Another Mask Behind You

Когда Драко проснулся, в комнате было темно. На его шее были чьи-то губы, и Драко уже очень давно не засыпал на работе. Это было непрофессионально. Безрассудно. Опасно. Драко полностью проснулся. — Всё хорошо. Это я, — голос Поттера был низким и грубым. И идиотским, как будто Драко не ложился спать с кем-то новым почти каждую ночь. — Спи дальше. — Я не могу, пока ты это делаешь, — сказал Драко, не подумав. Поттер продолжал целовать его плечо, и Драко был раздражён. Может, немного испуган. К счастью, он разработал МаскерЭйд, который держится дольше, чем Оборотное зелье. Поскольку от зелья нужно было меньше работы — менять только лицо Драко, а не всё его тело, — оно могло действовать более суток. Поттер выдохнул куда-то в бицепс Драко. Возможно, это был смех. — Что ты хочешь? — Драко хотел сделать голос низким и страстным, но вместо этого он прозвучал раздражённо. Было несколько причин, по которым он не ложился спать с клиентами, и одна из них заключалась в том, что он всегда был в плохом настроении после пробуждения. Поттер снова хихикнул, тихо и глубоко. — Ты хочешь меня трахнуть? — сказал он. Это не звучало как вопрос. — Это зависит от обстоятельств, — сказал Драко. Он пытался не язвить. Действительно пытался. — От каких? — Поттер перевернул его, притягивая к себе. Может, Поттер сейчас его трахнет. Может, он просто ждёт, пока Драко почувствует себя слабым и усталым, неподготовленным к этому — в том настроении, когда он будет сопротивляться, царапаться и кусаться, заставляя Поттера чувствовать себя настоящим мужчиной, когда он победит Драко. Но Поттер не пытался трахнуть его, не пытался победить его, не пытался сделать ничего, только посасывал горло Драко и медленно гладил его член. Была середина ночи, и Драко всё ещё хотелось спать, но, Мерлин, ему было хорошо. Честно говоря, ответ Драко был автоматическим — биологическим, анатомическим; любой, кто поглаживал бы его член, когда разум Драко был полусонным, возбудил бы его, ведь его тело было на автопилоте. Драко возбудился не из-за Поттера, но… рука Поттера была на члене Драко, и Драко знал, что должен взять ситуацию под контроль. Он не мог просто поддаться умелым рукам и голодному рту на его горле, он не мог… — Трахни меня, — сказал Поттер всё так же тихо и грубо. Его губы коснулись уха Драко. — Засунь его в меня. — Мм, — сказал Драко, пытаясь казаться чувственным, а не сварливым. — Разве тебе недостаточно? Поттер снова гортанно засмеялся прямо в ухо Драко. — Тебя? — переспросил он. — Недостаточно. А затем он положил руку на задницу Драко, поднимая и усаживая его на себя. Салазар, Драко снова собирался его трахнуть. Он собирался трахнуть Поттера посреди ночи, его конечности всё ещё были тяжелыми после сна, и Поттер собирался раздвинуть ноги и принять его. Он собирался принять это, чёрт возьми, и Драко не стал бы на это соглашаться, если бы его член не работал на автопилоте, реагируя на тело Поттера. И рука Поттера приставила член Драко к входу, и член Драко был по-настоящему тупым, потому что он хотел этого. Его член определённо хотел этого — хотел войти внутрь, вспоминая об этом уютном тепле и о том, как тело Поттера обхватывало его и прижималось к нему, как будто он был необходим, так отчаянно необходим. А почему бы и нет, спросил себя Драко. Почему нет? Он просто использует тело Поттера. Он будет иметь Поттера и получать от этого удовольствие, и почему бы ему не сделать это, когда так много людей поступали так же с ним, и Поттер лишил Драко того, что по праву должно было принадлежать ему. Драко заслужил получить от этого удовольствие, вбиваться своим членом в Поттера и просто брать-брать-брать… Драко сделал это ещё до того, как принял окончательное решение; его член решил за него, вонзившись в горячее тело Поттера, и, Мерлин, это было хорошо. Это было очень, очень хорошо. Прошло так много времени с тех пор, как Драко трахал другого мужчину, погружал свой член внутрь кого-либо, и он забыл, каково это. Забыл, как плоть облегала его член, сжимаясь и содрогаясь, словно пытаясь вытолкнуть его наружу, но цепляясь, когда он толкался назад, как будто дыра Поттера не могла позволить ему отстраниться. Салазар, дырка Поттера. Он трахал Гарри Поттера. Он трахал Гарри Поттера, и после этого Драко собирался ему рассказать. Он собирался рассказать Поттеру, кто его на самом деле трахнул, унижая и опустошая его. Драко и так трахал его жёстко, но эта мысль заставляла его вбиваться ещё сильнее, толкаясь бёдрами в мучительном темпе. Он собирался рассказать Поттеру, он собирался уничтожить Поттера; он собирался победить… И всё становилось ещё жёстче, быстрее, уже, и Поттер был где-то в гуще всего этого, его голос был хриплым. — Чёрт возьми, Тристан… И Драко кончил от того, как стонал Поттер, как он принял это, как дешёвый мальчик по вызову, и любил это. Салазар, Поттер любил это, любил трахаться с Драко, раздвигать ноги и принимать это, наполняясь спермой Драко. Моя сперма внутри Гарри Поттера, сонно подумал Драко, слезая с Поттера. Его сперма вытекала из тела Гарри Поттера, грязного и мокрого, и если Поттер захочет убрать это, ему придётся сделать это самому. Драко устал. Его член снова был влажным, и он был чертовски истощен, но чувствовал себя хорошо. Каждая его часть чувствовала себя хорошо, сыто и свободно, расслабленно, как будто все части тела, которые могли быть напряжёнными или твердыми, растворились в чём-то мягком. Он был даже мягче кровати. Простыни были грубыми на фоне его тающей кожи. Боже, это было хорошо, и было так темно. Было так темно. — Ты был пиздецки восхитительным, — пробормотал Поттер, а затем прижался своим тёплым телом к Драко. Поттер был идиотом. Драко заснул. * Драко проснулся от ощущения рта на его члене. Мерлин. Мерлин. Мерлин. Это было так хорошо. Горячо. Влажно. Мерлин. Драко не мог вспомнить, когда в последний раз просыпался таким образом. Под одеялом находилось тело, ласкающее его член, и Драко опустил руки под простыню, в густые волосы… Густые, слишком длинные волосы… Поттер. Это был Поттер. Руки Драко содрогнулись. Это был третий — нет, четвёртый — четвёртый раз — это, должно быть, сон. Какой-то сумасшедший, сексуальный, безумный кошмар. Что-то не так с Поттером. Да, были клиенты, которые любили делать минет, но… Но они просто не относились к типу клиентов Драко, он всегда стоял на коленях и… Драко глубоко вздохнул. Поттер вертел языком вокруг головки. Он не был настолько опытен, но недостаток искусности восполнял решительностью. В движениях языка Поттера не было ничего робкого, никакого стеснения в работе его рта. Поттер сосал и лизал, как будто ему это нравилось, одной рукой мягко дёргая Драко за яйца, а другой поглаживая то, что не помещалось у него во рту. Мерлин. Драко выгнулся навстречу этому рту, головка члена скользнула по нёбу Поттера, упираясь в его горло. Мерлин. Рука Драко снова сжала волосы Поттера. Какого хрена делал Поттер, пытаясь разбудить эскортника минетом… он знал? Он что-то пытался доказать? Пытался ли он сбить Драко с толку, сделать так, чтобы он не смог победить, показать Драко, что он был… Ой. Ой. Поттер пытался заглотить его, насаживаясь глубже, и Драко чувствовал, как он задыхается. Драко слышал, как он задыхается, и крепко держал Поттера за волосы, удерживая его там, позволяя ему задыхаться, заставляя его взять это, и Поттер не сопротивлялся. Вместо этого он просто продолжал издавать эти звуки, эти напряжённые, отчаянные звуки, неистово задыхаясь, а затем пошёл дальше. Поттер пошёл дальше, влажные мускулы его горла неоднократно сокращались вокруг члена Драко. Поттер давился его членом. Гарри Поттер давился его членом. Бёдра Драко вскинулись вверх, и он держал Поттера в этом положении, а затем кончил. Он всё кончал и кончал прямо в рот и горло Поттера, и Драко было всё равно. Ему было всё равно. Было утро, заметил Драко, когда выходил из оргазма. Его глаза были закрыты, и свет был тусклым, но он был. Рано. Незадолго до рассвета. Кровать была тёплой и омерзительной, весь этот пот и другие жидкости впитались в его тело, делая его мокрым и грязным. Всё пахло сексом. Четыре раза. — Позволь мне, — сказал Поттер, и очищающее заклинание было решительным и сильным. Драко почувствовал, что тонкий слой кожи исчез, а под ним всё было новым и чистым, совершенно нетронутым. Поттер проделал то же самое с простынями, и вместо жёсткости и крахмала — обычного результата чистящих заклинаний — они казались лёгкими и тёплыми, чистыми, как будто высушенные с помощью солнечного зелья*. Обнажённая кожа Драко казалась чувствительной, и ему ничего не хотелось, кроме как зарыться в кокон тепла и мягкости. Драко заснул. * В следующий раз Драко проснулся от запаха кофе и бекона. Солнечные лучи падали в окно под определённым углом, так что было примерно десять утра. Драко никогда не просыпался рано, но ему казалось, что он может оставаться в постели весь день. Он чувствовал себя так, будто всю ночь бегал. Затем Драко вспомнил, где он был и чем на самом деле занимался всю ночь. Драко поспешно сел, ища свою одежду. Она лежала на стуле в спальне Поттера, немного неаккуратно сложенная, но пахнущая чистотой. Драко начал её надевать, его мозг был накалён до предела. Он трахнул Поттера. Он трахнул Гарри Поттера, а потом Поттер отсосал ему, а потом Драко трахнул Поттера снова, а потом он проснулся и трахнул Поттера в рот. Четыре раза. Он трахал Гарри Поттера четыре раза. Драко кончил четыре раза, а до этого он даже не мог вспомнить, когда в последний раз делал это чаще, чем раз в восемь часов. Может быть, однажды, когда у него было два клиента один за другим, но зачастую Драко даже не испытывал оргазма, когда был с клиентом. Достаточно часто им было всё равно; довольно часто они даже не замечали. Четыре раза. Дверь бесшумно открылась. Драко, стоящий только в брюках, поднял глаза. На Поттере были маггловские джинсы и футболка. Держа палочку, он направил поднос в комнату. — Завтрак, — сказал Поттер, опуская поднос на стол. Джинсы Поттера были выцветшими, довольно изношенными рядом с промежностью и коленями. — Хочешь? — спросил Поттер. Эти слова вывели Драко из его внезапного оцепенения, и он начал надевать рубашку. — Завтрак. Завтрак? Нет. Не хочу. Я не могу. Я… я просто собираюсь. — Хорошо, — сказал Поттер. Драко заставил себя перестать мямлить, сосредоточившись на заклинании для пуговиц на рубашке. Поттер прислонился к дверному косяку, наблюдая, как одевается Драко. Драко кончал. Он кончал в Поттера четыре раза. Словно читая его мысли, Поттер сказал: — Прошлой ночью я хорошо провёл время. — Естественно, — автоматически сказал Драко, поправляя рукава. — Им всегда хорошо. — Его обувь. Ему нужна была его… — Я хочу сделать это снова. — Я… что? — Драко остановился, потянувшись за ботинками, затем заставил себя взять их и надеть, пока отвечал Поттеру. — Прямо сейчас? Я не могу. У меня есть очень важные… Я очень занят. — Я не имел в виду прямо сейчас. Драко посмотрел на него, услышав этот тон. Уголки рта Поттера растянулись в слабой и сухой, но весёлой улыбке. Бесит. Бесит. Поттер бесит. — Может быть, на следующей неделе? — сказал Поттер. Драко ухмыльнулся, потянувшись за жилетом. — Обычно меня бронируют за месяц. — Потому что ты очень занят? — Улыбка Поттера стала шире. Поттер смеялся над ним. Смеялся. Выпусти меня, подумал Драко. Выпусти меня выпусти меня выпусти меня, но он не хотел, чтобы Поттер видел, как сильно это задевало его, как сильно это унижало его, и поэтому Драко надел жилет и поспешно заставил его застегнуться, схватил свой плащ и попытался придумать резкий ответ. Всё, о чём он мог думать, так это о том, что он кончил Поттеру в глотку. Поттер не должен смеяться; член Драко был у Поттера во рту, и Поттер сосал его, как шлюха. — Мне пора, — сказал Драко, отводя взгляд от губ Поттера. — Ещё раз спасибо, — сказал Поттер, когда Драко прошёл мимо него. — Я сам найду выход, — сказал Драко. — Как он посмел позволить такой грязи, как ты, ночевать! — сказала бабушка Вальбурга, когда Драко вышел в сад. * Аппарируя в свою квартиру, Драко не знал, что делает. Он не знал, что ему делать. Ему нужен душ. Ему было нужно…. От него пахло Поттером, и очищающее заклинание не помогло. Он спал в постели Поттера, он сворачивался калачиком под одеялом Поттера, он был внутри Поттера… — Где ты был? Драко обернулся, уже зная, кто это. Панси имела обыкновение выглядеть так, будто ей принадлежала не только мебель, на которой она сидела, но и вообще весь дом. Кроме того, у неё была отвратительная привычка носить тёмную одежду и прятаться в тени, что совершенно не шло её острому бледному лицу. У неё также был ровный и низкий голос, который Драко ненавидел; он ненавидел всё это. — Ты был у Поттера, — Панси поднялась с кресла в гостиной Драко. Панси раньше была доминатрикс. Драко подозревал, что она всё ещё работала ей в свободное время. Она умела запугивать людей, ей это нравилось. — Не лезь не в своё дело, — сказал Драко, шагая в сторону своей спальни. — Я полагаю, он заплатил за тебя значительную сумму, — сказала Панси вслед. — Скажи, ты взимал дополнительную плату за шрамы? — Я сказал, отвали, — Драко хотел закрыть перед ней дверь туалета, но не смог её остановить, и она последовала за ним прямо внутрь. Драко было всё равно, Панси уже много раз видела его обнажённым. Панси видела, как его трахали, пока он не начинал истекать кровью и не терял возможность нормально видеть, а потом мыла его. Драко стянул рубашку, повернувшись к ней спиной. — Верно, — сказала Панси. — На этом теле нет шрамов. Панси снова оказалась права. Действие МаскерЭйда всё ещё не закончилось. — Это стоило того? — спросила Панси, наблюдая, как он снимает брюки. — Ой, извини, — сказал Драко. — Тебе нужны подробности? Я забыл, какая ты ярая поклонница гриффиндорских членов. — Даже не глядя на неё, Драко вошёл в душ. — А ты? Драко, собиравшийся заклинанием включить воду, повернулся к ней. — Серьёзно, вот как ты зарабатываешь острые ощущения теперь, когда перестала принимать клиентов? Живешь опосредованно**, не так ли? Если тебе это действительно так интересно, возможно, тебе лучше было бы остаться шлюхой. — Вернувшись в душ, Драко прибавил воду. — Отлично, — развернувшись, Панси вышла из туалета. Драко знал множество других людей, которые не смогли бы оставить всё так и уйти, но у Панси была привычка отказываться вступать в контакт, когда Драко был «в настроении», как она это называла. Она слишком хорошо знала Драко — знала, что, если она оставит его одного на достаточно долгое время, он сойдёт с ума, и тогда она добьётся своего. Она всегда так поступала, и он обижался на неё за это. Панси была во всех отношениях лучше — умнее, собраннее, осторожнее. Когда она составляла план, она всегда выполняла его, а Драко… Драко не планировал трахать Поттера. Он не планировал трахать Поттера четыре раза. Горячая вода лилась на Драко из душа, и, хоть убей, он не мог понять, зачем он это сделал. Драко хотел, чтобы его трахнули, он бы раскрыл свою личность и одержал победу. Вот и всё. Вместо этого он трахал Поттера, и не один раз, а снова и снова, и Драко не мог вспомнить, как обдумывал это. Он не мог вспомнить, как думал о долбаном Поттере; он мог только вспомнить, как это было хорошо. Весь этот влажный жар обернулся вокруг его члена и… Драко не нравился грёбаный Поттер. Ни капли. Он сделал это из мести. Всё это было ради мести. Именно Поттер раздвинул ноги, и от этого Поттеру стало ещё хуже, не так ли? От того, что его трахнул Драко Малфой, бывший Пожиратель Смерти? Что он позволил Драко осквернить себя, позволил Драко войти в его тело и испортить его своим членом… Открыв мыльное зелье***, Драко хорошо вспенил его, натирая кожу и смывая все воспоминания о Поттере в канализацию. * Драко дал себе три дня, прежде чем встретился с Панси. — Хорошо, давай, — сказал Драко, не спеша входя в офис. — Скажи мне, какой я жалкий слизеринец. Скажи мне, какой я позор. Он беззаботно опустился в кожаное кресло. Несмотря на два дня, которые он провёл, чувствуя себя полным дерьмом, он знал, что выглядит безупречно. Он выстирал всё, что у него когда-либо было. Он вычистил все плоские поверхности дома сверху донизу; он даже избавился от омерзительных необъяснимых пятен на ковре в коридоре. Он постригся; он ходил по магазинам; он сделал брови. Панси могла называть его как угодно, но Драко всё равно чувствовал себя лучше, в основном потому, что он вообще не думал об этом. — Кажется, у нас есть ещё один постоянный клиент, — сказала Панси. Она магией направила к нему свиток. — Ох? — выдернув свиток из воздуха, Драко попытался изобразить безразличие, но уже чувствовал, как в животе сворачивает ужас. Он знал, от кого был свиток, ещё до того, как взглянул на него. Развернув пергамент, Драко просмотрел страницу. Поттер хотел Тристана, только Тристана, потому что на каждом свидании он «работал лучше всех». Далее был написал список будущих социальных мероприятий на весь следующий месяц. — Он не запрашивал дополнительных услуг, — отметила Панси. — Нет, — сказал Драко, поднимая свиток назад в воздух. — Я нахожу чрезвычайно интересным, что по вашему предыдущему контракту с него не взимали плату за полную ночь, — сказала Панси. Конечно. Только стоимость за акт проникновения была утроена. Оставаться до следующей ночи, быть доступным для различных услуг, включая оральные, было совершенно другим тарифом. То, что заплатил Поттер, было чуть меньше суммы, которую Драко обычно взимал за полную ночь. «Я хочу только его», — гласил пергамент. — Так что? — сказала Панси. — Это было ошибкой. — Я уже написала ему, — сказала Панси. — Объяснила, что график Тристана полностью забит. Драко вскинул голову. — Ты этого не делала. — Делала, — сказала Панси. — Но пока ещё не отправила. Драко вскочил со стула, но он хотел приближаться к Панси не больше, чем продолжать сидеть, поэтому обнаружил, что начал расхаживать по комнате. Он заставил себя остановиться. — Что такое? — сказала Панси, и Драко ненавидел, когда она так говорила. Она просто казалась такой молодой, как в Хогвартсе, когда была одинока и потеряна и хотела восхищаться кем-то, и она восхищалась им. Это было хуже всего, но она всё ещё это делала. Он не знал, почему, но она всё ещё считала его кем-то особенным. — Зачем ты это сделал? — спросила она. — Я собирался сказать ему, — Драко поднял на неё глаза. — Что? — Я хотел, чтобы он узнал. После того, как я… после того, как мы потрахались. Я хотел, чтобы он знал, что это я. Панси посмотрела на него, и в её взгляде уже не было того потерянного выражения. Она вздохнула, больше похожая на её нормальную «я». — Представляю, насколько хорошо всё прошло. — Я не сказал ему. — Я уже поняла. Что тебя остановило? Драко уже думал об этом. — Всё сложно. Панси издала звук, подозрительно похожий на фырканье. — Неужели его член был настолько хорош? Драко покачал головой. — Нет. Это был мой. Я его трахнул, — после всего, что произошло, это было странно, но приятно говорить. Он трахнул его. Он трахнул Гарри Поттера, и, очевидно, Поттеру это понравилось. Никто из Хогвартса никогда бы этому не поверил. Панси выглядела совершенно не впечатлённой. — Несмотря на твою склонность делиться жуткими подробностями, мне всё равно, кто в кого вставлял. — Я просто… я думаю, что смогу использовать его, Панси. Мы можем получить все его деньги, а затем… — Нам не нужны деньги Поттера. — Нам всегда нужны деньги. — Не эти. — Подумай об этом рационально, — сказал Драко. — Я уже, — сказала Панси. — Среди нас именно ты тот, кто нерационален. В том, что касается Поттера, ты никогда не рационален. Ты придумываешь эти безумные планы, чтобы победить его, они никогда не работают, а потом ты… — Это было в младших классах. — Ты унижался, а Поттер даже не знает, что вы соревновались. Честно говоря, ему всё равно, существуешь ли ты, Драко. — Ему не всё равно на Тристана. — Тристан не бывший Пожиратель смерти. — Совершенно верно, — сказал Драко. — Мы можем использовать это, Панси. Поттер хочет Тристана. Достаточно сильно. А ещё у Поттера есть власть и связи, и, в конце концов, возможно, мы сможем использовать его, чтобы… — Использовать для чего? — Я не знаю! — рявкнул Драко. — Я говорю, что он может быть полезен. — Это бесполезно, — сказала Панси. — Это уже одержимость. Тебе нужно остановиться. Я вообще никогда не должна была позволять тебе браться за эту работу. — Позволять? — Драко снизил громкость. — Верити настолько же моя, сколько и твоя. — Есть причина, по которой я веду бизнес. — Скажи ему, что я могу освободить конец следующей недели, — сказал Драко. — Пятница, день аукциона в Министерстве. — Это ошибка, — сказала Панси. — Это не так, — сказал Драко. — Я докажу тебе это. * Драко всё делал неправильно. Он исследовал всех на гала-вечере Министерства, всех на благотворительном балу — всех, кроме Поттера. Он просто предполагал, что знает Поттера, и именно поэтому был так удивлён в ту первую ночь, когда Поттер попросил переспать с ним. Если бы Драко выполнил свою домашнюю работу, он бы понял, что стремление Поттера стать социальным отшельником было не таким уж секретным, и что такая социальная бабочка****, как Тристан, была привлекательной для Поттера отчасти потому, что Тристан отвлекал от Поттера внимание. Однако исследование оказалось несколько трудным. Согласно газетам, у Поттера было мало любовников, и ещё меньше мужчин. Одной из любовниц была Джинни Уизли, с которой Поттер встречался почти год после войны. Ещё двое были женщинами, оставив только Джейсона Уэзерсби, с которым Поттер встречался шесть месяцев, вскоре после того, как совершил каминг-аут в прессе почти три года назад. По крайней мере, Уэзерсби предоставил некоторую информацию. Сразу после разрыва он дал эксклюзивное интервью «Ведьминому досугу». Уэзерсби, скорее всего, устал от того, что Поттер был ханжеским, снисходительным придурком, потому что он был вполне не против поделиться личной информацией. Он сказал интервьюеру, что Поттер «любил грубость» и был «извращенцем». Он даже рассказал журналу о татуировке на груди Поттера, хотя не мог объяснить её смысл. Либо Поттер вообще перестал встречаться с кем-либо после Уэзерсби, либо после этого он просто стал очень осторожным, потому что Драко не мог найти никаких доказательств наличия других парней. Очень жаль. Если бы у Драко было время, он бы выследил Уэзерсби, чтобы просто сравнить записи. Не найдя другой информации о бывших любовниках Поттера, Драко извлёк свои воспоминания о последней встрече и поместил их в Омут памяти. Иногда он делал это с клиентами, у которых были проблемы, изучая взаимодействие, чтобы выяснить, как ему было бы легче управлять ими. Драко едва ли хотел пересматривать воспоминания. Ему нужно будет обуздать своё отвращение к Поттеру, свою ненависть, чтобы обратить внимание на каждую деталь — выражения лица или небольшие движения, указывающие на желание, на которые он не обращал внимания, потому что был слишком отвлечён, чтобы заметить. На этот раз Драко не будет удивлён. Драко сунул голову в Омут. Воспоминание началось в спальне, и теперь Драко увидел, что Поттер не стал раздевать его не из-за лени, а потому что позволял Драко полностью контролировать сценарий, полностью открывая ему своё тело, а Драко просто слишком отвлёкся, чтобы осознать это. Затем они сняли одежду и оказались на кровати. Поттер зашептал Драко на ухо, и Драко знал, что сказал Поттер, не столько потому, что он услышал это в воспоминании, сколько потому, что он видел, как его собственное тело напряглось. После этого Драко вёл себя неуклюже, возился, как девственник, но Поттер, похоже, не возражал против этого — всё ещё прикасался к нему, постоянно касался. Поттер просто был таким… Он, разве что, стал шире после Хогвартса, и на этом всё. Не огромным, как Драко думал раньше, но определённо гораздо шире в плечах, чем Драко, и толще в груди. То, что Драко не смог понять той ночью, было то, что почти всё это были мышцы, и со стройным телом Драко, прижатым к нему, это просто выглядело… он выглядел так… Порнографически. Это было так порнографически, то, как Поттер выделял тело Драко, как они подошли друг к другу. Драко мог видеть, какой он длинный и худощавый, как элегантные и чёткие его линии выглядят на фоне более грубого тела Поттера. И Поттер… Та часть, где Поттер просто… Он просто позволил Драко взять его, раскрыл мощные бёдра и позволил Драко сделать это. Драко жёстко трахнул Поттера, и рот Поттера открылся, а глаза закатились, когда он держался и не касался, не пытался контролировать, просто принимал, и суставы пальцев у изголовья побелели. Поттеру это явно нравилось — Драко не помнил, понравилось ли это Поттеру, но глядя в Омут памяти, Драко мог сказать, что Поттеру явно понравилось. Ему нравилось, когда его брали; ему нравилось, когда его подчиняли, подавляли, контролировали. Поттер любил подчиняться. Его это заводило. Потом Поттер кончил, и Драко вытащил голову из Омута памяти. У него было достаточно, чтобы продолжать. У него было более чем достаточно.