Близость божественного

      — Ну, — начинает Люмин, — и как тебе жизнь в качестве человека?       Чжун Ли недовольно кривится, будто откусил незрелое яблоко.       — Оказалось, человеческое бытие не так просто, как я изначально предполагал.       Люмин посмеивается.       — Ага, и не говори, — расправив плечи, она отворачивается от костра к закату.       Сегодня привал пришлось устроить в какой-то глуши, на полпути между постоялым двором «Ваншу» и перевалом Линцзю, угнездившись на выступе с видом на озеро Лухуа. Чжун Ли застал их разбивающими лагерь, насквозь промокшими из-за грозы в долине Гуйли.       Люмин тихо вздыхает, полная утомления. По крайней мере, костёр скрал вечернюю прохладу.       Пустые миски из-под «Супа из украшений» для последующего мытья составлены стопкой у палатки. Тофу было недостаточно для трёх полноценных порций, но Люмин потратила тот, что имелся, и никто не жаловался. Что касается пищи, это не самое впечатляющее, чем доводилось делиться, но ей удалось раздобыть львиный зев и головки лотоса, так что еда хотя бы была свежей и тёплой.       — Ты не считаешь себя человеком? — наконец спрашивает Чжун Ли.       Люмин смотрит, как солнце склоняется к горизонту.       — Нет.       Одновременно с этим встревает Паймон:       — Альбедо сказал, твои показатели в норме.       Наступает тяжёлая тишина. Для Люмин это забавно: они, должно быть, самая последняя троица в Тейвате, кому следует обсуждать человеческую сущность.       — И много у тебя знакомых людей, которым за пятьсот? — колко вопрошает она.       Паймон хмыкает и скрещивает руки, не желая отвечать, поэтому Люмин фокусирует внимание на Чжун Ли, теперь адресуя вопрос ему.       — Надо признать, немного, — соглашается он. — Хотя со всем человечеством я не знаком. Подобные тебе, возможно, существуют.       — Такой, как я, всего один, — с горечью сообщает Люмин. — И я не уверена, что его компания мне приятна как прежде.       — Вероятно, тебе ещё многое предстоит узнать, — загадочно пророчит Чжун Ли.       И внезапно Люмин теряет к теме всякий интерес. Ей до смерти надоело обсуждать политическую деятельность божеств и античную историю. Она замёрзла, тело ломит, всё ещё хочется есть. Люмин хочет размазать оставшуюся ложечку джема по чему-нибудь мучному, покрытому маслом, но мука закончилась неделю назад, а масло – за неделю до этого. Почему нельзя просто любоваться закатом, не потакая тому, за чем здесь оказался Чжун Ли? (А он так и не сообщил.)       Она устала выполнять работу вьючного мула. Устала от поручений, с которых едва хватает заплатить за пищу. Устала разбивать лагеря, купаться в холодных реках, вечно быть начеку и без конца накапливать ресурсы.       Сгорбившись, Люмин отворачивается и спускается по откосу к террасированной заводи.       — Куда ты уходишь? — любопытствует Паймон.       Люмин молчит, слыша голос Чжун Ли позади:       — Что случилось?       Краем уха Люмин успевает услышать объяснение Паймон:       — Не беспокойтесь. Она иногда так делает. Завтра она вернётся с кучей припасов, и ей станет лучше.       Люмин притворяется, что не слышит.       Притворяется, что это «иногда», когда она не в духе, не превращается в «почти всегда».       Притворяется, что завтра ей и впрямь станет лучше.

***

      Люмин сидит на светящейся платформе на мелководье, пробегаясь подушечками по узору на камне. Ей нравится напоминание о том, что, по крайней мере, у неё есть выбор, какой элемент носить с собой. Хоть над чем-то у неё ещё остался контроль.       Гео с ней уже так давно. Может, настала пора вернуться к статуе у винокурни. Может, перемена пойдёт на пользу. В сравнении с лёгкостью Анемо, по которой Люмин скучает, Гео давит тяжестью в груди. Поначалу она этим наслаждалась, довольствовалась прочностью. Силой. А теперь измоталась; её будто измельчило, как бархан.       Здесь её и находит Чжун Ли.       — Ты всё? — уточняет он с берега.       Песок липнет к чёрным брюкам и краям чешуйчатого фрака. Глаза кажутся неестественно светящимися в темноте. Почти как Кор ляпис, рассыпанный из её сумки у его ног. Люмин не уверена, подразумевает ли он «всё с собирательством» или «всё с хандрой», и выбирает первое.       — Почти, — Люмин кивает, жестом указывая на разбросанные повсюду предметы.       Коробочки лотоса, лягушки, крабы, маски, нектар попрыгуньи беспорядочно лежат и ожидают, когда их уберут. Улов неплохой. Учитывая ещё окорок, коптящийся в лагере, ингредиентов достаточно для полдюжины порций «Искушения адепта» и других снадобий.       — Что осталось? — интересуется Чжун Ли, постукивая носком сапога по её сумке.       — Креветки, — отвечает Люмин. — Но придётся подождать до возвращения в гавань. Я не сильна в ловле креветок.       — Навык, несомненно, эфемерный, — Чжун Ли согласно кивает.       Люмин не уверена, но похоже, будто он сдерживает ухмылку.       — Где Паймон? — она не удосуживается встать, хотя и чувствует себя немного взбалмошно. Точно ребёнок, плескающийся в луже.       — Наслаждается миндальным тофу.       — У нас больше не было тофу, — недоверчиво напоминает Люмин.       — Правда?       — Угу, — напевно мычит она.       Подозрительно. Всё, что касается Чжун Ли, подозрительно. Чёрт, поэтому-то она и ушла: устала пытаться перелукавить бога.       — Почему ты здесь? — спрашивает Люмин наконец.       — В Тейвате?       Она фыркает.       — Нет. Здесь. Сейчас. Почему ты стоишь там, разговариваешь со мной? Уверена, у тебя есть дела поважнее.       — Ты бы удивилась, — говорит Чжун Ли, и на этот раз уголок его губ всё же растягивает усмешка.       — Нет, — возражает Люмин. — Не удивилась бы. Сейчас ты вряд ли можешь сделать что-то, способное меня удивить.       Возможно, пререкаться с шеститысячелетним адептом – плохая затея. Правда, Люмин слишком устала, и ей всё равно. Она просто хочет принять горячий душ и лечь в тёплую кровать. Мышцы во всём теле ноют, и она вдруг слишком отчётливо осознаёт, как давно не была в постели одна.       — Почему ты здесь? — спрашивает Чжун Ли.       И на долю секунды ей думается, он подразумевает Тейват, а потом она напоминает себе: без разницы, что он там подразумевает, и закатывает глаза.       — Пытаюсь заработать мору.       — Твои поручения ограничены Гильдией, или ты также принимаешь личные контракты?       Это завладевает её вниманием.       Платье уже насквозь промокшее к моменту, когда она встаёт.       — А ты сможешь заплатить? — спрашивает Люмин, подойдя достаточно близко, чтобы читать по его глазам. — Мне казалось, у тебя нет денег.       — Консультации бывают прибыльными. В связи с недавними событиями, в Ли Юэ возрождается интерес к истории и традициям. В нынешних условиях я преуспел.       — Ты заработал кучу денег, рассказывая туристам истории о собственной жизни? — проясняет Люмин.       — Да. Благодаря чему я в состоянии позволить себе твои услуги.       — И какого рода услуги тебя интересуют?       Люмин прекрасно понимает, насколько близко наклоняется в его сторону. Так близко, что чует слабый запах ладана и парфюма. Любопытно.       — Наставничество, — объясняет Чжун Ли, отводя взгляд. Его руки скрещены, и по какой-то причине из-за этого он выглядит искреннее обычного.       — И чему же эта странствующая искательница приключений могла бы научить достопочтенного бога контрактов?       — Вплоть до настоящего времени у тебя получалось сливаться с человечеством гораздо лучше меня. Я желаю перенять твой опыт в этом деле.       — Хочешь, чтобы я научила тебя притворяться человеком?       — Именно, — кивает Чжун Ли, как будто ему и в голову не приходило, что она может отказать.       Теперь Люмин стоит прямо рядом с ним, поэтому ей приходится задирать голову, чтобы заглядывать в его глаза.       — Скажи, ты знал, что сегодня мы будем здесь? Или ты меня искал? — Люмин внимательно за ним наблюдает. Правильный ответ только один, и ей нужно услышать, как он это скажет.       — Ни то, ни другое, — произносит Чжун Ли, не уклоняясь взглядом. — У меня были дела поблизости.       Ответ неверный.       — Попроси меня снова, — указывает Люмин, — когда будешь готов приложить усилия.       — Что, если я уже готов?       — Полагаю, тебе не часто говорят «нет», — Люмин скрещивает руки на груди.       — Меткое умозаключение.       — Жаль, — Люмин выдерживает его пристальный взгляд. — Тебе могло бы понравиться.       И что-то в глазах Чжун Ли меняется в темноте. Свет в них тускнеет, напоминая, что это дурная затея. Что он опасен.       Люмин это нравится. Ей хочется ещё. Хочется увидеть, каким станет его взгляд прямо перед тем, как он сорвётся. Смогла бы она вынудить Чжун Ли сорваться? Люмин вспоминает, как наблюдала за Венти, противостоящим Двалину, и внезапно ей отчаянно хочется узреть Чжун Ли в настоящей схватке. Ощутить тот трепет ужаса, который доводилось испытать лишь рядом с божествами. Как бы Чжун Ли смотрелся, используя своё копьё? Люмин видела, как он призывает оружие, лишь пару раз, и тогда была слишком занята, чтобы как следует рассмотреть.       — Что ты выискиваешь? — интересуется Чжун Ли, вырывая её из мыслей. Он склоняется, вцепляясь в неё глазами, и Люмин думает, что это и есть настоящий Рекс Ляпис.       Она мечется взглядом по его лицу, лихорадочно пытаясь добиться от него хоть чего-нибудь. Какого-нибудь проблеска искренности. Искры истины во всей этой извергаемой им трепотне.       — Что-нибудь настоящее, — признаётся Люмин. — Доказательство, что тебе хоть на что-то не наплевать.       — Подпиши со мной контракт, — требует Чжун Ли.       Люмин даже не пытается скрыть дрожь, пробежавшую по всему позвоночнику.       — Нет.       Угроза в его взгляде кажется обещанием, когда он наклоняется и шепчет:       — Я ждал тебя здесь неделю. Ты всегда добываешь Кор ляпис возле прудов.       Люмин на мгновение жмурится, наслаждаясь охрипшим низким голосом. Чжун Ли не знал, где она. Но знал, что она путешествует. И знал, что и где ей нравится добывать. Он ждал.       Ждал её.       — Урок первый, — произносит Люмин, поднимаясь на цыпочки; обвивает руками шею Чжун Ли и целует его, спешно прижимаясь к губам. Торопится, словно он в любую секунду её оттолкнёт.       Чжун Ли застывает. Его губы тёплые и мягкие, но безразличны к её стараниям. Плечи неподвижны, жестки, подобно камню, отчего глубоко в животе загорается искра страха. Люмин напряжённо ожидает, что он отстранится, но ещё спустя секунду напора губы рассоединяются.       И внезапно её пленят: Чжун Ли крепко обхватывает её со спины и прижимает к себе, вынуждая ахнуть. А затем целует в ответ. Влажно и жадно.       Прихватывает губами её нижнюю и втягивает в рот, скользнув ладонью к щеке. Уверенно надавливая, он направляет её так, как ему удобно. Их языки встречаются. Люмин, проведя ногтями по шее, хватается за его хвост.       — Контракт, — в конце концов отстранившись, напряжённым голосом настаивает Чжун Ли. Воздух между их губ влажный, накалённый.       — Бесплатный образец, — Люмин вздыхает, когда губы проходятся по её челюсти, когда язык трогает ушную раковину. — Чёрт, — она стонет и крепче цепляется за шею Чжун Ли, стараясь притянуть его ближе. — Ты слишком высокий, — жалуется она.       Хочется укусить его за горло, но едва получается дотянуться до рта.       — Ты слишком низкая, — парирует он и подхватывает её под ягодицы.       Платье всё ещё пропитано водой, и тёплые ладони на голой коже бёдер подобны огню. Люмин оборачивает ногами его торс и притирается.       — Да. О боги. Пожалуйста, — простонав, Люмин нацеливается зубами на запримеченную ранее точку и впивается в шею. Оттягивает ворот рубашки в сторону, слыша натяжение пуговичной нитки и грудью ощущая его урчащие стоны.       Когда Чжун Ли ведёт большим пальцем с холодным золотым кольцом по её промокшим трусикам, она дичает. Доходит до грани.       — Трахни меня вот так, — шепчет Люмин ему на ухо, словно молитву богам.       — И чему это меня научит? — вопрошает Чжун Ли, прижимая пальцы к клитору.       Люмин трётся о его руку. Прокатывается бёдрами, ёрзает, толкается.       — Нетерпению, — бормочет она. — Люди эгоистичны.       — Эгоистичны, — вторит он стоном и проникает пальцами внутрь прямо вместе с тканью. Недостаточно глубоко, этого мало, но натянутые трусики трутся о клитор, и Люмин содрогается.       — Да, — хнычет она. — Да, да. Ещё. Ещё, боги. Пожалуйста. Трахни меня. Как угодно. Где угодно.       — Такая жадная, — выстанывает Чжун Ли, и в его тоне слышится подобие насмешки.       Люмин всё равно. Он мог бы смеяться ей в лицо, и она благодарила бы его, лишь бы имел. Люмин громко стонет при мысли о том, чтобы быть использованной, выебанной прямо вот так под открытым небом.       — Да, — твердит она, потираясь о его руку снова и снова.       Одним из своих длинных пальцев Чжун Ли оттягивает ткань трусиков вбок и двумя проскальзывает внутрь. Насаживает до самых костяшек. Люмин вскрикивает от неожиданного чувства наполненности, подскакивает на руке, жаждет большего. Глубже. Жёстче. Быстрее.       Она исступлённо ёрзает, дёргается настолько сильно, что едва не выпадает из хватки. Чжун Ли приходится вынуть пальцы, чтобы вовремя её подхватить, и издевательская пустота на фоне тёплых, длинных, раскрывающих её пальцев кажется комичной.       — Выеби меня, пожалуйста. Хочу тебя внутри.       Чжун Ли рычит и с силой смыкает челюсти на шее, оставляя отметину.       — Такая требовательная учительница.       — Урок второй, — Люмин утягивает Чжун Ли обратно в поцелуй. Влажный и небрежный. Она вдыхает запах собственного возбуждения с его перчатки: он придерживает её за шею и трахает рот языком. Чёрт, как же развратно.       Обе руки, поддерживающие её, исчезают, и Люмин хватается за Чжун Ли всеми конечностями, стараясь удержаться, а он тем временем делает какой-то жест за её спиной. Ударная волна Гео пульсирует по обнажённой коже рук и ног. Гео Люмин грохочет внутри неё, точно повторный сейсмический толчок. А дальше её зажимают между высоким телом и крепкой каменной колонной.       Хорошо, отлично.       — Так намного лучше, — говорит Люмин, используя точку опоры и прижимаясь плечами к камню, чтобы прокатиться вульвой по эрекции.       Люмин отталкивает Чжун Ли бёдрами и протягивает руку между ними, собираясь разобраться с ремнём.       — Сними, сними, сними, — монотонным напевом повторяет она, пытаясь высвободить член, но ремень продет в пряжку, а молния спрятана её изнывающим телом, и она не в силах заставить себя расцепить ноги.       По-видимому, Чжун Ли надоедает наблюдать за неуклюжими попытками, потому что в конечном итоге он хлопает её по рукам, берётся сам и быстрым, искусным движением расстёгивает ремень. Кожаный материал проскальзывает по внутренней стороне бедра в момент высвобождения конца ремня.       Люмин вцепляется в отвороты фрака, едва поддерживая себя на весу. Ноги так сильно трясутся, дыхание почти полностью сбито.       Чжун Ли приподнимает её за поясницу, так, что её пах на уровне его торса, и, опустив руку под её зад, расстёгивает брюки. Оттягивает её бельё и рвано толкается внутрь.       — О боги, — выстанывает Люмин, опускаясь на член. — Боги, да, — повторяет она, подаваясь навстречу и ощущая, что он проник до упора. — Так быстро учишься. Такой нетерпеливый.       Голова Чжун Ли покоится на её ключице, так что, когда он выдыхает «Заткнись» на оголённую кожу, именно кожей Люмин и воспринимает вибрации его голоса.       — Заставь меня, бог контрактов.       И он заставляет: всем телом вжимает её в каменный столп и затыкает губами. И он чудесен. Член, толстый, горячий, идеально изогнутый, заполняет изнутри. Чжун Ли насаживает её, погружая в чистейшее блаженство. Брюки скребутся по бёдрам, губы – горячие и влажные – жадно прокладывают путь из поцелуев по грудям; руки, сжимающие талию, заходят друг на друга на её пояснице, где он удерживает её неподвижной и дерёт снова и снова.       А звуки, которые он издаёт… боги. Скулит, утробно мычит, прерывисто стонет, из-за чего она сама так и хнычет. Чёрт, таким она его ещё не видела. Торопящимся, небрежным и бесстыдным. Словно ему так же не терпится кончить, как ей самой. И, чёрт возьми, она уже вот-вот кончит. Именно так. Объезжая член и выстанывая так громко, что эти звуки, наверное, доносятся и до астрономов, и до шахтёров в руинах Дунью.       — Да! — выкрикивает Люмин, когда Чжун Ли въезжает в неё особенно резко. — Да, еби меня. Дай мне кончить.       — Этот рот, — на тяжёлом выдохе упрекает он, но не останавливает её. Не на сей раз. Теперь она наготове, настолько близка к разрядке, что клитор практически пульсирует.       — Боги, — Люмин стонет, громко и бездумно, достигая вершины оргазма. На его волнах она беспомощно покачивается, а жар, добела раскалённый и мерцающий, несётся по венам. Чёрт, это лучший оргазм, испытанный ею на её памяти.       Подрагивая, Люмин благодарит Селестию за амнезию, если такая у неё компенсация за потерю всех воспоминаний, накопленных в течение пяти сотен лет.       Чжун Ли следует довольно скоро. Как раз когда Люмин становится чрезмерно чувствительной в результате оргазма. Он скользит руками вверх по спине; схватив за плечи, натягивает её на член и одновременно подаётся тазом вверх, втрахиваясь внутрь.       Его бёдра судорожно подёргиваются между её ног, а сам он непрерывно порыкивает, наполняя её спермой и проскальзывая по ещё более влажным стенкам. У Люмин даже не остаётся сил держать ноги вместе: она просто безвольно повисает на члене. Его рук и колонны за спиной хватает, чтобы не дать ей упасть.       Они цепляются друг за друга несколько долгих мгновений. Смешанное учащённое дыхание громоподобно звенит в ночной тишине.       В конце концов нога Люмин начинает соскальзывать с бока Чжун Ли, и член выходит из неё, оставляя на бедре полоску спермы. Та стекает вниз, когда Чжун Ли опускает её на еле держащие ноги.       — Что ж, — выдыхает Люмин, не в состоянии отвести взгляд от обмякающего члена.       Во рту пересыхает от этого вида.       Сперма пятнает чёрные брюки и перчатки белым, когда Чжун Ли заправляет член обратно.       — Теперь мне серьёзно нужен душ, — жалуется Люмин, вытирая ноги. На подушечках остаётся липкость.       — Хм, — Чжун Ли кивает. — Возможно, с этим я могу помочь.       И когда он призывает знакомо выглядящий чайник, Люмин стонет и закатывает глаза.       — Ну конечно, у тебя есть чайник безмятежности.       — Ты могла бы попросить свой, когда Кэ Цин спросила, чего ты хочешь.       — Я не думала об этом! — огорчённо восклицает Люмин. — Она поставила меня в затруднительное положение.       — Не желаешь присоединиться ко мне? — спрашивает Чжун Ли, протягивая ей левую руку.       — Охотно. Может, я даже соглашусь на твой контракт. Если там будет что-нибудь для меня, — усмехается Люмин и принимает ладонь. — Пробный урок… на каком мы номере?       — Три, — выдаёт Чжун Ли без промедления.       — А, да. Урок третий: люди всегда хотят ещё.       — Я жажду новых уроков, — произносит Чжун Ли, и в его тоне слышится нежность, от которой ноет сердце.       — Тогда веди.              Вместе они попадают в чайник, сопровождаемые тихим смешком Чжун Ли.       Возможно, завтра ей действительно станет лучше.