Первым, что почувствовала Тера, проснувшись, был запах кофе. Выросшая с отцом-кофеманом, с восторгом охотящимся за редкими сортами этого божественного напитка, она замерла, втягивая воздух носом. Никаких иллюзий она не питала — то был запах обычной маггловской растворимой бурды, но на какое-то мгновение даже он смог вернуть девушку в относительно беззаботное, между полнолуниями, детство, и вызвал улыбку на её лице.
Она сонно потянулась, не открывая глаз, пытаясь поймать ускользающее блаженно-спокойное состояние за хвост. Сквозь сомкнутые веки проникал яркий солнечный свет, значит, день уже давно вступил в свои права.
— Доброе утро, — чуть смущённый голос напомнил мисс Моррисон о том, что она в гостях и не одна, заставил спешно сесть на матрасе и начать по-детски тереть кулаками заспанные глаза. Ремус был очень бледен и выглядел так, будто бы совершенно не спал прошлой ночью — но он был цел и невредим, и даже платок, которым девушка ночью перевязала его прокушенную лапу, лежал рядом, выстиранный и ещё влажный.
Мужчина отложил в сторону изрядно потрёпанную книгу:
— Умыться можете внизу, спуститесь по лестнице, вторая дверь направо. Завтрак? — он придвинул чуть ближе к краю стола тарелку с несколькими сэндвичами и добавил, чуть усмехнувшись: — Правда, скорее обед.
— Что?.. Который час? — спохватилась Тера.
— Часов у меня нет, но за полдень перевалило уже давно.
Девушка вздохнула. Зельеварские эксперименты она обычно начинала сразу после завтрака и завершала уже ночью, иначе совершенно ничего не успевала. Теперь, пока доберётся до Министерства, и начинать будет поздно. День впустую.
— Благодарю, мистер Люпин, — с некоторой досадой в голосе произнесла мисс Моррисон и подняла на него взгляд. Ранняя седина, шрамы, усталые потухшие глаза — его внешность кого-то могла бы отталкивать, но её тянуло снова и снова смотреть на него. Как будто в его глазах она могла найти ответы на вопросы, которые снова и снова задавала себе по ночам.
— Что-то случилось? — в его голосе было столько участия и одновременно с этим — неловкости, чувства вины, что Теру передёрнуло. Она резко встала, чувствуя, как расплывается всё перед глазами, и почти выбежала из каморки, по пути столкнувшись с косяком. — Куда вы?
— Я сейчас, умыться! — откликнулась она сдавленным голосом, забегая в ванную и защёлкивая шпингалет. Неприятный запах влажности, плесневеющей занавески и давно не стираных полотенец ударил ей в нос, но девушке было всё равно. Она открыла кран на полную мощность и вцепилась руками в край раковины, как будто пытаясь удержаться.
— Может быть, вы предпочитаете чай? — донеслось из-за двери приглушенное.
— Нет, спасибо, кофе, — на последнем слове голос сорвался. Тера подняла голову — из забрызганного зубной пастой зеркала на неё взглянуло осунувшееся существо с запавшими глазами, лихорадочно горевшими, как два зеленых огня в темноте болота.
«Не нужен мне твой кофе, а чай и подавно не нужен, Ремус Люпин. Мне нужен ты, ты и всё тут, как жаль, что тебе этого не понять».
Какое-то время она стояла так, пока вода, наполнявшая раковину, не коснулась кончиков её пальцев — слив, очевидно, засорился, поэтому она не успевала вытекать полностью. Будто очнувшись, мисс Моррисон торопливо выключила воду, дождалась, пока часть её уйдёт, снова открыла кран и долго, с остервенением умывала лицо, а потом, брезгуя воспользоваться полотенцами хозяйки, вытирала его подолом старой кофты. Раскрасневшаяся, она вернулась к Ремусу.
Тот уже освободил ей единственный стул, сам уселся на матрас, сгорбившись и от этого напоминая побитую бродячую собаку.
— Вы так убежали, я подумал, вам стало плохо, — помолчав немного, произнес он. — Вы точно в порядке?
— И да, и нет, — девушка чуть усмехнулась, опустилась на стул и отхлебнула кофе — обжигающе-горячий, очень сладкий и очень крепкий. Не чета отцовскому, конечно, ну да и она больше не аристократка Теодора Моррисон, а бездомная девчонка из Министерства, по уши влюблённая в оборотня.
— Тера, объяснитесь, — мужчина, забывшись, снова назвал её по имени. — Если у вас какие-то проблемы, возможно, я смогу помочь или хотя бы дать совет.
— Извольте. Вы мне нравитесь, — слова вырвались так легко, сами собой, как будто всё это время пойманным снитчем трепыхались в руке — а теперь напряженный кулак был разжат. — Нравитесь как мужчина. С первого дня нашей встречи, — зачем-то уточнила она.
Повисло напряжённое молчание. Девушка от нечего делать откусила сэндвич. На хлебе темнело небольшое пятнышко плесени, не замеченное хозяином, однако гостья была так напряжена, что не почувствовала вкуса.
— Я подозревал, — наконец, вымолвил Люпин. — Да, уже какое-то время…
— Было бы странно, если бы нет, — она издала короткий хрипловатый смешок. Отвернулась, опустив подбородок на руку, чтобы густые тёмные волосы скрывали её лицо от взгляда Ремуса. Снова повисло молчание.
— Вы большая молодец, что признались. Для этого нужно немалое мужество, — ещё через некоторое время произнёс он. Тера пока расправилась с двумя из четырёх сэндвичей, жуя механически, практически не чувствуя вкуса, и прихлёбывая кофе. Ей казалось, что всё это происходит не с ней, а в каком-то сне. Сейчас она проснётся — и ей снова семнадцать, родители живы, здоровы и зовут её завтракать, дом не продан, и знать не знает она никакого Ремуса Люпина. На неё вдруг накатила такая тоска по семье, что от желания разрыдаться свело скулы. Чувства к оборотню показались мелкими и жалкими по сравнению с этой тоской.
— Можете больше ничего не говорить, — произнесла она устало. Почему-то её слова вызвали прямо противоположную реакцию, он заговорил торопливо, взволнованно:
— Тера, вы же понимаете, мы с вами не могли бы… Дело не в вас, я не знаю даже, какие девушки мне нравятся…
— Можете. Ничего. Не говорить, — раздельно проговорила мисс Моррисон, чувствуя, что это признание утомило её больше, чем чистка десятка закопчённых котлов подряд. — Всё нормально. Вы замечательный человек. Будем считать, что этого разговора не было.
— Да, пожалуй, — мгновение поколебавшись, он облегчённо улыбнулся и поспешил сменить тему: — Надеюсь, я не слишком напугал вас ночью?
— Нет, что вы, — отмахнулась Тера. — Думаю, по моему боггарту вы поняли, что я видала и более жуткие вещи, — девушка откусила большой кусок от третьего сэндвича. «Как там это называется — заедать проблемы? Кажется, я в этом преуспела, скоро буду шириной как здешняя хозяйка, Мерлин её побери», — мрачно подумала она. Ремус говорил что-то ещё, но мисс Моррисон почти не слушала. Покончив с сэндвичами, она поднялась, нашла взглядом свою сумку, подняла её и принялась сосредоточенно в ней рыться.
— Что-то потеряли?
— Я, кажется, нашла вам работу… Один библиотекарь ищет себе помощника, готов взять толкового и спокойного оборотня. Я порекомендовала ему вас, можете прийти в любое время с девяти до пяти на собеседование, только вот адрес я, кажется, потеряла, — она оставила попытки найти в сумке злосчастную бумажку и досадливо тряхнула тёмными кудрями. — Ничего, отыщу и пришлю с совой. Я не забуду, не переживайте.
— Вы так много для меня делаете, — Люпин покачал головой.
— Не только для вас. Для других оборотней тоже, к тому же, вы помогли мне с боггартом и ингредиентами для экспериментов, — возразила Тера, делая несколько шагов к двери. — Мне пора. Работа, к сожалению, не ждёт. Спасибо за всё.
Он поднялся с матраса и подошёл к ней, сделав какое-то неуловимое движение — то ли обнять, то ли протянуть руку. Девушка смерила его долгим взглядом и отступила ещё на шаг:
— Нужно трансгрессировать, — сказала она самым мягким и извиняющимся тоном, на какой была способна. Мужчина кивнул, отстранился, даже отвернулся; и вздрогнул, когда раздался хлопок.
***
Оказавшись в каком-то тупичке недалеко от улицы Уайтхолл (рискованно трансгрессировать в центр Лондона, но что же поделать), Тера почувствовала некоторое облегчение. Признание в очередной раз дало понять, что Люпин не может позволить себе даже мысли о том, чтобы завести отношения. Дело в пушистой проблеме, в погибшей жене или недостаточной привлекательности мисс Моррисон? Она не понимала и, положа руку на сердце, признавала, что совершенно не желает понимать. Её отвергли, мягко, но отвергли, и этого достаточно.
Девушка сердито застучала каблуками по мостовой, выходя на нужную улицу. Был ранний вечер, народу на улицах хватало, но подземный общественный туалет, бывший замаскированным входом в Министерство магии для его сотрудников, будто бы отталкивал от себя. Тера подозревала, что кто-то хотел унизить министерских работников, заставляя их каждый раз попадать на работу таким неприятным образом, но сейчас этот путь как нельзя лучше соответствовал её настроению. Просто смыть себя в унитаз.
Приблизившись к двери, девушка принялась обшаривать свою бездонную сумочку в поисках жетона, который нужно было бросить для попадания в злосчастный туалет. Как назло, он всё никак не находился. Мисс Моррисон оглянулась — на неё вроде бы никто не обращал внимания, можно и палочкой потихоньку воспользоваться. Тем более, что туалет находился в закрытом от посторонних глаз месте, не знаешь — не найдёшь.
Девушка вынула палочку и едва успела её поднять, когда сильный удар по голове лишил её сознания. Она мешком рухнула к ногам злоумышленника, тот тем временем ловко подхватил выпавшую из ослабевших пальцев палочку. Повертел в руках, осмотрел со всех сторон, даже на зуб попробовал, а затем одним резким движением сломал.
— Ничего не стоишь без этой деревяшки, — Джейк Харди презрительно сплюнул сквозь зубы и, отбросив обломки в сторону, забросил на плечо бесчувственное тело.
***
Ремус Люпин не находил себе места. Какое-то нехорошее чувство мучило его, когда Тера ушла, и с каждым мгновением всё сильнее овладевало им. Он злился на себя за нерешительность, неловкость, страх… Сейчас рядом не было ни Флер с её самоотверженной и смелой любовью к укушенному Биллу Уизли, ни Гарри, чтобы снова привести его в чувства. Мужчина не мог сказать, что зеленоглазая зельеварка ничего для него не значила, но у него не хватало душевных сил и мужества разобраться в себе, понять, простая это симпатия или что-то более весомое.
Он прошёлся по комнате, насколько позволяли её размеры, и тут его взгляд упал на платок Теры, всё ещё лежавший на столе. Рассеянная девушка забыла его забрать, а теперь он может послужить поводом догнать её — и поговорить снова.
Ремус торопливо натянул свитер поверх рубашки. Никуда, кроме как в Министерство, эта трудоголичка отправиться не могла — а даже если и могла, он может подождать. Он так и не смог вспомнить название улицы, на которой располагался вход в Министерство для сотрудников, но отлично помнил, как он выглядел. Место было не то чтобы очень укромное, но рискнуть можно было.
И Люпин рискнул. Трансгрессия прошла на редкость удачно — никого не оказалось возле входа в общественный туалет с секретом, и никто не заметил, как там появился мужчина средних лет в потрёпанной одежде. Он огляделся — никаких следов Теры. Однако в воздухе витал едва уловимый запах алкоголя, как будто кто-то подвыпивший недавно стоял у дверей. Это настораживало, и мужчина решил осмотреться внимательнее.
Он прошёлся взад-вперёд, раздумывая, мог ли он опередить Теру, и рассеянно обшаривая взглядом мостовую. Вдруг его взгляд наткнулся на… Обломки палочки?
Осенённый внезапной догадкой, Ремус поднял один из них. Сомнений не оставалось, это действительно была палочка, причём палочка Теры, сломанная пополам. Шум мотора заставил его обернуться и обнаружить, как неподалёку отъезжает старый чёрный пикап. В его кузове лежал большой мешок, и он был… не пустой.
Мужчина сорвался с места и ринулся за машиной прежде, чем успел додумать пришедшую в голову мысль. Он никогда не мог похвастаться большой физической силой, разве что в дни полнолуния, но был вынослив, да и пикап ехал медленно, словно его владелец не желал привлекать к себе лишнее внимание. Люпин бежал, чувствуя, что потихоньку начинает задыхаться и отставать, что логика твердит — глупости, невозможно вот так вот средь бела дня похитить человека, волшебницу, посреди Лондона. Но что-то внутри, то ли звериное чутьё, то ли ещё что-то неизвестное, гнало его вперёд, заставляя снова и снова делать очередной шаг.
В конце концов, Ремус понял, куда следует пикап, а хорошее знание этих мест позволило ему быстро срезать путь, даже когда он окончательно выдохся и потерял машину из виду. Тяжело дыша, мужчина выбежал к Темзе в одном из самых злачных районов Лондона, наряду с тем, в котором ему приходилось жить. Пикап уже виднелся где-то вдалеке, он ехал вдоль реки, и догнать его без помощи магии не представлялось возможным. Но это и не требовалось: мешок был сброшен в реку и виднелся в нескольких метрах от берега, на мелководье, но уже начавший пропитываться водой.
Люпин в сердцах выругался и начал спускаться к воде. Рубашка под свитером насквозь промокла от пота, волосы слиплись сосульками, грудь разрывало от боли в перенапрягшихся легких, но он вошёл в холодную воду и побрёл вперёд.
Несколько шагов спустя мешок удалось схватить за веревку, его завязывающую. Мужчина изо всех сил потянул его на себя, чувствуя, что он довольно тяжёл — слишком тяжёл для простого мусора. Сердце Ремуса бешено колотилось, когда он с остервенением вытаскивал мешок на берег и боролся с узлами. Тот, кто их вязал, делал это на совесть. Чтобы уже никогда не развязывать…
Наконец, верёвка поддалась. Он отбросил её в сторону, раскрыл мешок и обнаружил там мокрую и бледную, как смерть, Теру. Чёрные волосы только резче подчёркивали синяки под глазами от бессонных ночей, скулы и подбородок заострились… Люпин взял её лицо в ладони, пытаясь нащупать пульс на виске, провёл пальцем по губам и кончику носа, чтобы ощутить слабое дыхание. Руки тряслись, поэтому получалось плохо. Неужели?..
— Нет, нет!.. — вырвалось у него. С отчетливой ясностью Ремус понял, что эта девушка для него не просто министерская чиновница, а человек, первый человек после Нимфадоры, которому было действительно не всё равно. Она ни к чему не принуждала, ничего не просила взамен — просто приходила и пыталась сделать его жизнь и жизни других оборотней лучше. Просто так. А теперь по вине какого-то ублюдка лежит бездыханная и, кажется, больше никогда, и ничего, и он так ничего и не успел сказать…
В бездумном порыве он обнял Теру и прижался щекой к её щеке, словно хотел отогреть. Какая-то часть его кричала, что нужно срочно звать помощь, плевать на статус о секретности, но это словно было где-то очень далеко. Словно существовал только он — и та, что была в его руках.
Вдруг мужчине показалось, что девушка шевельнулась. Он отстранился с безумной надеждой — и увидел, что Тера открыла глаза и слабо улыбается.
— Вы живы!..
— Неужели для того, чтобы вы обняли меня, нужно оказаться на волосок от смерти?.. — произнесли они одновременно.
