Горсть васильков

На том, чтобы поехать, она настояла сама. Врачи еще сомневались, изучая ее состояние, да и Иван вряд ли бы согласился отпустить её. Но он снова уехал в очередную командировку, чтобы проконтролировать восстановление очередного города их огромного Союза, поэтому спорить было некому. Да и сама Наташа полностью понимала возможные риски — война только-только закончилась, от большинства городов её республики осталось одно название, да и банально её могло укачать из-за слабости на изрытой колесами и минами дороге из Могилёва. Но цель была важнее. Путь лежал в деревню Недашево, что располагалась сравнительно недалеко от города. Там, если верить показаниям людей, было спрятано всё ценное, что составляло фонды районного исторического музея. И среди них было кое-что бесценное. Конечно, приехав в город, тихая вера в успех поездки тем сильнее таяла, чем больше разрушений встречалось ей на пути. Неужели что-то могло уцелеть посреди такого месива? Наташа задумчиво листала опись материалов музея, пока ждала Могилев, чтобы тот сопроводил её до точки назначения. Взгляд сам отыскал нужную строчку: «№1161: Крест православный с украшениями, 11 век» Наташа была еще слишком мала, когда дочь князя Святослава Всеславича, Предслава отказалась от мирской жизни, посвятив себя служению Богу. Наташа помнила, с каким любопытством рассматривала богатую и вместе с тем тонкую работу мастера, как читала по слогам надпись в предупреждение всем, кто на эту святыню покусится: «Да не будет вынесен из монастыря никогда, как и не продан, не отдан, а кто ослушается, будет отречён и от монастыря, да не будет ему помощником крест и не в этом веке, и не в будущем…» По иронии, которую раньше мало кто понимал, надолго в Полоцке крест не задержался — времена были такие. Уже спустя примерно 60 лет смоленский князь Мстислав Давыдович, захватив город, забрал святыню в Смоленск и до самого похода Ивана Грозного у Наташи не было к ней доступа. Не сказать, что о кресте никто не заботился и ценности его не понимал — ещё в Смоленске с него сделали копию, чтобы не подвергать реликвию воздействию воды при освящении, а переехав в Москву он был освежен и составил часть царской казны и доставался только в самые крупные праздники. Хоть какой-то был плюс в единоверии. Наконец-то в коридоре появился Могилёв. В последние времена ему приходилось многое наблюдать и контролировать, так как из соображений безопасности столицу всё ещё свежеиспеченной республики подумывали перенести из Минска сюда. Поэтому он, не дожидаясь отмашки сверху, сам начал браться за разные дела, попутно в них разбираясь на всякий случай. — Прости, что так поздно предупредила, — Наташа поднялась на ноги, торопливо укладывая папку в сумку. — Ерунда какая, — он внимательно осмотрел её и, широко улыбнувшись, крепко обнял. — Я очень рад тебя увидеть. Ты как? — Дома всегда хорошо, — последовал уклончивый ответ. Вместе они зашагали наружу, где застали врасплох водителя грузовика, который всё это время тоже ждал их распоряжений. Устроившись на жестком сиденье, Наташа, чувствуя боком тепло товарища, стиснула свою сумку-почтальонку. Несмотря на свою грозную славу, русский царь оказался весьма набожным человеком, который если видел на святыне надпись «положи на место», скорее хотел это сделать, чем нет. Но и сам не оставался ни с чем — взамен просил успехов на поле боя, что до того момента и происходило. Как бы то ни было, крест наконец-то вернулся домой спустя почти 350 лет. Разумеется, что больше отдавать его никто не собирался так просто, поэтому его и прятали, когда с другой стороны границ появился Стефан Баторий, и в стену замуровывали, чтобы Франциск не мог дотронуться до него своими руками. Дело, надо сказать, не такое уж и безопасное — учитывая, что тогда человечество всё лучше начинало разбираться в том, как разрушать всё, что было построено, вне зависимости от толщины и крепости состава стен. На глаза попалась какая-то разрушенная постройка и Наташа моргнула, возвращаясь мыслями в настоящее. Могилёв не мешал её молчанию, понимая, что поездка сюда явно была из непростых. — Как думаешь, стоит надеяться, что он всё ещё там? — Могилёв тяжело вздохнул. — Хотел бы я ответить «да», но… надежда умирает последней. С установлением советской власти кресту помогало то, что он имел неоспоримый исторический вес на своих перекладинах, а значит, был определён сначала в музей в Минске, а потом — и в исторический музей Могилёва на фоне слухов о переносе столицы. Да и в целом хранение таких вещей подальше от внешних границ было мыслью разумной. Война показала, что разумности всё ещё недостаточно. Так в первые месяцы войны, а если быть точнее, в июле, возникла необходимость спрятать все ценности музея, дабы они не попали в загребущие немецкие ручки. Времени практически не было, поэтому и остановились на выборе дома одного из мастеров по дереву. В какой-то момент совместными усилиями партизан и особых служб им удалось вывезти ценности вместе с хозяином дома в Москву. Но не все. Грузовик резво взял вправо и сердце Наташи упало. Они въехали на улицу, которая совсем недавно была главной. Сейчас же по обе ее стороны виднелись развалины жилых домов, которые уже начали утопать в зелени, как бы доказывая вечный закон природы — она всё в конечном итоге в себя вберет и подчинит себе. Возле одного из домов сновали рабочие. К нему-то они и ехали. Остановившись на дороге, Наташа выбралась наружу. Ее глазам предстало неутешительное зрелище — дом был разрушен и, кажется, даже когда-то горел. Могилёв же, явно заметив знакомое лицо, поспешил к одному из мужчин. После краткого разговора он повернулся и подозвал девушку. — Ведут поиски, но скорее всего ничего нет, — заговорил он удрученно, как только она подошла. — Партизаны говорят, что до того, как им удалось переправить то, что было, в Москву, приезжали фрицы с Берлина и обыскивали дом. Видимо, брали только самое ценное. — он нахмурился и отвернулся. — Могу я посмотреть? — Только под ноги смотри, осторожнее, — предупредил Могилёв и махнул рукой в адрес рабочих. — Сворачиваемся! Кивнув, она, осторожно выбирая место для шага, прошла мимо людей и завернула за остатки угла дома. Порыв ветра зашуршал по кустам и Наташу повело в сторону. Чтобы не упасть, она ухватилась за обгорелый столб и остановилась, надеясь восстановить силы. Скверно. Пусть одним из чудес креста и было неуклонное возвращение рано или поздно домой, но на этот раз судьба его представляется совсем незавидной — или сгореть, или оказаться в тайнике где-то в Берлине, владелец которого уже не сможет рассказать о том, где он. И несмотря на неприятные чувства, которые это вызывало, Наташа бы хотела верить в то, что он все же спрятан и не утерян навсегда. Она подняла взгляд в небо, успокаивающе подернутый ватными клубочками облаков. Злиться и тратить драгоценные силы на ненависть пока преждевременно. Тем более, проклятье креста явно уже достигло его похитителя. Остается только надеяться и ждать. Третьего не дано.