.