Another Mask Behind You

На следующее утро Драко проснулся раньше Поттера. Это пробуждение не было случайным. Перед тем как лечь спать, он модифицировал заклинание задержки, использовав его на Бодроперцовом зелье. Оно начало действовать на организм Драко ещё до рассвета, так что он проснулся, ничуть не потревожив Поттера. Любимой выпечкой Драко были шоколадные круассаны из волшебной лондонской пекарни «Фарин». Они были воздушными и сладкими. Если они подавались тёплыми, за них можно было умереть. Аппарировать в Лондон из западного Гэмпшира в такое раннее утро было немалым подвигом, и Драко в любом случае обычно не позволял себе баловаться круассанами. В то утро он пошёл в «Фарин» и заказал полдюжины. До чашки идеального капучино была всего одна Аппарация, но идиот Поттер, скорее всего, не оценил бы его. Не зная, какой кофе Поттер предпочёл бы, Драко просто взял чёрный в «Фарин» и аппарировал домой. Когда Драко вошёл в спальню, Поттер всё ещё спал. Поттер всегда просыпался к тому времени, когда просыпался Драко, и, хотя Драко спал более беспокойно, он обычно засыпал раньше Поттера. У Драко появилась привычка засыпать после секса с Поттером — к счастью, эта склонность у него никогда не возникала ни с одним другим клиентом. В результате Драко ни разу до этого не видел Поттера спящим. Если бы Драко спросили три недели назад, он бы предположил, что Поттер выглядел спокойным во сне. В конце концов, у него было всё, что только может пожелать любой волшебник; его мало что могло беспокоить. Но теперь Поттер выглядел… беспокойным. Его брови были нахмурены, а губы напряжённо сжаты. Выводы, к которым Драко пришёл ранее в том же месяце, всё ещё оставались в силе. Поттеру нравились люди, которые брали, а не отдавали. Он хотел отдаваться людям, он любил служить им. Но голая правда заключалась в том, что на самом деле самому Поттеру никто не служил. Они пытались служить ему, но делали это с выдуманным образом, который, по их мнению, был похож на Поттера. Но точно так же, как они превратили себя в иллюзию, которой, по их мнению, Поттер мог бы быть доволен, они превратили в иллюзию самого Поттера. Все эти мётлы, и мантии, и подарки, которые каждый день приносила сова, предназначались идолу, а не реальному человеку. Но Драко не предполагал, что даже друзья Поттера попали в эту ловушку, думая о Поттере как о своём спасителе, как о том, кто должен помочь им и спасти их, но не о том, кому можно помочь или кого можно спасти. Даже Грейнджер, которая любила его больше всех, пользовалась им — не потому, что она была эгоистичной, а потому, что у неё были свои собственные сражения. У Поттера не было собственных сражений. У него никогда не было собственных сражений. Они всегда были чужими. Глядя на спящего Поттера, Драко почувствовал, как его тянет к шраму в виде молнии на лбу Поттера. Это тоже была чужая битва — Тёмного Лорда, Дамблдора, Лили Поттер, Снейпа — но не Гарри. Он втянут в это с самого раннего возраста, и Драко никогда раньше не осознавал, что вся вселенная рассчитывала на героя, но не на человека. Поставив бумажный пакет с выпечкой и кофе, Драко сел на кровать, осторожно, чтобы скрип пружин матраса не разбудил Поттера. Поттер просто выглядел таким… уставшим, и Драко ничего не мог с собой поделать. Протянув руку, он осторожно провёл пальцами по шраму. Сам по себе шрам ничем не выделялся, кроме куска неровной кожи. Как и любой другой шрам. Точно так же, как те шрамы, которые были у Драко, когда он не использовал МаскерЭйд — шрамы от ран, которые нанёс ему Поттер. Драко впервые осознал, что, когда Поттер сделал это, он тоже боялся. Снова проведя пальцем по шраму, Драко сглотнул. В нём было всё, что делало Поттера особенным, выделяло его из толпы — всё, что Драко в нём ненавидел и чему завидовал. Шрам был всем, и в то же время ничем, кроме чего-то ужасного, что ранило его, принесло боль и заставляло лечиться. Наклонившись, Драко навис над этим изуродованным участком кожи. Он не собирался целовать его. Он просто… он хотел попробовать. Это… это была сила, не так ли? Это был Поттер… Губы Драко были в дюйме от него, когда Поттер схватил его, повалил и забрался сверху. — Гарри, — прохрипел Драко. Глаза Поттера были дикими. — Это я, — сказал Драко, впервые подумав о том, что регулярно делил постель с девяностокилограммовой мускулатурой, внутри которой была сила, убившая Тёмного Лорда. Мощные бёдра Поттера удерживали Драко, сильные руки Поттера прижимали его к кровати, ограничивая движение, и Поттер, вероятно, мог бы убить его одним словом в одно мгновение. Дыхание Поттера было тяжёлым, его лицо ничего не выражало, если не считать полного отсутствия узнавания на его лице. Предметы на полках и комоде дрожали. — Гарри, питомец, — Драко расслабился. — Это я. — Тристан, — хрипло сказал Поттер, наконец узнав его. Дрожь прекратилась. — Да, — подтвердил Драко. Когда Поттер расслабился, прижавшись к нему, Драко вырвал руку из хватки Поттера и погладил его по спине. Губы Драко всё-таки коснулись лба Поттера, когда тот откатился в сторону. — Мне жаль, — Поттер прижал ладони к лицу. — Иногда я… — Всё в порядке, — сказал Драко, выпрямляясь. — Я не… — Поттер запнулся, потом начал снова. — Я не могу, когда я не проснулся. — Да, ты не можешь ясно выражаться как нормальный человек, я понимаю, — сидя рядом с ним, Драко гладил грудь Поттера. Рука Поттера накрыла его руку, прижимая её к шраму над сердцем, к татуировке в виде чёрного круга. — Ты очень драматичен, — сказал ему Драко, снова целуя Поттера в лоб. — Тристан, — Поттер потянулся к нему в ответ. Драко отпрянул, потянувшись к пакету с выпечкой, и губы Поттера лишь коснулись его щеки.  — Я принёс тебе кое-что. — Почему ты не спишь? — спросил Поттер, садясь обратно. — Вот, — Драко положил пакет к себе на колени. Поттер открыл его. — Булки? — Да. — Зачем? — Для завтрака. По крайней мере, окажи мне любезность и попробуй их. На лице Поттера появилась лёгкая усмешка, пока он просто смотрел на него. — Это не смешно, — Драко вспыхнул. — Я не смеюсь, — мурлыкнул Поттер. — Съешь один, — Драко пихнул его. — Зачем ты… — Гарри. — Да, ваше высочество, — взяв один из круассанов, Гарри поднёс его ко рту. — Стой! — бросившись к тумбочке, Драко схватил палочку. Он наложил быстрое согревающее заклинание на круассан и снова положил палочку на стол. — Они намного вкуснее, когда тёплые, — объяснил Драко. Поттер откусил. Прожевал. Проглотил. — Вкусно, — сказал он. Драко нахмурился. — Что не так? — Ничего. Это великолепно, — Поттер откусил ещё. Издав недовольный звук, Драко схватил Поттера за запястье.  — Так, — сказал он, потянув к себе руку Поттера с круассаном в ней. — Дай мне попробовать, — Драко откусил. И простонал. — Можешь доесть, — сказал Поттер, протягивая ему круассан. — Что с тобой не так? — спросил Драко, проглотив оргазмически вкусный кусочек. — Я не очень люблю сладкое. Драко посмотрел на него. Поттер пожал плечами. — Это не так уж… Драко взял круассан из рук Поттера и сунул обратно в пакет. — Я хотел сделать тебе что-нибудь приятное. — Ты знаешь, сколько людей когда-либо готовили мне завтрак? — Поттер приподнял бровь. — Мне всё равно, что… — Ни один, — Поттер потянул его к себе за бёдра, и Драко неохотно придвинулся. — Перестань так сильно беспокоиться о том, что мне может понравиться. Поттер попытался затащить его к себе на колени, но Драко оттолкнул его. — Это не потому, что тебе это могло понравиться, — раздражённо отрезал Драко. — Это потому, что я их захотел. Поттер отпустил его. — Я просто захотел, — это всё, что Драко мог сказать. Он действительно не знал, что несёт. Поттер уставился на него. Он смотрел на него достаточно долго, чтобы Драко покраснел, а затем Поттер схватил его и повалил на кровать, подмяв под себя, пока спина Драко не была прижата к матрасу, а сам Поттер не сидел прямо на нём. Было нечестно, что Поттер был настолько больше него, и он не должен был использовать свои размеры в своих интересах, огромная неотёсанная скотина… А потом Поттер начал целовать Драко в шею и грудь, спускаясь ниже. — Я хочу съесть их с тебя, — сказал Поттер. — Круассаны? — потрясённо спросил Драко. — Это пустая трата еды. — Но я хочу. — Я не уверен, что должен поощрять тебя, когда ты такой невежественный. Ты не можешь… Рука Поттера обхватила член Драко, и он выгнулся. — Ох, ладно, — простонал Драко. Завтрак действительно был очень хорошим. * Последняя неделя пребывания Драко на Хотторн-Лейн прошла в попытках найти способы избаловать Поттера. Насколько мог судить Драко, никто никогда не делал этого раньше. Люди делали для Поттера хорошие вещи, и, конечно же, когда они не требовали от него чего-то, друзья Поттера делали для него приятные вещи, которые ему нравились. Но у Поттера не было никого, кто мог бы его избаловать, и Драко пытался сделать это с самого начала, но использовал неправильные методы. Поттеру не нравилась мысль, что кто-то будет стирать, убирать и готовить еду, но ему нравилось, когда Драко накладывал лимонное заклинание на воду Поттера только потому, что так она была вкуснее. Ему нравилось, когда Драко упаковывал ланчи и клал их в сумку Поттера перед его уходом; ему нравилось, когда Драко накладывал согревающие чары на ноги Поттера, когда они валялись на диване. Подобные мелочи, глупости, вещи, которые никто никогда и не задумывался сделать для Поттера, а если и задумывался, то никогда не пытался понять, что хотел сам Поттер; они просто делали то, что, как они думали, могло бы ему понравиться. Уделять внимание тому, чего на самом деле хотел Поттер, было довольно сложно. Поттер любил приносить Драко завтрак в постель; ему нравилось делать Драко массаж ног; ему нравилось исполнять незначительные просьбы Драко. Но после нескольких попыток Драко узнал, что Поттер любит на завтрак, и они соперничали друг с другом в том, кто первым обслужит друг друга. Поттер массажировал ступни Драко, но Драко разминал его плечи, и хоть Поттер никогда ни о чём не просил, но Драко делал вид, что он это делал. Делать что-то для Поттера было почти весело, как вызов. Хотя Драко гордился тем, что знает, чего хотят его клиенты, он никогда раньше никого так глубоко не изучал. Он подстроился под Поттера на уровне, превышающем физический, и теперь мог угадывать, чего он хочет, а иногда даже то, что он собирался сказать. Было что-то пьянящее в том, чтобы быть так близко друг к другу, что Драко почти мог слышать мысли Поттера; Драко чувствовал, что в каком-то смысле они почти соединились вместе, став продолжениями друг друга. Каждый момент, когда они были так близки, ощущался как победа. * В последнюю неделю Поттер и Драко посетили два публичных мероприятия. В эти дни Поттер уже не был такой горгульей, какой был вначале. В конце концов, если кто-то беспокоил Поттера, он мог рассчитывать на то, что Драко в конце концов придёт и спасёт его, потому что Драко всегда так делал. Когда это происходило, Драко почувствовал себя рыцарем в сияющих доспехах, и он не мог не чувствовать, что Поттер относится к нему именно так. В таких ситуациях Поттер почти всегда ожидал, что Драко ответит за него на вопросы, и вопрошающе поворачивался к Драко, если тот делал паузу, чтобы позволить Поттеру ответить самому. В первый вечер прошлой недели Драко и Поттер посетили вечеринку, устроенную Джастином Финч-Флетчли, который довольно неплохо подзаработал на инвестициях после войны и пригласил всех, кого когда-либо знал. Драко был совершенно уверен, что Поттер не придёт, потому что он и Финч-Флетчли были лучшими друзьями. Либо потому, что Поттер чувствовал себя обязанным, ведь Финч-Флетчли был в том клубе Поттера, либо потому, что Финч-Флетчли был крупным инвестором в благотворительных организациях для помощи Сквибам, которые, казалось, почему-то заботили Поттера. Вечеринка проходила в большом бальном зале, и, хотя Драко находился в одном конце зала, он прекрасно знал о местоположении Поттера в другом конце. Вот почему он заметил, когда блондин подошёл к Поттеру и начал разговор. Драко собирался броситься к нему на помощь, пока не заметил отношение Поттера к собеседнику. Поттер не казался дружелюбным, но Поттер в принципе редко был дружелюбным. Он выглядел таким же угрюмым и неприступным, как всегда, но Поттер всегда был угрюмым и неприступным, но при этом он казался… внимательным. Когда Поттер был с друзьями — людьми, которых Драко знал и помнил, — Поттер немного смягчался, каким-то образом становился чуточку спокойнее. На этот раз было не так. Наоборот, он по-прежнему казался угрюмым, но в то же время положительно настроенным. Так Поттер выглядел, когда был заинтересован. Драко знал это. Поттер должен был интересоваться им. Однако, когда Драко начал пробираться к ним — не очень-то изящно — расталкивая всех локтями, Поттер отвернулся от блондина. Тот смотрел, как Поттер уходит, без особого энтузиазма — как ему и следовало. Поттер был самым могущественным волшебником в комнате, и он принадлежал Драко. Не было никаких оснований, почему этот блондин заставлял Поттера выглядеть так. Когда Драко подошёл ближе, он понял, что всё-таки узнает парня: Джейсона Уэзерсби — бывший парень Поттера. Драко видел его фотографию в «Ведьмополитене». Уэзерсби был не таким высоким, как Драко, но был шире. Волосы у него были грязно-светлые, как у Тристана, и вьющиеся. Когда Драко подошёл ближе, он увидел, что глаза Уэзерсби были голубыми. — Привет, — сказал Драко, протягивая руку. — Тристан Боншанс. — Привет, — Уэзерсби пожал ему руку, но ответил лишь полуулыбкой. — Джейсон Уэзерсби. Притворившись, что осматривается, Драко поймал себя на том, что думает о личной информации, которую Уэзерсби сообщил «Ведьмополитену». — Неплохая вечеринка. Уэзерсби взглянул на Поттера, который разговаривал с Грейнджер у стены. — Да, хорошая. — Я вижу, ты уже нашёл самого крутого парня в комнате, — сказал Драко, кивая в сторону Поттера. Уэзерсби, должно быть, скучал по нему. Он сказал «Ведьмополитену», что Поттер любит грубость в постели, что Поттер извращенец. — Гарри? — Уэзерсби выглядел удивлённым, а затем немного огорчённым. — Он выделяется из толпы. — Он плохо себя чувствует на вечеринках, — сказал Драко. — Да, это так, — Уэзерсби сдержанно усмехнулся. Наклонив голову, Драко посмотрел на Гарри. — Я помог ему научиться не выглядеть так, будто он хочет кого-нибудь убить, — Драко снова повернулся к Уэзерсби. — Мы работаем над этим. — И как успехи? — Уэзерсби поднял брови. — Приемлемо, я бы сказал, — Драко натянул на лицо улыбку, вспомнив, что Уэзерсби рассказал репортёрам даже о татуировке на груди Поттера. — Он любит доставлять мне удовольствие. — Он? — Уэзерсби был вежлив. — Насколько я помню, ему всегда нравился только он сам. — Тогда, возможно, мы с тобой разные, — довольно мурлыкнул Драко. — Тебе же лучше, — сказал Уэзерсби. — Ему нужен был кто-то другой. Уэзерсби, казалось, был готов закончить разговор, но Драко не мог ему этого позволить. Встав на пути Уэзерсби, Драко обнаружил, что чувствует себя необъяснимо раздражённым. — Ты рассказал о нём «Ведьмополитену», — обвинительно сказал он, хотя хотел сказать вовсе не это. — Ты сказал им, что ему нравится. — Да, — сказал Уэзерсби, вовсе не выглядя раскаивающимся. — Это личное, — яростно сказал Драко. — Ты должен был знать, что он не захочет делиться этим, что он ненавидит эти сплетни вокруг него. Ты должен был знать… — Конечно, я знал, — рот Уэзерсби сжался в тонкую линию. — Как ты думаешь, почему я это сделал? — Хотел отомстить ему? За то, что он бросил тебя? — Я бросил его. — Лжец. — Я не собираюсь спорить с тобой об этом, — сказал Уэзерсби, делая вид, что проходит мимо него. Драко крепко схватил его за руку, удерживая на месте. — Ты лжец. Ты никогда бы не бросил его. Ты бы не смог. Он… — запнувшись, Драко попытался снова. — Он… — Всё, о чём ты когда-либо мог мечтать? — Уэзерсби побледнел. — Я уверен, что да. И всякий раз, когда его член в твоей заднице, ты не представляешь, как можно от него уйти, верно? — Это мой член в его заднице, — сказал Драко. — Тогда, может быть, в этом и разница, потому что он никогда не впускал меня, — Уэзерсби вырвался из рук Драко. Драко засветился от триумфа. Увидев выражение лица Драко, Уэзерсби нахмурился. — Он позволил мне трахнуть его — в конце концов, — сказал Уэзерсби. — Я не об этом. Он никогда не впускал меня в свою жизнь по-настоящему. Никогда не говорил, о чём думал, через что прошёл — он так и не открылся мне, но если с тобой всё по-другому… Что ж, я рад за тебя, — выражение лица Уэзерсби было странно серьёзным и открытым: уголки пухлых губ встревоженно опущены, глаза блестят. — Он постоянно открывается мне, — свирепо сказал Драко. — Это хорошо, — ответил Уэзерсби. — Это то, что я хотел для него. Он нуждался… в ком-то. — Он нуждается во мне. — Хорошо, — Уэзерсби засунул руки в карманы. Он был одет небрежно — гораздо больше в стиле Поттера, чем Драко. — Вот почему… вот почему я рассказал журналу о нём. Я хотел, чтобы он понял, что ему не повредит, если люди узнают, какой он на самом деле. — Нет, ты всё сделал наоборот. Сделал так, чтобы он не мог никому доверять… — Я думал, он тебе доверяет. — Он мне доверяет. — Тогда это сработало, — Уэзерсби пожал плечами. — Не благодаря тебе. Уэзерсби поджал губы. — Гарри, он… Он застрял внутри самого себя, сдерживая всё. Ему нужно отпустить это. Я не мог жить с таким давлением. Может быть, ты сможешь. Надеюсь, ты сможешь. — Могу, — сказал Драко. — Надеюсь, так и есть. Драко хотел, чтобы он остался, хотел заставить его остаться, чтобы убедить его, но когда Драко поднял глаза, он обнаружил, что Поттер увидел их и теперь идёт к ним. — Мне нужно идти, — сказал Уэзерсби. — Это… всё ещё больно. Какая жалость, хотел зарычать Драко, но Уэзерсби протиснулся сквозь толпу и исчез. Поттер остановился, чтобы посмотреть, как он уходит, наблюдая за Уэзерсби так, как будто он всё это время шёл именно за ним. Он выглядел так, будто думал, идти за ним или нет. Драко подошёл к Поттеру, особо не обращая внимания на тех, кого он встретил по пути и сколько времени ушло на то, чтобы добраться до Поттера. Всё, на что стоило обращать внимание, это то, что он добрался до другого конца зала намного быстрее, чем в прошлый раз, и что Поттер повернулся, чтобы посмотреть на него, когда он был ещё на полпути. Драко заставлял Поттера смотреть на него, продолжать смотреть только на него и ни на кого больше. Уэзерсби не имел значения; он не мог иметь значения; Поттер был здесь с Драко, и Драко хотел, чтобы все знали об этом. Когда он добрался до Поттера, Драко схватил его за локоть и потянул за собой. — Что ты… — начал Поттер, но Драко продолжал тащить Поттера по бальному залу. Поттер шёл охотно, но когда он догнал, Драко ускорил шаг. Когда они подошли к мужскому туалету, Драко толкнул Поттера в распахнутую дверь. Поттер ввалился внутрь, и Драко последовал за ним, открывая одну из кабинок. — Заходи, — эти слова были первыми, которые он произнёс с тех пор, как подошёл к Поттеру. Поттер посмотрел на него, подняв бровь. — Мне это не нужно. — Заходи, — сказал Драко, толкая его. Поттер позволил себе начать сопротивляться и, как только они оба оказались в кабинке, сказал: — Теперь, когда я здесь, что ты хотел… — Я собираюсь трахнуть тебя. — Здесь довольно тесно, — Поттер огляделся. — Заткнись, — рыкнул Драко, дергая за пуговицы на брюках Поттера. — Тристан, — Поттер взял Драко за руки, пытаясь остановить его. — Я сказал, заткнись, — раздражённо сказал Драко, продолжая дёргать пуговицы даже с руками Поттера на своих. — Тристан, — руки Поттера сжались на Драко. — Я больше не увижу Джейсона. — Мне всё равно. Я хочу… — но Поттер снова сжал его руки. — Мне больше нет до него дела, — сказал Поттер. — Уже нет. Единственный, кого я хочу — это ты. Драко сходил с ума. Он не мог думать. Он просто хотел его, поэтому прижал к стене сбоку от двери кабинки. Достав палочку, Драко просунул её между ног Поттера, произнося заклинания защиты и смазки. Затем Драко прижался к Поттеру, трахая его у стены в туалете. — Ты мой, — сказал ему Драко, жёстко толкаясь. Веки Поттера опустились и потяжелели, рот приоткрылся, когда он позволил Драко взять его. — Скажи это, — рыкнул Драко. — Ты мой. — Да, — сказал Поттер срывающимся голосом. С таким углом Драко входил слишком поверхностно — недостаточно глубоко. Недостаточно. Выйдя из него, Драко развернул Поттера лицом к стене, еще раз проводя рукой по его заднице — Мерлин, у него действительно была прекрасная задница, — а затем Драко снова выпрямился, толкаясь внутрь. — Ты принадлежишь мне, — прошипел Драко. — Мм, — промычал Поттер, двигаясь навстречу ему. Ответ расстроил Драко. Он делал это не для удовольствия; он хотел, чтобы Поттер знал, что он… — Скажи это, — Драко вошёл в него. — Гарри, любимый, скажи это … — Тристан… Кто-то зашёл в туалет. Снова выдернув палочку, Драко наложил на их ноги дезиллюминационное. Дверь кабинки была заперта, но было слышно, как по ту сторону разговаривают двое мужчин. На мгновение Драко парализовало. Затем Поттер снова насадился на член Драко. Мужчины всё ещё разговаривали — вероятно, используя писсуары. Драко двинулся вперед, найдя то место, от которого ранее Поттер стонал. — Стони для меня, — прошептал Драко на ухо Поттеру. Мужчины продолжали говорить; они не могли слышать его шёпот, и Поттер снова двинулся. Он явно этого хотел. — Стони для меня, — повторил Драко. — Они не узнают тебя. Я хочу, чтобы они это услышали. Поттер сопротивлялся, а мужчины продолжали говорить. Рука Драко скользнула вперёд, обхватив член Поттера. — Пусть тебя услышат, питомец, — повторил Драко, и Поттер застонал. — Ты это слышал? — спросил один из мужчин. — Ты мой, — снова сказал Драко, не заботясь о том, могут ли его услышать. — Кто-то хорошо проводит время, — усмехнулся другой мужчина. — Кто… — Мой, — сказал Драко, жёстко входя в Поттера. — Ты мой. Поттеру нравилось, что его могли слышать; он любил это. Извиваясь под Драко, он издавал эти низкие, чувственные стоны специально для мужчин по другую сторону кабинки. Поттер хотел, чтобы они услышали, как его трахают; он хотел, чтобы другие мужчины знали, кому он принадлежит… — Ты весь мой, — сказал Драко. — Твой, — Поттер задыхался. — Твой. — Пошли отсюда, — сказал один из мужчин. — Хорошее представление, — крикнул другой, когда мужчины вышли из туалета. Драко вздрогнул и кончил, его толчки были настолько беспорядочными, что было трудно оставаться внутри Поттера. — Тристан, — стонал Поттер. — Тристан. Поттер тоже дрожал, и как-то отдалённо Драко понял, что Поттер кончает — кончает не более чем от руки Драко, просто держащей его член, и члена Драко внутри него. Когда, наконец, Драко вернул себе контроль над своими бёдрами, он всё ещё был внутри Поттера, уже мягкий. — Я никогда раньше не делал ничего подобного, — сказал, наконец, Поттер спустя долгое время. Драко почувствовал себя странно смущённым. Выйдя из Поттера, он наложил на себя очищающее, а затем отодвинулся, приводя в порядок свою одежду. Поттер обернулся и улыбнулся. Не настоящая улыбка — просто легкая усмешка, но его глаза сияли, и для Драко этого было достаточно. Драко хотел поцеловать его. Ему было странно холодно, а рот Поттера был таким тёплым. Они могли бы прижаться друг к другу и исследовать чужие рты; Драко мог бы почувствовать язык Поттера. Но Драко не мог поцеловать его сейчас; он не мог, потому что… потому что… Ну, Поттер, вероятно, неправильно понял бы это, к тому же в контракте Драко написал, что Поттеру нельзя его целовать. Вероятно, он добавил это туда по уважительной причине, но Драко не помнил, в чём она заключалась; он не помнил, почему сделал это, и он хотел… Но Поттер уже наклонился, целуя его в висок, в скулы. Драко притянул Поттера ближе и тоже начал целовать повсюду — в лоб, нос, подбородок, везде, кроме губ, оставляя лёгкие поцелуи на его лице. — Ты ревновал? — спросил Поттер спустя несколько мгновений. — Нет, — поняв, что его поведение в последние двадцать минут, вероятно, казалось странным, Драко переместился к горлу Поттера, вылизывая его в более привычной манере. — Всё нормально, — оттянув Драко от своей шеи, Поттер обнял его. — Даже если мы покалечили психику этих двух парней на всю оставшуюся жизнь, — его губы скользнули по волосам Тристана. — Это стоило того. — Скажи это снова, — Драко вздрогнул. — Это стоило того? — Не это. — Тогда что? — прошептал Поттер. — «Я принадлежу тебе». Поттер рассмеялся. Он по-настоящему рассмеялся, крепче прижимая Драко к себе. Драко позволил Поттеру обнять его сильнее, но всё ещё был настойчив. — Скажи это. Скажи, что ты принадлежишь мне. — Ты принадлежишь мне, — повторил Поттер. Это было противоположно тому, что хотел услышать Драко, но это всё равно сработало. * Драко и Поттер не говорили об уходе Драко. Драко упомянул об этом однажды, когда оставалось ещё шесть дней. Поттер только крепче прижал его к себе.