Another Mask Behind You

На четвёртую ночь, после того как Драко трахнул его, Поттер сказал: — Если ты не можешь остаться на ночь, оставайся на месяц. — Как именно это, по-твоему, должно работать? — сказал он, фыркнув и повернувшись к Поттеру, лежавшему на кровати. Поттер обхватил щёку Драко своей широкой и мозолистой ладонью. — Я не хочу ограничиваться часом, — он убрал руку. — Если я не могу остаться на ночь, зачем и как, во имя Мерлина, я останусь на месяц? — Я бы сделал убедительное предложение. — Ты же понимаешь, что переговоры работают не так, — Драко позволил лёгкой ухмылке появиться на его лице. — Триста тысяч галеонов. — Что? — мозг Драко на мгновение опустел. — Миллион. Поскольку тебе нравится заряжать втрое. — О, понятно, — Драко снова лёг на кровать, натянуто посмеиваясь. — Ты шутишь. — Твоя почасовая ставка, умноженная на двадцать четыре, умноженная на тридцать дней в месяц, умноженная на три. — Моя почасовая ставка, — повторил Драко. — Столько ты берёшь за то, чтобы трахнуть меня и позволить отсосать. Иногда это занимает даже меньше часа. Ты хочешь больше? Драко быстро сел, простынь натянулась вокруг его талии. — У тебя не так много галеонов, — он оглянулся через плечо и посмотрел на Поттера. — Так много ни у кого нет. Рот Поттера превратился в тонкую линию. — Мне платят за использование мётел. Мне платят за одежду. Мне присылают всё это бесплатно, а потом платят за то, что я использую их продукцию, — свесив ноги с кровати, Поттер наклонился, чтобы поднять свои джинсы. Надев их, он продолжил, — После войны я не совсем понимал, что делаю. Они хотели, чтобы я рекламировал их, и я это делал. Они хотели мою фотографию, и я позволял им её сделать. Встав, Поттер натянул джинсы до конца, затем повернулся. — Артур позаботился о том, чтобы я был защищён, поэтому я получал гонорары. Даже когда я отдал восемьдесят процентов всех денег на благотворительность, у меня всё равно осталось слишком много. Они продолжают использовать эту рекламу, и чеки продолжают приходить. Ты видел этот дом. Это всё, чего я хочу. У меня больше денег, чем я могу потратить. Драко начал смеяться. Он всё смеялся и смеялся, никак не успокаиваясь. — Я знаю, — сказал Поттер. — Если бы только у Рона была эта проблема. Слёзы потекли из уголков глаз Драко. — Меня не волнуют деньги, — сказал Поттер. — Ты мне нравишься. Мне нравится твоя компания. Я хочу, чтобы ты оставался со мной подольше. Драко сглотнул, и смех прекратился. — Что интересно, ты не всегда можешь получить то, что хочешь. — Я могу заплатить. — Это не вопрос денег. — Тогда что? — О, Гарри, — Драко смягчил голос Тристана. — У меня просто нет времени. — Ты уверен, что не передумаешь? — Когда Поттер посмотрел на него, Драко невинно поднял глаза. — Я не могу, — покачав головой, Драко сумел изобразить искреннее сожаление. — У меня есть и другие обязанности. — Я понимаю, — сказал Поттер, ставя колено на кровать, наклоняясь над Драко и касаясь губами его щеки. — Если ты хочешь, чтобы я кончил тебе в рот сегодня вечером, придётся доплатить, — Драко отвернулся. Драко ожидал, что Поттер отступит, как будто его ударили, поэтому его тёплый и тихий смех, направленный куда-то в волосы Драко, оказался для него полной неожиданностью. — Ты сокровище, — сказал Поттер, отстраняясь. Сбитый с толку, Драко не понял, было ли это сарказмом. — Сколько? — спросил Поттер, а затем его тёплая рука оказалась под простыней, обхватывая член Драко и заставляя его удивлённо выдохнуть. Поттер сжимал его крепко и уверенно, и Драко был без понятия, почему руки Поттера были такими грубыми; он в своей жизни и дня не проработал. — Я сказал, сколько? — Поттер снова сжал член Драко. — На тридцать процентов больше, — быстро ответил Драко немного задыхающимся и высоким голосом. — Потому что сегодня ты особенно ворчливый? Или просто так? Теперь Поттер начал поглаживать его, и Драко изо всех сил пытался говорить ровно. — Потому что я могу делать что захочу. — Конечно, можешь, — весело согласился Поттер. — Раздвинь для меня бёдра. Было что-то в этом "раздвинь бёдра", что глубоко взволновало Драко. Слова казались кнопкой, запускающей автоматическую реакцию, и Драко раздвинул их, широко раздвинул, расслабляясь и раскрываясь. Поттер собирался отсосать ему, и для этого ему нужен был доступ, и Драко собирался дать его, позволив своим глазам закатиться, и просто лежать там, просто лежать, пока Поттер делал всю работу. — Предложение в силе, — сказал Поттер. Драко открыл глаза и приподнялся, чтобы посмотреть на него. Поттер по-прежнему сжимал в руке член Драко, но его глаза были прикованы к его лицу. — Миллион галеонов, — повторил Поттер. — Нет, — отрезал Драко, чувствуя себя недовольным, хотя тот факт, что Поттер снова хотел сделать предложение, должен был означать победу. — Просто подумай об этом, — ответил Поттер, а затем его тёплый влажный рот обхватил член Драко, выгоняя из него все мысли. * Драко даже не успел обдумать всё дважды, прежде чем отказаться от денег. Сумма даже не имела значения. Власть над Поттером нельзя получить с помощью денег, и, хотя Драко полагал, что ему следовало бы сожалеть о том, что он отказался от такой огромной суммы, ему вовсе не было жаль. Даже наоборот, он чувствовал себя просто прекрасно, потому что та сумма, которую предложил Поттер, была огромной, потому что Поттер был готов пойти на всё, а Драко мог просто сказать «нет». Возможность отказать Поттеру давала Драко преимущество, и он упивался этим; такое доминирование было таким же головокружительным, каким ощущался секс для других людей. К тому же, Драко зарабатывал деньги не только из Поттеровского кармана. Помимо контрактов с Поттером на стороне, Драко всё ещё работал со всеми своими постоянными клиентами. Панси не могла жаловаться, что он не вносил свой вклад в работу Верити. Она, несомненно, знала о внепрограммных развлечениях Драко. У Панси были свои способы добычи информации, и, как минимум, лицо Тристана всегда было в волшебных новостях. Драко даже при всем желании не смог бы избежать этого, поскольку он ходил на публичные мероприятия с Поттером, но он и не хотел избегать этого. Он любил фотографироваться, позировать, подчёркивая свою фигуру. Все, кто читал все светские журналы и колонки, задавались вопросом, кто он такой, и Драко сожалел только о том, что не может давать интервью. Репортёры, конечно, пытались, но когда они искали Тристана Боншанса, они не могли найти его следов. Многие предполагали, что это имя было псевдонимом, но никто не догадывался, зачем он ему. Панси должна была прекрасно знать обо всём этом, но она хранила молчание. Не желая вызывать новых споров, Драко тоже не заводил эту тему. В любом случае, его встречи с Поттером не были её делом. Панси не имела права жаловаться, пока Драко продолжал доставлять удовольствие своим постоянным клиентам. Драко и правда доставлял им удовольствие, только вот теперь он не мог перестать думать о Поттере, когда кто-то его трахал. В первый раз это случилось с Драко, когда он был с Монти Нильсом, одним из самых давних и частых клиентов Верити. С Нильсом никогда не было сложно. Ему нравилось одно и то же из раза в раз, и Драко носил одно из своих ранних творений МаскерЭйда — ангельское лицо с каштановыми кудрями по имени Уинстон. Они уже закончили с прелюдиями — Драко раздел Нильса, погладил его до твёрдости, бормоча сладкие и грязные вещи так, как Нильс любил. Затем они добрались до кровати Нильса — широкой, всегда чистой и удобной, хотя и немного неровной, и Нильс наложил защитные заклинания. — Собираюсь тебя трахнуть, — сообщил Нильс. — Тогда иди сюда и сделай это, — ответил Драко, раздвигая ноги. — Мне так нужен мужчина, который мог бы меня трахнуть. — Ты хочешь, чтобы внутри тебя был настоящий мужской член. — Мм, — промычал Драко. — Не могу дождаться. Просто хочу, чтобы такой крупный мужчина, как ты, выебал меня своим чудовищным членом. Когда Нильс вошёл в него, Драко раздвинул ноги ещё шире и застонал, как Нильс любил. Член Драко был вялым, но это не имело значения — вся суть была в сосредоточенности. В том, как Нильс двигался внутри него, были нюансы — иногда ему хотелось, чтобы Драко просто откинулся назад и принял его; в других случаях ему нравилось, что Драко держится открыто, подбадривая его. Знать, когда стонать, было искусством — стонать громче, когда он ускорял темп, раскачиваясь вместе с ним, изображая отчаяние. Большинство оргазмов, которые дарил Драко, были приятными, но идея заключалась в том, чтобы обеспечить лучший оргазм, который заставлял бы их возвращаться. Драко гордился этим. Даже когда клиенты обращали на него ещё меньше внимания, чем Нильс, внимание к деталям было необходимо. Мелочи могли подсказать Драко, как двигаться, как приспосабливаться, как перемещаться или просто стонать. Например, Поттера было нелегко читать, что было интересно, учитывая, насколько экспрессивным он был в школе. Но у Драко было всё схвачено. Он знал всё о Поттере, знал, что невыразительный рот Поттера был таким лишь потому, что так было сложено его лицо, и его выражение ничего не значило, если не смотреть Поттеру в глаза. Он знал, как зрачки Поттера слегка расширялись, когда Драко входил в него, знал, что мерцание в глубине глаз было подавляемым огнём. Когда Драко трахал его, он мог наблюдать, как челюсть Поттера становилась твёрже и напряжённее — даже если это было всего лишь лёгкое сжатие его губ, о котором Драко знал; он знал, что, когда он немного сменит угол, рот Поттера наконец откроется, чтобы глотнуть воздуха — это был грубый, сдавленный звук, и Драко знал, что он поимел его. Он поимел его, и это чувство было таким сильным, таким воодушевляющим, потому что Поттер разваливался от того, что Драко входит в его плотный, тёплый жар…… — Тебе это нравится, — сказал Нильс. — Хм? — Ты любишь, когда мой большой член вбивается в тебя. — Я… — начал Драко, но потом понял, что его член затвердел. Нильс, должно быть, заметил, и Драко запаниковал. — О да, мне это нравится, — быстро, автоматически выпалил Драко. — Я люблю, когда меня наполняют большие члены, я люблю член настоящего мужчины внутри меня… — Ага, — Нильс хмыкнул. — Ты любишь это. — Ага, — снова расслабившись, Драко приподнял ноги, наклонил бёдра и открылся чуть больше. — Да, это всё, что мне нужно, большой толстый член, который наполнит меня. — Ага, — Нильс толкнул сильнее. — Ага, ты так сильно этого хочешь. Драко пробормотал что-то ещё. Пока есть дыра для траха, Нильс будет счастлив. Казалось, он совсем не заметил, что Драко отключился, но Драко заметил. Он не мог перестать думать об этом. Раньше с ним такого не случалось. Он никогда не думал об одном клиенте, когда был с другим. Он всегда был сосредоточен на человеке, с которым был, уделяя время и внимание, необходимые, чтобы угадать его желания и потребности. И всё же это случилось снова. И снова. Три недели спустя, когда Драко позволял Фоксу Фитц-Лойду трахать его, он думал, что это никак не должно было произойти. Фитц-Лойд был крупным и немного жестоким парнем, но Верити оставила его в качестве клиента, потому что он был быстрым, чистоплотным и очень хорошо платил. Хотя он никогда не причинял физического вреда, он держал Драко в напряжении, чтобы его пристрастия не превратились в опасность. В остальном эта работа никогда не была особо сложной, так как Фитц-Ллойд предпочитал пассивный секс — кого-то, кто лежал бы и принимал это и ничего не говорил. Честно говоря, этот трах был скучным, и, пока Драко лежал с раздвинутыми ногами, принимая агрессивные толчки в себя, его мысли начали дрейфовать. Поттер отправил ему сову насчёт свадьбы; запрос был довольно коротким, так как изначально Поттер думал, что ему не нужно сопровождение, однако в последнюю минуту он решил, что Тристан сделает всё более интересным, и нанял его на вечер. Драко мог носить строгие белые мантии. А в последующую ночь Драко мог снять их, пока Поттер умолял поцеловать его, в то время как его рот прикусывал и облизывал подбородок Драко. И Поттер был более загорелым, его кожа была темнее, чем у Драко, что иногда при свете лампы делало его кожу будто бы золотой, и, Мерлин, когда его ноги просто распахивались, как будто он был готов быть выебанным, и его член… Член Поттера всегда был наготове, хотя Драко редко прикасался к нему, только иногда поглаживая его, и это было шокирующим — не так ли? —, потому что член Поттера был просто таким большим… Драко подумал, каково это — чувствовать его внутри. Фитц-Лойд надавил на него особенно сильно, и Драко ахнул. — Заткнись, — рыкнул Фитц-Лойд. — Шлюха. Это продолжалось: Драко думал о Поттере, пока другой клиент трахал его, и медленно сходил с ума. Было даже несколько ночей, когда Драко обнаруживал, что его собственная рука скользит по его атласным простыням — ему снились мокрые сны прямо посреди ночи, а этого никогда не происходило. Не происходило. У Драко было так много секса, что его член совершенно не интересовался им; он не хотел этого, и всё же это продолжалось. Драко обнаружил, что в предрассветные часы лихорадочно дрочит — ни о чём не думая, отчаянно ни о чём не думая — почти два раза в неделю. Проблема была в Поттере. Поттер не был сексуальным — дело не в этом. Поттер всё ещё был шутом, чрезмерно мускулистым, хотя Драко должен был признать, что ему это шло. Не было лишних мускулов, а те, которые были, не были индивидуально очерченными и обвитыми венами, как у некоторых борцов с Адским Пламенем или у укротителей драконов. Его руки были просто больше, чем должны были быть — хотя на самом деле у Поттера были неплохие пропорции, а талия была довольно стройной и узкой… Но Поттер не был привлекательным. Драко он не привлекал. Проблема была в том, что Поттер был Поттером, и Драко отчаянно хотел победить его. Он всегда этого хотел, и Панси была в какой-то степени права — Драко был одержим. Он не был одержим Поттером по своей воле, потому что Поттер был идиотом, но Драко никогда не мог перестать думать о нём. Вдобавок к этому Поттер хотел, чтобы он был сверху. Просто прошло так много времени с тех пор, как Драко имел хоть какой-то контроль над сексом, и, хотя Поттер был тем, кто давал ему это, это было пьяняще. Это было так пьяняще, и Драко чувствовал себя таким свободным и гедонистическим, когда перед ним раскрывался Поттер; он чувствовал, что может всё. И Драко не знал, почему он не должен этого делать. У него не было причин останавливать это. Он полностью контролировал эту ситуацию. Возможно, в последнее время он думал о сексе больше, потому что его и правда было больше — регулярные контракты с Верити, плюс Поттер на стороне, не говоря уже о том, как Поттер любил отсасывать Драко. Если бы Драко захотел, он мог бы разорвать контракты с Поттером; он не хотел от них ничего, кроме денег и власти. Между тем, деньги и власть были довольно приятными, спасибо. Чтобы доказать это, Драко быстро отослал сову с запиской к Поттеру, чтобы дать ему понять, что они не будут заниматься сексом после свадьбы, объяснив, что у него другая встреча. Это будет держать Поттера в напряжении, заставлять его ждать и показывать, что Драко может уйти в любой момент. Он мог делать всё, что хотел — заниматься сексом с Поттером или не заниматься сексом с Поттером, что бы он ни выбрал. Поттер ответил, что понимает. И если бы Панси спросила, это было бы доказательством того, что Драко точно знал, что делает.