А она взяла и вышила его мечту на полотне

      Как я уже однажды говорила, Мадара-сама был человеком внезапным.       С недавнего времени к нему прибавилось небольшое дополнение – «слишком».       Слишком внезапный. Слишком спокойный. Слишком терпеливый. Но при этом слишком напористый. Слишком упорный. Слишком… Ох, просто «слишком».       Только этот мужчина мог давить психологически, не заговаривая и держась на расстоянии.       Я и оглянуться не успела, как его стало слишком много в моей жизни.       Неуютно. Непривычно. Неудобно.       Вот почему я, как могла, избегала встреч с Главой клана Учиха, прикрываясь любыми, даже самым абсурдными, способами. А потом и вовсе, как и хотела, начала потихоньку перебираться к Машимо-сану, тот был только рад и всецело поддерживал мою инициативу «возвращения к корням». Глупо, не отрицаю, но инстинкт самосохранения изначально был очень силён во мне. Теперь же, после того дня и ночи, когда я раза два так точно чуть не словила инфаркт, почуяв опасность, он и вовсе занял главенствующую роль в сознании, отметая звоночки интуиции, ставя в приоритет выживание. Выживание моих нервных клеток, которые начинали бунт, стоило владельцу непокорной шевелюры показаться в зоне видимости.       Естественно, мои манёвры не остались незамеченными. И по мере того, как пустела моя комната, фарфоровая маска на лице Учихи Мадары становилась всё чётче и чётче. И это так же не осталось незамеченным для его ближайшего окружения. Другого объяснения постоянному мельканию Изуны у аптеки, в то время как Акечи-сан даже не пытался сделать вид, что мимо проходил, в открытую подпирал собою деревянные стены обители старого целителя, я найти не могу.       Тем не менее, стоило покинуть удушающие стены родового поместья Учих, как мне сразу стало легче дышать. Паранойя смогла выдохнуть, давая логике делать своё дело, пока руки заняты монотонной работой по сортировке трав, да изготовлению лекарственных препаратов на будущую продажу, часть которых поступала в новенькую больничку. Машимо-сан поначалу пытался было пристроить меня туда, всё-таки мои знания в области медицины были поболее многих, как он сам признался после моего тестирования, но вскоре бросил это муторное дело. Мы оба понимали, что подобное место работы для меня смерти подобно. В конце концов, мы порешили, что лишними умелые руки не бывают, так я и осталась на должности помощницы аптекаря. Жизнь лекаря наставнику уже не светила по причине возраста – нет более той прыти за болезненными бегать, как он объяснил, - но совсем забросить медицину тот не мог, поэтому решил помогать несчастным (и цитирую: «неуклюжим оболтусам») хоть так, изготавливая и продавая лекарства. Работа меня всецело устраивала и успокаивала ничуть не хуже вышивки, даруя беспокойному разуму покой и умиротворение.       В таких условиях озарение не заставило себя ждать, и всплыл закономерный вопрос – чего это я вообще нос ворочу? Всё равно ведь лучшего кандидата на мою ручку не предвидится. А тут целый Глава! Силён, что никто и не поспорит (если жизнь дорога), буду у него за спиной как за каменной стеной, – раз. Богат, аки местный даймё, – два. Красив, против учиховского генофонда не попрёшь, - три. Честный, ни разу при мне в нарушении своего слова замечен не был, - четыре. Благородный, как по статусу, так и по чести, – пять. А самое главное, видно ведь, что мужик золотце, да и относился ко мне всегда доброжелательно, - насколько доброжелательными вообще могут быть Учиха, - не обижал, не принижал, ничего такого (кроме того что похитил, но я уже забыла об исключительных обстоятельствах нашего знакомства), - шесть.       Любой из Учиха подпишется под каждым из данных пунктов. Кровью, если понадобится. Как в доказательство весомости гарантии.       Что же до любви… Признаться честно, не уверена, что она имеет место быть, и тем более была основой действий Мадары-сама. Наверняка, прежде чем озвучить мне своё предложение, он всё обдумал и взвесил, а уже потом, не найдя весомых причин не делать этого, сказал своё слово. Хотя причины для подобного шага с его стороны, объясняющие, зачем я нужна ему именно в качестве жены, мне на ум не приходят, что вызывает кое-какие опасения. Но опять же, ежели тут замешан злой умысел, зачем тогда давать мне время на подумать, да ещё и добровольно отпускать? Коль так, меня бы повязали, когда я мелочёвку переносила! Внезапно вспыхнувшие «светлые чувства»? Даже не вариант. Не похож Мадара-сама на человека, которым двигали бы чувства в обход разума.       Я ещё какое-то время думала над возможными мотивами Главы клана Учиха. Когда в моей голове начали закручиваться различные теории заговора, мною было решено отбросить сомнения в сторону и вернуться к началу. Упускать такого мужчину с моей стороны будет несусветной глупостью!       «А что же любовь?» - спросил бы кто-нибудь, прознав о моих думах. «Уж как-нибудь и без неё проживу!» - было бы ответом. В столь жестоком мире чему-то абстрактному, как любовь вряд ли найдётся место. Стерпится – слюбится, как говаривали в прошлом мире, главное, чтобы меж предполагаемыми супругами были хотя бы зачатки уважения.       Ведь вряд ли кто-то вроде меня вообще способен любить…       В любом случае, как я уже упоминала ранее, желающих принять меня в свой дом в качестве невесты не много. В конце концов, я ведь по сути никто и звать меня никак. Даром, что Сенджу, так и то бракованная! Этих Сенджу, моих травянистых соклановцев, теперь вон, полдеревни, любуйся не хочу! Вот будь я последней представительницей сего великого клана…       Я тут же сплюнула и постучала три раза по ближайшей стенке, так и не заканчивая мысль. Нафиг-нафиг мне такое счастье! Ведь в таком случае меня бы быстренько взяли в оборот свои же, и быть мне конвейером по производству детишек до самой смертушки, а назовут это действо красиво – «восстановление рода»! Нет-уж-ки!       На фоне подобных мыслей брак с Учихой становился всё перспективнее и перспективнее, радужнее и радужнее. Но не могу же я просто заявиться к нему и сказать: «Окей, пошли поженимся», особенно после эмоциональных качелей, на которых я качаюсь по сей день, не давая мужчине чёткого и ясного ответа! А после моего побега, иначе и не скажешь, вход на территорию Учих без разрешения или пропуска мне заказан. Сама себе жизнь усложнила!       Хотя как гласит другая мудрость из прошлого мира: «Если гора не идёт к Магомету – Магомет идёт к горе», а у меня тут как минимум двое Учих в шаговой доступности.       И дабы не растерять настрой, я решила действовать незамедлительно.       Подловить Изуну, забежавшего к Машимо-сану за каким-то ну очень важным сбором травок по просьбе Кику-сан, который понадобился ей прям щаз (а то, что сама старушка скорее добровольно совершит сэппуку, чем обратиться к Сенджу – мелочи, да, Изуна?), оказалось плёвым делом.       Едва парень расплатился с бывшим лекарем, послал ему свою обезоруживающую улыбку и уже хотел было откланяться, я оперативненько подхватила его под локоток и сладким голоском прощебетала:       - Ты ведь не против задержаться на минуточку, верно, Изуна? Мы с тобой давно не общались, ведь ты так занят, так занят в последнее время. То и дело вижу тебя бегающим туда-сюда, туда-сюда… - губы младшего Учихи искривились в кривой улыбке.       Он быстро понял, что его раскрыли, и теперь покорно шёл за мной к моей комнате на втором этаже аптеки, провожаемый подозрительным взглядом Машимо-сана. Говорю же, не вышел из него «тихий убийца».       Едва сёдзи за нами закрылись, как я без лишних расшаркиваний задала брюнету волнующий меня вопрос:       - Он сильно злится?       Парень моргнул, но не растерялся, наоборот расслабился, устраиваясь на мягком пуфе рядом с полкой свитков по медицине и моими записями, которые я бережно хранила. Ведь знания – сила, а местные не отличаются особым пиететом к любым бумажным носителям информации, если только это не свиток с техниками SS-класса, разумеется.       - Я бы сказал, что он не злиться, скорее, эм-м-м, - Изуна взял несколько минут, на обдумывание и подбор подходящего слова, описывающее поведение его брата в последние дни, но ответ его всё равно был неуверенным и с вопросительными нотками, словно он и сам не верил в подобное: - …обеспокоен?       - Обеспокоен? – уточнила, скрещивая руки на груди, сама неуверенная в правильности формулировки.       Обеспокоенный Учиха Мадара? Это как вообще? Тут даже моя фантазия пасовала. Когда я попыталась представить Главу Учих с выражением озабоченности на лице, оно покрылось мутными квадратиками цензуры. Бр-р-р...       - Ага. – кивнул парень. - Не знаю чем конкретно, но да, брат сам не свой в последнее время. И ты что-то знаешь об этом, я прав? – пришёл он к логичному выводу, ведь иначе, зачем бы мне вообще спрашивать?       - Он сделал мне предложение. – в глазах Изуны читалось непонимание, – Предложил выйти за него замуж. – поэтому я пояснила.       - Оу? Ну это многое объясняет. – реакция младшего брата, учитывая его живой нрав, была на удивление спокойной. А я-то уже приготовилась за успокаивающим чаем бежать. Повторяюсь, удивительно.       - Не мне. – я опустилась на второй пуф, напротив Изуны. - Не понимаю его мотивов.       - И поэтому сбежала, хех. – меня шутливо толкнули локтем в бок, на что я одарила владельца иссиня-чёрных волос многозначительным взглядом, как во время его бытия моим подопечным. - Не смотри на меня так грозно, винить не стану. – Он тут же поднял ладоши вверх, безоговорочно капитулируя. - Мы, в смысле мужчины Учиха, бываем слишком напористы, когда нам кто-то западает в душу. Так что вот тебе дружеский – да-да, мы друзья, невестушка, - совет, прекращай бегать от нашего Главы. Брат-то всё равно от своего решения не отступится, а ты лишь нервы и себе и ему попортишь.       - Разве клан не должен наоборот быть против подобного, хм, - мне стало неловко. Вот какой чёрт его дёрнул, какая ещё «невестушка»?! - союза? Я же пришлая, не Учиха.       - С чего это? – на лице Изуны отразилось искреннее недоумение. - У нас нет запрета на ввод невест, напротив, приветствуется. Особенно если кровь девушки сильна, клану это даже на пользу идёт.       Разумно. Но как-то я не вписываюсь в заданные параметры «девушки с сильной кровью»…       Изуна видел, что его слова меня не особо убедили. Пару минут он как-то странно, можно сказать оценивающе, то поглядывал на меня, то отводил взгляд, что-то обдумывая, а затем кивнул, и в его ониксовых, совсем как у брата, глазах загорелась решимость.       - Знаешь, у моего батюшки, прошлого Главы клана, помимо моей матери было пять наложниц.       После столь неожиданного личного откровения пришла уже моя очередь удивлённо моргать. На это мой собеседник лишь понимающе улыбнулся.       - Да, пять наложниц. И ни одну из них он так и не сделал своей женой. У него уже была законная супруга – моя мать, Учиха Юкико. Ни второй, ни тем более третьей быть не могло. Даже после её смерти.       Я не понимала, зачем он решил рассказать мне о своей семье, - может он уже мысленно провёл линию меж моим именем и званием невесты старшего брата? – но решила для начала внимательно его выслушать, все вопросы можно задать и после.       - Так же ни с одной из них он не зачал дитя. Каждый из его сыновей, включая меня, был рождён Учиха Юкико.       - Разве одна из задач наложниц не в рождении детей? – как бы не была чужда мне гаремная система, но я признавала (и наблюдала) высокую смертность в сею дикую эпоху, так что для высокопоставленных людей и правителей действительно было желательно иметь не одного-двух наследников, а хотя бы десяток. Кто от хвори какой сляжет, кто в бою падёт, - все мы смертны всё же, вот и получается, что нет больше наследников. Да только ни одна организация, что страна, что клан, не должна оставаться без обученного, подготовленного (во всех смыслах) управленца, коими и являлись потомки любого из монарших особ (ведь образование во все времена было делом недешёвым), иначе быть беде.       - Помимо прочего, разумеется. Но отец считал, рождение ребёнка от другой – предательством матушки. Пусть и регулярно делил ложе со своими наложницами. – мои глаза непроизвольно округлились от такого противоречия. – Но не считай это лицемерием, всё же батюшка матушку любил, причём очень сильно, а она была такой хрупкой, такой нежной, а после рождения моего пятого брата, такой болезненной, что вскоре вовсе слегла. Она просто физически не могла выдержать его чувств. Всё-таки любовь Учиха подобна жгучему пламени, она обжигает. Причём всех, как испытывающего её, так и того, на кого эти чувства направлены, в равной степени, поэтому нас чуть ли не с пелёнок муштруют и приучают держать эмоции под контролем. – Изуна горько усмехнулся. - Вот и приходилось батюшке изливать свою страсть на других, с согласия матушки, разумеется. Не дай она его, батюшка бы ни в жизнь к другой женщине не притронулся. Верность Учиха – не просто слова. Поэтому после её смерти он отослал их всех за ненадобностью. Ведь как я уже говорил, ни второй, ни третьей жены у него быть не могло.       Заслушавшись, я не сразу заметила, как меня взяли за руку. И когда только перестала чураться прикосновений…       - Потеряв матушку, наш батюшка держался в мире живых лишь из-за нас с братьями, но с каждым годом без неё всё чаще искал смерти. Он отправлялся на самые сложные задания в одиночку, без надлежащего Главе сопровождения, ввязывался в сражения, к которым наш клан даже не имел отношения. Всегда впереди, всегда в эпицентре опасности, и всегда выходил победителем. Кроме своей последней битвы. Но знаешь… - тёплая ладонь Изуны сжала мои пальцы, ища опоры, ему было не просто говорить о своём родителе. Казалось, из тёмных, словно ночь омутов вот-вот польются слёзы. Но парень мужественно держался, желая закончить начатое до конца. - …он улыбался. В его глазах угасала жизнь, а он улыбался. Ведь для него смерть не была чем-то ужасным, она была шансом вновь встретить ту, что он когда-то признал «своей».       Глубоко вдохнув, Изуна наконец отпустил мою руку, как раз вовремя, ведь кончики пальцев начали уже чуть-чуть белеть. Заметив, как я принялась растирать свои конечности, владелец глаз цвета жидкого золота послал мне извиняющуюся кривую улыбку. Но Изуна не был бы Учихой, если бы не умел в рекордные сроки брать выражения своего лица под контроль. Мгновение. И его улыбка уже не кажется такой натянутой.       Я почти что верю.       - Мой брат выбрал тебя. Поэтому он будет верен тебе, так же как наш батюшка был верен матушке. Даже более, для наложниц – слишком гордый и неприступный, старейшины наши уже пытались ему разных девиц предлагать – не вышло, а ходить в дома удовольствий при живой-то жене и помыслить не посмеет. Это же не по чести! – всплеснул руками Изуна, в его глазах загорелись знакомые задорные огоньки.       Пухлые губы растянулись в улыбке. Настоящей улыбке.       - Ему ведь почти тридцать, а он только сейчас о женитьбе задумался. Как нельзя вовремя, братец! Старики его чуть в мужеложцы не записали, так что готовься, что всё старшее поколение будет на руках тебя носить! – меня чутка передёрнуло от подобной перспективы, ведь до этого дня я была готова к тому, что кто-нибудь из них хотя бы раз да попытается меня убить, а тут вон какие повороты судьбы! – А если ещё и наследника сразу после ночи консуммации родишь, то гляди и молиться на тебя станут!       Мне захотелось перекреститься и постучать по кое-чьей деревянной голове.       - Но пусть старший брат и признал тебя «своей», звать тебя «старшей сестрой» я категорически отказываюсь, так и знай! – притворно надулся Учиха, стремясь стереть остатки неприятных воспоминаний.       - Ты всё повторяешь «признал своей», что это значит? – заметила я.       - А-а, верно, ты же не знаешь. – Изуна вновь задумался, стоит рассказывать или же нет.       - Похоже, это опять нечто из разряда «личное-семейное-клановое». – смекнула я.       - Ладно. Раз уж ты почти что часть клана, часть семьи, расскажу. – решился на ещё один непростой разговор молодой шиноби. – С каждым это происходит по-разному. Кто-то сразу, кто-то чуть погодя, но однажды, встретив особенного для себя человека, Учиха помечает его как «своего человека» и это неизменно. Только ты не пугайся, «помечает» не в смысле ставит на него печать или ещё что в этом роде, всё завязано на эмоциях. – Изуна потёр переносицу и нахмурился, силясь подобрать понятное мне объяснение, бурча себе под нос: - …от именно поэтому я даже рад, что не такой, как все…       О, как, то есть он и сам осознаёт, что он – сбой учиховской ДНК? Это даже печально немного…       - Как бы тебе объяснить-то… - на лице Изуны отразились муки работы мысли. – А-а, ладно, скажу, как сам видел, а не ту чушь, что нам бабки рассказывали. Если коротко, то встречая «своего человека» Учиха, в независимости от пола и возраста, очень сильно привязывается к нему. Настолько, что это граничит с, эм-м… одержимостью, вот. – сказав это, он бросил на меня оценивающий взгляд, говорящий такой, словно был готов и к истерике, и праведному гневу, и ловить меня, возжелавшую выйти в окно от внезапных откровений, которых, признаться честно, в последнее время действительно было многовато на одну несчастную меня.       Тем не менее, всё на что меня хватило – это выгнуть одну бровь в немом вопросе, побуждая одного из клана любителей огненных техник к продолжению повествования на тему: «Что за зверь есть Учиха и как не убиться об него при встрече».       Правильно, выйти в окно я всегда успею, ещё и местечко повыше подыщу, чтоб наверняка, а не вполне себе безопасный второй этаж, максимум которого – сломанная кость.       - На самом деле всё не так уж страшно, как могло бы показаться. Просто у таких Учиха появляется навязчивое желание быть рядом со «своим человеком». Видеть, слышать, чувствовать, радовать, оберегать, защищать, если понадобится. Словно без него цвета тускнеют, еда становится преснее и не насыщает, солнце не греет, одним словом - весь мир не мил. В целом, жить порознь одним знанием, что где-то там есть «твой человек», живой и здоровый, возможно, но вот потеря смерти подобна. Мой батюшка тому пример. Правда там имели место быть отношения мужчины и женщины, но случаи, когда «особенными» друг для друга становились люди одного пола, возможны. Коль так получается - мужчины братаются, а женщины обретают сестру. - Изуна умолк, что означало конец его лекции.       Шестерёнки в моей голове поскрипывая заработали, обрабатывая поступившую информацию, сравнивая и проводя параллели с имеющимися воспоминаниями. Теперь поведение Главы Учиха виделось мне совершенно в ином свете. Однако кое-что не давало мне покоя… «Когда? Когда же?»       - И всё же, интересно, почему брат решился именно на брак? – вырвал меня из воспоминаний голос моего бывшего пациента и, получается, потенциального деверя? – Учитывая вашу разницу в возрасте, ты могла бы стать нам названной сестрой, зачем усложнять-то?       «А ведь и правда…» - подумала я, припоминая свои недавние размышления о чувствах и Мадаре-саме.       - Брат бы не стал связывать себя узами без чёткой уверенности в своих желаниях… Значит, ты и впрямь «особенная» девушка. – хмыкнул Изуна. - Но «старшей сестрой» я тебя звать точно не буду! – То, с какой напускной уверенностью были произнесены его последние слова не могли не вызвать у меня улыбку. Привязалась я к нему. Или это меня привязали?       Мы ещё немного посидели в тишине, нам было о чём помолчать друг с другом, пока не услышали отчётливый скрип лестницы. Машимо-сан поднимался на второй этаж. К слову, до этого деревянная конструкция не издавала ни звука.       То был красноречивый знак, что кое-кому уже давненько пора отправляться восвояси. И этот кое-кто отлично понимал намёки.       - Знаешь, Сенджу могут сколько угодно проповедовать и разглагольствовать о силе любви, но никто не может любить сильнее чем Учиха. – бросил он на прощание… выпрыгивая в окно. Как не культурно.       Это меня несколько озадачило. Нет, не чудеса акробатики младшего Учихи, это здесь дело повседневное, а его слова.       Привычная картина мира вновь исходит трещинами на глазах. Что же это получается, Мадара-сама меня…?       До меня донёсся тактичный стук о деревянную раму.       - Войдите. – отозвалась я.       - Ушёл? – чисто для галочки поинтересовался наставник, отодвигая сёдзи. – Ну и ты пойди, погуляй тогда. – дождавшись моего кивка, что был ответом на заданный им вопрос, меня вежливо попросили на выход. – На свежем воздухе всяко думы думаются легче, в этих стенах ты ответов, какие бы сомнения тебя, девочка, не гложили, не найдёшь. Да и я, старик, тебя вряд ли чем подсоблю, вот матушка твоя, будь она здесь, наверняка…       - Достаточно. – вставая сказала я, - Мне достаточно и того, что вы рядом.       - Ишь как говорить научилась, а ведь раньше и двух слов связать не могла не запнувшись! – припомнил мне старик ранние годы. Хотя мы оба знаем, что такая «бойкая» я только со «своими», кому смогла довериться, открыться, а оставаясь наедине с незнакомцами, сразу же теряюсь. Машимо-сан, вхожий в этот ограниченный круг, всё не теряет надежды социализировать меня, хотя даже не знает такого слова, вот и выгоняет меня гулять вечерами, когда народу на новеньких улицах всего ничего.       И я гуляла не менее часа как миленькая, понимая, что это для моего же блага и мне нужно.       Не знать маршрут до ближайшего укрытия, «тихого угла», живя в месте, наполненном личностями, спокойно носящими на себе оружейный склад, - вверх недальновидности!       Вот и сейчас я бреду по не мощеным камнем (и уж тем более неасфальтированным) улочкам, старательно избегая особо людных мест, но всё равно замечаю лавочников, закрывающих или наоборот открывающих свои лавочки да заведения для особого контингента, просто гуляющих так же хватает, однако люди работающие не оставят свои рабочие места до самых сумерек. И думаю, как мне настоятельно советовали.       - Это что же получается, типа «импринтинг», но на учиховский лад? – вспоминала я рассказ Изуны, пусть парень и пытался меня успокоить и подать шок-контент помягче, но меня всё равно так и подмывало разразиться нервным «ха-ха»!       Когда воображение нарисовало Мадару-сама в пушистом костюмчике цыплёнка канареечного цвета, я поняла, что нужно прекращать, иначе чокнусь!       Встряхнув головой, растрепав свои волосы цвета древесной коры, чтобы избавиться от весьма забавных, если честно, образов, я подошла к неприметной скамеечке - всё для людей! – у забора, что разграничивал пространство меж домами, оставляя место для будущих садиков.       - Но всё же интересно, когда? – терзалась я навязчивым вопросом. – Когда же именно он на меня «запечатлелся»?       Я принялась перебирать воспоминания, в которых так или иначе фигурировал Глава клана Учиха. Как оказалось, их можно было посчитать на пальцах одной руки.       - Когда я была по локоть в кровищи его братца? – наша первая встреча была незабываема. – Когда находилась в шаге от смерти, тащась за ним по лесу? – Я тогда не то чтобы блистала очарованием. – А всё остальное время я тихо-мирно сидела в флигелёчке и никаких поползновений на его сердечко не совершала! Так всё-таки когда же это произошло, ответьте мне, Ками-сама!       Не знаю, было ли это ответом высших сил, но память услужливо подкинула ещё одно воспоминание, заставившее меня опустить глаза от темнеющего небосвода вниз.       - Ну да, ножки у меня хорошенькие, длинные и не тощие, как у большинства местных девушек. Только я сомневаюсь, что красивых ножек достаточно для того, чтобы соблазнить аж целого Главу, обладателя железобетонной выдержки. – пыталась приводить разумные доводы я, а где-то глубоко внутри отчаянно надеялась на то, что последние слова Изуны были сказаны не просто так.       Внезапно, я ощутила, как нечто коснулось моей правой ноги, и дёрнулась в противоположную сторону, чуть не свалившись с узкой скамьи!       - Мря-ау… - донеслось снизу. На меня смотрели глаза подобные сверкающим рубинам моего старого пушистого знакомого.       - Да это же Некодара-сама! – стоило мне протянуть руки к этому комку шерсти, как он, восприняв это как приглашение, тут же прыгнул мне на колени. Ну что ж, раз уж разрешают…!       Я запустила пальцы в длинную чёрную шёрстку и разомлела. О, эта невероятная мягкость, именно такими должны быть на ощупь облака!       Пока я продолжала гладить это чудное тёмное облачко, – и вовсе не грозовое! – довольно урчащее от получаемой ласки, мне в голову пришла шальная идея.       - Надеюсь, Глава Учих не увлекается прогулками по новым владениям в кошачьем обличье, иначе мне будет очень стыдно, учитывая то, что я собираюсь делать.       - Мря-оу? – отозвалось облачко, недовольное тем, что поглаживания прекратились. Господин не разрешал!       - Ты ведь не будешь против, если я немного… потренируюсь на тебе. – на меня уставились два красных глазища, и если бы у котов были бы брови, то кошачья копия Мадары-сама непременно выгнул бы одну, выражая сомнение в том, что кто-то вроде меня – человечешки, может дать что-то равноценное взамен его потраченного времен. – А я тебя ещё поглажу.       - Мфря. – полагаю, это означало «да».       И удовлетворение бедного, неглаженного создания продолжились. Я же в это время пыталась подобрать слова для своей будущей речи. Сомнительно, что Глава Учих явиться ко мне сам, а Изуну я озадачить просьбой о встречи с его братом не успела, завалил меня информацией и свалил! Чего уж теперь…       - Наверное, лучше начать с извинений… - едва слышно проговорила я неосознанно, погрузившись в себя. – «Прошу простить за задержку»… или лучше будет «за долгое ожидание»? «Я всё обдумала и решила принять ваше предложение»… звучит так, как будь-то я ему одолжение делаю. Может сократить до минимума, мол чтобы чётко и по делу? Хотя смысл в этой речи, если вход на клановую территорию ограничен, не у ворот же мне его денно и нощно поджидать, чтобы сказать своё «хорошо»? – и вот я снова принялась накручивать себя.       - Так значит «хорошо»? – прорезался сквозь пелену моей задумчивости голос, чьего обладателя я узнаю лишь по одному его звучанию, даже если вокруг будет стоять непрекращающийся шум толпы, звучать музыка и бить барабаны.       Мне не нужно смотреть вверх, чтобы подтвердить свою догадку, тень отбрасываемая на землю имела весьма характерные очертания, по кому-то плачут все гребни мира, ха-ха. Но я всё же отрываюсь от смоляной шёрстки (хвала Ками, они разные!) и тут же ощущаю, что вот-вот сделаю шаг во тьму того самого беспросветного туннеля без конца.       Чёрные омуты смотрят прямо в душу. Не отрываясь. И я понимаю, что взгляд этого мужчины уже давно прикован лишь ко мне.       И похоже, мой теперь так же будут искать его везде, куда бы я не пошла.       - Хорошо. – отвечаю и стараюсь придать себе серьёзный вид, изо всех сил давя желание улыбнуться в ответ на его реакцию.       Сомнение, неверие, облегчение, - вмиг промелькнули на лице Мадары-самы, разрушая фарфоровую маску. Она трескается и наконец, падает, позволяя мне ясно видеть его настоящее «Я», не скрытое тщательным самоконтролем Учихи и моими страхами. Этот мужчина вложил своё сердце в мои руки совершенно осознанно, безоговорочно доверяясь, и он принял бы любой мой выбор, даже если бы в итоге он причинил ему лишь боль, обрекая на тоску и нестерпимые мучения.       Так вот оказывается, какого это, когда тебя любят?       - Хорошо? – мне протягивают широкую, испещренную множеством маленьких шрамов от мозолей и порезов, ладонь - последняя проверка. А её обладатель улыбается так, как может улыбаться лишь он один.       Он улыбается глазами.       - Хорошо. – подтвердила я, кивая для пущей убедительности своих намерений, вложив свою руку в его, желая доказать, успокоить, убедить, донести одну единственную мысль:       «Ты - мой. Я - твоя.»       Ведь разве можно не ответить доверием на доверие, когда на тебя смотрят так честно и так глубоко преданно?       Моя кисть была тут же крепко, но что удивительно, совсем не больно сжата, отсекая любую возможность повернуть назад. Но я и не хотела, ведь это был мой выбор. Он – мой выбор.       «Похоже, меня снова ждёт переезд.» - подвела итог я, следуя за уводящим меня мужчиной в земли, где властвуют прекрасные алоглазые демоны, танцующие с огнём.