«Broken pieces, break into me So imperfectly what you should be» «Разбитые осколки впились в меня Ты не должен быть совершенством»
Март/Апрель 2013 г. Брайан
Когда Брайан положил трубку, невероятно забавляясь тем, что парень действительно позвонил, чтобы попросить его отвалить, он громко рассмеялся в своей пустой квартире. Он знал, что это было неправильно с его стороны — упиваться ревнивыми бреднями другого мужчины, но Аарон серьёзно обманывался, если думал, что является реальным соперником в борьбе за Джастина. Несмотря на то, что Брайан находился на другом конце страны, он знал, что Джастин думает о нём; и если Аарон будет таким же ревнивым, каким казался сейчас, и собирается контролировать каждый шаг Джастина… Брайан знал, что их отношения долго не продлятся. Зайдя в душ, Брайан встал под воду и настроил горячую воду, какую только мог выдержать, и улыбнулся сам себе. Встреча с Аароном по телефону заставила его слегка напрячься, и хотя ему отчаянно хотелось подрочить, должен был прийти Шон, поэтому Брайан не стал себя трогать. Он обернул полотенце вокруг талии и неудобно раскинулся на диване в ожидании. Другой мужчина не придал значения тому, как Брайан одет, и не протестовал, когда Брайан приказал ему раздеться. Они трахались на диване, но не лицом к лицу, как это было принято последние четыре или пять месяцев; вместо этого Брайан трахал его сзади. После этого всё стало ещё более странным. Брайан не сказал бы, что чувствует себя виноватым, и не сомневался, не поступает ли он с Шоном плохо, но он также прекрасно знал, что тот начал всерьёз думать, что у них есть будущее как у пары. Но вместо того, чтобы поговорить с ним об этом, Брайан отстранился. Он перестал целовать его и больше не трахал Шона лицом к лицу. Однажды днём Брайан даже пошёл в баню и трахнул первого парня, который к нему подошёл и стал лишь тёплым телом, позволившим ему кончить. Позже, когда Шон позвонил и попросил приехать к нему, Брайан жестоко бросил, что он ходил в баню, как бы бросая вызов, чтобы Шон установил правила их «отношений», чтобы Брайан за это смог вышвырнуть пинком под задницу. Но Шон ничего не сказал и продолжал ничего не говорить, не звоня Брайану в течение четырёх дней. Брайан чувствовал себя ослом и думал, почему просто не поговорил с ним, почему не изложил ситуацию, в которой оказался; почему просто не сказал, что, по его мнению, всё зашло слишком далеко и им нужно покончить с этим. Наконец, когда Шон позвонил снова, Брайан понял, что тот расстроен, но всеми силами это скрывает. И от этого Брайану стало ещё хуже. Чаша терпения переполнилась в конце апреля, когда Брайан пошёл на ежегодное обследование на рак, гормональные уколы и общий осмотр. Врач сказал, что всё в порядке, но они не будут знать наверняка, пока через несколько дней не придут результаты анализа крови. Как и всегда после инъекции гормонов, Брайан почувствовал повышенную эмоциональную и сексуальную возбудимость, хотя врач настаивал, что это всё психосоматика. Независимо от причины, Брайан был заряжён энергией, возбуждён и встревожен. Позвонив Шону, он встретился с ним в его квартире, они потрахались, потом сходили в «Роялс», а затем вернулись к Брайану. Два дня спустя, после ещё двух ночей секса и бассейна, Брайан получил звонок из лаборатории по поводу анализа крови — уровень был повышен. Не настолько, чтобы это вызывало беспокойство, но достаточно, чтобы врач назначил ещё один анализ крови через месяц, чтобы убедиться, что это не показатель того, что раковые клетки не были уничтожены предыдущим лечением. Врач настаивал на том, что такое бывает, и человеку в ситуации Брайана, который приближается к четырём годам ремиссии, вообще не стоит беспокоиться. Брайан не волновался — внешне, но мысленно уже лежал на смертном одре, планировал свои похороны и пугался того, как это воспримет Гас. Он предполагал худшее. Это был вечер пятницы, и Брайан провёл с Шоном последние выходные, подарив ему на прощание хорошо проведённое вместе время, прежде чем усадить его на диван в воскресенье и сказать три слова, которые, как он искренне думал, никогда никому не скажет, по крайней мере, всерьёз. — Нам нужно поговорить.**2009**
Вторая половина 2009 года была едва ли не лучшим временем в жизни Брайана — во всяком случае, в его жизни после Питтсбурга. В личном плане он жил на широкую ногу — гулял каждую ночь и получал столько же, если не больше внимания, чем когда-либо в Питтсбурге; все мысли о блондине были вытеснены из его головы и теперь едва замечались. В профессиональном плане компания «Киннетик» побила все рекорды по квартальным доходам. Брайан, его сотрудники и компания добивались огромных успехов в мире рекламы и, соответственно, получали столько денег, что Брайан подумывал об удвоении зарплаты своим сотрудникам в обоих офисах. У него складывались прочные и здоровые отношения с сыном, и в сентябре, на девятый день рождения Гаса, Брайан планировал взять две недели отпуска и провести их с ним в Вермонте. В Монтепелье было не так много (если она была вообще) ночной жизни, но Брайан провел предварительные исследования в этом направлении и назначил несколько «свиданий» нескольким местным мужчинам, используя новейший и величайший онлайн-инструмент для знакомств — Grindr. Брайану нужно было просто делать промежутки, но он был уверен, что сможет несколько раз кончить, пока будет находиться за пределами своего большого города, полного готовых и желающих геев. Родители Линдси также приехали в Вермонт на день рождения Гаса, поэтому Брайан запланировал большинство своих «свиданий» на те несколько дней, когда они были рядом. Он не собирался устраивать с ними что-то вроде расширенного семейного общения, поэтому оставил Линдси развлекать её родителей самостоятельно, а Гаса — хорошо проводить с ними время, в то время как сам отправился за особым вниманием, которое ему требовалось. На третью ночь пятидневного визита Питерсонов «спутник» Брайана сказал и сделал нечто, что было слишком, слишком знакомым, и что вселило глубокий и парализующий страх в сердце Брайана. Они были в лесу, в небольшом парке у дороги на окраине города. Вокруг не было ни одной машины. Парень стоял на коленях и отсасывал Брайану, откинувшемуся на капот машины; рассеивающееся тепло от остывающего двигателя грело спину. Парень был хорош — его язык был сильным и в то же время мягким, а пальцы знали, куда нажимать и где ласкать. Брайан сильно кончил и уже собирался поздравить парня с отличным минетом, когда тот заговорил первым. — Я не хочу тебя пугать, но я заметил у тебя маленькую шишку на яичке, — он серьёзно посмотрел на Брайана. — Тебе действительно стоит провериться. Через три минуты Брайан был в машине и направлялся обратно к Линдси. Он запустил руку в штаны, ощупывая мошонку в поисках загадочной шишки. Он старательно, даже гипер-осознанно, проверял себя — годами делал это почти каждый день — вполне реальный страх повторения рака подстёгивал его методично и скрупулезно исследовать каждый квадратный миллиметр своей мошонки. Но пока он ехал обратно к дому Линдси, одной рукой управляя машиной, а другой перекатывая и сжимая яичко в поисках шишки, он не мог вспомнить, когда в последний раз проверял его. Неделю? Две назад? Когда бы это ни было, при последнем ощупывании он не обнаружил никаких шишек — насколько он мог определить пальцами, — что означало, что если эта предполагаемая шишка существует, то это будет раннее обнаружение, а это хорошо… На следующий день, хотя прошло всего восемь дней из запланированного шестнадцатидневного пребывания, Брайан собрал вещи и отправился обратно в Нью-Йорк, записавшись на приём к своему врачу на вторую половину дня, и по мере того, как она осматривала его, по мере того, как выражение её лица становилось всё более мрачным, тревожное чувство Брайана только усиливалось. — Хорошие и плохие новости, — сказала она наконец, вернувшись в свой кабинет, где оставила Брайана одного, чтобы забрать его плёнки. Он мог видеть их в её руках — гиперцветная, психоделическая природа их была ещё более поразительной во второй раз; это напоминало прошлый раз, и Брайан должен был избавиться от чувства дежавю, которое угрожало его одолеть. — Дайте угадаю, это, вероятно, семинома, — невозмутимо произнёс Брайан, и она кивнула. — Судя по вашей истории, да. Но, конечно, мы ничего не узнаем, пока не удалим для биопсии, — добавила она. — Верно. И если предположить, что она еще не распространилась, — пробормотал Брайан и увидел, как врач тепло улыбнулась и кивнула. — Вы правы, — сказала она, открывая толстую папку, в которой хранились все медицинские записи Брайана. Там было много всего, некоторые из них датировались началом 80-х годов: переломы костей, вызовы скорой помощи, лечение венерических заболеваний, рак… — И если это действительно семинома, то это хорошие новости. Кроме всего прочего, это означает, что мы можем провести лучевую терапию и избежать химиотерапии. — А если всё будет не так, как раньше… — Брайан запнулся, даже зная, что она скажет в ответ. — Я бы рекомендовала химиотерапию, — ответила она, — на всякий случай. — На всякий случай, — повторил Брайан. Химиотерапия… чёрт. Было достаточно плохо постоянно болеть от облучения, но потерять все волосы? Брайан поднял руку, чтобы провести ею по волосам — лишь слегка осознавая, что делает это. — Я знаю, что это сложно принять. Но я оптимист. Так что вы тоже должны быть оптимистом. Брайан едва заметно закатил глаза и сделал вид, что не заметил, как врач слегка ухмыльнулась. — Есть ещё кое-что, — добавила она, и выражение её лица стало более серьёзным. — Я не могу ждать, — пробормотал Брайан. — Когда мы проведем биопсию, вы останетесь без одного из яичек. Помимо всего прочего, это означает, что вы больше не сможете производить сперму. Вы не сможете быть отцом. Вам следует серьёзно подумать, не хотите ли вы заморозить немного спермы. Для будущего использования. — Нет, — почти сразу же ответил Брайан. — Такое решение не должно приниматься легкомысленно, — надавила она. — Вы понимаете, что после удаления второго яичка вы станете полностью бесплодным. — Я знаю. — А как насчёт секса? — откровенно спросил Брайан, и она кивнула. — Вы сможете заниматься сексом, как только мы начнём давать вам гормоны. Поскольку вы потеряете второе яичко и источник тестостерона, нам придётся добавлять вам гормон. Вы можете принимать таблетки или инъекции. Лично я считаю, что инъекции более эффективны, но если вы предпочитаете таблетки, мы можем пойти по этому пути. Но пока вам не стоит об этом беспокоиться. Давайте пройдём через операцию, а потом поговорим о лучевой терапии и замене гормонов. Хорошо? — Да, конечно, — пробормотал Брайан. Он вышел из кабинета врача со стопкой литературы и брошюр, и когда вернулся домой, пролистал их, найдя одну о рождении детей из замороженных образцов спермы. Он смотрел на неё около десяти секунд, затем разорвал пополам и выбросил в мусорное ведро. Два дня спустя, когда он позвонил Линдси и рассказал, почему уехал и что происходит, она сразу же предложила выносить ещё одного ребенка, но Брайан отказался. Хотя он и согласился с ней, когда Линдси указала на это, что у них получаются прекрасные дети, он просто не мог этого сделать. Он не мог снова стать отцом, не живя там, где жил раньше, и не тогда, когда Линдси и Гас были уже так далеко. Потом она заплакала, и они откровенно поговорили о многих вещах, включая изменения, которые Брайан планировал внести в своё завещание — а именно, что всё его имущество и деньги пойдут в трастовый фонд для Гаса, который он сможет получить, когда ему исполнится двадцать один год, и которым будет управлять Линдси. Она была напугана и не раз говорила ему, что от разговоров о таких вещах у неё внутри все болит, но Брайан настаивал на обсуждении, потому что это было важно. Он не думал, что умрёт — не думал, но было необходимо, чтобы Линдси знала о завещании, даже если он выйдет невредимым из операции и облучения. Лучше быть готовым… Всю следующую неделю Брайан посвятил тому, чтобы привести в порядок дела на время длительного отсутствия в «Киннетик». Он сообщил Синтии о диагнозе и пригрозил ей смертью, если она хоть слово проронит кому-нибудь, даже Теду. Затем Брайан устроил целое шоу с длительным отпуском в Греции, и когда он покидал «Киннетик» за день до операции, сотрудники пожелали ему счастливого пути — они не ожидали его возвращения до Рождества, может быть, даже до Нового года. Он мог бы немного поработать в Вермонте — собирался остаться с Линдси на время облучения — но слишком живо помнил, как ему было плохо в первый раз и не собирался пытаться вернуться на работу слишком рано; особенно когда он жил один, и у него не было никого, кто мог бы о нём позаботиться. Затем Брайана снова положили под нож, и через три дня после этого он удобно устроился у Линдси, а лучевую терапию назначили в городской больнице. Процедуры и их последствия во второй раз были точно такими же, какими Брайан их помнил, и он был несчастен. Хуже всего было в те дни, когда у Линдси были вечерние занятия, и в доме оставались только Брайан и Гас. Обычно они оставались вдвоём всего на час или около того, но это невероятно напрягало Брайана; он не хотел, чтобы Гас видел его больным, чтобы ему приходилось заботиться о нём, и, конечно же, его начинало тошнить всякий раз именно тогда, когда Линдси была недоступна. Гас, казалось, воспринимал всё это спокойно, но Брайан беспокоился, что стресс и переживания, связанные с наблюдением за тем, как Брайан борется со своим лечением, наносят неизгладимый вред его маленькому сыну. Только через несколько недель Брайан начал запираться в своей комнате, когда оставался наедине с Гасом и чувствовал себя исключительно плохо, он просто не мог допустить, чтобы Гас находился рядом с ним, когда его рвало и обсыпало от так называемых «процедур». Это было облегчением, когда вечерние занятия Линдси наконец-то закончились на полпути лучевой терапии Брайана, и она могла быть рядом, когда он в ней нуждался. Через девять недель Брайан вернулся в Нью-Йорк и в «Киннетик». Он заметно похудел, и когда Синтия, которая вместе с Тедом отлично справлялась с управлением делами, пока Брайана не было дома, разрыдалась при первом же его появлении, он чуть не расхохотался ей в лицо. — Лучше слишком худой, чем мёртвый, — поддразнил он, подстрекая её сильно ударить его по руке, но это остановило поток её слез. Синтия знала причину отсутствия Брайана, и хотя он не сказал Теду об этом прямо, он подумал, что, возможно, у другого мужчины тоже есть подозрения. Тем не менее, Брайан внушил им обоим, что пока он «путешествует», бизнес должен работать в обычном режиме. И так оно и было. В первые две недели произошел небольшой всплеск, пока все привыкали к отсутствию Брайана, но потом всё пошло своим чередом. Брайан гордился собой за то, что у него такие способные сотрудники. Затем, неожиданно и как бы в довершение всех бед, через три дня после его возвращения в Нью-Йорк ему позвонила сестра. Его мать умерла от рака груди. Брайан повесил трубку, не сказав ни слова в ответ на прямое сообщение Клэр. Он не был уверен, чувствует ли он грусть, или радость, или безразличие. Он уже много лет не вспоминал о матери и сестре, и в этом отношении ничего не изменилось. Более чем счастливый навсегда закрыть дверь перед своей дерьмовой семьёй, Брайан в тот же день позвонил своему адвокату и попросил его заняться Клэр, организацией похорон и завещанием. Он сказал ему позаботиться обо всём этом — оплатить услуги и заняться оформлением завещания и наследства, а всё, что ему оставила мать, если что, должно достаться его сестре и двум её дерьмовым детям. Брайану они не то чтобы нравились, не говоря уже о любви к ним, но он не хотел, чтобы они остались без средств к существованию из-за долбаных похорон несчастной женщины. Кроме того, он не желал больше иметь ничего общего с людьми, которые называли себя его семьёй. Брайан не хотел и не нуждался в деньгах, а если бы и нуждался, то не был уверен, что смог бы принять их от таких ужасных, жестоких людей. Людей, которые никогда по-настоящему его не любили и уж точно никогда не принимали. Людей, которые действительно считали его растлителем малолетних. Нет, он хотел оборвать с ними все связи. После того звонка Брайан больше никогда не слышал о Клэр, а когда позже спросил своего адвоката о завещании, ему сказали, что там была небольшая пенсия, крошечное гнёздышко в 45 000 долларов, которое должно было быть разделено между ним и Клэр. Брайан был рад, что не увидел ни копейки из этих денег; они ему точно были не нужны. По мере того как Брайан выздоравливал и возобновлял свою жизнь в Нью-Йорке, он столкнулся с тем же физическим барьером, что и в первый раз, — а именно, он не мог встать. Но на этот раз всё было по-другому. Удалив второе яичко, Брайан также лишился источника тестостерона. Пока он проходил облучение, ему удавалось не думать о том, что в течение года ему придётся ходить к врачу и делать гормональные уколы, чтобы заменить тестостерон, который больше не вырабатывается естественным путем, — теперь же, когда он вернулся в Нью-Йорк и чувствовал себя лучше, он только об этом и думал. Брайан никогда не считал себя «мужественным» мужчиной, но всё равно гордился собой. Страх того, что теперь это может измениться, даже если это будет незаметно для большинства людей, пугал Брайана, и даже после того, как он начал получать гормональные уколы и уровень тестостерона начал подниматься к «нормальному» диапазону — и ему разрешили возобновить сексуальную активность — он не мог этого сделать, даже для себя, что делало возможность пойти куда-то, чтобы получить удовольствие, нежелательной. Брайан был до смерти напуганным импотентом, просто желающим получить чёртов оргазм. Когда он рассказал о своих проблемах врачу, она заверила его, что это нормально, и дала ему литературу и брошюры о том, как справиться с раком, восстановлением и беспокойством по поводу сексуальной активности. Кроме того, она посоветовала ему поговорить с кем-нибудь о своих проблемах, что, возможно, всё это ему кажется, и дала ему список групп поддержки. Там было не только несколько групп для людей, переживших рак, но и группы для геев, группа сексуальной тревоги и группа по коррекции образа тела. Мысль о том, чтобы пойти в «группу» и поговорить о своих проблемах, была смехотворна для Брайана, но когда всё остальное — дыхательные техники, техники релаксации, иглоукалывание, гомеопатические попытки — не вызвало никакого отклика, он с сожалением понял, что это его последняя надежда, да и чем это может навредить? Он сможет просто бросить, если эта затея окажется такой уж плохой. На этот раз он был один. Рядом не было Джастина, который подбадривал его, был внимателен и принимал любым. У него никого не было, и хотя Линдси предложила выслушать его, Брайан не мог поговорить с ней — не совсем. Она не могла понять. Так Брайан несколько месяцев спустя обнаружил себя сидящим в небольшой группе мужчин и слушающим, как несколько из них рассказывают о своих различных проблемах и недугах. Так Брайан познакомился с Шоном. Брайан не говорил на первом собрании, на котором присутствовал. Он просто слушал и наблюдал. Мужчины вокруг него, некоторые геи, некоторые натуралы, были разного возраста и национальности. Он сразу заметил Шона, хотя бы из-за его рыжих волос и веснушчатого лица. Но он не произвел на Брайана никакого впечатления. Он был просто ещё одним лицом из многих других. Что заставило Брайана обратить на него большее внимание, так это то, что когда он говорил с группой о своём недуге, он поддерживал зрительный контакт. Он не отводил взгляд и не опускал глаза в пол, когда Брайан смотрел на него. Он держал взгляд, и ему не было стыдно. Это впечатлило Брайана. Сама группа (группа сексуальной тревоги) представляла собой интересную смесь мужчин, страдающих от некоторых довольно ужасных вещей; Был парень, который всё ещё страдал от повреждения нервов из-за неудачного обрезания при рождении, был другой, переживший рак — гей, который убедился, что все знают, что до рака он был сильным нижним, — которому удалили простату, был маленький эпатажный мужчина, которого избили геи, и нападавшие пытались (и не смогли) кастрировать его во время нападения, был парень с серьёзным комплексом неполноценности, потому что его член был не больше трёх дюймов в полностью твёрдом состоянии, и несколько других. В каком-то смысле ужасные обстоятельства, в которых оказались другие мужчины, помогли Брайану понять, что его ситуация не так уж плоха — ему могло бы быть гораздо хуже. После первого сеанса Брайан подошел к Шону и представился. Ему было невероятно любопытно узнать другого человека. Шон, будучи старшеклассником, подвергся нападению в раздевалке после урока физкультуры, и несколько качков из его школы попытались обжечь его, в результате чего он получил ожоги второй и третьей степени на внутренней стороне бедер и части мошонки. К счастью, его пенис остался почти невредимым, о чём Шон рассказал Брайану позже вечером, когда они вместе шли с собрания, и, не считая нескольких очень неприятно выглядящих шрамов, его член был в идеальном рабочем состоянии. Брайан громко рассмеялся над этим, а когда Шон бросил на него шокированный взгляд, он пожал плечами и покачал головой: — Это немного смешно? И когда после минутной паузы Шон пожал плечами и посмеялся в ответ, Брайан понял, что наконец-то нашёл в городе человека, с которым можно общаться. Брайан посетил ещё только три встречи этой группы — он отказался от неё после того, как понял, что просто не может общаться с другими мужчинами в группе; его не вдохновляли их трагедии, и он считал их борьбу и истории помехой для своего собственного исцеления. Тем не менее, он по-прежнему встречался с Шоном; несколько раз в неделю они собирались в «Роялз» и играли в бильярд. Иногда они разговаривали, иногда нет, и только спустя почти два месяца после начала их дружбы Брайан затронул тему о том, чтобы стать «друзьями по траху». Он пытался ходить на свидания — постепенно возвращал своё либидо, но оно уже не было таким, как раньше. Брайан больше не мог кончать больше одного раза за ночь, и мысль о том, что случайные незнакомцы будут ласкать его искусственные яйца или, возможно, заметят его два одинаковых шрама и спросят о них, вызывала у него гораздо большее беспокойство, чем он когда-либо ожидал. Он уже не был таким тщеславным, как раньше, полностью одержимым идеалом, но он всё ещё был слишком горд, чтобы рисковать тем, что кто-то может сделать ему минет и заметить крошечные шрамы. Потому что, возможно, они узнают, что означают эти шрамы, и тогда они поймут, что у него больше нет обоих яиц… и что тогда они подумают? Он пытался побороть беспокойство, но когда мужчина, которого он подцепил в бане, действительно увидел недавний шрам и спросил о нём, Брайан отстранился и вышел, не оглядываясь, а на следующий вечер затронул эту тему с Шоном. Он был уверен, что ясно даст понять Шону, что в их отношениях будет только секс. На нескольких групповых встречах, которые Брайан посещал, Шон говорил о том, что ему трудно встретить парней, которые не пугались бы, увидев шрамы на его теле, поэтому Брайан решил, что это может быть полезно для них обоих — и после нескольких дней размышлений Шон вернулся к Брайану. Он согласился.***
— Нам нужно поговорить. — Хорошо. Что происходит? — Шон сидел на диване рядом с Брайаном, держа в руках чашку кофе. — Думаю, нам нужно кое-что прояснить, — переключился Брайан. Он не был хорош в этом — он никогда не был хорош в этом. Он не умел говорить — только не о чувствах, эмоциях и отношениях. — Я ожидал этого, — кивнул Шон. Брайан изогнул бровь. Это был неожиданный ответ. — Ты более очевиден, чем думаешь, — грустно улыбнулся Шон, — и за почти четыре года я научился читать тебя. Брайан скрестил руки. — Итак, что ты заметил, — спросил Брайан, чувствуя, что начинает защищаться. Он был удивлён тем фактом, что Шон думает, что может видеть его насквозь, — не то чтобы он должен был удивляться, потому что он всегда удивлялся тому, как Шон наблюдал за ним — но всё же сейчас это обескураживало. Он всегда старался быть таким осторожным, но, возможно, ему стало слишком комфортно в присутствии Шона, и он позволил себе слишком многое; возможно, он позволил проявиться слишком многому из того, что, как ему казалось, он всё ещё скрывал за своей маской. — Ты пытаешься вот так просто подвести меня, — вздохнул Шон. — Ты знаешь, что я к тебе чувствую, но не чувствуешь того же. Брайан промолчал, и Шон снова вздохнул, потянувшись, чтобы поставить свою кружку на кофейный столик. — Я понимаю, и я знаю. Я знал с самого начала. Ты ни разу не дал мне даже малейшего намёка на то, что чувствуешь ко мне что-то большее, чем дружба. И это было нормально. Это и сейчас нормально. Возможно, в конце концов, я пожалею об этом, позволив тебе использовать меня, но я пошёл на это осознанно. Шон уставился на Брайана с озадаченным выражением лица, заставляя того смутиться, прежде чем он добавил: — И я знаю, что ты всё ещё любишь Джастина. Что ты хочешь его вернуть. Брови Брайана удивлённо поднялись. — Я же говорил тебе, ты не так скрытен, как тебе кажется, — Шон улыбнулся, но улыбка была полна грусти. Брайан выдохнул и пожал плечами. — Я не планировал этого, — сказал он, и Шон только кивнул. — Я знаю. Как я уже сказал, я знал, во что ввязываюсь с тобой, и я просто рад, что всё длится так долго, как длится, — Шон уставился на свои руки, и Брайан почувствовал, как это ударило его по нутру. Он бы предпочёл, чтобы Шон набросился на него с яростью, обзывал его, обвинял в том, что он мудак и безжалостно использует его, потому что это было правдой. Чёрт, это было правдой. Шон вздохнул: — Я знал, на что подписывался — ты ясно дал понять с самого начала. И я не жалею, что влюбился в тебя. Хотя я знал, что ты никогда не полюбишь меня в ответ. Я никогда не ожидал, что ты полюбишь меня в ответ. Я надеялся, конечно, но никогда не думал, что это действительно может произойти, и это больше говорит обо мне, чем о тебе, но это правда. И хотя сейчас мне больнее, чем когда-либо прежде, я остаюсь с тобой, потому что лучше иметь хоть частичку тебя, чем вообще ничего. Брайан нашёл его ответ чрезвычайно интересным и немного волнующим, и ему вдруг стало стыдно и неловко за своё поведение по отношению к Шону. На протяжении многих лет он знал, что Шон чувствовал к нему, но просто игнорировал это. Он позволил другому человеку просто раствориться в эмоциях, на которые не только не рассчитывал, но и знал, что они не будут взаимными. Это было той самой причиной, из-за которой всё должно закончиться. Шон знал, что Брайан способен любить: тот однажды признался, что любит кого-то, и теперь они не могли пойти на попятную. Что бы ни говорил Шон, это будет только вопросом времени, прежде чем он подумает, что сможет изменить Брайана, что он может быть тем, кого Брайан научится любить. Нет, Брайан не мог позволить Шону думать, что у него есть хоть какой-то шанс на романтическую любовь, потому что это было не так. Брайан заботился о Шоне, и, возможно, даже любил его как друга, но он никогда не будет в него влюблён. Он не мог. Его сердце было наполнено любовью только к одному человеку, и в нём просто не было больше места — и никогда не будет. И Брайан не хотел, чтобы оно было, независимо от того, увидит он Джастина снова или нет. — Дело не только в этом, — сказал Брайан. — Я не могу продолжать в том же духе, зная, что ты чувствуешь ко мне, и зная, что нет никаких шансов, что я когда-нибудь отвечу тебе взаимностью. Я не хочу причинить тебе больше боли, чем уже причинил. Я забочусь о тебе достаточно, чтобы знать, что то, что происходит между нами, причинит тебе боль. Это уже причинило тебе боль. Ты сам признал это. — Я ценю это, но я уже большой мальчик. Я могу справиться с этим, — ответил Шон. — Я справлялся. И я действительно не хочу, чтобы всё закончилось. Как я уже сказал — я лучше приму крошечную часть тебя, чем вообще никакую. Брайан вздохнул. Это было нехорошо. Неужели Шон совсем себя не уважает? И как Брайан позволил ему стать таким одержимым. — Нет, — покачал головой Брайан. — Другого варианта нет. Либо всё, либо ничего. — Брай… — начал Шон, но Брайан прервал его. — Нет, Шон. Просто… я больше не могу. Вернее, я не хочу. Я… — Брайан сделал паузу, задумавшись: он что? Хотел наказать себя за то, что, по сути, подбил Шона на это? Хотел стать одиноким из-за того, что причинил боль не только Шону, но и Джастину? Джастин… — Мне нужно, чтобы это закончилось. По крайней мере, на какое-то время, — наконец сказал Брайан. — Мне нужно понять, чего я хочу. — Я думаю, ты знаешь, чего хочешь, — вздохнул Шон, и Брайан избегал смотреть на него, — вернее, кого. — Может быть, — пробормотал он. — Что ты собираешься делать дальше, полетишь в Лос-Анджелес? Признаешься в любви и будешь надеяться, что он примет тебя обратно? — спросил Шон, и Брайан услышал тонко завуалированное разочарование в его голосе. — Я не знаю, что я собираюсь делать, — честно ответил Брайан. Он ещё не думал так далеко вперед. — А что, если он не захочет тебя принять обратно, — сказал Шон, придвинувшись чуть ближе к Брайану. — Ты захочешь меня вернуть? — Я не думаю, что это будет хорошей идеей, — Брайан покачал головой. — Так вот оно что. Ты действительно покончил с этим. Навсегда? — Шон уставился на Брайана, его лицо выдавало грусть, но также гнев и разочарование. — Я должен. — Я не так представлял себе окончание этих выходных, — тихо сказал Шон, прежде чем протянуть руку и положить её на бедро Брайана, придвигаясь ближе, пока их колени не соприкоснулись. Брайан уставился на их ноги. Он будет скучать по Шону. Независимо от того, что произошло или не произошло с Джастином, Брайан знал, что будет скучать по Шону. Он был хорошим другом, и он также хорошо трахался. Брайан медленно поднял голову и долго смотрел в глаза Шона. — В последний раз? — Шон стянул с себя футболку и забрался к Брайану на колени, облокотившись на его бедра. Брайан хотел сказать «нет». Это было неправильно после того, о чём они только что говорили… но ему было так хорошо, его член прижимался к члену Брайана, тонкий материал их тренировочных штанов почти не скрывал их стояки, не помогало и то, что на Брайане не было нижнего белья. Слегка наклонившись вперед, Брайан стянул с себя майку и позволил своим пальцам поиграть на груди другого мужчины, ощупывая и рассматривая её в последний раз. Нет ничего плохого в том, чтобы сделать это в последний раз, верно? Вдруг раздался стук в дверь, и Шон с недовольным вздохом поднялся: — Я открою. Брайан слышал, как Шон ступает по полу, а сам остался сидеть на диване, не обращая особого внимания на то, что происходит за дверью, и вместо этого пытаясь понять, не совершил ли он ещё одну ошибку по отношению к Шону. Последний раз, вероятно, был не очень хорошей идеей. — Кто там? — тяжело вздохнув, спросил Брайан. Возникла небольшая пауза, заставившая Брайана бросить взгляд в сторону двери, когда Шон слегка раздвинул её и повернул голову к Брайану: — Джастин. Слова повисли в воздухе, Брайан мог практически видеть их на пустом пространстве над головой Шона, и в течение долгих нескольких секунд не мог их понять — Джастин? Джастин Тейлор? Его Джастин? Затем он вскочил с дивана, подстёгиваемый страхом, что к тому времени, как он доберётся до двери, Джастин исчезнет, снова убежит. Его сердце бешено колотилось в груди, и он был на грани гипервентиляции, когда подошёл сзади Шона и увидел Джастина, стоящего прямо перед его дверью с очень страдальческим выражением лица. — Привет, — задыхаясь, произнес Брайан, заставляя своё тело успокоиться, но оно не хотело ему подчиняться. Адреналин бурлил в нём, заставляя дрожать, трястись и пыхтеть от тревожного предвкушения того, что может произойти дальше. Джастин стоял за его чёртовой дверью… Такого поворота событий Брайан не мог предположить ни за что на свете. — Привет, — ответил Джастин, выражение его лица немного прояснилось, когда его взгляд переместился с Брайана на Шона, затем снова на Брайана. Он мог только представить, о чём думает Джастин, но ему было всё равно — всё, что ему нужно было сделать, это не дать ему уйти… Брайан подошел к Шону и периферийным зрением увидел, как тот повернулся и посмотрел на него. Брайан не обратил внимания на боль, которая, как он знал, мелькнула на его лице, и продолжал смотреть на Джастина. Он боялся, что если отвернется, то Джастин уйдёт — он уже выглядел готовым поджать хвост и убежать, а Брайану нужно было, чтобы он остался — ему нужно было объяснить про Шона, который тихо вздохнул и отступил назад. Брайан слышал его мягкие шаги по твёрдому дереву, когда тот отступал. — Хочешь зайти? — Конечно, — его глаза переместились с Брайана ему за спину, вероятно, наблюдая за уходящим Шоном, затем снова вернулись к Брайану, прежде чем он сделал шаг за порог. Брайан не сводил с него глаз, следя за ним взглядом, пока Джастин закрывал за собой дверь. Он стоял в нескольких футах, глядя в коридор, который вёл к спальням, когда Шон внезапно появился снова, полностью одетый. Брайан почувствовал укол вины и печали — то, что начиналось как довольно безболезненное и простое расставание (он отказывался называть это разрывом), быстро стало гораздо более эмоциональным, чем он ожидал. Брайан видел боль в глазах Шона, и хотя тот не раз говорил, что знает, что он не любит его так, как любил Джастина, доказательство этому в его взгляде причиняло боль. — Я пойду, — тихо сказал Шон, остановившись перед Брайаном и пристально глядя на него. Брайану показалось, что он пытается запомнить его — как будто знал, что это, возможно, последний раз, когда они видят друг друга. Брайан кивнул. — Позвони мне позже, — добавил он, слегка наклонившись к нему, но потом, похоже, поймал себя на мысли и отстранился. — Да, — сказал Брайан безразлично. Он не позвонит — и он знал, что Шон это тоже понимает. Но больше ответить было нечего… Шон выдержал его взгляд ещё секунду, прежде чем повернуться к двери. Брайан видел, как он улыбнулся Джастину — в этом не было ничего радостного, только грусть и боль, а потом он ушёл. Брайан знал, что больше никогда его не увидит, и чувствовал неподдельную грусть внутри. — Я что-то прервал? — спросил Джастин несколько минут спустя, снимая куртку и протягивая её Брайану. — Нет, — покачал головой Брайан, перекидывая куртку Джастина через спинку ближайшего кресла, потому что он действительно прервал то, что могло стать гигантской ошибкой, и Брайан был ему за это благодарен. Джастин кивнул, затем повернулся, чтобы осмотреть квартиру. Брайан воспользовался возможностью снова надеть свою маску, всё это время оценивая реакцию Джастина на квартиру. Она была похожа на лофт, Брайан знал это — он сделал это специально. В знакомых чистых плавных линиях и сверкающей нержавеющей стали и хромированных светильниках был какой-то комфорт. Взгляд Джастина остановился на фотографии, на которой они с Гасом были вместе на прошлое Рождество. Он улыбнулся про себя, глядя на неё, — это была единственная его фотография. — Итак… что ты здесь делаешь? — спросил Брайан осторожно, с любопытством. Он не хотел спугнуть Джастина, но тот факт, что он появился на пороге его дома, был довольно удивительным. — Я в городе на кинофестивале. Трайбека, — начал Джастин, — и сегодня я увидел фильм, который меня напугал, а потом я оказался здесь… — вздохнул он, запнувшись и нахмурив лицо. — Хорошо? — медленно сказал Брайан, покачав головой. — Это был документальный фильм. Молодой человек потерял своего партнера в результате несчастного случая. Чертовски странного, трагического несчастного случая. После шести лет совместной жизни партнёр этого человека умирает, и сидя там и наблюдая за этой невероятно печальной историей, я понял… это заставило меня задуматься… — Джастин снова запнулся, на его лице появилось отрешённое выражение. — Это заставило тебя задуматься… — наконец выдавил Брайан. Джастин кивнул, напряжённо вглядываясь в лицо Брайана, что его удивило. Казалось, Джастин о чём-то спорит сам с собой, и хотя Брайану отчаянно хотелось протянуть руку, встряхнуть его за плечи и крикнуть, чтобы он просто всё высказал, он заставил себя быть спокойным и неподвижным. Джастин искал его — он должен был позволить Джастину сказать то, что ему нужно, по-своему и в своё время. — О тебе, — наконец промолвил он. Брайан кивнул, чувствуя, как на его губах играет небольшая улыбка. Конечно, он подумал о Брайане — потому что он всё ещё любил его, и это было всё, что Брайану нужно было знать; со всем остальным, что могло бы прийти, они могли бы справиться, потому что факт заключался в том, что у них всё ещё была эта связь — этот импульс возвращаться друг к другу, к лучшему или худшему. Хотя сейчас всё было иначе, чем девять лет назад, Брайан был уверен, что в этот раз у них всё получится. Всё, что ему нужно было сделать, это выяснить, что именно было конечной целью Джастина. Пришёл ли он сюда, чтобы признаться в любви и попросить Брайана попробовать ещё раз? Или он пришёл сюда, чтобы окончательно со всем покончить? Брайан думал, что знает ответ — первое, но он всё ещё боялся, что Джастин выберет второе. — Это ненормальное поведение, верно? Мы даже не вместе. Уже много лет… Я должен быть с Аароном, и мы с ним должны пожениться. И всё же, когда я подумал о том, что могу потерять кого-то, как тот человек в документальном фильме, я в первую очередь подумал о тебе. И меня чуть не убила мысль о возможности существования в мире, где не будет тебя. Сердце Брайана забилось в груди… это должно было быть первым вариантом: Джастин вёл их обоих к воссоединению. — Ты думал обо мне, — тихо повторил Брайан, в его груди разлилось тепло, а тело словно ожило от эмоционального желания и потребности. Пальцы его рук и ног покалывало, и все нервные окончания зажглись. Как будто щелкнул выключатель — и Брайан наконец-то понял, насколько мёртвым он чувствовал себя внутри с той ночи, когда эгоистично решил не садиться на рейс в Лос-Анджелес на премьеру «Гнева». — Это напомнило мне о том, как я был бессилен и напуган, когда узнал, что у тебя рак. Как я отдал бы всё, чтобы избавить тебя от этой боли и страха, от этой болезни — как я сделал бы всё, чтобы ты снова был здоров. Всё это вернулось ко мне в том театре. Большая, чёртова волна эмоций, опрокинувшая меня на задницу. Мысль о том, что я могу потерять тебя, и не потому, что у нас ничего не получилось, а потому, что ты умер… Блядь, Брайан. Сегодня вечером я понял, что никогда не переставал любить тебя так, как это было необходимо для того, чтобы жить. Я никогда не переставал тосковать по тебе. Не полностью. И не думаю, что когда-нибудь смогу. Брайан тихонько вздохнул, потеряв дар речи. — Я всё ещё злюсь на тебя, и мне больно, но я хочу забыть об этом. Я хочу простить тебя. Если не по другой причине, то мне нужно, чтобы всё закончилось. Я не хочу когда-нибудь сожалеть о том, что между нами ничего не наладилось — что бы это ни значило. И я не говорю, что хочу вернуть тебя, но и не говорю, что не хочу тебя возвращать. Прошло много времени. Я изменился. Ты стал… Брайан изогнул бровь, и Джастин тихонько рассмеялся. — Ладно. Может быть, ты тоже другой, — согласился Джастин с полуулыбкой, пожав плечами, — и я не знаю, прошло ли слишком много времени. Если нас разделяет слишком много времени — но я хочу это выяснить. Я чувствую, что, возможно, мне нужно это узнать. Итак… я думаю, что я хочу сказать… что я спрашиваю… не слишком ли я опоздал? Предложение всё ещё в силе? Брайан почувствовал, как в груди разливается тепло и жар, когда он вспомнил, как Джастин впервые задал ему этот же вопрос — как он мог забыть тот первый раз, когда позволил этой маленькой шлюшке овладеть собой? Он помнил каждый момент той ночи — это был первый из немногих раз, когда он позволил Джастину трахнуть себя, но как первый он, конечно, запечатлелся в его памяти, и Брайан не потерял смысл слов Джастина. Он хотел попробовать ещё раз — хотел увидеть, в каком положении они оказались сейчас, столько лет спустя. — Нет, ты не опоздал. И да, оно всё ещё в силе, — Брайан поджал губы, слегка опустив голову. Если бы он был Гневом, то подхватил бы Джастина на руки и взлетел бы на вершину Эмпайр-стейт-билдинг, чтобы они могли выебать друг друга до потери сознания. Чёрт, он и так почти думал, что может летать, но от количества электричества, проходящего через него, ему казалось, что если он попытается сделать хоть шаг, то окажется на Луне, а не на другой стороне своей квартиры. Джастин медленно подошёл к нему, остановился на расстоянии вытянутой руки и улыбнулся Брайану своей крошечной ухмылкой. — Итак… — поднял брови Джастин, — что теперь? — Думаю, мне нужно выпить, — рассмеялся Брайан, пожав плечами и направившись на кухню. Это было не совсем то, чего он хотел, но Брайан также был в ужасе от того, что последует дальше. Не только потому, что прошло так много времени с тех пор, как они были вместе, но и потому, что он всё ещё немного знал о душевном состоянии Джастина. А как насчет Аарона? Брайан налил себе полный стакан Бима и достал из холодильника бутылку воды для Джастина. Когда-нибудь ему придётся расспросить Джастина о том, почему он больше не пьёт… Брайан вернулся в гостиную, где всё ещё стоял Джастин, и протянул ему бутылку воды, прежде чем направиться в гостиную. — Так кто был тот парень? — спросил Джастин. — Он никто, — Брайан опустился на длинный диван, поставив босые ноги на стеклянный журнальный столик. — Он не никто, Брайан, — Джастин присел в то же кресло, на спинку которого была наброшена его куртка, — не тогда, когда ты встречаешься с ним и трахаешься с ним, я полагаю, по крайней мере, с октября. Он тот же парень, с которым ты был в октябре? Брайан уставился на него, не отводя взгляда. Конечно, он был прав, но Брайан не хотел объяснять про Шона — это означало бы, что ему пришлось бы объяснять и про другие вещи, а он не был готов разговаривать о тех трудностях, которые пережил за те годы, что они с Джастином были врозь. Однако Джастин продолжал смотреть на него, упрямо отказываясь отступать, и наконец Брайан вздохнул. — Его зовут Шон. Он… друг, — сказал Брайан, полуобернувшись и одним глотком выпив остатки своего напитка. — Друг? — Да, — Брайан наклонился вперёд, чтобы поставить стаканчик на журнальный столик. — Слово «друг» может означать много разных вещей, — осторожно сказал Джастин, — что оно означает в данном случае? Брайан снова вздохнул. Чёрт, он не хотел говорить об этом. Он не собирался лгать — как же он мог объяснить, кто такой Шон, не рассказав Джастину абсолютно всё? Молодой человек был слишком наблюдательным и умным, чтобы не продолжать задавать правильные вопросы, и в конце концов это привело бы туда, куда Брайан не хотел идти — пока не хотел. Не после всего, что Джастин рассказал о документальном фильме, который он видел, и о своём страхе смерти Брайана. Ему не нужно было знать, что был ещё рак, а в будущем всегда есть вероятность его появления. — Кто он для тебя? — надавил Джастин. — Он просто друг, как я уже сказал. Друг и… приятель по траху, — Брайан слегка наклонил голову и улыбнулся, хотя на его лице это выглядело неловко и неправильно. — С каких пор у тебя есть или тебе даже нужен приятель для траха? — спросил Джастин, и Брайан увидел, как в его голове поворачиваются колёсики, когда он пытался представить себе любую причину, по которой Брайану может понадобиться или по которой тот может захотеть иметь такого человека в своей жизни. — Он рядом уже некоторое время, — пожал плечами Брайан; это было именно то, чего Брайан надеялся избежать — вопросы Джастина подводили их очень близко к истине. — Некоторое время? Очевидно. Хотя я должен сказать, что, похоже, ты для него значишь больше, чем просто приятель. — Ну, не он для меня, — сказал Брайан, — даже если ему этого хочется. — Даже если ему этого хочется… Господи, Брайан, — засмеялся Джастин. — Если ты знал, что он хочет большего, как ты мог продолжать трахать его, посылая мне цветы и устраивая меня на работу аниматором? Я полагаю, в попытке вернуть меня? И при этом держать его на привязи? Это очень некрасиво, даже для тебя. — Аарон знает, что ты здесь? И думаешь обо мне, а не о нём? — спросил Брайан неожиданно и немного резче, чем хотел, но он знал, что поступил ужасно и несправедливо по отношению к Шону, и ему не нужно было, чтобы Джастин объяснял ему это — особенно когда тот даже не знал всех деталей. — Не меняй тему, — сказал Джастин, и Брайан увидел, как под его слегка нахмуренными бровями закипает гнев. — Я просто говорю. Ты здесь, а Аарон, похоже, об этом не знает, — ухмыльнулся Брайан, довольный тем, что отвлёкся от темы Шона. Он получал какое-то извращённое удовольствие от осознания своей победы. Джастин выбрал его; Аарон проиграл. — Если хочешь знать, у нас трудный период, — угрюмо сказал Джастин, глядя на Брайана, — а ты избегаешь моих вопросов. — Извини, — Брайан прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться. — Тебе не жаль, — засмеялся Джастин. — Действительно, — Брайан пожал плечами и улыбнулся. Он не сожалел. Аарон был козлом, и Джастин заслуживал лучшего, чем этот ревнивый мудак. — Он звонил мне, — сказал Брайан. — Аарон. — Что? Когда? — на лице Джастина появилось удивление. — В прошлом месяце, кажется, через несколько дней после твоего дня рождения, — сказал Брайан, внимательно наблюдая за Джастином в поисках любого намёка на то, что между ним и Аароном не всё так хорошо, как Брайан и надеялся. — Что он сказал? — спросил Джастин, скрестив руки. — Он сказал, что мне нужно перестать посылать тебе цветы и делать для тебя приятные вещи, например, находить тебе работу аниматором и устраивать Молли на семинар, — ответил Брайан, которому не нравилась его оборонительная поза и уровень эмоциональной реакции, которую Аарон вызывал у Джастина. Похоже, отношения с ним не были разрешены или закончены, как надеялся Брайан. — Как ты устроил Молли на этот семинар? — спросил Джастин. — Я знаю декана архитектурной школы. Старые друзья, — просто ответил Брайан. Это было так просто; Олби был в восторге от того, что услышал от Брайана, и был более чем счастлив предоставить Молли особое отношение по его просьбе. — Конечно, — вздохнул Джастин. — Он сказал мне, что ты его, и я должен оставить тебя в покое. По сути, он почувствовал угрозу, и ему захотелось позвонить мне и заявить о своих правах, — продолжал Брайан, желая, чтобы Джастин увидел, понял, каким собственником был Аарон. Не то чтобы он не знал этого — очевидно, произошло что-то ещё, что заставило Джастина сдаться и прекратить эти отношения. — Это очень мило с его стороны, — пробормотал Джастин. Брайан пожевал нижнюю губу, изо всех сил стараясь удержаться от улыбки. Да, он выиграл эту битву. Джастин был настолько разочарован тем, что сделал Аарон, что прибежал к Брайану. Тот факт, что Брайан был тем человеком, о котором он подумал, когда увидел тот фильм о потере любви всей жизни тоже весьма показателен. Это было довольно забавно, и если бы Брайан был мелочным человеком, он бы побежал к телефону и набрал номер Аарона, чтобы посмеяться над всей этой ситуацией. Но это только навредило бы Джастину — потому что, несмотря на то, что в этот момент он был у Брайана, у него всё ещё был большой эмоциональный багаж, который он делил с Аароном, и Брайан не собирался быть причиной того, что этот багаж был вскрыт. Он не хотел усложнять ситуацию или делать её более болезненной для Джастина, даже если ему было бы чертовски приятно выплеснуть всё это обратно Аарону в лицо. — Что случилось? Он купил кофе для гурманов не той марки или что-то в этом роде? — поддразнил Брайан, наклоняясь вперед на диване и опираясь локтями на колени. На самом деле он не хотел знать… но всё равно не мог удержаться от болезненного любопытства. — Он солгал мне. Очень сильно. И я не знаю, смогу ли его простить, — сказал Джастин. — Я не очень хочу его прощать, — добавил он после паузы. Ложь. Брайан вспомнил, как много лет назад правда значила для Джастина всё. Приняв импульсивное решение, он опустился на колени, преодолел небольшое расстояние от дивана до кресла и расположился между ног Джастина. — Очень жаль, — сказал Брайан, положив руки на колени Джастина и медленно проводя ими по его бёдрам. — Брай… — начал Джастин, но Брайан не дал ему закончить. Убрав руки с бёдер Джастина, Брайан потянулся и схватил его за шею, притянул к себе и поцеловал с такой яростной потребностью и настоятельной необходимостью. Его руки запутались в волосах Джастина, хватали и тянули их, а он задыхался и дышал на губы другого мужчины — вкус и ощущения были такими знакомыми и чертовски восхитительными. Брайан не хотел, чтобы эти ощущения заканчивались — на самом деле он был бы счастлив провести остаток жизни, целуя Джастина, прикасаясь к Джастину и трахая Джастина. Было некоторое колебание, но затем Брайан почувствовал, как руки Джастина ответили взаимностью, когда он запустил одну руку в волосы Брайана, а другой скользнул под тонкую ткань его майки. Пальцы Джастина оставляли белые горячие линии на коже Брайана, слегка проводя по его спине, надавливая, массируя и притягивая его ближе. Когда Джастин подался вперёд, Брайан почувствовал, как энергия переключилась, и понял, что они быстро приближаются к сексу. Он больше всего на свете хотел ощутить свой член внутри Джастина, горячее, тугое давление его великолепной задницы. Но оставался ещё один маленький кусочек незавершенного дела, и как бы Брайан ни хотел быть с Джастином, он ещё больше хотел, чтобы Джастин был свободен от всего своего багажа, чтобы у молодого человека не было причин чувствовать вину или стыд за их воссоединение. Брайан хотел, чтобы у Джастина не было больше никого на уме, когда они наконец-то трахнутся — Брайан хотел, чтобы Джастин не думал ни о ком другом, кроме него, но до этого им ещё предстояло дойти. Брайан отстранился. — Что? — сказал Джастин, задыхаясь и краснея. Он наклонился вперёд, пытаясь вновь поймать губы Брайана. — Я не могу, — Брайан сел на пятки и прошептал. — Я не буду им. — Им? Кем? — Джастин снова наклонился вперед, но Брайан поднял руки, останавливая. Он медленно встал и отошёл в сторону, доказательство его желания пачкало треники, но ему было всё равно. Брайан готов потерпеть «посинение яиц» (конечно, метафорически), лишь бы убедиться, что Джастин не отвлечётся и не захочет вдруг отыграть всё, что могло бы произойти. — О чём ты говоришь? — Джастин поднялся с кресла и двинулся через всю комнату к нему. — Я не буду Итаном, — сказал Брайан, и это заставило Джастина замереть на месте. — Что? Что ты только что сказал? Выражение шока, гнева и боли на лице Джастина вызвало у Брайана дрожь — он с трудом мог поверить в то, что собирался сказать и сделать, но так было нужно. Брайан не хотел, вернее, не мог, быть «другим мужчиной». — Я не буду тем парнем, с которым ты изменяешь, — тихо сказал Брайан, надеясь, что поступает правильно. — Изменяю? Ты сейчас издеваешься надо мной? — брови Джастина комично поднялись, и он уставился на Брайана взглядом, который можно было назвать только недоверчивым. Брайан шагнул навстречу, схватил левую руку Джастина, поднял её к своему лицу и покрутил кольцо на пальце. Это было явным напоминанием о том, что Джастин не свободный человек, что у него есть много незавершённых дел, которые он должен решить. — Помнишь это? Джастин вырвал свою руку из хватки Брайана и вздохнул. — Ты должен поговорить с Аароном и решить, действительно ли это то, чего ты хочешь, потому что… — Брайан сжал челюсти и вздохнул, прежде чем повернуться обратно. Всё это было так чертовски запутанно! — Чёрт! Брайан просто хотел Джастина. В своей постели, в своей жизни. Он не хотел прогонять его, но из того, что говорил Джастин, было ясно, что причинами его появления на пороге Брайана были эмоции, вызванные просмотром фильма. Он не планировал приходить, что навело Брайана на мысль, что он всё ещё думает, что есть шанс воссоединиться с Аароном. Брайан не мог пойти по этому пути, не мог позволить себе снова почувствовать Джастина под собой, если есть хоть малейший шанс, что тот вернётся к другому мужчине. Брайан не мог этого сделать — его сердце не выдержало бы боли. Ему нужно было, чтобы Джастин сделал выбор, и он чувствовал себя самым большим в мире лицемером, заставляя его это делать. — Чёрт побери, я хочу тебя. Так сильно. Я хочу повалить тебя на пол и трахать, пока ты не станешь кричать, умоляя дать тебе кончить. — Так сделай это, — прошептал Джастин. — Сначала ты должен прекратить отношения с ним, — сказал Брайан, довольно неохотно. — Я могу пожалеть об этом в ту же минуту, как ты уйдешь, но я не могу быть таким парнем. Джастин, я просто не могу. — Почему ты так себя ведёшь? — спросил Джастин. В его голосе не было ни злости, ни обвинения, только любопытство, если не легкое разочарование. Но Брайан только покачал головой, на его губах появилась грустная улыбка. Он объяснит всё позже — когда поймет, что появление Джастина в его жизни не было простой случайностью. Когда он поймет, что всё, что они начинают снова, приведёт… к чему-то… тогда он откроется. Он хотел поговорить с Джастином, рассказать ему всё. Он хотел, чтобы в этот раз всё было по-другому. Но ещё не время. — Брайан, — Джастин подался вперёд. — Нет, — челюсть Брайана сжалась, и он сделал шаг назад. — Пожалуйста. Просто… сначала закончи с ним. Вскоре после этого Джастин ушёл, но без обещаний вернуться. Брайан боялся, что это будет последняя встреча с ним — что, столкнувшись с необходимостью прекратить отношения, которые, очевидно, залечили все его раны (нанесённые Брайаном), Джастин поймёт ошибку и скажет Брайану, чтобы тот отвалил навсегда. И это было правдой, Брайан пожалел, что отослал Джастина, как только тот ушёл — следующий час он провёл, бесцельно бродя по квартире, осознавая, насколько одинок на самом деле. Единственный друг, который был у него в городе, Шон, теперь исчез, и хотя он, скорее всего, вернётся, если Брайан ему позвонит, разве это справедливо? Не окажет ли он ему ещё худшую услугу, используя его просто для того, чтобы заполнить ту дыру, которую Джастин оставит в его жизни? И он даже не заполнит дыру, потому что не было никого, никогда, кто мог бы сравниться с этим раздражающим блондином в том, чтобы завоевать расположение Брайана. Когда час превратился в два, Брайан налил себе ещё несколько бокалов Бима и попытался посмотреть старый фильм Марлона Брандо, который как раз шёл по кабельному, но он так отвлекался на мысли, что не мог уделить ему внимания, и в итоге выключил через двадцать минут. Когда через полчаса зазвонил телефон, Брайан бросился к нему и ответил, не проверив определитель номера. — Джастин? — вздохнул он, желая услышать его голос. — Нет, — этого вместо раздался горький смех, а затем долгий вздох. — Это Аарон. — Иисус, мать твою, Христос, какого чёрта тебе сейчас нужно, — Брайан откинулся на спинку дивана, вытянув длинные ноги и пытаясь сдержать своих демонов. Были только две возможные причины, по которым Аарон звонил ему: позлорадствовать по поводу того, что он вернул расположение Джастина, или сыграть роль обиженного неудачника и отчитать Брайана за то, что он «увёл его мужчину». Брайан надеялся, что это последнее. — Надеюсь, ты доволен собой, — сказал Аарон, и Брайан улыбнулся — это было последнее, он победил. Он, блядь, победил! — Тебе удалось в одиночку разрушить не только мою жизнь, но и жизнь Джастина. Если ты думаешь, что он будет счастлив, вернувшись к тебе… — рассмеялся Аарон. — Я знаю всё о ваших отношениях, — продолжил он, — если их вообще можно так назвать. Ты — пользователь, насильник и шлюха. Брайан усмехнулся шире, глядя на свою пустую квартиру. Эти имена не могли причинить ему вреда — он знал, кем был раньше, и он также знал, что изменился. Не обязательно из-за сознательного выбора — скорее по необходимости, и всё же он обнаружил, что это не так уж плохо. Он не скучал по ночным вылазкам, как думал раньше, хотя и требовал их почти ежедневно… отсюда и присутствие Шона в его жизни. Но теперь казалось, что у него есть Джастин, и это было хорошо. Брайан прекрасно понимал, что Джастин всегда делал его лучше — ему было немного интересно посмотреть, каким человеком он станет теперь, с Джастином рядом. — Ты сумел промыть ему мозги, чтобы он вернулся к тебе, и я не могу понять, почему. Я любил его, я заботился о нём, я дорожил им. Всё, что ты делал, это использовал его и выбрасывал. Почему ты заслуживаешь его сейчас? Брайан покачал головой, но не ответил. — Ты не собираешься ничего говорить? — голос Аарона повысился, он почти кричал. — Нет. Спасибо, что позвонил, но, пожалуйста, не звони мне больше, — спокойно ответил Брайан, прежде чем повесить трубку с глупой ухмылкой и навсегда выкинуть Аарона, каким бы он ни был, из головы.***
Когда Джастин наконец вернулся, было уже десять вечера, и Брайан практически лез на стену от страха, что Джастин не только отверг Аарона, но отверг и его. Когда молодой человек наконец вернулся, Брайан почувствовал облегчение, но когда он тут же потребовал объяснить, почему его так волнуют чувства Аарона, Брайану пришлось чётко объяснить, что то, о чём он попросил, было сделано ради Джастина. И он признался, что прекратил свои «отношения» с Шоном. Он решил не упоминать о звонке Аарона; в этом не было смысла, и Брайан больше не говорил ни об Аароне, ни о Шоне, поэтому он был совершенно счастлив втрахивать Джастина, быстро и грубо, в дверь через несколько мгновений после его возвращения. Похоже, ни один из них не мог ждать ни минуты, чтобы покончить с этим — по крайней мере, с первым раундом. Брайан старался не беспокоиться о своей выносливости — после операции он не единожды кончал несколько раз за ночь… После, когда Джастин предложил принять душ, Брайан почувствовал укол страха в груди — знал, что стоит Джастину взглянуть на него поближе, обнажённого, он увидит новый шрам, узнает, и тогда им придется поговорить… Брайан подумал, как долго ещё сможет скрывать это от Джастина. Поэтому он согласился на душ, но не стал ничего инициировать — просто нежно мыл мужчину, делая свои собственные заметки о заметных и не очень заметных изменениях в теле Джастина. Он стал полнее, мускулистее, но всё ещё оставался худым, как в подростковом возрасте. Его грудные мышцы стали чётче, а талия уже; его задница по-прежнему была великолепна, и Брайан не торопился мыть, трогая и ощущая всё тело Джастина. Он отправил Джастина в спальню, когда закончил, — быстро вымоется и присоединится к нему. Меньше всего ему хотелось обсуждать рак в душе. Когда Брайан вышел из ванной, он обнаружил Джастина лежащим на спине на кровати. Свет был слабым, лампа на прикроватной тумбочке Брайана была единственным источником освещения в комнате, и Брайан был благодарен глубоким теням. — Привет, — усмехнулся Джастин, и Брайан почувствовал, как его мир перевернулся при виде этой знакомой улыбки. Он подошёл к кровати и на коленях прополз по телу Джастина, а затем растянулся на нём. Они всё ещё подходят друг другу совершенно идеально, подумал Брайан. — Привет, — прошептал он, и его лицо находилось над лицом Джастина. Джастин поднял голову, поймал чужие губы и поцеловал мягко, глубоко и с такой же явной потребностью, какая была у Брайана, который почувствовал руки другого мужчины, проводящие линии вверх и вниз, на своей спине. Они были в таком состоянии долгое время — целовались и касались, прижимаясь друг к другу. — Трахни меня, — прошептал Джастин, когда они отстранились друг от друга, чтобы перевести дух. Он раздвинул ноги и приподнял бёдра навстречу Брайану. Брайан громко застонал в ответ и, не говоря ни слова, взял со столика у кровати презерватив, перекатился на бок, чтобы надеть его, и после нескольких минут предварительных ласк Джастина пальцами смазал член и скользнул в него — на этот раз медленнее, не так, как у двери. Ноги Джастина плотно обхватили талию Брайана, а его губы постоянно целовали шею и грудь. Он принимал медленные толчки Брайана с тихими стонами. Брайан двигался неторопливо, растягивая удовольствие, пока Джастин не стал извиваться под ним, умоляя двигаться сильнее, глубже и быстрее. Брайан откинулся назад и, медленно толкаясь в Джастина, обхватил его обильно текущий член. Потребовалось всего три медленных толчка и небольшое сжатие, прежде чем Джастин кончил: белые струйки вырывались из его члена, всё его тело задрожало, и он громко простонал имя Брайана. Брайан обхватил член Джастина, толкнувшись в него ещё несколько раз, мышцы сфинктера Джастина быстро сокращались, доводя Брайана до предела, и вскоре он тоже погрузился в блаженное забытье оргазма. Его тело больше не поддавалось контролю, он толкался в Джастина снова и снова, наслаждаясь волнами удовольствия, проходящими через него. Это был самый интенсивный оргазм за последние годы, и он был уверен, что в последний раз он испытывал что-то близкое к этому, когда в последний раз был с Джастином. Когда оргазм угас и он почувствовал, что его член начинает понемногу опадать, он с сожалением вынул его из Джастина и упал на бок рядом. — Господи, — задыхался он, — это было… это было просто… охуенно. Джастин тихо засмеялся, и Брайан почувствовал, как тот прильнул к нему, поцеловав в щёку. Сняв презерватив, Брайан немного полежал на кровати, затем встал и пошёл в ванную, вернувшись с влажной тряпкой, которой вытер Джастина и себя, после чего лег обратно. Он был измотан, но при этом чертовски доволен, и так чертовски… ну… счастлив. Да, он признал это. Он был счастлив. И он позволил себе чувствовать себя счастливым в течение нескольких минут, пока они лежали бок о бок на кровати, пот высыхал, а сердцебиение возвращалось к нормальному ритму. Затем Брайан позволил правде овладеть им. Кинофестиваль закончился; он проверил это, пока Джастина не было. И даже если он больше не был с Аароном, Джастин жил в Лос-Анджелесе. Что же должно произойти дальше? — Что ты здесь делаешь? — тихо спросил Брайан, не в силах скрыть горечь, которая просачивалась в его кровь, и одновременно с этим готовясь к возможной душевной боли, которую ожидал. — Что ты имеешь в виду? — осторожно ответил Джастин. — Я имею в виду, что ты здесь делаешь? — повторил Брайан, теперь уже более сердито — иррационально, но всё же. — Я же говорил тебе… — начал Джастин, но Брайан его прервал. — Да, да. Ты посмотрел фильм, он тебя напугал, бла-бла-бла, — сказал Брайан, тон его голоса удивил его не меньше, чем Джастина. — Что с тобой не так? — Джастин приподнялся на локтях и посмотрел на Брайана. Брайан уставился в потолок, избегая встретить чужой взгляд и одновременно чувствуя, как он прожигает его. — Ты намерен остаться здесь, сейчас? В Нью-Йорке? Или ты собираешься вернуться в Лос-Анджелес, и мы больше никогда не увидимся? — спросил Брайан — суть всего этого, наконец, дошла до него. Было ли это действительно началом чего-то нового или просто одноразовым событием? — Я действительно не думал об этом, — ответил Джастин. — Ну, тогда блядь, подумай, — сердито буркнул Брайан, быстро поднимаясь с кровати и снова направляясь в прилегающую ванную комнату. Брайан расхаживал по просторной ванной комнате, борясь с каждым инстинктом в своём теле сказать Джастину, чтобы он просто отвалил и вернулся к своей идеальной жизни в Лос-Анджелесе. Он чувствовал, как все старые привычки и шаблоны их прежних отношений пытаются вновь заявить о себе. Он ощущал несправедливый и иррациональный гнев на него за то, что тот просто преследовал свою мечту и преуспел в этом. И Брайан ненавидел себя за то, что был таким мелочным. Когда он стал таким нуждающимся и отчаявшимся? Когда он стал таким жестоким? Несколько долгих минут спустя, когда Брайан немного успокоился, он вышел из ванной и увидел, что Джастин сидит и смотрит на него с удивлённым выражением лица. — Что с тобой происходит? — спросил Джастин, прежде чем Брайан успел произнести хоть слово. — Я здесь, разве не об этом шла речь последние несколько месяцев? Разве не этого ты хотел? Меня, здесь, в твоей постели? Не поэтому ли ты устроил Молли на семинар, не поэтому ли ты устроил меня на работу, не поэтому ли ты послал мне цветы? Почему ты злишься на меня сейчас? — добавил Джастин, скрестив ноги. — Я не злюсь. Это… ничего. Ничего, — Брайан покачал головой и вернулся на кровать, сев напротив Джастина на скрещенные ноги. Брайан уставился на Джастина, пытаясь придумать, что сказать. Это был не Шон, который, казалось, просто принимал всё дерьмо Брайана, не сопротивляясь, и который на самом деле не знал о его прошлых трудностях. Нет, это был Джастин. Джастин знал Брайана, даже если не был знаком с тем, каким Брайан был сейчас, он знал достаточно, чтобы понять, что здесь что-то не так. И он не стал бы перенаправлять его или отвлекать. Джастин не успокоится, пока Брайан не объяснит свою вспышку. Часть Брайана была рада этому, но другая его часть хотела просто проигнорировать это и вернуться к тому блаженному моменту, в котором они находились всего несколько минут назад. — Это из-за Шона? — спросил Джастин, и Брайан мог видеть, что он умирает от желания узнать больше о человеке, который был в жизни Брайана и в его постели. — Нет, — покачал головой Брайан, но не чувствовал никакой убеждённости в своём отрицании, и, как он полагал, какая-то часть его хотела покончить с этим. Чем раньше это откроется, тем быстрее они смогут это пережить. — Кто он? — спросил Джастин. — Он парень, — ответил Брайан. — Как ты с ним познакомился? Когда ты с ним познакомился? — Мы познакомились несколько лет назад. Мы оба проходили через некоторые вещи, и мы помогли друг другу. Вот и всё, — вздохнул Брайан. — Некоторые вещи? — Да. Кое-что, — Брайан наклонился вперед, поцеловал Джастина в шею и заставил его лечь на спину. Он передумал — он не хотел делать это сейчас. Знакомое ощущение тела Джастина под ним дало ему немного ясности, и он нежно поцеловал его, а потом вдруг оказался на спине, когда Джастин лёг на него сверху. Брайан улыбнулся. — Я скучал по этому, просто не знал, как сильно, — пробормотал Джастин, нежно касаясь губами подбородка Брайана, его шеи, груди. Брайан закрыл глаза, когда руки Джастина исследовали и перемещались по всему телу Брайана. Они прослеживали лёгкие движения по его телу, зацепляясь за волосы на груди и слегка поглаживая эрегированные соски. Дыхание Брайана стало затруднённым, когда руки Джастина продолжили медленно двигаться вниз по его торсу. Когда Джастин приостановился, прижав голову к груди Брайана, тот обнаружил, что его руки слегка играют на голой коже Джастина — обводят большие круги на его спине. Затем Брайан слегка вздрогнул, когда вдруг кончики пальцев Джастина коснулись его пупка. — Осторожно, Солнышко, ты снова разбудишь зверя, — пробормотал Брайан, положив руки на тело Джастина. — Обещаешь? — промурлыкал Джастин. Брайан открыл глаза и посмотрел вниз, чтобы увидеть голубые глаза Джастина, смотрящие на него, горящие желанием и любовью. Брайан даже не осознавал, что использовал это прозвище, пока не произнес его, и использование этого имени, казалось, изменило настроение в комнате. Внезапно то, как Джастин посмотрел на него, стало меньше связано с сексом и больше с… чем-то другим. Со связью, которая у них была раньше и которую они отчаянно пытались установить снова. Они тоже были близки. Брайан чувствовал это и усилил давление своей хватки на теле Джастина, желая сказать ему, чтобы он больше никогда не уходил. Он хотел умолять его остаться — заставить его понять, что вместе им лучше, чем порознь, и что Брайан не уверен, что сможет быть счастлив, если Джастин не будет с ним. Но он не сказал ничего из этого. Вместо этого он отпустил Джастина, когда тот возобновил свои ласки, целуя его губы и облизывая языком оставшееся расстояние до его полутвердого члена. Но Брайан знал, что будет дальше, и это был не минет, которого он так отчаянно желал получить. Поэтому он ждал, наблюдая, как Джастин целует и облизывает, и когда тот поднялся, готовый взять Брайана в рот, он приостановился. И Брайан увидел, как на лице Джастина появилось понимание, как его взгляд перебегал с одного бедра на другое, прежде чем он поднял голову и посмотрел на Брайана — на его лице читался страх. И сердце Брайана оборвалось. Страх оставался лишь краткий миг, а затем Джастин оторвался от члена Брайана и вернулся, чтобы положить голову на подушку рядом, крепко обхватив чужую руку. — Поэтому ты так и не приехал в Лос-Анджелес? — спросил Джастин. Его тон был не обвинительным, а любопытным и мягким. Брайан покачал головой. — Когда же? — спросил Джастин, протягивая руку через торс Брайана и притягивая его ближе. Брайан не возражал. Близость и контакт успокаивали, и он не понимал, чего ему не хватало все те годы. — Несколько лет назад, — ответил Брайан, повернувшись, чтобы посмотреть на Джастина. Тот придвинулся ещё ближе, прижавшись лбом к лбу Брайана. — Прости, что меня не было рядом, — прошептал Джастин, его губы прижались к губам Брайана, а рука двинулась вверх по его телу, чтобы коснуться щеки и погладить челюсть. — Не надо, — ответил Брайан, слегка покачивая головой, в то время как его рука мягко поглаживала руку Джастина. Ему не нужны были ни сочувствие, ни жалость Джастина. Всё было кончено. Всё закончилось. Он пошёл дальше. — Во второй раз всё было не так плохо. По крайней мере, я знал, чего ожидать, — добавил Брайан, повернув голову и уставившись в потолок. — Но ты был один, — прошептал Джастин. — Нет. На самом деле я почти всё время оставался с Линдси, — покачал головой Брайан. — После операции и во время облучения. Слава Богу за неё. Хотя я думаю, что для Гаса это было немного тяжело. — Когда я рассказал ей об этом, — продолжал Брайан, — она предложила родить мне ещё одного ребенка. Но я не мог. Я не могу завести ещё одного ребенка и смотреть, как он или она растет отдельно от меня. С Гасом и так тяжело. Наступило долгое молчание. — Так ты не сделал этого. — Нет, — Брайан снова покачал головой. Он не сказал Джастину, что иногда жалеет об этом решении, хотя знал, что оно было правильным. Если ему суждено снова стать отцом, то это не должен быть ребенок, который живет за сотни миль от него и которого он видит только раз или два в месяц. Если ему суждено снова стать отцом, он знал, что это должно быть на постоянной основе. Но он также знал, или знал до того, как снова увидел Джастина и позволил всплыть всем своим старым чувствам, что в мире нет никого, с кем бы он хотел воспитывать ребенка, кроме Линдси. Поэтому он сделал трудный выбор — и сказал «нет». — Чёрт. Брайан. Я должен был… — начал Джастин, но Брайан заставил его замолчать поцелуем. Ему не нужно было чувствовать себя плохо или виноватым. И Брайан не хотел, чтобы он так себя чувствовал. В конце концов, это ничего не изменит. — Я удивлён, что никто мне не сказал, — сказал Джастин, когда они отстранились. — Никто не знал, кроме Линдси, и я угрожал ей смертью, если она расскажет. А я уже жил в Нью-Йорке, и поскольку я больше не общался со старой бандой… — пожал плечами Брайан. — А потом ты встретил Шона. Брайан кивнул. Джастин больше ничего не сказал, просто придвинулся ближе и сильнее прижал Брайана к себе. Тишина была приятной; просто лежать вместе было спокойно, и Брайан почувствовал, как последние капли его тревоги улетучиваются. Теперь все карты были открыты, и сейчас можно было двигаться вперёд — что бы это для них ни значило. — Теперь ты в порядке? — неожиданно спросил Джастин, прижавшись лицом к груди Брайана. — Пока всё хорошо, — ответил Брайан через мгновение, прижавшись губами к волосам Джастина. Вскоре они уснули, и когда Брайан проснулся от звонка будильника на следующее утро, он быстро выключил его и сполз с кровати, стараясь вести себя как можно тише, чтобы не разбудить Джастина. — Куда ты идёшь, — раздался сонный голос Джастина из-под простыни, которую он плотно накинул на себя. — Просто хочу сообщить Синтии, что меня сегодня не будет в офисе, — улыбнулся Брайан, — спи. Джастин ничего не ответил, и Брайан вышел в гостиную, где позвонил своей помощнице и оставил ей сообщение. Он вернулся на кровать и свернулся калачиком позади Джастина, притянув его к себе и быстро заснув. Через несколько часов Брайан снова проснулся. Джастин повернулся лицом к нему, его голова лежала под подбородком Брайана, а рука обнимала его задницу. Он глубоко дышал — всё ещё спал. Очень медленно Брайан отстранился. Джастин зашевелился, но не проснулся. Брайан смотрел на него, на густые, длинные светлые ресницы и гладкую кожу его лица. Спящий Джастин выглядел не старше, чем когда Брайан впервые встретил его. Если не считать более темного цвета волос, Брайан мог почти представить, что это сцена десятилетней давности. Он мягко улыбнулся и поцеловал оба закрытых глаза Джастина, после чего снова поднялся с кровати и направился на кухню, чтобы приготовить кофе. Через десять минут с кружкой кофе в руках — надеясь, что Джастин по-прежнему любит чёрный — Брайан вернулся в спальню. Поставив кружку с дымящимся кофе на маленькую прикроватную тумбочку рядом с головой Джастина, Брайан опустился на пол и забрался руками под одеяло, мягко массируя тело проснувшегося Джастина и встречая его сонный взгляд приподнятыми бровями и собственной ухмылкой. Он специально обошёл вниманием определённую область тела мужчины, и когда Джастин застонал от досады, Брайан забрался под простыни и уделил столь необходимое и столь желанное (для них обоих) внимание вышеупомянутой области. После того, как он закончил, они немного полежали в кровати, Джастин потягивал кофе, который принес Брайан, хотя теперь он был, конечно, только тёплым. — Значит, сегодня ты должен вернуться в Лос-Анджелес, — скорее констатировал, чем спросил Брайан; он услышал вздох Джастина и почувствовал, как тот кивнул головой. В промежутке между тем, как Брайан проснулся, и тем, как он уделил Джастину немного утреннего внимания, небо на улице потемнело, и Брайану показалось, что он слышит раскаты грома вдалеке. — Да, — добавил он, — но это поздний рейс. — Во сколько? — Восемь сорок сегодня вечером, — Джастин высвободился из объятий Брайана, чтобы поставить кружку с кофе на прикроватную тумбочку. — Какой аэропорт? — Брайан уставился в окно на грозовое небо, стараясь не думать о том, что оно, казалось, отражало его нынешнее эмоциональное состояние. В свете дня то, что произошло накануне вечером с Джастином, казалось колоссальной ошибкой. — Кеннеди, — ответил Джастин. — Что случилось? — спросил блондин после долгого молчания. — Ничего, — Брайан только покачал головой и пожал плечами. — О нет, — Джастин скрестил руки и покачал головой в ответ, — теперь ты от меня не отвернёшься. Не после всего. Брайан вздохнул. Это означало, что они направляются к разговору — к обсуждению. О чувствах, об эмоциях, об их жизни… Брайан мог успокоиться с возрастом, перейдя на более управляемый образ жизни, который не включал в себя выпивку, наркотики и трах до поздней ночи, но это не означало, что он любил говорить. Конечно, он мог открыться Шону, но это было другое. Это был Шон. А это Джастин. И неважно, что прошло почти четырнадцать лет с тех пор, как они впервые встретили друг друга, Брайан всё ещё чувствовал себя обязанным играть ту роль, которую всегда играл в жизни Джастина: отстранённого, таинственного, загадочного, эмоционально недоступного мужчины. Неважно, что они провели большую часть предыдущего вечера в разговорах, и неважно, что у Брайана было миллион вопросов, на которые он тоже хотел получить ответы, ему всё равно хотелось вскочить с кровати и снова надеть эту маску. — В чём смысл, — пробормотал Брайан, — ты уходишь. Это было просто… что? Ночное свидание? — Да пошёл ты! Господи, неужели это всё, что, по-твоему, я о тебе думаю? — на лице Джастина отразилось недоверие. — Нет, — согласился Брайан, — но я не могу понять, что это было. Я имею в виду, ты уезжаешь. Как ты думаешь, о чём это мне говорит? — Может быть, о том, что у меня есть жизнь и работа в Лос-Анджелесе? Может быть, что я не могу просто остаться здесь, не строя планов и не заботясь о делах в Калифорнии? Ты действительно думаешь, что я уеду и всё закончится? — добавил Джастин. Брайан пожал плечами. Он действительно не знал. Он понимал, на что надеялся, и понимал, чего хотел, но это не означало, что Джастин надеялся и хотел того же. Как он только что сказал, у него была жизнь, карьера и обязанности в Лос-Анджелесе. Он больше не был заблудшим ребёнком, пытающимся найти свой путь в мире. И Брайан не знал этого нового Джастина — они прожили девять лет в разлуке — что ещё он должен был думать? — Я любил тебя почти половину своей жизни. Даже после того, как ты разбил мне сердце и оставил меня в одиночестве, я не перестал любить тебя, — добавил Джастин. — И я не пытаюсь нападать на тебя. Ты рассказал мне, почему ты сделал то, что сделал; я не хочу повторять этот спор. Но я хочу, чтобы ты знал, что даже в самый низкий момент, когда мне было нестерпимо больно от твоих действий, я всё ещё любил тебя. Наверное, я просто не могу остановиться. — Ты хочешь остановиться? — спросил Брайан с осторожным оптимизмом. — Я так не думаю. Но буду честен с тобой, я тоже не собираюсь всё бросить, чтобы вернуться к тебе. — Я бы не хотел этого, — сказал Брайан, и это было правдой. Брайан никогда не хотел быть причиной того, что Джастин отказался от мечты или не последовал своим собственным стремлениям. В этом была вся причина того, что произошло все эти годы назад. Однако это не помогало справиться с тем, что Джастин покинет Нью-Йорк — возможно, навсегда. — Я не отказываюсь ни от тебя, ни от нас. Это, — Джастин протянул руку Брайана, переплетя их пальцы, — приятно. Это правильно. — Но… — подбодрил Брайан, побуждая Джастина сказать всё, что он сдерживал. — Но я немного не в себе, — вздохнул Джастин, — и как бы это ни было правильно, мне всё ещё нужно разобраться в себе. Я не был один уже много лет, и это нездорово. — Но что это значит? — спросил Брайан. — Это значит, что я люблю тебя, и я не перестану любить тебя, но это также значит, что я должен вернуться в Лос-Анджелес и понять, чего я хочу, независимо ни от кого другого. На этот раз я ставлю себя на первое место. Брайан кивнул. Он всё понял. Он действительно понял, но это не значит, что это не больно. Это не значит, что его не пугает мысль о том, что он снова теряет Джастина… потому что единственное, чего Джастин не сказал, это то, что он вернётся. Он сказал Брайану, что любит его, и что ему приятно быть с ним, но он не сказал, что вернётся, рано или поздно, вообще. — Ты вернёшься, — сказал Брайан так ровно, как только мог, стараясь скрыть отчаяние и страх. — Я не знаю. Может быть. Надеюсь, — Джастин придвинулся ближе к Брайану и поднёс его руку к своим губам, целуя тыльную сторону ладони. — Я хочу. Но я не обещаю этого. Я не могу этого обещать. — Я знаю, — сказал Брайан с покорностью. Всё это было хреново, и во всём этом была вина Брайана. Если бы он просто сделал всё правильно в 2004 году, если бы он просто пошёл на чертову премьеру, они бы не попали в этот бардак. — Я уже говорил это раньше, и я серьёзно, — Брайан сделал паузу, готовясь произнести эти слова во второй раз, — я люблю тебя, и люблю уже очень давно. Мне просто жаль, что мне потребовалось столько времени, чтобы сказать это, и что в процессе мне пришлось причинить тебе столько боли. Потому что это единственное, чего я никогда не хотел делать. Я только хотел видеть тебя счастливым и в безопасности. Ты заслуживаешь этого. — Я знаю, что заслуживаю, — глаза Джастина были открытыми и честными, — и ты тоже этого заслуживаешь. Никогда не думай, что это не так. Теперь, я думаю, мы достаточно поговорили, — усмехнулся Джастин, откидывая простыню и усаживаясь на бедра Брайана. — Так ты, пожалуйста, трахнешь меня? Брайан захихикал, прежде чем согласиться на просьбу Джастина — сосал, делал римминг и трахал его в каждой комнате (кроме комнаты Гаса) в квартире.